Форум » Игровой архив » Все дороги ведут на юг » Ответить

Все дороги ведут на юг

Диана де Грамон: 22 января 1577 года. Южные подступы к Бордо, лагерь протестантского войска. День.

Ответов - 19, стр: 1 2 All

Диана де Грамон: Виконтесса де Лувиньи была благодарна Шарлю д'Антрагэ за приглашение на маскарад. В тот день она убедилась, что Париж может быть гостеприимным, может удивлять и пленять. Если бы так было всегда, то это было бы сказкой. Диана не обманывала себя, пройдет этот день, когда лица скрыты масками, когда веселый смех и шутки звучат на улицах Парижа и ей опять останется лишь неизвестность. Граф де Гравиль во время маскарада сообщил ей, что человек графа де Бюсси был в Бидаше и сообщил мадам де Осаж о переменах в судьбе ее сына.* Это была самая радостная новость, самый лучший подарок на Рождество. Омрачало эту весть лишь то, что об этом визите было известно и Филиберу. Граф де Гиш даже интересовался у графа де Бюсси, с какой целью тот посылал своего слугу в Бидаш. Пока граф де Гиш не появлялся в доме на Рю Байе, но она чувствовала, что вот-вот и этот день может настать. И разговор будет не двух любящих супругов. Как страшен в гневе ее муж, Диана помнила. Прочь из Парижа! Эта мысль засела в голове Дианы давно. Сборы были недолгими, но тщательными. Графиня де Гиш покидала Париж под предлогом паломничества в Труа. Но, в корсеты графини и ее камеристки были вшиты золотые монеты, в шкатулку были уложены ценные бумаги и часть драгоценностей. Перед отъездом написаны письма ее поверенным в делах, в том числе и Маурицио Бернандито в Бордо. Дойдут ли письма или нет, тут известно одному лишь Создателю. Война. Это страшное слово пугало ее. Что там сейчас происходит на юге, в том числе в окрестностях Бордо даже сложно было предположить. Диана могла лишь располагать теми разговорами, что слышала при дворе, тем, что слышала от графа де Гравиля. Выехав из Парижа, она держала путь на Труа. Если вдруг самым непостижимым образом граф узнает об ее отъезде, то посещение католических святынь города, помнящего бракосочетание английского короля Генриха V и Екатерины Валуа, не должно ни коем образом оскорбить честь придворного Генриха Валуа. Какое-то время ее отсутствие в Париже не вызовет кривотолков, а потом… В будущее мадам де Грамон боялась заглядывать. На самом деле ее путь лежал на юг Франции. На юг Франции, до Лиона она ехала почти открыто, но потом приказала снять гербы с дверей кареты. На каждом постоялом дворе она расспрашивала о том, что творится в окрестностях, и в зависимости от этого планировала дальнейший путь. Порой ей попадались сожженные селения, и ее сердце сжималось от жалости. Сколько уловок ей пришлось предпринять, чтобы добраться до места, где располагался лагерь короля Наварры. Порой она называла свое настоящее имя и титул, иногда вымышленное. Не всем и не всегда нужно знать, что перед ними жена придворного Генриха Валуа. Сопровождала ее лишь камеристка и четверо вооруженных слуг верхом, которые прибыли с ней осенью в Париж из Бордо. - Я так волнуюсь, Ивонн, - призналась Диана д’Андуэн, поглаживая свою собаку. Счастливая ехала тоже. Собака в пути, это дополнительная охрана. Графине де Гиш предстоял долгий путь. Покидая Париж, она сжигала за собой все мосты, в том числе на ту надежду, что Филибер позволит ей быть с детьми. Обратного пути ей не будет. Целью Дианы было ставка Генриха Наваррского. И вот ее скромный дормез остановили уже у блокпоста, где лагерем расположился король Наварры со своей армией. К ней обратились требуя пропуск или пароль. - Нет, месье, у меня нет пропуска, и пароль я тоже назвать не могу. Передайте Генриху Наваррскому, что Диана д’Андуэн, графиня де Гиш де Грамон просит аудиенции у Его величества. – Назвав свое имя, ей оставалось только ждать. У нее не было уверенности, что король Наварры захочет ее видеть. У нее была только надежда. Надежда и вера в то, что сын Жанны д’Альбре захочет помочь ей забрать детей из Бидаша. - Подождите, месье! – крикнула она вслед уходящему офицеру. – Передайте это Его Величеству. – Диана поспешно взяла библию и передала ее патрульному. Среди страниц была та самая ветка жасмина, которую подарил ей Генрих в Нераке. Графиня де Гиш лишь чуть-чуть поправила ее, чтобы из-за обреза книги были видны пожелтевшие от времени цветы. Теперь оставалось только ждать. Ждать и молиться. * согласовано

