Форум » Игровой архив » Они сошлись: волна и камень, стихи и проза, лед и пламень (с) » Ответить
Они сошлись: волна и камень, стихи и проза, лед и пламень (с)
Philibert de Gramont: 22 декабря 1576 года. Франция, вблизи Сен-Жермена.
Ответов - 22, стр:
1 2 All
Philibert de Gramont: - Ну вот, господин де Бюсси. Видите, у нас разговор и завязался. Пара ударов этой деревяшкой, и Вы становитесь весьма приятным собеседником.– Разворачивая коня, крикнул Грамон, подкидывая свое оружие в руке. Поединок становился все более увлекательным, потому что лошади, как и люди, ощутив привкус азарта, уже не хотели останавливаться. Земля, действительно, изрядно была изрыта копытами благородных животных и комьями летела в зрителей. Но сенешаля Бордо это не волновало уже совсем. Азарт поединка подогревался словами де Бюсси, который, как истинный дворянин, держал свое слово и отвечал на поставленный вопрос. А сомневаться в искренности слов анжуйца у Филибера не было причин. Фортуна вновь оказалась на стороне сына Элен де Клермон, и де Гиш снова задел копьем своего кузена, получив право задать следующий вопрос. Но…Прежде, чем задавать второй, нужно было взвесить и проанализировать ответ на первый. Итак, сын мадам де Осаж – наставницы детей самого Грамона, которая вместе с ними находилась в Бидаше – по какому-то волшебному стечению обстоятельств принят пажом на службу к Клермону. Как же все великолепно получалось. Прямо удача, да и только. Грамон позволил себе иронию. И рекомендовала мальчишку, конечно же, его дражайшая супруга. Недаром де Гравиль крутился в доме на улице Рюбайе, как и рассказывал Люшон. - Мне плевать на этого мальчишку, как, в прочем, и на то, как ему служится у Вас, кузен. – Не дослушав спутника Клермона, который пел соловьем, нахваливая нового пажа, и к которому обратился анжуец, крикнул де Гиш. – Как любящий супруг я переживаю за свою жену. Я же не ослышался, именно ее Вы только что упомянули, месье? – На самом деле на Диану «любящему супругу» было тоже наплевать. Но, черт возьми, что за игру затеяла его дражайшая женушка за его же спиной. Причем привлекая к этой игре ни кого-нибудь, а анжуйцев. - С чего бы вдруг графине рекомендовать мальчишку именно Вам? – Жеребец Грамона перешел в галоп, приближаясь к де Бюсси. – Это, кстати, был второй вопрос, месье. На этот раз Клермон ловко уклонился от копья приближенного Генриха Валуа, но успел задеть последнего своим*. Удар оказался намного сильнее первого. Как будто бретер вознамерился выбить родственника из седла. Грамон приложил руку к ушибленному месту. Конечно, крови, как у д'Амбуаза не было, но отменный синяк непременно появится. Окинув взглядом толпу зрителей, которая становилась все больше, де Гиш, пришпорив коня, направил его в сторону мальчишек, которые держались обособленно и выглядели старше других детей, собравшихся на опушке. На скаку сняв испанскую шляпу с высокой тульей и неширокими полями, украшенную белоснежными перьями и пряжкой с драгоценными камнями, молодой придворный Генриха Валуа, подъехав к мальчишкам совсем близко, ловко кинул ее на голову самого высоко из них. - Вам весьма идет, месье. Носите с удовольствием. – Крикнул де Гиш, возвращаясь к кузену, рассчитывая услышать ответ на свой второй вопрос и продолжить поединок. *Согласовано с Луи де Бюсси
Луи де Бюсси: - А вы весьма щедрым вельможей, - не остался в долгу Бюсси, отметив, как детвора с восторгом разглядывает плащ сенешаля Бордо. Все, что Реми говорил о юном де Осаже, прежде всего, характеризовало добрую натуру самого лекаря, впрочем, и его господин не замечал за своим новым слугой никаких особых огрехов, кроме излишней скромности. С другой стороны, даже Орвиль то и дело заливался краской смущения, когда его хозяин вел пикантные разговоры, или, что еще чаще случалось, попадал в пикантные ситуации. - Если вам плевать на мальчишку, Грамон, то ваш вопрос бессмысленнее, чем я даже предполагал, - получив