Форум » Игровой архив » Торг уместен » Ответить
Торг уместен
Изабель де Лаваль: 24 октября 1576 года, Нерак, после полудня.
Ответов - 26, стр:
1 2 All
Агриппа д'Обинье: Агриппа опасливо посмотрел на Изабель. Не нравилось ему это все. Ох как не нравилось! И особенно та загадочность, с которой говорила его возлюбленная. Он и не ожидал, что она, сломя голову и позабыв об осторожности и собственных интересах, бросится помогать Морнею. Скорее, он предполагал, что она просто и сразу откажет, и молодые люди займутся поиском выхода из ситуации, в которую попал командир охраны инфанты Наваррской, без ее участия. Но маркиза не спешила принимать решение, что заставило поэта внутренне подобраться и приготовиться к очередной битве. - Побудьте здесь, друг мой, мы скоро вернемся, - насколько скоро д’Обинье не предполагал, но для храбрости опрокинул в себя вино из бокала, ободряюще хлопнул Филиппа по плечу, и, подобрав на ходу дедов гульфик, легко взбежал по лестнице наверх. Здесь он, слушая мадам де Сабле, принялся освобождаться от ветхих одежд и любовно укладывать их в свой сундук. - Я согласен с тем, что Генриху нужно знать о том, в какой ситуации побывала его сестра, - проговорил он, возвращая на место бре и шерстяные чулки. – Но, как говорят господа судейские, уже постфактум. Поскольку в сложившейся ситуации, он ничем не сможет помочь ей в ее трудностях, разгорится внутрисемейный скандал, который не приведет ни к чьей пользе, кроме, как сплетников, - услышав от Изабель утверждение о том, что это именно долги принцессы взял на себя их общий друг, Агриппа нисколько не удивился. Молодая неопытная девушка могла легко попасть в лапы к прохиндею-ростовщику, и да, именно за нее мог так рисковать дю Плесси. Еще тогда, когда готовились к приезду королевы Маргариты в Нерак, сентонжца изумляло то, на какие такие средства идут все эти приготовления, поскольку. Но тогда он списал все на суммы, добытые Монморанси у наместника Лангедока и им самим у дворянства Наварры. Хотя стоило быть внимательнее и посчитать, что на сколько тратится, тогда стало бы понятно, что далеко не все так просто. Но что уж теперь виноватить себя в том, что упущено. - Поэтому, мы с Филиппом сначала постараемся сделать все чтобы выручить ее из этой беды, а потом уж пусть Анрио сам решает, как поговорить с родственницей, - кроме благородных целей не допустить раздрая в семье короля и друга, д’Обинье имел и еще одну – он не хотел, чтобы государь сейчас вытаскивал крупные суммы золота из армии. Это было куда важнее интересов даже малютки Катрин. Агриппа натянул привычные свободные штаны и затянул их бечевкой на поясе. - Кроме того, моя дорогая, это никак не спасет от обязательств месье де Морнея. И речь сейчас идет о его жизни, а не о трудностях мадемуазель де Бурбон, - подойдя к Изабель, Агриппа взял в ладони ее щечки и сладко поцеловал в розовые губки. – Простите, любовь моя, что я вообще впутал вас в это, мы постараемся разобраться сами. Захлопнув крышку сундука, Агриппа отволок его обратно в гардеробную и оглянулся в поисках куртки. - Но, если вы можете помочь нам чем-то, то я буду вам очень признателен, Изабель.