Генрих Наваррский: Над расположением лагеря протестантов разносился, нет - развевался невидимым флагом, запах чеснока. Его величество король Генрих Наваррский изволил лично готовить. Это он так называл. На самом деле, поднявшись довольно рано и выслушав от Главнокомандующего доклад о диспозиции и планах, Анрио с самого утра топтался на полевой кухне, где на больших кострах были установлены огромные котлы, и раздавал ценные советы. По его королевскому велению готовили нескольких баранов, которых купили в деревне за несколько лье от лагеря. Генрих запретил солдатам заниматься мародерством в окрестных деревнях, поскольку речь шла о крае, который он собирался присоединить к Наварре, и неважно кто там жил, католики или гугеноты, они не должны ненавидеть своего будущего короля, даже если попадут под его власть только тогда, когда он станет править не только Наваррой, но и Францией. В ход шло матушкино наследство, и провизию подкупали в крестьянских поселениях, не гнушаясь посылать добытчиков к самым Пиренеям, откуда и шли обозы с продовольствием для протестантов во время их затянувшейся осады Бордо. Де Гиз их опередил и занял город-порт, и теперь вытурить его оттуда было почти невозможно. Поэтому Беарнец готовился отдать приказ уводить армию на юго-запад, ближе к Наварре, со дня на день. Удерживало только обещание королевы Елизаветы Тюдор прислать подмогу с моря. Но с каждым днем, Бурбон все меньше и меньше верил в эти посулы. - Святая пятница! Кто так мешает? – кричал он на работников солдатской кухни, бегая между котлов, весь пропахший дымом котлов и с чумазым лицом. – Сказано же мешать слева направо. А ты, олух, что забыл, где право, где лево? Пробегая мимо тощего протестанта, король отвесил ему подзатыльник, и поправил обвязанную вокруг пояса чью-то бывшую рубашку, сейчас заменявшую ему передник. Впрочем, его собственная отличалась от этого тряпья не сильно. В каждый из пяти чанов было порублено баранье мясо, залито водой из родника неподалеку от стоянки, порезана тыква и другие овощи, и, монарх лично проследил, чтобы в каждый отправились зубчики с пятидесяти головок чеснока, который он взялся помогать чистить собственноручно, но вскоре бросил, потому что это дело ему наскучило. Командовать было увлекательнее. - Надеюсь, господин де Гиз вам понравится запах нашей кухни, - мстительно проговорил Беарнец, гладя в сторону порта-Луны, куда дул попутный ветер. Впрочем, несмотря на несколько проигранных битв и то, что Бордо взять приступом так и не удалось, как любой гасконец, король не унывал и не разучился радоваться жизни. - Какая Диана д’Андуэн? – переспросил государь, несколько раз моргнув глазами, словно знал по меньшей мере сотню дам с таким именем. На самом же деле у него просто слезились глаза от дыма и запаха, и он не представлял, зачем графине де Гиш понадобилось навещать его в ставке протестантской армии. Постовой вместо ответа вручил ему Библию с засушенной веткой жасмина между страниц. Тем не менее, хоть эта вещь и могла оказаться только у одной женщины, вернее только одной было известно ее происхождение, поверить в визит дамы здесь и сейчас было трудно. - Ну веди сюда эту лже-графиню, посмотрим на нее. Сопровождающих ее пока не пускать, только женщину, - с видом философа повертев Писание в руках, Анрио отдал его в руки одного из солдат, а сам вернулся к своему занятию. - Почему не следите, черти, что огонь под этим котлом уже почти потух? Я что по-вашему должен кормить свою армию сырым мясом?

Диана де Грамон: Минуты тянулись невыразимо медленно. За время ожидания Диана уже смирилась даже с мыслью о том, что ей откажут в аудиенции. Казалось, что прошло больше часа, когда вернулся офицер и попросил ее следовать за ним. - Мое имя де Гранже. Я лейтенант Его величества. Мадам, следуйте за мной, - распорядился подошедший к ней мужчина сурового вида. - Приказано пропустить только вас, мадам, - сразу последовало предупреждение, как только служанка собралась следовать за своей госпожой. Диана д’Андуэн не возразила, это было пустой и ненужной тратой времени. Таково решение короля. Она лишь велела Ивонн присмотреть за собакой и ждать. Ряд за рядом стояли армейские палатки, возле которых прохаживались часовые. Чуть поодаль за грубо сколоченным столом солдаты играли в кости, кто-то чинил свою одежду, один из солдат, сев спиной к столу, чистил свое оружие. Заметив на себе неодобрительные взгляды солдат, Диана подумала, что ее вполне могли принять за пойманную шпионку. В своем дорожном скромном платье из светло-серого тонкого сукна, она походила скорее на респектабельную горожанку, чем на знатную даму. Графиня де Гиш не стала обращать на них внимания, и остаток пути не смотрела по сторонам. Она шла за сопровождающим ее офицером спокойно и с достоинством, словно по одной из галерей Лувра. Только в отличие от Лувра, в лагере протестантов пахло дымом, лошадьми, соломой, но все нещадно перебивал запах чеснока. К удивлению Дианы, ее привели не к королевской палатке или командный пост, она сейчас была возле полевой кухни, где вовсю шло приготовление обеда. В недоумении графиня посмотрела на своего сопровождающего и уже хотела потребовать объяснений, как тот подошел к одному из тех, кто суетился среди котлов. -Сир, вот та дама, которая назвалась графиней де Гиш, - доложил лейтенант де Гранже королю, указывая на стоящую в стороне молодую женщину. Суровый протестант, уроженец Бара, что на юге Франции ожидая дальнейших распоряжений своего короля с наслаждением вдыхал аромат, доносящийся из котлов, предвкушая вкусный и сытный обед. Не многие из тех, кто остался в его краях мог похвастаться мясом к обеду. Своенравный ветер переменил направление, как это часто бывает в прибрежных районах, и дым от костров пошел в ее сторону. Диана сразу закашлялась, а от дыма заслезились глаза. Достав из рукава платок, обшитый по краям тонкой полоской кружева, она вытерла глаза и прикрыла платком нос. Это хоть как то спасало от дыма и запахов. Показалось ли ей, или это сам король Наварры принимал участие в готовке пищи для своих солдат? Почему бы и нет. В один из февральских дней прошлого года Диане д’Андуэн уже довелось стать свидетельницей, и даже соучастницей того, как была приготовлена поистине королевская яичница, а Генрих Наваррский мужественно резал лук, невзирая на слезы. Год. Прошел всего лишь год с того дня, как законный наследник престола Наварры вернулся в свои владения, а столько событий прошло с тех пор. Наварра обрела не только своего короля, но и королеву. Лишь недавно утихли отголоски Варфоломеевской ночи, а во Франции опять шли сражения между католиками и протестантами. Совсем рядом ее замок в Бордо, но ей туда не попасть, да и другая у нее сейчас цель. Еще год назад у нее был тут дом, дети, супруг, а теперь не осталось ничего из прошлого. Только решимость быть рядом с теми, кто дорог ее сердцу.