незначительный удар в бок, бретер не придал ему внимания, и вскоре ответил своему противнику тем же. Однако, Грамон, все же поспешил задать свой второй вопрос, отчего и попал в смешное положение, о чем возвестил веселый хохот синьора д’Амбуаз. - Сударь, я начинаю всерьез беспокоиться за вас, - положив на этот раз свою деревяшку поперек спины коня и придерживая ее той же рукой, что держал поводья, он медленно подъехал к той части поляны, где гарцевал на своем жеребце граф де Гиш. - Вы так влюблены в свою супругу, что даже во мне видите ее? На мне есть платье, и мое имя Диана де Лувиньи? Ваш вопрос следовало бы адресовать ей, месье, а сейчас вы спутали адресата, - глаза Бюсси блестели от куража импровизированной битвы, а по вискам струились капли пота, ласково подбираемые холодным ветром. Он отер их рукавом своей рубахи, и посмотрел в лицо сопернику. – Но, коли я обещал, я попытаюсь ответить от себя. Мне рекомендовала де Осажа ваша жена посредством знакомства с одним из моих друзей. Обычная практика среди дворян, не находите, Грамон? Других причин я не вижу. Только, судя по всему, вас это все заботит совсем не от простого любопытства, - уже отъезжая от фаворита короля на исходную для очередного забега позицию, он обернулся, чтобы крикнуть чуть более громко, нежели говорил до этого: - Но мы же с вами слишком хорошо воспитаны, чтобы обсуждать жен тех, кто участвует в разговоре? Хотя, если вы настаиваете… В таком случае, я обязуюсь даже сложить пару сонетов в честь мадам де Грамон, - сложившаяся ситуация забавляла бретера все больше и больше. Господа анжуйцы с радостью подхватят несколько фривольных анекдотов про сенешаля Бордо, его супругу и юного пажа, отданного на попечение Бюсси. Он отъехал на достаточное расстояние для начала следующей стычки и вскоре получил в грудь мощный удар тупым древком. Стоило признать, окажись оно заточено, любимец принца был бы проткнут насквозь, а так, ударившись в ребра, оно скользнуло по боку, больно садня кожу и порвав рубаху. По всей видимости, Клермону удалось, наконец, разозлить в достаточной степени своего противника, чтобы игра стала более серьезной. - Вот это уже разговор, кузен, - довольно улыбнулся граф. - Предлагаю не останавливаться, сударь, и думайте, возможно, сразу над двумя своими вопросами, - получив согласие от Грамона, Бюсси вновь пустил своего коня вскачь, подняв «копье». И на этот раз он уже не беспечно бедокурил, а целился и примерялся к удару. В то время, как конец деревяшки ударил в солнечное сплетение Филибера, нога противника с силой ударила по морде его коня, заставляя животное заржать от боли и отпрянуть в сторону. Это дало возможность Клермону быстро отдернуть свое орудие и избежать его надлома, хотя рука уже почувствовала треск в древке. - У вас есть еще один уже выигранный вопрос, граф, и возможно еще один, поскольку следующий заезд будет последним, так что – сочиняйте и раздевайтесь. Отъехав к Реми и давая де Гишу отдышаться и прийти в себя, Луи стянул с себя рваную и испачканную кровью рубаху, промокнул ей ссадины и кинул ее своему лекарю. - Реми, купи у народа что-нибудь из их гардероба вместо этой тряпки.* *согласовано с Philibert de Gramont
Реми ле Одуэн: Сохранять беспристрастность и невозмутимость при таком поединке было сложно. Больше всего Реми радовал веселый смех его господина. Синяки и ссадины заживут, это ерунда, а воспоминания от этого турнира останутся надолго. Что за вопросы между собой решали граф де Бюсси с графом де Гиш, для ле Одуэна было не интересно. Но он не смог сдержать широкой улыбки от слов Луи де Клермона, когда тот спросил своего противника есть ли на нем женское платье. Он был бы не прочь и посмеяться, но не в присутствии крестьян. Обернувшись через плечо, чтобы посмотреть на детвору, Реми увидел, что двое из ребят, найдя палки, начали свое сражение. Группка детей окружила королеву турнира, которая держала простой