Изабель де Лаваль: Возможно, стоило бы улыбнуться в ответ Агриппе, и предоставить ему и месье дю Плесси самим разрешить возникшее по вине инфанты затруднение. Если бы не одно «но», вернее, даже сразу два. Это был прекрасный случай, чтобы прямо заявить о своих желаниях, а, кроме того, маркиза испытывала некоторое волнение за судьбу Биаджио Костанзо. Как бы господа, преисполнившись праведным гневом, не спалили торговцу лавку вместе со всеми долговыми расписками. - Я могу найти нужную сумму, Агриппа. Но поймите меня правильно, ради вас я бы без раздумий отдала все, что у меня есть, но месье дю Плесси мне не настолько близок, чтобы жертвовать ради него такой большой суммой. Но, если вы все же твердо настроены ему помочь, то могу предложить небольшой обмен. Бирюзовые очи госпожи де Лаваль были безмятежны, словно все, что она имела в мыслях, это предложить своему поэту небольшую прогулку при луне, в душе же вся подобралась, как кошка перед прыжком. Ее величество королева-мать иногда удостаивала свою фрейлину похвалы, говоря, что она «не так глупа, как кажется». Хитрость и уловки не лучший способ начать семейную жизнь, но что делать? Если ждать, пока Агриппа решится обзавестись женой, можно и состариться. - Вы женитесь на мне. А я, в качестве свадебно подарка, выручаю вашего друга. Как вам такой договор, любовь моя? Маркиза светло и нежно улыбнулась, мысленно представляя, какая буря может сейчас разразиться в опочивальне. Ей, конечно, не привыкать, да и все хрупкое и легко бьющееся давно было убрано подальше, дабы не вводить в искушение двух влюбленных, наделанных вспыльчивым нравом. Но все же мало приятного в мужском гневе, тем более, если он справедлив. Как на грех, взгляд Изабель остановился на бечевке, которой подпоясывался месье д’Обинье, и на лице дамы отразилась твердая решимость покончить с этим убожеством, сразу, как только…
Агриппа д'Обинье: Агриппе пришлось сделать некоторое усилие над собой, прежде, чем ответить. И благо, что он был склонен в этот момент к своим далеко не модным туфлям, на которых поправлял пряжки, одев их на ноги. Черные спутанные кудри застилали его щеки и потемневший взгляд. Его покупали. Как вещь. Пытались купить. - Меня устраивает такой договор, мадам, - разгибаясь, бросил он, как будто в сторону отбрасывал ненужность. – Через три четверти часа вексель, погашенный для нашего друга, и одновременно с ним я подпишу обязательство жениться на вас, которое вы сможете расторгнуть по вашему желанию в одностороннем порядке, - сухо, на подобии того языка, какой некогда слышал у своего отца, заключил сентоженец, и поднял голову, взглянув в глаза маркизы де Сабле. А чего еще он хотел от фрейлины Екатерины Медичи? Честности? Агриппа рассмеялся мысленно сам себе в лицо. В груди было больно и сухо, его словно выжали. Но он спустился к Морнею с непринужденной улыбкой беззаботного поэта. - Мой друг, я надеюсь, что мы сможем уладить все ваши дела, и дела особы, за которую вы поручились, - несмотря на старания д’Обинье казаться веселым и беспечным, он с трудом старался выжечь в себе ту обиду, которая в нем глаголила в этот момент. Ну зачем ей этот брак? Он все равно ничего не сможет ей дать, кроме риска, кроме боли, кроме мимолетного счастья… Но из того, к чему она привыкла, вообще ничего. Ни роскоши, ни почитания, ни даже обожания – он любил, как умел. И он никак не ожидал, что она попробует его купить. Но пусть. В конце концов, тогда маркиза де Сабле не ведает, что покупает. И за дорого. - Филипп, нам придется еще некоторое время посидеть тут, пока моя дама примет решение, - Агриппа улыбнулся и опустился в кресло, чувствуя потребность выплеснуться сейчас на Беарнца своим негодованием, и сожалея, что того нет рядом. Если бы с королями было все просто.
