Форум » Игровой архив » Дружба, любовь, и немного философии » Ответить
Дружба, любовь, и немного философии
Франсуа де Рибейрак: 22 ноября 1576 года, вечер. Париж, трактир "Рог изобилия" и далее.
Ответов - 25, стр:
1 2 All
Соланж де Шампье: Соланж видела появление еще двух человек. В неясном свете факела она не могла понять кто это – друзья или враги. Девушка чувствовала руку незнакомца на своем плече, а его горячее дыхание обжигало ей шею. Соланж больше не кричала. Она смирилась со своей участью. Только предательские слезы все текли и текли из глаз, отчего лицо девушки было мокрым, и несколько завитков волос прилипли к нему. Она сама виновата. Выходить одной из дома нельзя. Пора понять, что Париж это не деревушка в Альпах. Но как же она могла забрать с собой единственную служанку в доме своей тетушки. Да и уходить далеко Соланж не собиралась. Все получилось так, как получилось. Она одна, без сопровождения в этом городе полном опасностей. Как этот котенок. Соланж еще сильнее прижала пушистый комок к себе и зажмурилась. Сильно. Еще сильнее. Как в детстве, когда было очень страшно. Почему-то именно сейчас девушка вспомнила жуткую ночную грозу. Она проснулась от зловещих раскатов грома. Молния разрезала небо на две половины. Соланж было так страшно, что она боялась выбраться из-под одеяла. Но тогда все обошлось. Наступило утро. Грозы, как не бывало. Сейчас бы Рауль развеселил ее, как тогда, когда она еще жила в доме своих родителей. Все случилось так быстро, что Соланж не успела ничего понять. Человек, державший ее за плечо упал, а один из вновь прибывших схватил ее за руку*. От неожиданности девушка выпустила из рук пушистый комок. - Котенок, месье, котенок. – Соланж обращалась к человеку, тепло руки которого грело ей ладонь. Она не знала, куда он ведет ее, кто он, друг или враг. Но почему-то этого незнакомца она не боялась. Такие теплые руки могут быть только у друга. *Согласовано с Франсуа де Рибейраком
Франсуа де Рибейрак: Котенок. Ну конечно. Наверное, если бы мэтр Рене взялся предсказывать этот день для Рибейрака, он бы с многозначительным видом пробормотал бы что-то вроде: «Юпитер в доме Венеры, месье, а Водолей льет воду на Змееносца, значит, вам предстоит встреча с котятами. Много котят!». Виконт, отпустив девушку, вздохнув, перешагнул через стонущего от страха негодяя, и подхватил под тощий животик котенка, пытающегося забиться куда-нибудь в тихий угол. Он был не таким откормленным, как красавица королевских кровей, которую он отнес нынче герцогине де Монпансье, но тоже заслуживал любви, ласки и теплого молока. - Вот ваше сокровище, сударыня, - с ласковым смешком проговорил он, вручая девушке пищащую находку.- А вот вам моя рука. Обопритесь, прошу вас, вы вся дрожите. Нет причин бояться, все дурное уже позади. Друг мой, не откажется ли баронесса приютить ненадолго эту девушку? Мне кажется, грешно бросать ее после того, как она была спасена. Я готов сопроводить ее куда угодно, но сначала, мне кажется, ей следует согреться и выпить вина. Гасконец был смущен, понимая, что, возможно, просит от графа слишком многого. Им руководило лишь чувство справедливости и, признаться честно, восхищения. Незнакомка была молода и прекрасна той хрупкой, ангельской красотой, что особенно трогало сердце пылкого д’Оди. Но нельзя же ожидать, что баронесса охотно примет в своем доме незнакомку. Хотя Рибейрак уже решил про себя, что та достойна и Лувра. - Как ваше имя, сударыня? Я – виконт де Рибейрак, к вашим услугам. А этот бесстрашный дворянин – граф де Гиш. Отчего вы одна, в такой час? Париж не самое спокойное место для одиночных прогулок. Если бы титулы давали согласно красоте, то незнакомка с мокрыми от слез щеками, должна была бы быть не менее, чем королевой Франции.