Генрих Наваррский: Анрио, отнявший у нерадивого кулинара большую палку, сам старательно помешивал варево в котле, отклоняя всячески лицо от дыма и пара. Разумеется, слева направо! Таким образом, сир постигал всем известную истину – хочешь что-то сделать хорошо, сделай это сам. За сим занятием его и застал младший офицер с докладом, что привел даму по приказу Его величества. - И не вздумай мешать иначе! – дал король напоследок ценные указания солдатику, передавая палку-мешалку. Он легко спрыгнул с камня, на котором стоял, чтобы возвышаться над котлом, и, приближаясь к стоящей неподалеку женщине, отер лицо, мокрое от пара и пота, подобием рубахи, что болталась у него на бедрах. Дама закрывала лицо платком, была одета в простое серое платье, которое почему-то у короля Наварры в голове сравнилось с одеянием монашки, только светлым. Но, несмотря на то, что половина лица женщины была прикрыта, а дым от костров создавал поволоку, Беарнцу не составило труда узнать Диану де Гиш. Он мог узнать любую из своих любовниц, даже если образ жизни скажется на ее фигуре, а лицо не пощадит время. То неуловимое, что ценит влюбленный в своей возлюбленной, что бережно хранит в своем сердце – движения рук, поворот головы, походка, взор очей – все это если и меняется, то спустя многие и многие годы. Анрио любил женщин, которым дарил ласку, каждую по-своему, но к Диане у него было особое отношение. Когда-то. Обиды, что она его покинула, как раз тогда, когда он открыл ей свою душу, чтобы впустить туда, больше не было. Он тоже невольно обидел ее, когда заподозрил в отношении к истории с брошью матери. Обидел, как друга, которым когда-то ее считал. Они были квиты. И он узнал ее. Сразу. - Святая пятница! Вы ли это, сударыня? Вот уж кого не ожидал увидеть в этом месте, где мы завязли, как мухи в меде, - Генрих дружелюбно улыбнулся и кивнул графине в знак приветствия, вытирая руки о подобие передника, который вновь съехал на бок. Только сейчас король заметил, что стоит босиком на земле с закатанными до колена штанинами и ноги его далеки от идеала чистоты. Ему было жалко изнашивать сапоги, которых было не так уж и много, а земля у костров хоть и была черной от сажи, но теплой. От огня и солнца, которое даже в январе на юге Франции, близь моря, было ласковым и теплым. - Но какими судьбами, и почему к нам? – недолго смущаясь своим видом, король решил, что ему, как королю, простительно выглядеть, как босяк, если на то его воля. – Ваш замок занят герцогом де Гизом и его солдатами, - недоумение на радостно-мальчишеском лице, на котором не было признаков уныния от долгой осады города-порта, было искренним. – Надеюсь, что причиной этому, что вы соскучились по мне и решили внести справедливость в жизнь. Я согласен – пусть Лоррейн наслаждается вашим замком, а нам достанется ваше общество. Подхватив без усилий подмышку одну из немаленьких, но устойчивых чурок, Его величество сделал приглашающий жест, следовать за ним, и направился не к шатрам, а в чистое поле, на кромке которого у леса паслись лошади.

Диана де Грамон: - Да, сир, это я, и волею судьбы здесь, - ответила графиня де Гиш, склоняя голову перед правителем Наварры, словно среди тронного зала и от души улыбнулась. Её вовсе не смутил внешний вид Генриха. Какая разница как он выглядит, если в его руках сосредоточена власть над сотнями людей. Было больно слышать, что ее замок заняли солдаты армии герцога де Гиза, но видя жизнерадостность Генриха Наваррского, у Дианы просто не хватило духу показать свое огорчение и что-то возразить. Свои проблемы, ей казались сейчас незначительными, а просьба неуместной. Она лишь песчинка среди его армии, а на его плечах столько забот о своих солдатах, о делах протестантов, и он, улыбаясь, несет свое бремя. Это ли не пример быть сильным несмотря ни на что. - Мне нечего Вам возразить. Вы правы, ваше величество. Я решила, что будет справедливо, если вместо Бордо, Вам достанется мое общество, при условии, что Вы сочтете это равноценным. - Все заранее приготовленные слова оказались бесполезными. Их встреча опять произошла не так, как она могла представить. Потом. Она скажет ему все потом. А сейчас она постарается просто составить приятное общество тому, кто сумел не потерять жизнерадостность, даже потерпев поражение. О неудачной осаде Бордо она знала от окрестных жителей. - Но, как жаль, что герцог де Гиз занял мой замок, - с нарочитым сожалением Диана покачала головой. - Я не смогу предложите вам вина последнего урожая. - Легкость и непринужденность беседы давалась ей не очень легко, но это все, что она могла сделать сейчас. Ей казалось, что Генриху нужно немного обычной светской беседы, когда не нужно думать о донесениях, о противнике, о своей армии, а может быть ей и самой нужен был момент, чтобы не думать о своей цели. Немного подобрав подол своего дорожного платья, чтобы не запутаться в прошлогодней пожухлой траве, она последовала за Наваррским в сторону поля. Места были знакомые. Чуть дальше, за лесочком, у кромки которого паслись лошади, должны быть виноградники. Мадам де Грамон подумала машинально, что скоро настанет время проверять, как перезимовала лоза, а поле, по которому они идут, покроется свежей травой. Идти было не очень удобно по полю. Остатки желтоватой сухой травы цеплялись за край платья, попадались кротовые кучи. - Могу ли я спросить, куда мы идем? – спросила она, когда очередной раз запнулась за кочку. Загородные прогулки хороши, но в меру.