Изабель де Лаваль: Что чувствует женщина, когда ее мечты рушатся? Когда это случается впервые, это подобно тому, что земля уходит из-под ног. Вся картина мира осыпается, тает, исчезает, и ничего ты не можешь сделать, кроме как наблюдать за этой гибелью вселенной, твоей вселенной. К счастью, это случается лишь единожды. Разбить сердце женщине можно только один раз, все дальнейшие попытки будут, возможно, болезненны, но безрезультатны. Можно любить, и любить безмерно, но безмерно страдать возможно лишь единожды… и это уже случилось с госпожой де Лаваль ранее. Она отдала Агриппе сердце и себя, и в его праве было распорядиться этим даром. Он мог принять его, или отвергнуть. Но не разбить сердце маркизы де Сабле. Лишь разбить ее мечты. Но Изабель была достаточно сильна, чтобы после этой катастрофы мыслить ясно и найти в себе силы жить дальше. Трех четвертей часа не понадобилось. Маркиза не церемонилась там, где церемонии были излишни, и в короткие сроки были готовы два письма к Биаджио Костанзо. Первое, не запечатанное, кратко сообщало что маркиза погашает долги инфанты в счет тех активов, что она содержала у венецианца, второе содержало более подробные инструкции, касающиеся всего имущества Изабель в Нераке. Оба письма легли на стол перед Агриппой д’Обинье и Филиппом дю Плесси. - Вот то, что избавит ее Высочество от нынешних затруднений, - холодно объявила она господам дворянам. – А сейчас прошу меня извинить, господа. Я собираюсь заняться сборами. Завтра утром я уезжаю в Лаваль. Бирюзовые очи маркизы бестрепетно встретились с темными глазами Агриппы д’Обинье. Он получит от нее щедрый прощальный дар, но более ничего общего она не желала иметь с тем, кто не любил ее настолько сильно, чтобы добровольно и с радостью сделать ее частью своей жизни. Рано или поздно, всем нужно сделать выбор, и Агриппа его сегодня сделал.
Филипп де Морней: Морней взял бумаги, положенные на стол маркизой де Сабле, не веря своей удачи. Но взгляд его не только от того в смятении метался с лица женщины на лицо человека, вытащившего его из каменного мешка Бастилии – что-то неуловимо изменилось между ними с того момента, как они поднялись наверх, в комнаты дамы, и вернулись вот сейчас обратно. - Мадам, я буду вечно вам признателен за то, что вы сделали для меня, - хоть и прозвучало слово сочетание, «ее высочество», он не имел права подтверждать это ни вздохом, ни взглядом, ни тем более словами. Опустившись на одно колено, месье де Морней почтительно поцеловал краешек платья Изабель и поднялся. - Каждый из вас по-своему подарил мне жизнь, друзья мои, и я не в оплатном долгу перед вами буду даже тогда, когда смогу полностью возместить всю сумму, указанную в этих бумагах. Его голос был серьезен, а глаза с тревогой смотрели на пару любящих друг друга людей, причиной ссоры между которыми он похоже стал, сам того не желая. Но он не знал, что говорить и что делать, а потому лишь беспомощно теребил бумаги. - Сударыня, я обязуюсь погасить свой долг перед вами, не позднее начала ближайшего лета, - проговорил он, прикинув наспех свои возможности. – Если я буду до того момента убит или умру от болезни, то вы получите в наследство все земли, что еще принадлежат мне, и которые не отобрал король Франции. К сожалению, это только земли, замки там разрушены католиками. Сегодня я составлю необходимый документ по всей форме и передам его юристам, а сейчас, прошу простить меня, но я вас оставлю, - Филиппу казалось, что так будет правильным, что Изабель и Агриппе нужно всего лишь поговорить наедине, чтобы помириться. Наспех попрощавшись, он удалился. На сердце вроде бы и должно было быть легко, но было тяжело. Да и тучи собирались на небе. Не к добру.