Philibert de Gramont: Филибер невольно улыбнулся, наблюдая, как Рибейрак ловит тощего котенка. Право, он проникался к анжуйцу все большей симпатией. Возможно, и самому графу стоило перенять некоторые черты характера д’Оди. Это будет трудно. Но попытаться можно. Котенок был пойман и передан хозяйке. - Баронесса весьма добра, друг мой. И, поверьте, о милосердии и сострадании знает не понаслышке. – Де Гиш, поигрывая шпагой, которую «одолжил» у негодяя, все еще сидевшего на земле, подошел к другу и незнакомке. – Мое почтение, сударыня. – Грамон слегка поклонился. - Я осмелюсь пригласить Вас в дом. Виконт прав, вино сейчас в самый раз, а приложением к нему прекрасный ужин, который мы рискуем отведать холодным, если задержимся здесь более. И Вашему «другу», уверен, что-нибудь найдется. – Филибер почесал котенку загривок. Грамон бросил взгляд на тени, которые все еще были различимы на стенах соседних домов. Решатся ли подельники негодяя на нападение? Или, смирившись с тем, что этим вечером они остались без улова, пропадут во мгле, чтобы больше никогда не воскресать из нее. Филиберу не хотелось сегодня битв. Вечер был поистине прекрасным. И даже эта девушка со своим тощим котенком придавали ему особый шарм. Де Гиш был уверен, что Шарлотта с радостью окажет гостеприимство незнакомке и этому клубку шерсти. А потом д’Оди, как и обещал, пойдет провожать даму, а он сам, Грамон, останется со своей возлюбленной наедине. И вот тогда прекрасный вечер станет волшебным. Клятвы будут чередоваться с поцелуями. Сплетение рук и прикосновения губ будут вспоминаться и завтра. Де Гиш вновь поискал глазами тени. Они исчезли. И даже негодяй, шпага которого так и осталась в руках Грамона, бежал. - Пойдемте. – Молодой придворный Генриха Валуа приглашающим жестом указал на особняк баронессы. – А по дороге, сударыня, все же поведайте нам с виконтом о Ваших злоключениях. Мне тоже очень интересно, с каких пор девушки гуляют по Парижу вечером, да еще и без сопровождения. Ваш котенок не в счет, сударыня, предупреждаю. – Обнажил в улыбке зубы сенешаль Бордо.
Соланж де Шампье: Соланж с трепетом и благодарностью приняла от одного из своих спасителей и котенка, и руку. Она не осмеливалась взглянуть в лицо мужчине. Поэтому опустила глаза. Пушистый комочек, в отличие от своей вновь обретенной хозяйки, испуганно озирался по сторонам. Девушка понимала, что должна поблагодарить спасителей, но никак не могла подобрать нужных слов. Она никогда вот так, один на один, не разговаривала с незнакомыми мужчинами, хоть они и были, девушка убедилась в этом, благородны и происхождением, и поступками. - Соланж де Шампье, месье, - все так же не глядя на своего нового знакомого пролепетала девушка. Рука виконта была такой теплой, что ее пальцы, едва коснувшись этой руки, невольно затрепетали. Нет, сейчас Соланж не боялась. Она была смущена близостью мужчины. И это был не ее друг Рауль. Нет. Это был рыцарь, добрый и благородный, который спас ее. Который поймал ее котенка. Когда же Соланж осмелилась взглянуть в лицо виконта, даже вечерняя мгла не могла скрыть доброты, которая светилась в глазах мужчины. Девушке казалось, что неловкая минута затянулась, но, словно бы святые заметили ее смущение, к ним подошел второй дворянин, которого виконт тоже представил. Граф приветствовал ее и обратился к своему другу, что позволило Соланж перевести дух. Она никогда не думала, что присутствие одного человека может заставить так сильно биться ее бедное сердце. - Я очень благодарна Вам за помощь, господа, но мне, право, неловко, - пролепетала девушка в ответ на приглашение графа воспользоваться гостеприимством некой баронессы. Но мадемуазель де Шампье вынуждена была признать, что мужчины говорят дело. И что именно сейчас следует забыть о неловкости и застенчивости. К