Генрих Наваррский: Лукавый взгляд монарха окинул молодую женщину незаметно, из-под приопущенных темных ресниц, и Генрих удовлетворенно кивнул. - О Боже, - охнул он и рассмеялся заливисто, запрокинув голову. – Графиня, вы открыли во мне страшный порок – я оказывается жаден. Поскольку предпочел бы получить и Бордо, и … ваше общество. Обойдемся без вина, - легкомысленно-щедро махнул рукой король, - у меня есть кое-что получше. Эй, приятель, - окликнул он одного из прошедших мимо и приветствовавших его солдат, - дойди до моего шатра, захвати оттуда мои сапоги, дублет, одну из бутылей, что лежит в сундуке у входа, и тащи все это на Зеленую поляну. И пусть мне принесут туда же кадку с горячей водой и салфетки, - гонец побежал исполнять приказание монарха, а сам вполне довольный собой король потопал в сторону лужайки, где пожухлой травы было уже почти не видно, зато было много нежно-зеленой и кое-где даже виднелись желтые пушистые цветочки*. На эту поляну солнце падало целый день, согревая ее своими лучами, и тут раньше, чем во всей округе появлялась молодая поросль и ранние цветы. Когда Диана в очередной раз запнулась, Его величество машинально подхватил ее под локоть, не давая упасть, но поспешил отпустить, чтобы не смущать излишне свою неожиданную гостью. - А мы уже пришли, - поставив чурку на землю и проверив ее устойчивость, государь Наварры изобразил галантнейший церемониальный поклон. – Прошу сударыня. Не совсем стул, конечно, но чем богаты, как говорится. Предоставив госпоже де Гиш возможность устроиться максимально удобно для себя, Анрио развязал узел рубахи, которая опоясывала его бедра и расстелил ее на земле. Как раз подоспели двое протестантов, один из которых принес все прошеное Беарнцем из шатра, а другой тащил корыто с горячей водой, от нее шел пар, и чистые тряпки, которые вначале похода под Бордо были белыми, но теперь, после многих стирок, имели на себе кучу пятен и обрели серый оттенок. - Свободны, - объявил им Генрих, отложил в сторону сапоги и тряпки, накинул на плечи дублет, и с видом, полным блаженства, погрузил в воду грязные ноги, дав им возможность отмокать, а сам сел на расстеленную рубаху. Пока ступни согревались водой, руки уже распечатывали горлышко принесенной бутылки. Только сейчас Анрио заметил, что забыл про стаканы, а солдат уже отпустил. – Сегодня угощаю я, мадам. Не вином правда. Это напиток, присланный моему величеству от друзей по ту сторону моря, называется аскебаш. Согревает лучше вина, - улыбнувшись, король сделал небольшой глоток прямо из горлышка бутылки и передал ее женщине. - Чтобы вас не привело, мадам, я рад вас видеть, хотя и горю любопытством узнать истинную причину нашей встречи, - было действительно интересно узнать, что привело графиню де Гиш под Бордо, в ставку его войск, но он не торопил Диану, поскольку всему свое время. *мать-и-мачеха

Диана де Грамон: Брови Дианы изумленно взлетели вверх, и она почувствовала, что к ее щекам приливает жар. Все это время Генрих Наваррский нес этот не совсем легкий обрубок дерева для нее! Нес сам, а мог бы приказать одному из солдат, как приказал принести бутылку из своей палатки, одежду и все остальное. - Благодарю Ваше величество, - графиня де Гиш в ответ Генриху сделала церемонный придворный реверанс и присела на предложенное ей место, чувствуя, что присесть ей было просто необходимо, потому, как сказывалась усталость и волнение. Нежно-зеленая первая, не успевшая еще полностью набрать сок, трава с золотой россыпью мелких цветов, уже по-весеннему почти голубое небо, пригревающие лучи солнца, казались ей лучше самых богато отделанных покоев. – Это очень красивое место, - продолжила она было разговор, но замолчала и чинно сложила руки на коленях, когда подоспели двое протестантов с тем, что просил принести Генрих. Подчиненные не должны видеть ни малейшей фамильярности по отношению к их командиру, а тем более королю, даже если этот король бос и чумаз, как истопник. Диана д’Андуэн взяла предложенную ей Генрихом Наваррский бутылку, но никак не решалась сделать из нее глоток, представляя, как вульгарно будет выглядеть этот жест. То, что могут позволить себе мужчины и это выглядит нормально, дамы должны избегать. Чтобы избежать затянувшейся паузы, Диана де Грамон, глубоко вздохнув и глядя в лицо Наваррского, начала пояснять причину своего появления в лагере протестантов. Рано или поздно это нужно было сделать. - Причиной встречи было мое желание обратиться к Вам, Генрих, за помощью. Зная Вас, не только, как умного и мудрого правителя, храброго воина, но и истинного дворянина, потомка тех рыцарей, которые считали своим долгом прийти на помощь слабым, я надеюсь на помощь в очень важном для меня деле. – Начало, пусть немного нескладное, было положено. Мадам де Грамон посмотрела на бутылку с напитком, которую все еще держала в руках. Ей пришла мысль попробовать напиток из горсти, Диана стала наливать себе в сложенную горстью ладонь аскебаш, но первые же капли просочились сквозь пальцы. Сконфуженно посмотрев на короля, который устроился на прогретой солнцем земле, она отряхнула капли с ладони. - Чем бы ни закончилась наша встреча, я рада видеть Вас и не буду ни о чем жалеть, - графиня взяла бутылку иначе, почти у самого донышка, и пригубила из нее, словно из высокого и узкого бокала. Сделанный глоток обжег горло, вызвав кашель. Прикрывая рот рукой и тяжело дыша, почти задыхаясь, Диана сразу передала бутылку Наваррскому. - Простите, это очень крепкий напиток, - пояснила она, как только дыхание немного выровнялось. Оставалось только радоваться, что кроме Генриха Наваррского других свидетелей нет. Даже сделанного глотка хватило, чтобы по телу разлилось приятное тепло, а голова чуть-чуть закружилась.

Генрих Наваррский: Сидя на своей рубахе на земле, обвив колени согнутых ног, ступни которых распаривались в горячей воде, руками, Анрио щурился солнцу в небе, делая вид, что не замечает неловкости Дианы в общении с бутылкой. Но когда она сделала глоток и глубоко задышала, задорно рассмеялся и принял у нее из рук заморский напиток. - Крепковат, да, но, скажу я вам, крестьяне в селеньях неподалеку, готовят что-то похожее, только вот затруднюсь вам сказать из чего именно, - карие глаза наваррца весело блестели. Некоторые подробности жизни простолюдинов не для дамских ушей. Это он сам, как одержимый, любопытный ко всему, совал свой королевский нос всюду, куда только доводилось. - Мудрый правитель и храбрый воин не торчал бы уже который месяц тут, - посмеиваясь он отхлебнул еще раз из горлышка. Аскебаш приобрел чуть иной вкус, к нему примешался едва уловимый запах губ Дианы де Грамон. Генрих улыбнулся и отглотнул еще. – Так что ваши комплименты, сударыня, мной не заслужены. Однако, я в недоумении, чем могу помочь вам. Пошлепав по воде в корыте ногами, Его величество с удовлетворением отметил, что вода чернеет, а его кожа белеет. Он давно не был наивным мальчишкой, что когда-то приехал в Париж, готовясь вступить в брак с принцессой дома Валуа, о которой грезил все детство. Поэтому он точно знал, что никто его просто так видеть не захочет, а, тем более, искать с ним встречи. Когда-то он верил в любовь Шарлотты, но оказалось, что ее подослала к нему Екатерина Медичи. Ну и пусть ее чувства потом к нему изменились и приобрели окрас истинности, изначально ей был нужен не он сам, а его секреты и мысли, которые, как надеялась обожаемая теща, он выбалтывает в постели, подобно другим мужчинам. Вот и Диана приехала к нему не просто так, проделав немалый путь, по всей видимости, и подвергаясь опасностям дорог и войны, а зачем-то. Хочешь быть королем – не надейся, что будет иначе. И Генрих не надеялся. Он давно свой выбор сделал, а потому сейчас улыбался без тени досады, не испытывая ее даже в глубине души. Краем глаза он заметил движение на опушке леса и несколько чумазых лиц. Детвора из деревни, что была по другую сторону зеленого массива то и дело прибегала, чтобы посмотреть на то, как живут протестанты в военном лагере. Они хорошо знали, что одним из обитателей лагеря облюбована эта поляна, и наверняка, сейчас обсуждали его самого и женщину, которая сидела подле него. Шантрапу уже даже не прогоняли солдаты с блокпостов, если не была намечена очередная вылазка в сторону порта Луны. Отставив в сторону бутылку, молодой Бурбон подал своей гостье одну из салфеток, что были в его распоряжении, делая вид, что не заметил наблюдения со стороны. - Не хочу вас пугать, графиня, но за нами следят, - многозначительный взор был брошен в сторону лесочка. – Сделайте вид, что вы ничего не замечаете, а то они расстроятся, и расскажите, чем я могу вам помочь.