Агриппа д'Обинье: Он не был так искусен в науке лицедейства, как его коронованный друг, а потому при прощании с синьором дю Плесси-Марли улыбка у Агриппы получилась вымученная. Хоть у Филиппа будет пока все хорошо. Странное чувство ответственности падает на твои плечи, когда кого-то единожды спасаешь из беды. И, как бы поэт не отмахивался от него, он ощущал, что в ответе за благополучие Морнея. - В Лаваль? – машинально переспросил протестант свою возлюбленную и встретился взглядом с ее холодными глазами. – Я не думаю, что для того, чтобы решить вопрос с приданным вам потребуется пускаться в путешествие, маркиза. Тем более, что я не претендую ни на какие материальные ценности, принадлежащие вам. И потом, среди принесенных вами бумаг для нашего друга я не увидел еще одной – нашего с вами брачного обязательства. Д’Обинье хотелось обнять свою строптивую музу, но ее неприступный вид охлаждал не хуже ушата ледяной воды. Перед ним стояла холодная и расчетливая женщина, которая знала, чего она хочет, и знала, как это получить. Он устало опустился в кресло и потер глаза двумя пальцами руки. - Вам пока еще неизвестно, сударыня, но король Наваррский и та армия, что нам удалось собрать с де Торе, принцем Конде и де Бонном, скоро выдвинется в поход. У Его величества большие планы, щедро сдабриваемые посулами младшего Монморанси. Перемещения по Франции будут небезопасны, и, как ваш будущий супруг, мадам, я запрещаю вам покидать Нерак. Сегодня же вечером я объявлю о нашей помолвке в Альбре, вы можете назначить любой день для проведения церемонии. Но прежде нам стоит решить еще несколько формальностей. Хотелось пить, но отчего-то при взгляде на прекрасное вино, что еще было в кувшине, во рту сделалось кисло. А просто воды на столе не было, хотя Агриппе казалось, он готов выпить сейчас целое ведро. - Вы католичка, я протестант, - продолжал поэт, - вам либо необходимо сменить вероисповедание, либо получить разрешение на брак со мной у церкви. На это может уйти время, а война уже дышит нам в спину, и неизвестно вернусь ли я с нее. Посему, полагаю, будет разумно заключить брачный договор, как можно скорее, а венчание назначить тогда, когда все религиозные формальности будут соблюдены. Агриппа поднял взгляд каре-зеленых глаз на свою невесту и вдруг улыбнулся беспечно, словно и не говорил вовсе о войне и религии только что, вещах, которые были важны в эту эпоху для каждого. - Признайтесь, сударыня, вы все это затеяли, чтобы добраться до моего сундука?
Изабель де Лаваль: Возможно, Господь и создал Еву из ребра Адама, но Изабель не удивилась бы, узнав, что он сотворил мужчин из камня, использовав для женщин иной материал. Воду, воздух или огонь. Это объяснило бы, отчего говоря, вроде бы, об одном и том же они, как правило, подразумевают совсем разное. Она говорила о браке, Агриппа о свадьбе, контракте, войне и формальностях. И войне. Опять о войне. Вздохнув, Изабель села на свое любимое место под окном, размышляя над тем, что, похоже, не скоро во Франции воцарится мир, возможно даже не застать ей этих благословенных времен. Но что ж теперь, не жить, не любить, не пытаться быть счастливой? Счастье редко приходит само, чтобы встать у твоего изголовья, чаще всего счастье или его отсутствие это следствие твоих решений и поступков, правильных или неправильных. - Значит, война, - задумчиво проговорила она, и начавшийся дождь, забарабанивший по стеклу, тут же стал разорённых городах, о потерянных жизнях. Но все знали, молодой Бурбон не для того сбежал из Парижа, чтобы праздно радоваться ей в Нераке. От него ждали великих дел. Да Анрио и сам ждал от себя великих дел, так что война была неизбежна. Вопрос Агриппы заставил ее невольно рассмеяться, хотя положение, прямо скажем, к веселью не располагало. - Для того, чтобы избавить вас от этого скопления древностей все средства хороши, сударь. Но нет, так далеко я не заглядывала. Маркиза рассеяно пропустила сквозь пальцы кисточку подушки. Как можно объяснить Агриппе то, что она чувствовала? Ей казалось, ее поэт обладает более благородным сердцем, более возвышенной душой, чем другие прочие. Он должен был ее понять без лишних слов, без долгих объяснений. Однако же, не понял. - Зачем мне брачный контракт, если вас могут убить завтра? Или вы думаете, я смогу выбирать платье к церемонии, пока вы будете рисковать своей жизнью? Перестаньте, Агриппа, все же мы немного знаем друг друга, как я надеюсь. Взгляд Изабель был задумчивым и отстраненным, но не потому, что она хотела обидеть Агриппу д’Обинье холодом, а потому, что в этот миг она смотрела глубже и дальше, чем в сегодняшний день. - Я собираюсь в Лаваль, потому что не нужна вам так, как вы нужны мне. Потому что вам достаточно малого, а мне нужно больше. Мне нужны вы, жизнь с вами, дети от вас и ваше имя, как знак того, что вы любите меня и верите мне. Иногда, Агриппа, женщина ждет от мужчины знака. Жеста. Слова. Я тоже ждала, но не дождалась, и попыталась сделать это за вас. Как мы оба видим, неудачно. Ну, пусть так, это не помешает, я думаю, расстаться нам если не друзьями, то хотя бы не врагами. Маркиза улыбнулась. Не слишком веселая вышла улыбка, но Изабель не видела причин для веселья, равно как и для слез. Это не комедия, не трагедия, это жизнь.