тому же граф отозвался о баронессе, как о женщине доброй и милосердной. Это придало Соланж смелости. Девушка скромно оперлась о предложенную виконтом руку. Что-то было в этом человеке такое, что заставляло ноги мадемуазель де Шампье подкашиваться. И это был не страх. Нет. Это было что-то иное, объяснение чему Соланж пока не могла найти. - Я в Париже недавно. – Девушка бросила быстрый взгляд на профиль своего спутника. – Совсем недавно, - повторила она, обращаясь уже к графу. Наивность провинциалки делала свое дело. Соланж рассказала о деревушке, принадлежавшей ее семье, где она росла. Рассказала кто ее родители и братья. Что она любит, а чего боится. – Сейчас живу здесь у тетушки. Но бедняжка не богата, как, впрочем, и я, поэтому в доме всего лишь одна служанка. – Девушка окончательно смутилась. Она рассказывает мужчинам о том, что у нее нет дорогих нарядов и украшений. Что она не может позволить себе компаньонку. Что она просто наивная провинциалка, приехавшая в Париж и по своей глупости и наивности оказавшаяся в такой жуткой истории. Соланж стало очень грустно. Наверняка, эти господа привыкли видеть роскошных дам в красивых платьях. Возможно, они даже бывали в Лувре и видели саму королеву. – А раз служанка одна, и она нужна тетушке, а мне и отойти нужно было всего на пару шагов от дом, я рискнула выйти одна. Но потом замечталась. – Если бы не вечерние сумерки, то спутники могли бы заметить, как краска стыда залила лицо девушки. Зачем она сказала про мечты. Сейчас мнение о ней у мужчин безвозвратно испорчено. – И заблудилась. – Все же закончила свою речь Соланж и опустила глаза, чтобы не видеть, как она думала, смеющихся над ней мужчин. Особенно того, о чью руку она опиралась. Потому что увидеть хоть тень насмешки или презрение в его глазах было выше ее сил.
Charlotte de Sauve: Шарлотта, не находившая себе места, металась у распахнутых дверей, вслушиваясь в голоса на улице, и не решаясь последовать за Филибером и виконтом де Рибейраком в ночную темноту. Бог его знает, что их поджидает там, и нет ничего хуже для мужчины, обнажившего шпагу, чем плачущая женщина за его спиной. Поэтому баронесса тихо молилась за того, кто имел достаточно благородства и сердечности чтобы рисковать своей жизнью там, на улицах Парижа. Молилась и гордилась графом де Гиш, воплощавшем в ее глазах все добродетели настоящего дворянина. Но сегодня судьба была милостива к ним. Граф и его друг вернулись целыми и невредимыми, приведя с собой растерянную, испуганную девушку, прижимавшую к груди не менее испуганного котенка. Два беззащитных, трогательных существа, которых так легко обидеть! Все вопросы Шарлотта решила оставить на потом. Успеется выяснить, кто эта несчастная, и почему она одна бродит по улицам города в такой час. Она отнеслась к ней так, как если бы девушка постучала в ворота монастыря, то есть открыла без сомнения, как и велел Господь, принимая с открытым сердцем ту, что появилась на ее пороге. - Добро пожаловать, сударыня. Я баронесса де Сов и вы в моем доме. Тут вам ничего не грозит. И вашему маленькому другу тоже. Улыбнувшись, Шарлотта коснулась кончиками пальцев грязной шерстки котенка. Если Жанна увидит это чумазое сокровище, то не успокоится, пока не оставит малыша в своей спальне. Дочь баронессы обладала на редкость милосердным и сострадательным сердечком, пытаясь лечить всех. Голубя с сломанным крылом, повара, обварившего руку, куклу от выдуманной лихорадки. Слуги уже суетились, выставляя на стол четвертый прибор и заменяя остывшие блюда горячими, неся воду для мытья рук в серебряном тазу, от которого нежно пахло лавандой. - Вы, должно быть, замерзли и голодны? Присядьте, придите в себя, а потом, если вам нужна будет помощь, мы подумаем, что можем сделать. Стоило девушке выйти на свет, как