плащ лекаря на своих плечах, словно это была бархатная мантия, подбитая горностаем. Дорогой плащ де Грамона был накинут на плечи другой девочки, лет десяти, смуглое личико которой светилось гордой улыбкой, и она поглядывала на свою «соперницу» Айрин. Широкая улыбка не покидала простодушное лицо Реми. День был хорош. Пусть немного морозно, но скучным его не назвать. Вдохнув полной грудью упоительно свежий воздух, ле Одуэн снова посмотрел на участников турнира. Эх, как же он пропустил момент, когда Бюсси получил еще один удар? - Не пройдет и пяти минут, господин граф, как у вас будет лучшая рубаха, что можно достать тут за деньги, - Реми поймал испачканную кровью и порванную рубашку, а вместо нее подал Бюсси плащ. – А пока, может быть, Вы накинете плащ, дабы не смущать взоры местных дам? – Ле Одуэн чуть-чуть хитрил. Если его господин, разгорячившись на турнире, подхватит лихорадку на зимнем ветру, хорошего будет мало. Все время, проведенное в лихорадке, лишит его возможных свиданий с графиней де Монсоро, и снова вызовет хандру. А хандра… Хандра может быть вылечена только целебными поцелуями госпожи Дианы, а не его настоями и отварами. Не тратя лишних слов, Реми ле Одуэн со всех ног бросился к видневшимся вдалеке домикам. Постучав в один из них и получив отказ (настолько там оказались бедные житель, что и лишней рубашки не нашлось), Реми выбрал уже дом побогаче. Скупиться он не стал. Пять минут, и он стал обладателем просторной льняной рубашки, сшитой руками крестьянки пусть грубовато, но добротно. До парижских белошвеек ей далеко, но сработано на славу. Уже отбежав на добрую дюжину шагов, Реми вернулся. Опять же не торгуясь, он стал обладателем увесистой корзины, в которой были две бутылки вина, каравай утреннего душистого хлеба, крынка молока, горлышко которой было прикрыто тряпицей и хорошо обвязано. Да… и холщевый мешочек с лесными орехами. Довольно улыбаясь, ле Одуэн спешил обратно. После таких упражнений дворянам, наверняка захочется промочить горло, да и хлеб пригодится. А орехи послужат отличной забавой детворе. Будучи шагах в двадцати, Реми стал всматриваться, что происходит на импровизированном ристалище, но кусты и толпа зрителей мешала ему разглядеть всадников.
Philibert de Gramont: Де Гиш едва успел ухватиться за гриву своего жеребца. На этот раз удар был не только сильный, но и очень болезненный, что заставило молодого придворного Генриха Валуа склониться над шеей лошади, пытаясь отдышаться и придти в себя. Д’Амбуаз разошелся. Уж, не из-за рубахи ли? Неужели потомок благородного рода Клермонов промотал все свое огромное состояние, что каждая рубаха у него была на вес золота. Подобная колкость уже готова была сорваться с языка Грамона, но он повременил. Боль в области солнечного сплетения уходила медленно, заставляя сенешаля Бордо ругать себя за то, что он не сумел увернуться от столь болезненного удара анжуйца. Однако, право на еще один вопрос за сыном Элен де Клермон оставалось. Но что еще спрашивать. Филиберу итак стала ясна вся картина. Что-то он знал от верного Люшона. А пробелы сейчас своими ответами заполнил де Бюсси. Диана, отчаявшись узнать о местонахождении детей от супруга, воспользовалась услугами графа де Гравиля, который не придумал ничего лучше, чем обратиться за помощью к Клермону. Анжуйцы вместе с женушкой весьма ловко все обыграли. Приплели мальчишку де Осажа ко всей этой паутине. Спрашивать у кузена о детях де Гиш не собирался. Раз Диане известно, что мадам де Осаж в Бидаше, нетрудно догадаться, что и дети там же, вместе со своей наставницей. И нечего Клермону знать подробности личной жизни Филибера. Анжуйцы, как известно, трепать языками горазды. Но все же не воспользоваться правом задать вопрос бретеру де Гиш не мог. - Вопрос готов, кузен. – Прокашлявшись и превозмогая боль, молодой придворный Генриха Валуа выпрямился в седле. – За какие такие грехи Господь наградил меня таким