Агриппа д'Обинье: Откинувшись на спинку кресла так, что глаза бездумно и бесцельно смотрели в потолок, Агриппа вытянул ноги под стол и переплел на плоском животе пальцы рук. Он слушал Изабель и старался понять, что ей движет. Если он ей был действительно нужен, то момент, а главное средство подачи своих мыслей она выбрала неверно, использовав ситуацию с нуждающимся в помощи Филиппом. Значит, она тоже не столь хорошо знала своего возлюбленного, если полагала, что его не заденет предложение оказать поддержку взамен обещания жениться на ней. Но, возможно, если маркиза ошиблась в средствах донесения своих желаний, то сам поэт ошибся в выводах на ее счет. - Быть может, затем, что, давши слово, мне, как человеку чести, придется несколько более обыденного заботиться о своей жизни на этой войне? Хотя бы для того, чтобы его сдержать и жениться на вас, мадам, - д’Обинье улыбнулся в потолок. – Что я намерен сделать в любом случае, вне зависимости от вашего желания, поскольку люблю вас, сударыня. Мысль о небольшом домике где-нибудь в Провансе и ораве детворы, шумящей в нем, придала особенное тепло этим словам протестанта, которые, могло показаться, были брошены им вскользь. Он до сих пор не смотрел на женщину, а любовался сводом комнаты. - И, простите меня, госпожа де Сабле, но, если вы мне возвращаете слово данное вам, то я вам ваше нет. А вы его дали, когда сами предложили сделку. Вы не поедете в Лаваль, потому что нужны мне, даже если мне придется для того просить у короля посадить вас под арест в Альбре. Он многим обязан вам, но не меньшее должен и мне, и когда я ему поведаю о ваших намерениях и своих, уверен наш юный Бурбон отнесется ко мне с пониманием. Еще и возьмется сам благословлять этот брак. Если Изабель была готова легко отказаться от их общих мечтаний, которые пусть они и не часто озвучивали друг другу, но имели, то друг Анрио Наваррского не собирался все пускать на самотек из-за недопонимания и глупой ссоры. - Маго! – крикнул он, и служанка появилась в дверях, опустив взгляд в пол. Наверняка подслушивала, подумалось Агриппе, приподнявшему голову. – Бумагу, перо и чернила. Быстро! – повинуясь, девушка поспешила удалиться, чтобы вновь вернуться с необходимым поэту. Он написал всего одну строчку, свернул листок бумаги и отдал его служанке Изабель. - Догони месье де Морнея и попроси его это срочно передать лично в руки короля Генриха. В записке содержалась просьба прислать к дому маркизы де Сабле десяток солдат с приказом повиновения д’Обинье. Без объяснения причин. Генрих наверняка решит, что у бывшей фрейлины его тещи неприятности и не замедлит исполнить просьбу соратника. Агриппа откинулся обратно на спинку кресла шеей. Оставалось ждать. Ждать, что скажет Изабель, ждать, пока прибудут солдаты, которым он вменит не выпускать даму из Нерака, ждать, пока до нее дойдет весь смысл сказанного им. Его можно было счесть эгоистом, а кто из влюбленных ведет себя иначе? Нервозность этого дня вытекла из сына сентонжского адвоката, как вино из разбитого кувшина, он был спокоен, поскольку принял для себя решение, от которого не собирался отступать, несмотря на все войны на земле. - Покуда не пришли солдаты, подумайте, мадам, где бы вы хотели в Провансе иметь наш дом? Я собираюсь именно его стребовать у короля в качестве свадебного подарка.