Шарлотта чутьем придворной дамы сразу определила в ней особу благородного происхождения. Форма рук, крой небогатого платья, цвет лица, манера держать себя. Для знающего человека это говорит громче слов. - Виконт, так уж получилось, что вместо ужина вам пришлось спасать прекрасных принцесс и их котят, - благодарно улыбнулась она Франсуа д’Оди. – Но стол накрыт, и угощение ждет своих героев. Граф… Повернувшись к Филиберу и прижавшись к нему на мгновение, Шарлотта взглянула в глаза своего возлюбленного, и в ее глазах отразилась вся любовь, восхищение и признательность, на которую была способна эта женщина. - Спасибо, - тихо шепнула она. Спасибо за ваше благородство, вашу храбрость, вашу любовь. Спасибо за то, что вы есть, потому что вы для меня – весь мир.
Philibert de Gramont: Филибер видел в глазах возлюбленной и нежность, и благодарность, и любовь. Ради этого взгляда он готов был сражаться даже не против кучки негодяев, промышляющих грабежом и разбоем на улицах Парижа, а против всего мира, если последний вдруг станет неугодным любимой женщине. Но такого просто не могло произойти. Молодой придворный Генриха Валуа это знал. Доброта и сострадание Шарлотты были для него поначалу чем-то удивительным и необычным. Граф так редко встречал при Дворе такие чистые сердца. Нет, конечно, он знал еще одно такое же сердечко, но когда оно перестало биться, Филибер был уверен, что вместе с ним на Земле исчезло и сострадание, и милосердие. Но он ошибался. И сейчас, после знакомства с баронессой де Сов, готов был признать свою ошибку. Да, господа. В этом мире живы любовь и доброта. И они будут вечны, сколько бы черствые люди не пытались превратить их в пепел и развеять его по ветру. Любовь и доброта выше всего. Сильнее всего. Грамон теперь это знал точно. Его сердце, окаменевшее от утрат, ненависти и жажды мести не смогло противиться доброте этой женщины. Ее чистота сломала каменную броню, а любовь отогрела израненное сердце и теперь врачевала раны, которые, словно смазанные чудодейственными маслами, затягивались. И это было поистине прекрасно. Грамон оживал. И жизнь представлялась ему теперь в иных тонах. Он ценил каждую ее минуту, каждый ее звук. Поэтому граф принимал благодарность, читаемую в глазах возлюбленной, но и отвечал ей не меньшей благодарностью. Эта женщина сумела возродить его, она заставила сердце неприступного сенешаля Бордо снова биться. Де Гиш был благодарен Шарлотте. Он восхищался ею. Боготворил ее. И эти чувства, объединяясь, перерастали во что-то большее. В то, что хочет испытать каждый смертный. И что не каждому дано испытать. Любовь. Грамон любил. Он был любим. Филибер учился у своей возлюбленной прощать, сострадать, бить милосердным. И у него это получалось. Все же парфюмер королевы матери оказался прав. Он всегда оказывался прав. Как будто и впрямь Судьба рассказывала ему на ухо о своих планах. - Мадам, - обратился Грамон к Шарлотте, когда языком взглядов повторил то, что уже ни раз было сказано словами в минуты любовных признаний, - перед Вами мадемуазель де Шампье и…- Грамон улыбнулся, - имени мохнатого существа мы с Рибейраком, к сожалению, не узнали, но, думаю, все поправимо. Девушка недавно в Париже, поэтому заблудилась. А Вы же знаете, Шарлотта, как небезопасны вечерние улицы столицы. – Филибер нежно пожал пальчики баронессы. – Сейчас я все же предлагаю оценить кулинарные способности Вашего повара, а потом д’Оди хотел проводить мадемуазель Соланж домой. Но все же виконта нужно сначала хорошенько покормить. – Рассмеялся Грамон, взглянув на друга. – Когда наш Франсуа сыт он потрясающий собеседник, мадемуазель,- обратился де Гиш к девушке с котенком, - и, поверьте, всю дорогу будет рассказывать Вам увлекательные истории. Так что, расставаться с виконтом Вам даже и не захочется.