родственником, как Вы, месье? Вы же сущий дьявол! Грамон, усмехнувшись, посмотрел на кузена. Опустив поводья, граф медленно снимал перчатки, постепенно освобождая каждый палец. Перчатки цвета слоновой кости подобно плащу были расшиты золотом. Вместе с перчаткой с правой руки соскользнул перстень с камнем, похожем, и цветом и формой, на застывшую каплю крови. Перстень был меньше остальных на руке графа. Де Гиш носил его с памятной Варфоломеевской ночи. Это украшение напоминало ему о боли утраты маленькой кузины. Но в последнее время перстень тяготил Филибера. После знакомства с баронессой де Сов, граф понял, что память о дорогом человеке должна быть светлой и чистой. И не должна приносить боль и требовать отмщения. Но снять перстень де Гиш никак не решался. Сейчас же, казалось, сама Судьба распорядилась украшением. Филибер окинул взглядом толпу зрителей. Рыжеволосая девушка смотрела на него широко открытыми глазами. Грамон резко отвел взгляд. На мгновение графу показалось, что его Инес присутствовала на этом поединке и поддерживала его. Чертов Клермон со своими ударами. Померещится же такое. Де Гиш снова посмотрел на девушку. Она действительно была с рыжими кудряшками и светлым наивным взглядом. Филибер спрыгнул с седла, направляясь к девушке, обходя других крестьян. - Как Вас зовут, мадемуазель? – Молодой придворный Генриха Валуа заглянул в глаза незнакомки. – Хотя…не нужно. Не отвечайте. Я итак знаю. Это Вам. – Грамон протянул перчатки, в одной из которых был перстень, девушке. Смущенное существо прижало перчатки к груди, что-то пролепетав дворянину. Но де Гиш, не разобрав слов, лишь улыбнулся незнакомке. Вскочив в седло и вновь окинув взглядом толпу, Филибер уже не увидел рыжеволосого Ангела. Девушка исчезла, как будто и не было ее вовсе. Грамону стало очень легко. Он вернул перстень. Последние оковы воспоминаний разорваны. Де Гиш полной грудью вдохнул прохладный воздух. Как же легко стало на душе и на сердце. Уже не хотелось продолжать поединок. Но и покинуть опушку Грамон не мог, потому что слова Клермона об еще одном заезде он прекрасно слышал, как и все находившиеся здесь. Еще не хватало прослыть трусом. Филибер развернул коня, пришпорил и направил его навстречу кузену. Но все же не удержался и еще раз бросил взгляд на толпу, желая убедиться, что девушки с рыжими локонами действительно нет. Удар. Боль пронзила плечо. Правая рука Грамона повисла, как плеть, выронив копье. - Отвечайте на вопрос, Бюсси. – Крикнул де Гиш, - и выбирайте сами. Я готов подарить Вашей "даме", что пожелаете. На этом и разойдемся. Я узнал, что хотел. Вы лишний раз доказали свое родство с Дьяволом.
Луи де Бюсси: Пока Реми бегал за рубахой, Бюсси действительно завернулся в поданный им плащ, поскольку доставлять удовольствие своим хриплым голосом в случае простуды не собирался Монсеньору. Хотя могло статься, что принц проявит видимость заботы о своем приближенном, как это уже бывало не раз, и примется изображать из себя верного друга и заботливую сиделку. Что из двух этих зол было более худшем, сказать трудно. Грамон тем временем раздаривал свою одежду к удовольствию своего противника. Перчатки графа достались какой-то рыжеволосой девице, которая, приняв их, так смутилась, что поспешила скрыться за ближайшим деревом. Бретер рассмеялся. В деревенских девушках иногда можно было встретить непередаваемое очарование, но его «избранница» на сегодняшнем турнире еще только через десяток лет распуститься всей своей красотой. Он подмигнул девчушке и поднес к губам почтительно розовую ленту, что болталась на его запястье. Де Гишу не потребовалось много времени, чтобы вновь оказаться в седле, а ле Одуэн так и не успел принести рубаху своему господину, плащ же пришлось скинуть. Не беда – последний забег остался. И он остался за ним. Сенешаль Бордо отвлекся только на мгновение, но его хватило, чтобы Бюсси нанес удар в плечо королевского фаворита. Удар