Диана де Грамон: - Я сказала то, что думаю. - Диана наклонилась и сорвала один из желтых первоцветов и понюхала цветок. - Не каждый смог бы несколько месяцев противостоять армии короля Франции и такому полководцу, как герцог де Гиз. Простите, если я ошиблась, откуда мне знать все тонкости военного дела. – Графиня де Гиш протянула Наваррскому сорванный цветок, стебелек которого был шероховатый, словно чешуйчатый, а цветок был похож на маленькое солнышко, и, взяв протянутую ей салфетку, стала вытирать руку, которая еще хранила капли аскебаша. - Наверное, мне уже нечего бояться, потому, что почти нечего терять. – Как бы ей не было любопытно проследить за многозначительным взглядом молодого Бурбона, она не стала оборачиваться, раз он ее просил. И в самом деле, что ей сейчас могло угрожать? Патруль, который остановит ее экипаж и не пропустит дальше? Или банда разбойников, которыми были полны в смутное военное время дороги Франции? Все это уже позади, а о том, что будет завтра, она подумает потом. - И со мной Вы, Генрих, - Диана машинально назвала короля Наварры просто по имени, как когда-то называла раньше, - поэтому я ничего не испугаюсь. - Мне сложно сказать, чем именно Вы можете мне помочь. Может быть, и не сможете или не захотите. – Графиня де Гиш хоть и смотрела сейчас на Беарнца, но руки ее рассеяно теребили ставшую уже ненужной ей салфетку. - Перед вами мятежница, ваше величество. - Диана шутливо склонила голову набок и развела руками. Непринужденность сохранять сложно, но еще хуже было ощущение наворачивающихся ей слез на глаза. Не хватало еще заплакать. Она посмотрела на солнце, от чего ей пришлось зажмуриться и появилось вполне понятное объяснение чуть увлажнившихся глаз. - Когда я вернулась в Бордо из Нерака осенью, то узнала, что граф забрал Антуана и Катрин. Никто в замке не мог сказать куда он с ними уехал. Я поехала в Париж ко двору, полагая, что граф должен вернуться в столицу, как верный придворный Генриха Валуа. В Париже произошла наша встреча с графом. Он заявил, что я никогда не увижу детей, что их у меня больше нет. – Мадам де Грамон было больно вспоминать тот разговор с мужем, после которого она слегла с горячкой больше, чем на неделю, но она нашла в себе благоразумие не сказать ничего дурного об отце своих детей и не упомянуть ничего лишнего из их разговора. - Дети это самое дорогое, что у меня есть. Ради них в прошлом году я запретила себе любить, отреклась от любви. Ради того чтобы граф не лишил их своего имени и наследства я уехала из Нерака. - Салфетка сейчас пригодилась не только вытереть руки, но и промокнуть глаза, на которых яркие лучи солнца упорно вызывали слезы. – Простите, это все солнце слепит глаза. Я совсем отвыкла от южного солнца, сир. В Париже его так мало. – В подтверждение, что виной всему солнечные лучи, а не ее душевная слабость, Диана д’Андуэн улыбнулась. – Видите, Вы уже мне помогаете, - она протянула Наваррскому обратно салфетку, пока ее пальцы окончательно не измяли ткань. - Сейчас я знаю, что Катрин и Антуан в Бидаше. Уверена, что меня туда не пустят, но я не могу их там оставить. – На глаза ей опять попались желтые цветочки, спешащие насладиться солнцем даже до того, как появятся их листья. У нее мелькнула мысль, как были бы рады этим цветам ее дочка и сын. - Помогите мне вернуть детей, сир, это все, что я прошу. У меня ничего не осталось, кроме надежды и веры в вашу милость и доброту. У Вас есть люди, готовые идти за Вами, сражаться за Вас и за веру. У меня же не осталось даже веры, поскольку я оказалась готова предать и ее, какой бы она ни была..., - Диана замолчала, вспоминая и слова мужа, и разговор с герцогом де Невер, даже вопрос придворного герцога Анжуйского о вероисповедании. Поправив воротник платья, графиня де Гиш достала католический крест, висевший на витом шелковом шнуре и продемонстрировала его Генриху. - Судите сами, Ваше величество. Но от веры своих предков иногда легче отречься, чем от своей любви. А Антуан и Катрин это все, кого мне дозволено любить. Хотя бы по праву матери.