Изабель де Лаваль: Солдаты. Маркиза поежилась, бросив на Агриппу д’Обинье опасливый взгляд, пытаясь понять, шутит он, или нет. Но тот с невозмутимым видом изучал потолок, и не было похоже, будто сентонжец расположен к розыгрышам и веселью. Возможно, именно тогда у Изабель де Лаваль впервые зародилось предположение, что Агриппа будет куда более деспотичным мужем, нежели любовником. Но дело в том, что маркиза де Сабле не искала удобного, богатого или знатного супруга. Ей нужен был этот невыносимый «тиран и деспот» как называл друга король Наваррский, и нужен был навсегда, а не на время! Можно было и оценить по достоинству всю глубину ее привязанности! Изабель, переменчивая, как майская гроза, уже собралась было надуть губы, но благоразумно решила, что не стоит испытывать все терпение будущего мужа в один день. Надо оставить что-нибудь и на потом. - Мне будет хорошо там, где будете вы, Агриппа, - ласково улыбнулась она. – Решайте сами, где будет наш дом, а я позабочусь, чтобы он был уютным. И не стоит отнимать время у солдат Его величества. Я не собираюсь сбегать под покровом ночи. Во всяком случае, пока. Глаза Изабель блеснули коварно. Хорошо бы лично сообщить брату эту новость. И забрать из Сабле-сюр-Сарт фамильные драгоценности. И заказать наряды. Ее братец сойдет с ума, узнав, что она выходит замуж. В глубине души он мечтал, что сестрица останется старой девой и обеспечит приданным его дочерей. Нет уж. Пусть Агриппа и не претендует на ее богатство, но приданое он получит королевское. Может даже купить в подарок королю Наваррскому пару пушек, если захочет. А вот менять веру она не будет. Во-первых, суровая философия Кальвина не для нее, во-вторых, может случиться и такое, что ее суженому понадобится помощь католических друзей маркизы де Сабле. Жизнь непредсказуема, не стоит сжигать за собой все мосты. А разрешения на брак она добьется. Это вопрос времени и золота. В папской курии тоже люди, а не ангелы. К тому же она не принцесса, а Агриппа не король. Вздохнув тихонько, Изабель дотянулась до руки Агриппы и осторожно погладила его пальцы, прося о мире. У них впереди так много времени, чтобы злить друг друга, и так мало, чтобы любить.