вышел прямым и не смазался, уже надтреснутое «копье» Клермона с треском разломилось, и Луи едва успел отвести руку, чтобы острый кусок древка, оставшийся после слома, не вонзился в лицо родственника. Убийство сегодня было ни к чему бретеру. Пусть даже толпа селян и будет свидетелем, что все произошедшее – несчастный случай, но детям не стоит видеть смерть, когда ее можно избежать. Он сам вздохнул с облегчением, когда, обернувшись, увидел, что Грамону досталось только по плечу, и выкинул обломок своего орудия. - Родственников, в отличие от друзей, не выбирают, сударь. Поэтому, ваш вопрос опять не к адресату, и в этом случае, я даже пытаться не буду на него ответить, поскольку все будет выглядеть ложью и домыслом. Завидев своего лекаря, Бюсси громко крикнул ему: - Реми, иди скорей сюда, что ты там несешь? – приняв у юноши рубашку, Клермон с удовольствием натянул ее на себя, и сверху одел дублет и плащ. Словно и не было никакого поединка. - Отстегивайте дагу, месье, и дарите ее Арин. Когда она вырастет, подарит ее своему избраннику, - рассмеявшись, анжуец подхватил девчушку опять к себе в седло и подвез ее к де Грамону, пригласив Реми жестом следовать за собой. - Итак, граф, ваше оружие, - потребовать шпагу было слишком жестоко, хотя, как победитель, Бюсси и имел на это право. Но внутреннее благородство не позволило ему так поступить с поверженным кузеном. - Эй, Грамон, - окликнул он Филибера и внимательно всмотрелся в его лицо. – Вы в порядке? Мой лекарь к вашим услугам, как и все что он раздобыл. У бретера у самого нещадно саднило бок, а тонкие волосики Арин щекотали нос и глаза, что не помешало ему рассмотреть раздобытую эскулапом провизию. - Реми, осмотри господина графа, и разворачиваемся в Париж. Куда вас доставить, кузен? Тот Дьявол, в родстве с которым вы меня обвиняете, нашептывает мне, что стоит вам испортить обратный путь своей компанией, - усмехнулся синьор д’Амбуаз. На этот раз вполне беззлобно, поскольку он действительно славно развлекся.* *согласовано
Реми ле Одуэн: Последние полтора десятка шагов Реми уже не просто быстро шел, а бежал, торопясь подать рубашку. Пока Бюсси надевал ее, то Реми наметанным взглядом уже успел осмотреть все полученные графом ссадины. Пусть ничего приятного не было, но и ничего смертельного тоже. Эскулап уже мысленно прикидывал какой бальзам от ран он использует сразу же по прибытию во дворец Бюсси, главное, чтобы старик Жером не прознал, что шкура его господина опять требует лечения, жаль расстраивать почтенного слугу, который многие годы верой и правдой служил Клермону. Обломленное копье говорило, что поединок вышел славный и не шуточный, господа развлеклись от души. Арин была истинной королевой сегодняшнего дня, и даже взрослые с почтением смотрели на девчушку, опять восседавшую в седле одного из дворян. Поклонившись Бюсси и его даме, ле Одуэн с готовностью подошел ко второму участнику поединка. - С вашего позволения, господин граф, я осмотрю вас, - так же учтиво поклонился Реми де Грамону. Тот не возражал, и, даже спешился.* Ле Одуэн помнил куда получил удары соперник его господина, поэтому осмотр не занял много времени. Попросив Грамона несколько раз глубоко вздохнуть, следя за его реакцией, а так же на то, как отзывается его тело на пальпацию, Реми сделал вывод, что тот отделался всего лишь ушибами. Сильными и болезненными, но без внутренних повреждений. - Хорошо бы вам сейчас приложить к плечу и животу что-то холодное, вот хоть камень, - эскулап назвал первое попавшееся ему на глаза. Лед, бесспорно, хорош, но чего нет сейчас, того нет, а в такую погоду на камнях не лепешки печь. – А вот через день или два, когда ваши ушибы посинеют или даже почернеют, велите сделать себе теплый компресс, например с уксусом или кислым вином. Боль это не снимет, но быстрее все пройдет. – Закончив осмотр, Реми вспомнил о своей корзине и, достав мешочек с орехами, бросил его