Франсуа де Рибейрак: - Граф преуменьшает мои способности, я всегда прекрасный собеседник, дамы, если я, конечно, не мертв, - поспешил вставить слово виконт, который был, как и все гасконцы, весьма разговорчив. Гасконец молчит, только если занят любовью или едой. И то, в таком случае это можно считать комплиментом даме или повару. - Позвольте проводить вас к столу, мадемуазель де Шампье, и друга вашего мы тоже с собой возьмем, этот малыш в последний раз ел еще до рождения, не иначе, кожа да кости. Госпожа баронесса, будь я не так уверен в ваше доброте, я бы попросил у вас прощения за то, что мы такие беспокойные гости, но добавлю в свое оправдание – зато нескучные! Подмигнув Грамону, вполне довольный собой, вечером, и ужином, который их ожидал, виконт поклонился спасенной девушке. Там, на улице, она показалась ему красавицей, сейчас же, в сиянии свечей, он был готов признать ее совершенством. Может быть, если походатайствовать о том, чтобы мадемуазель пристроили компаньонкой какой-нибудь знатной дамы, бывающей при дворе, то он сможет видеть ее чаще. Франсуа, скорый на слова и решения, уже перебирал в уме имена знатных подружек Антрага и Бюсси. Но потом оставил это занятие. У такой красоты при дворе окажется много поклонников, кроме того, двор не лучшее место для девушки, у которой нежное сердце и мало осторожности. Спасать котенка и не думать о себе, это же надо! - Ваша тетушка, мадемуазель, наверное, крайне взволнована сейчас. Но я уверен, вы скоро освоитесь в Париже. Буду счастлив помочь вам в этом. Конечно, если ваша родственница сочтет это уместным. Виконт отодвинул стул, помогая девушке сесть. Надо не забыть потом поблагодарить баронессу де Сов за гостеприимство и доброту, но лучше сделать это через Грамона. Странным образом рядом с Соланж Франсуа вдруг осознал в полной мере, что такое ревность. Пренеприятное чувство, надо сказать. А осознав сам, оценил дружескую жертву Филибера, который позволил ему прийти в дом его возлюбленной, хотя мог бы наслаждаться ее обществом в одиночку. Но тогда, возможно, Соланж де Шампье и Франсуа д’Оди никогда бы не встретились. Франсуа залюбовался тем, как на бледных щеках девушки появляется слабый румянец, свидетельствующий о том, что страх проходит. От Соланж веяло свежестью и нежностью. То, чего так не хватало придворным дамам. Друг д’Антрагэ как-то сказал, что при дворе нужно любить или всех, или никого, и был прав. Сейчас, подле Соланж, рядом с Филибером де Грамоном и Шарлоттой де Сов, смотревших друг на друга с такой любовью, д’Оди с удивлением обнаружил, что, оказывается есть еще и третий путь. Выбрать одну и любить ее всю жизнь, до последнего вздоха.