Генрих Наваррский: Приняв цветок в обмен на салфетку, Анрио заправил его за ухо на манер цыганок, и принялся слушать сбивчивый рассказ графини де Гиш. Она была все также наивна, как и когда он впервые ее встретил, полагая, что рядом с Бурбоном, почуявшим жажду власти, как хищник чувствует кровь преследуемой им жертвы, находится в безопасности. Короли не имеют могущества над злыми умами и волей случая, иначе бы умирали в старости, пройдя весь жизненный цикл, отмерянный человеку. Но сколько таких монархов было? Единицы. А сколько было нелепых смертей тех, кто к ним приближен? Тысячи. Неутешительная статистика. Но опровергать убеждения Дианы он не стал. Это было бы излишне жестоко по отношению к женщине. И, кто знает, может судьба будет к ней благосклонна. В последствии. Сейчас же он слышал то, что на плечи госпожи де Грамон упала тяжелая ноша разлуки с детьми и нелюбви супруга. Что ж, подобное бремя носят многие дамы их современности. Ему не нужно было смотреть на Диану, чтобы понять, ей приходится сдерживать слезы. Генрих поймал себя на том, что очерствел настолько за последние годы, что его не трогает плачь женщины. Человеческий облик уступал покорно место облику правителя королевства. И мысли его были далеки от сострадания. Он отложил в сторону салфетку, отданную графиней и снова приложился губами к горлышку бутылки. Аскебаш приятно пощипывал их и согревал тело изнутри. - Вы правы, мадам, - уже более серьезно, чем прежде, проговорил он, глядя куда-то вдаль, а на самом деле вглубь себя. – Возможно, я и не захочу вам помочь. Во всяком случае бескорыстно. А это, - он указал взглядом на салфетку, - не более, чем обычная галантность к даме. Воспоминания о весне в Нераке внезапно нахлынули на молодого короля, и он горько ухмыльнулся. Диана тогда отказалась от его любви, ради благополучия своих детей, а теперь лишилась и их. Вот уж верно говорят, что никогда не знаешь того, где найдешь, где потеряешь. - О, можете не говорить мне об отказе от веры, и не мне вас судить за это, - внезапно рассмеялся Генрих и в его глазах вновь зажглось лукавство. – Я в этом превзошел вас намного, и, смею вас заверить, если понадобится, вновь приму католичество, а потом снова протестантство, и так до тех пор, пока не добьюсь того, чего желаю. Для меня Бог не в куске металла на шее и не в том, как надлежит читать молитвы. Не в карах его и воздаянии, а в гласе, который я желаю слышать внутри себя своим эхом. Простите за такое кощунство, и если оскорбил вас своими теологическими сентенциями. Он еще раз пошлепал по воде, она стала остывать на поверхности. Анрио поочередно вытащил ноги из корыта, протер их насухо и надел сапоги на босые ступни. Корыто было отодвинуто в сторону, но подниматься с земли король не спешил. Он сорвал зеленую нежную травинку и мягко накручивал на кончик пальца. - Взять Бидаш возможно теми силами, что есть у меня сейчас, возможно и вернуть вам детей, Диана, но что я получу взамен, кроме замка и территории вокруг него, которые еще долгое время не будут приносить мне ничего, кроме проблем? – для себя Генрих уже понял, что он получит. В его власти окажутся наследники сенешаля Бордо, точно также, как тот, в свою очередь держал в заложницах его дочь от Шарлотты, став ее опекуном, как рассказала тетка Элеонора. Но это имело смысл только если потом не придется караулить саму Диану, чтобы она вновь не сбежала. Либо же разлучить ее с детьми уже своей властью. - И неужели это то, чего бы вы хотели попросить у меня для себя? – рука короля, потянулась к женской, теребящей крест и выпутала его из ее пальчиков, притянула их к еще влажным от напитка губам, которые запечатлел на них вполне себе целомудренный поцелуй. – Будете еще? – глядя на женщину и улыбаясь, Его величество снова протянул ей бутылку с виски, что заменял им вино. Шпана из-за деревьев пошла на сближение и уже пряталась в кустах, строя какой-то заговор. Уж на что, а на заговоры у короля Наварры был нюх, как у гончей. Даже на такие безобидные.

Диана де Грамон: Мадам де Грамон услышала самое важное для нее. Король Наварры может взять Бидаш и может вернуть ей детей. Сама мысль о том, что ей не было сказанного категоричного «нет» - окрыляла. На бескорыстную помощь она не надеялась, но полагала, что Бидаш и прилегающие к нему земли представляют существенный вес. Этого мало? Выходит, что так. Пока Генрих продолжал говорить, Диана сидела полуопустив глаза, радуясь уже тому, что он не осудил ее за отказ от догм протестантов. Она лишь отрицательно покачала головой, когда король протянул ей бутылку с аскебашем. Она уже убедилась в крепости этого напитка. Что-то похожее она уже пила. Из памяти уже исчезло название, но она помнила запах яблок. Тот, кто угощал ее, говорил еще о вкусе риска и победы. И сейчас она шла на риск, чтобы потом ощутить вкус победы. Диана помнила, что, прежде всего, говорит с королем, которому должна выражать лишь почтение. Что она могла предложить королю Наварры взамен? Ей сейчас принадлежало так мало, а просила она так много. - Что вы хотите получить взамен помощи? - Ради того, чтобы быть со своими детьми, графиня де Гиш готова была предложить все, чем могла распоряжаться. - В замке Ажетмо и его окрестностях достаточно протестантов, сир, их не сложно будет убедить присягнуть Вам на верность. Я сама подам им такой пример. Если Вы позвольте мне и моим детям считать себя подданными Вашего величества, то со временем вы найдете в лице Антуана преданнейшего из дворян, а Катрин станет одной из самых красивых дам вашего королевства. У меня есть собственные средства, поэтому я не обременю никого расходами на нас, напротив, часть ценных бумаг я попрошу принять вас как средства на нужды протестантов. Еще один галантный жест Наваррского напомнил ей о непростой лагерной жизни, которая окружала Генриха. От его рук пахло чесноком, дымом, чем-то еще, на лице были заметны следы копоти от котлов. Её не раздражал этот запах, напротив, здесь, по соседству с военным лагерем, это казалось более уместным, чем модный аромат парижских духов. Перед ней был мужчина, который когда-то заставил ее сердце любить, пусть даже у той любви был короткий срок. Но, стоит ли вспоминать о прошлом? Графиня де Гиш уже знала ответ, понимая, что они оба слишком изменились за это время. Чисто машинально она провела рукой по его волосам, вынимая запутавшуюся в волосах сухую травинку, очевидно занесенную туда ветром. - В праве ли я что-то просить еще? Мои желания просты, как у любой женщины. Иметь свой дом, в котором слышен смех детей, любить и знать, что любима. Знать, что тот, кому я доверила свою жизнь и жизнь своих детей, будет оберегать меня и не позволит слезам коснуться моих глаз, а сердцу разорваться от боли. Но, это неподвластно королям, сир, поэтому я молчу об этом. – Слова ей давались легко. Она не просила ничего, а лишь говорила всем известные слова, не добавляя ничего нового. То, что она желала для себя, нельзя было ни купить за деньги, ни получить по королевской милости. - Я столько просила у Вашего величества, но, может быть, Вы хотите попросить меня о чем-нибудь? - Диана д’Андуэн склонила голову, пряча на губах улыбку.