детворе. Пусть зрелище и закончено, но тем живее орешки будут щелкаться под разговоры об увиденном. Против возвращения в Париж Реми ничего не имел. Лично у него никаких дел в Сен-Жерме не было. а если Его высочество не увидит сегодня капитана своей личной гвардии, то это тоже не печаль скромного лекаря. Главное, что его господин уже не подвержен хандре, а ссадины, полученные в поединке заживут, не оставив следа. - Если ваше сиятельство пожелает, то может прислать ко мне своего слугу, я дам ему замечательный бальзам от синяков, - обратился он к Грамону, расплываясь в улыбке. Реми припомнил, как ему досталась эта заветная, и можно сказать – выстраданная, рецептура. Вспомнив о Гертруде, ле Одуэн вздохнул, признавая, что его господину повезло с возлюбленной куда больше, чем ему самому. Гертруда была всем хороша, кроме навязчивой мысли о замужестве. Реми стыдно было признаться, что с некоторого времени стал избегать общества мадемуазель Дюваль. А что делать? Свобода дороже. *согласовано
Philibert de Gramont: Брови молодого придворного Генриха Валуа изогнулись в удивлении, когда он услышал желание кузена. Де Гиш ожидал, что Клермон потребует для девчонки перстень. И, Бог тому свидетель, Грамон подарил бы со своей руки самое дорогое украшение с большим камнем. Продав эту вещицу, вся семья девочки могла бы забыть о бедности. Но в голову де Бюсси взбрело потребовать дагу. Филибер усмехнулся. Но слово есть слово, и его нужно держать. Кинжал для левой руки при фехтовании шпагой, как и полагалось, находился с правой стороны, дабы облегчить её выхватывание в поединке. Дага Грамона бала выполнена в испанском стиле с широкой пластиной в виде изогнутого треугольника, сужавшейся к навершию рукояти. Дужки гарды были длинные и прямые. Клинок плоский, прямой, однолезвийный с широким основанием. Де Гиш, подержав кинжал в руке, бросил взгляд на кузена. Чем подобная вещь могла привлечь девочку? Еще и пораниться может. Но спорить с Клермон сейчас хотелось меньше всего. - Прошу. – Сенешаль Бордо передал в дрожащие ручонки девчушки оружие. – А Вы, кузен, не утруждайте себя беспокойством за меня. Поверьте, на моем теле лишь ссадины. И это просто мелочи по сравнению с тем ранением, которое получил на рыцарском турнире отец нашего короля. – Де Гиш умышленно не упомянул герцога Анжуйского, который так же, как и Генрих-Александр являлся сыном погибшего короля. Но все же плечо сильно ныло, а удар в область солнечного сплетения все еще напоминал о себе тупой болью. Лекарь оказался весьма кстати. - Благодарю. – Кивнул де Гиш спутнику Клермона после осмотра. А кузен предусмотрителен, раз таскает за собой лекаря. Крестьяне потихоньку расходились. Молодые громко, не скрывая эмоций, обсуждали поединок, на котором только что присутствовали. Те, кому посчастливилось стать обладателями вещей графа, были в центре внимания. Только рыжеволосую девушку де Гиш так больше и не увидел. Старики уходили, лишь качая головой. Что означало это движение неизвестно. Осуждение, мол, богатеи от нечего делать калечат друг друга? Или, наоборот, сожаление, что их молодость, самые прекрасные годы, канули в прошлое, и они уже не могут позабавиться подобным образом. - Судя по тому, как Вы еле тащились в Сен-Жермен, кузен, я позволю себе предположить, что и в Париж Вы поедете так же. А мне некогда вести с Вами светские беседы. Посему, прощайте, месье. Надеюсь, больше не свидимся. Пришпорив коня, молодой придворный Генриха Валуа уже через несколько минут скрылся за поворотом дороги. Грамон узнал то, что хотел. Диана была в курсе, что он спрятал детей в Бидаше. Наверняка, супруга на этом не остановится. Отсутствие плаща было очень ощутимо. Прохлада декабрьского дня остужала разгоряченное поединком и скачкой лицо сына Элен де Клермон. Филибер вдохнул прохладный воздух и снова пришпорил коня. Он уже принял решение. Осталось добраться до Парижа. Эпизод завершен
полная версия страницы