Агриппа д'Обинье: - С ними мне будет спокойнее, Изабель, - почувствовав прикосновение легких женских пальцев к своим, лохматый поэт внутренне напрягся, и лишь через несколько мгновений переплел их пальцы вместе, так и не открывая взора от пространства над собой. – За вас, - спокойно добавил он. Агриппа мог выглядеть иногда безрассудным и легкомысленным, но наивным он не был, иначе бы не продержался в качестве связующего звена в стане протестантских ячеек и месяца. А он занимался уже этим делом не один год, переезжая от одних к другим, перенося информацию, которой вместилищем служила лишь его собственная память, и как бы не пафосно это звучало, но миром в своих рядах кальвинисты не раз оказывались обязаны поэту и романтику д’Обинье, вовремя сумевшему понять, что стоит говорить и в каких случаях, а что нет. И пусть на любовном поприще он так не поднаторел, он помнил советы одного старого алхимика, живущего в Париже, что полагаться на обещания женщины, пусть даже влюбленной, и любимой, не стоит. - Они не будут вам в тягость, сменяясь по пять человек снаружи дома каждые двенадцать часов. И будут составлять дополнительную охрану к вашим слугам, если вы пожелаете прокатиться по городу, - «И не дадут вам наделать глупостей», - добавил он про себя. Предосторожность была не лишней в любом случае, поскольку Нерак был полон мужчинами. Военными, которые селились в домах горожан, на постоялых дворах и даже на окраинах, желающие служить Генриху Наваррскому прибывали сюда с каждым днем. И далеко не все они были честны, благородны и богаты, и уединенный домик молодой женщины, также, как и сама она, могли стать легкой добычей для отчаявшихся, голодных и просто подонков. - Если вы хотите уладить свои дела до свадьбы, поручите это вашему знакомцу Констанзо. Ему будет полезно на время сменить воздух Нерака после завтрашнего дня, - свободная рука Агриппы сделала в воздухе неопределенный жест и вновь легла на подлокотник кресла. – Я бы сказал, что очень полезно. И это будет в его интересах больше, чем в ваших, - поэт хмыкнул, предполагая, какие «случайные» несчастья могут обрушиться на голову ростовщика, если их организацией займется господин де Морней, в прошлом, не слишком далеком, один из лучших стратегов среди протестантов. - Мне нравится местечко под Истром, там много воды вокруг, и земля плодородна. И в этот раз мы не дадим нашему королю отделаться его обещанием «вот когда я стану королем Франции…», - молодой человек рассмеялся, представляя выражение лица своего друга в этот момент. – Пусть позаботиться об этом, будучи королем Наварры, и либо завоюет те места, либо … - д’Обинье покачал головой, отбрасывая уже несбыточный вариант о договоре с французским королем, - … без либо. Поднявшись в кресле, сентонжец посмотрел в глаза маркизы де Сабле, не выпуская ее руку из своей. - Мы поженимся, любовь моя, и вы займетесь приготовлениями всеми, пока я буду спасать в очередной раз никчемного короля из очередной передряги, только сначала, вы обещаете мне не покидать Нерак. Ну и хоть примерно назовите месяц, когда сие должно случиться. Должен же я знать, когда будет пора заканчивать очередную войну, - смешинки в темных глазах ласково пробежались по нежной коже щек маркизы. – Но сундук не трогать.
Изабель де Лаваль: - Сундук отныне священен и становится семейной реликвией, - заверила поэта маркиза де Сабле, и в глазах ее танцевали смешинки. – Останусь в Нераке, чтобы охранять его, обещаю. Бедный сундук, знал ли он, что станет яблоком раздора? Воистину, чудесная метаморфоза. За свою непростую судьбу он заслужил почетное место в чулане их будущего дома. Если Агриппа сказал, что потребует от короля такой подарок, значит, потребует. Но для этого нужно, чтобы оба вернулись целыми и невредимыми из этой очередной войны. Наверняка не последней. Но Изабель отогнала тревожные мысли, не желая портить ими такой знаменательный день. - Полагаю, весна – хорошее время для свадьбы. Март или апрель. Я отправлю в Рим мэтра Биаджио и буду очень удивлена, если вместе с разрешением на брак он не привезет нам самого понтифика в качестве почетного гостя, но дорога займет некоторое время, как и сами переговоры. Да, пожалуй, апрель. Апрель, и даже самые строгие блюстители нравственности не смогут обвинить их в поспешности. Так же маркиза оценила намек Агриппы решив, что и правда, для венецианца будет лучше на некоторое время покинуть Нерак и не мозолить ясны очи королю Наваррскому и его сестре, а так же Филиппу дю Плесси. Так что обстоятельства складываются для всех наилучшим образом. Дождь стучавшийся в окна, уже не казался Изабель таким унылым. Обычный осенний дождь. Придет время и он сменится ликующим весенним ливнем. Главное – дождаться. Эпизод завершен
полная версия страницы