Генрих Наваррский: Пожав плечами на отказ Дианы от виски, Анрио сделал еще глоток сам, закрыл бутылку пробкой и отставил чуть в сторону. Нежное тепло от горячительного напитка разливалось по телу, и заставляло губы улыбаться. Но голова короля была ясной. Он уже имел возможность познать дно не одной бутылки аскебаша и знал, что для того, чтобы разум его замутился нужно было выпить немало. А сейчас по плечам и ногам прокатилась легкая нега, которая вкупе с присутствием женщины и звуками ее голоса делала эти минуты особенно приятными. - Вы же знаете, мадам, если я что-то хочу, - Генрих поднял взгляд к лицу Дианы и луч солнца игриво замерцал в глубине карих глаз, заставляя их мягко светиться, - я говорю об этом прямо. И либо получаю желаемое, либо нет, но не люблю терять время на экивоки. Ласка и кошке приятна, потому, когда пальчики графини коснулись темных волос, король едва не замурлыкал от удовольствия. - Я принимаю ваши условия, сударыня, - Беарнец прикрыл глаза ненадолго, словно его слепило солнце, хотя этого не могло быть, поскольку уроженец юга Франции был привычен и к его теплу, и к его свету. Ему просто не хотелось, чтобы госпожа де Грамон увидела, как в них могла мелькнуть холодная расчетливость. Бурбону не нужны были дети сенешаля Бордо, как его подданные, они ему пригодятся, как заложники против их отца. - Если получится забрать Антуана и Катрин из Бидаша, - последнее время Генрих был осторожен в словах, и частенько стал прибавлять к ним «если», - вас вместе с ними отвезут в Монтобан, который принадлежит протестантам. Там вы купите себе дом и будете в безопасности, а ваши дети найдут себе много товарищей для игр среди своих сверстников-детей дворян города. Вы обязуетесь не покидать его до тех пор, пока я вам того не дозволю. Там же и передадите мне или моим людям бумаги, которые помогут нашей армии. Со стороны леса послышался воинственный клич и от кустов в сторону монарха и графини де Гиш с наступлением двинулся в припрыжку отряд из четырех шалопаев лет девяти-одиннадцати. Генрих успел только открыть глаза и обернуться, как на его шее кто-то повис, опрокидывая на землю и пытаясь обездвижить, на Диану же были направлены две тонкие веточки, по всей видимости, заменявшие бандитам оружие. - Сдавайтесь в плен, или мы вынуждены будем убить вас, - провозгласил детский голосок. Для порядка посопротивлявшись, Анрио поднял вверх над головой руки, и на него тут же сверху сел один из мальчуганов. - Мы сдаемся, о великие воины, - смеясь подмигнул он своей гостье, приглашая поддержать игру. – Но предлагаем вам выкуп! Вы сможете пройти вон в тот город, - он мотнул головой в сторону палаток и костров, - и отведать волшебное блюдо, придающее силы. Мальчишки быстро его отпустили и отошли в сторону шушукаться. - Святая пятница, вечно я всем должен! - расхохотался государь Наварры, когда пацаны важно сообщили, что принимают условия. Он объяснил им, что нужно сказать солдатам у костров и, что сослаться нужно на короля города и его приказ. «Отряд бойцов» двинулся к палаткам, а Бурбон, все еще посмеиваясь, стал отряхиваться от травы и земли. Под конец этого занятия, Анрио чихнул и потянулся за аскебашем, который откатился под ноги Диане. - Не передумали? – подняв бутылку поинтересовался он, оставляя графине выбор решить, о чем именно она могла передумать – сделать еще глоток виски или забрать детей из замка супруга.

Диана де Грамон: - Я уже заранее люблю свой будущий дом в Монтобане, сир! И я уверена, что у меня не будет причин желать покинуть город. Диана д’Андуэн постаралась сдержать восторг, ведь ей было обещано даже больше, чем она смела просить. Она будет в безопасности, у нее с детьми будет свой дом, у Катрин и Антуана будут друзья, а она сама найдет в Монтобане приятельниц для общения. И, конечно же, Генрих просит не покидать город без его разрешения, опять же заботясь о ней, о ее безопасности. Да, она поступила правильно, что попросила помощи у Наваррского. Замечтавшись, рисуя в воображении радужные картины будущего, Диана почти ничего не замечала вокруг и по-настоящему испугалась, услышав воинственный клич со стороны кустов. Графиня де Гиш в испуге быстро встала с импровизированного стула, но страх уступил место растерянности, когда она увидела отряд нападавшей «грозной армии», а потом она и вовсе улыбнулась. - О, прошу, Вас, пощадите! – Диана картинно заломила руки перед двумя мальчуганами, угрожавшими ей двумя веточками. – У меня нет ни золота, ни драгоценных камней, но я поцелую каждого из вас, если вы сохраните нам жизнь! – И не дожидаясь решения ребятишек, она каждого из них поцеловала по-матерински в лоб, погладив по вихрастой макушке. Те, засмущавшись, опустили оружие - веточки и топтались на месте не зная что дальше делать, а потом поспешили на совещание к своим товарищам. Король Наварры был взят в плен, но предложил выкуп, от которого сложно было отказаться. Маленькая армия приняла поистине королевские условия выкупа и отправилась в лагерь. Диана все это время стояла, сдерживая улыбку, чтобы не нарушить детской игры и не выйти из роли охваченной страхом пленницы. - Этой армии позавидовал бы сам герцог де Гиз, но он никогда об этом не узнает, - мадам де Грамон улыбаясь, смотрела все еще вслед маленькому отряду, радуясь, что эти четверо ребят сегодня точно будут сыты. - Скажите, Генрих, а каждый, кому удастся взять Вас в плен, получает право отведать волшебное блюдо, придающее сил? – Диана перевела взгляд на Наваррского. Веселое настроение все еще не покинуло ее после нападения на них четверых ребят. – Может быть мне тоже попытаться? - Я сделаю еще один глоток за Ваш успех! – Взяв из рук Анрио бутылку, Диана шутливо отсалютовала, как если бы это был кубок. На этот раз напиток опять обжег горло, но она уже не закашлялась. – За Вашу победу, Генрих! – Графиня де Гиш протянула обратно Наваррскому аскебаш, чувствуя, что у нее начинает кружиться голова, а кровь приливает к ее щекам.