Соланж де Шампье: До деревни, где росла Соланж, доходили слухи о том, как прекрасны женщины в Париже. Но девушка так же слышала, как отец ее друга Рауля, беседуя со своим сыном, как-то говорил, будто бы дамы в Париже бессердечны и жестоки. Заманивая мужчин своей красотой, они губили их ради собственной прихоти, либо политических интересов. Такова столичная мода. Шепотом упоминались и хорошо известные имена. Например, имя Маргариты Валуа, которая, если верить рассказам, коллекционировала сердца своих любовников. Но Соланж не хотела верить всем этим историям. Разве может быть человек красивый телом быть уродлив душой настолько, чтобы погубить другого. Хозяйка дома, порог которого, смущаясь, переступила Соланж, была очень красива. Часть поверий, которыми развлекали себя жители деревни во Французских Альпах, уже была правдой. Девушка не могла оторвать глаз от этой женщины. Дама как будто сошла с гобелена, на котором были вытканы прекрасные нимфы, играющие с облаком. Чем больше Соланж смотрела на баронессу де Сов, тем больше хотела быть похожей на нее. Эта дама олицетворяла собой Женственность. Баронесса красиво говорила. Ее движения были плавны и привлекали внимание. Но было в ней что-то еще. Мадемуазель де Шампье пока никак не могла понять что, но уже точно знала, что хотела бы научиться у хозяйки дома хотя бы толике того женского обаяния, которым обладала последняя, если, конечно, научиться этому было возможно. Граф не лукавил, сказав, что баронесса очень добра. Поблагодарив хозяйку дома за доброту и гостеприимство, хозяйка котенка глубоко вздохнула. Стоило Соланж услышать ласковый голос этой дамы, как девушка успокоилась окончательно. И начала замечать мелочи, которые до этого мешал ей видеть испуг. Например, взгляды, которыми обменялись один из ее спасителей и хозяйка дома. Соланж еще не знала языка взглядов влюбленных, но сердце подсказывало ей, что бывают в жизни моменты, когда взгляд говорит намного красноречивее языка. Теперь девушка смогла лучше рассмотреть и графа. Он был хорош собой, но что-то было в этом человеке, что настораживало мадемуазель де Шампье. Соланж снова взглянула на баронессу. Однако женщина с такой нежностью смотрела на этого мужчину, что все опасения девушки сразу же улетучились. А вот на второго своего спасителя мадемуазель де Шампье никак не решалась взглянуть. Соланж казалось, что от одного присутствия виконта у нее кружится голова. Девушка лишь изредка бросала на своего спасителя быстрые взгляды из-под длинных ресниц. Когда же он заговорил, Соланж почувствовала, как ее сердце бешено забилось, и она прижала котенка к себе еще сильнее. Пушистый комочек пискнул, выражая недовольство столь сильным объятьям. Располагаясь на стуле, галантно отодвинутом виконтом, девушка молилась, чтобы не сесть мимо. Близость этого мужчины заставляла ее смущаться все больше. Соланж, задев локтем своего спасителя, смутилась окончательно. - Я буду Вам весьма благодарна, месье, если Вы покажете мне город. – Пролепетала Соланж, а сердце пело от радости, что она сможет увидеть виконта еще раз. – Уверена, тетушка не будет против, потому что..- Соланж смутилась еще больше, но все же договорила, - потому что Вы очень благородны, месье. А таких людей пожилая дама чувствует за версту.