Генрих Наваррский: - Тсс, - Анрио прижал палец к губам, - ни слова о драконах, - под последним подразумевался принц Жуанвиль. Проследив взглядом за детьми, Генрих убедился, что их пропустили в лагерь, а судя по их жестикуляции и тому, что они усиленно тыкали пальцами в направлении поляны, передали солдатам они все верно. Их накормят, а уже к вечеру в деревне, из которой они прибежали будут знать о том, что на постое армии Генриха Наваррского людям не чуждо милосердие. То, что для детей игра, взрослыми воспринимается совсем иначе, и четыре плошки супа могут подарить сыну великой королевы Жанны народную любовь. В этой деревне теперь не откажут в приюте раненным и нуждающимся протестантам. - Вы голодны? – поднял он на графиню взгляд, отвлекшись от своих мыслей. – Ну, конечно, вы же с дороги, Диана, а я кормлю вас разговорами и своим обществом. Простите, - немного смущенно улыбнулся Бурбон. Сам он не чувствовал голода, «нанюхавшись» ароматов, когда прыгал вокруг котлов, да и в желудке тепло плескалось виски, снижая аппетит. - Вам не обязательно брать меня в плен, - посмеиваясь, Анрио поднялся с земли. – Вам достанется волшебная еда и без того, - он поднял с травы рубашку, и, отойдя чуть в сторону, несколько раз встряхнул ее от мелкого сора, после чего закинул ее себе на плечо. Мадам де Грамон сделала еще один глоток из бутылки, а Беарнец лишь подивился про себя ее воодушевлению и вере в него. Он и сам верил в свою звезду и удачу, пусть даже здесь, под Бордо, и испытал поражение. Все его победы еще впереди. Его ждет Франция. А он ждет ее. И чем дольше будет ожидание, тем желаннее встреча. - Пойдемте, сударыня, я покажу вам свои нынешние владения, - отхлебнув из бутылки, он поудобнее ее устроил в левой руке, а правую протянул госпоже де Гиш. - Надеюсь, вы приехали с сопровождением, потому что девушек вам в услуги у нас среди солдат не сыщется, - продолжил говорить, Генрих, рассказывая Диане, как собирается с ней поступить. – Вам поставят палатку, и вы останетесь здесь, пока Агриппа не вернется из поездки за провизией, это будет завтра или послезавтра. Ваших людей тоже разместят. А потом д’Обинье отвезет вас в Монтобан. Если дело в Бидаше выгорит, и мы возьмем его, то он же и приедет за вами, чтобы вы сами могли забрать Катрин и Антуана. Замолчав и ожидая, когда женщина подаст ему руку, Генрих обернулся. За корытами и тряпками придет кто-нибудь из солдат, а полено, на котором сидела Диана, пусть пока стоит, где стоит.

Диана де Грамон: - Мне очень стыдно, сир, но Вы угадали, - смущенно улыбнулась Диана, отряхивая сухую травинку с рукава, невесть как туда попавшую. – У меня был чудесный завтрак из свежего хлеба и теплого еще молока, но сложно устоять перед ароматами Вашей полевой кухни. – Про себя графиня де Гиш подумала, что ей не следовало пробовать аскебаш, от которого не только кружилась голова, но и желудок напомнил, что вину обычно сопутствует и еда. К тому же завтрак был действительно ранний и не такой, как она описала Генриху. Хлеб был вчерашний, а молоко хозяин, похоже, разбавил водой, или корова питалась очень скудно. Но даже такой еды было немного и ее пришлось разделить с остальными людьми. Деревня, где она ночевала, была бедна, а кроме того там прошел небольшой отряд солдат, забрав почти всю живность для нужд армии. Хозяин даже не мог сказать, к какой армии принадлежали те, кто обрек целое селение на голодное выживание. Скорее всего, это были просто дезертиры или занимающиеся разбоем. - Сочту за честь осмотреть нынешние владения Вашего величества, - мадам де Гиш коснулась лишь рукава одежды Генриха, а не самой его руки. Ей казалось, что еще чуть-чуть и она опять будет вспоминать того Анрио, который приезжал из Нерака в Бордо прошлой весной. - Приезд сюда к Вам уже безрассудство с моей стороны, но ехать без сопровождения я бы не решилась. – выезжая из столицы Диана д’Андуэн даже не представляла всех сложностей поездки, когда юг охвачен волнениями и не знаешь кого встретишь на дороге врага или друга. - Со мной Ивонн и четверо вооруженных людей, - пояснила она Наваррскому, чувствуя в душе спокойствие и уверенность за свое будущее, по крайней мере, на некоторое время. Сегодня она будет спать спокойно, не прислушиваясь к шагам за дверью и не ночуя в дормезе, а такое тоже случалось. Графиня де Гиш даже смирилась с вынужденным ожиданием исхода дела в Монтобане, ей не хотелось терять время пока за ней приедет месье д’Обинье и она доедет до Бидаша. Сколько же это потерянных не только дней, но и часов! Если бы можно было быть рядом, чтобы сразу же после победы Наваррского забрать Антуана и Катрин. Но возразить Генриху Диана не решилась. - Единственно о чем я осмелюсь еще Вас попросить, так это оставить в секрете то, что я приняла католичество. - Диана д’Андуэн не раскаивалась в содеянном. Она пошла на это ради детей и неожиданно для себя нашла утешение в молитвах Пресвятой Деве. Ей казалось, что Дева Мария ее понимает как мать и молит своего Сына о заступничестве ради той, что верит в Нее. – Боюсь, что люди не поймут почему Вы помогаете католичке, а не сестре по вере.



полная версия страницы