Charlotte de Sauve: Заметив, что девушка исподволь рассматривает ее, Шарлотта ободряюще улыбнулась мадемуазель де Шампье. Юная особа понравилась ей скромностью, красотой и хорошими манерами. А модные наряды, прически и украшения дело наживное, да и не всегда они к лицу юности, которая хороша сама по себе, как хорош нежный цветок со свежим ароматом. Позже можно будет расспросить Соланж де Шампье о ее жизни в Париже, и, может быть, принять участие в ее судьбе. Не зря же Провидение привело ее к порогу дома баронессы. Если спасенный привязан к спасителю узами благодарности, то спаситель невольно ощущает ответственность за дальнейшую судьбу того, кому протянул руку помощи в трудную минуту. - Пусть все наши беды заканчиваются так же, и пусть Господь хранит тех, кто стоит на страже нашего покоя. Шарлотта подняла бокал с вином, с любовью взглянув на Филибера де Грамона. На того, кто спас ее, окружил любовью и заботой, став смыслом ее существования. И все, о чем она молилась непрестанно, это о том, чтобы бог, соединивший их, был так милосерден и не разлучал любящие сердца. Эти размышления баронессы де Сов были прерваны требовательным писком. Котенок, наконец согревшийся и почувствовавший запахи еды, потребовал своей доли причитающихся лакомств. Слуга, посмеиваясь, поставил на пол блюдце с теплым молоком, и малыш незамедлительно приступил к его уничтожению. - Вы слышали, виконт? Мадемуазель доверяется вам, а мы доверяем ее вашим заботам, а если тетушка окажется слишком строга к этому очаровательному созданию, мы попросим ее отдать мне в компаньонки, и тогда вы сможете гулять с ней по городу сколько захотите, я буду не самой строгой дуэньей, обещаю. Шарлотта шутила, но, с другой стороны, отчего бы и правда не взять молодую девушку в компаньонки? Сестра Агата, прочно обосновавшаяся в ее доме и чрезвычайно подобревшая с тех пор, все же не могла развлечь баронессу. Но у нее еще будет время подумать об этом. Вечер, прерванный на спасение девушки из рук негодяев, продолжился еще веселее, чем до появления мадемуазель де Шампье в доме баронессы. Слуги подливали вино, меняли блюда, свечи таяли, голоса звенели. И только котенок, пригревшись и наевшись, задремал на ковре, вытянувшись в тепле камина. Наглядная иллюстрация того, как мало нужно для счастья.
Франсуа де Рибейрак: Любой мужчина растает, когда на него смотрят такие восхитительные глаза, и когда такой нежный голос говорит лестные для него вещи. Виконт был так же чувствителен к похвалам красивой женщины, как и любой, и так же умилялся внешним совершенствам спасенной дамы, как это делал бы, возможно, и граф де Гиш… не будь он так занят Шарлоттой де Сов. Но тем лучше, что сердцем вельможи завладела эта белокурая красавица, потому что сам Франсуа мог, не опасаясь соперничества, посвятить себя и этот вечер нежному цветку по имен Соланж. Имя это отдавало на губах медом, янтарем и солнечным светом. - Вы полюбите Париж, мадемуазель, - горячо заверил он Соланж де Шампье. – полюбите, привыкните, и не захотите покидать. А если мадам де Сов возьмет вас под свое крыло, то можете считать, что вам сказочно повезло. Баронесса долгое время жила при дворе, у нее много влиятельных друзей, и ваше будущее будет обеспечено. Не говоря уже о том, что сам он будет иметь счастье видеть мадемуазель каждый раз, как ему представится такая возможность. Какая удача! Виконт мысленно возблагодарил мадам Фортуну за то расположение, что она к нему испытывает. У него есть друзья, которыми он восхищается и которыми дорожит, есть расположение герцога Анжуйского. А теперь вот и прекрасная дева, при взгляде на которую хочется забыть обо всем и отдать ей свое сердце. Может быть, будет война, может быть, случится любовь, а что еще нужно благородному дворянину? - Пусть наши шпаги не ржавеют в ножнах, а наши сердца не каменеют без любви, - вспомнил он старинное гасконское застольное приветствие. И улыбнулся, глядя на двух дам, украшавших собой этот вечер. – Добавлю, и да будут милостивы к нам те, ради которых мы готовы даже умереть. Любого дворянина с младых лет учат не бояться смерти, если она благородна и найдет его с оружием в руках. Но по-настоящему ценить жизнь начинаешь только когда тебе есть ради кого жить. Это был еще один урок, который Франсуа де Рибейрак открыл для себя этим вечером, и за который был крайне благодарен судьбе. Эпизод завершен
полная версия страницы