Форум » Игровой архив » И весной можно собрать урожай, посеянный осенью » Ответить
И весной можно собрать урожай, посеянный осенью
Флоретт Ла Ферьер: 10 марта 1577 года. Франция. Поздний вечер, Лувр.
Ответов - 18, стр:
1 2 All
Флоретт Ла Ферьер: Больше всего Флоретт желала сейчас избавиться от тесного корсета, шпилек, от которых уже болела голова, туфелек, очень удобных в начале дня и превратившихся в орудие пыток к вечеру. Какой же был большой соблазн пойти к себе в комнату и отдохнуть, но она проследовала прямо в приемную королевы Екатерины. Время не совсем позднее, возможно ее госпожа еще не отошла ко сну, а у нее было, что рассказать своей королеве. Кроме того у крестницы королевы была и личная обида. Мадам де Ла Ферьер рассчитывала провести этот вечер окруженная вниманием Его высочества, ожидала, что Монсеньор пригласит на второй танец ее, но тот покинул бал после первого же танца. Герцог Анжуйский оставил ее одну на балу, это видели все, а виной этому, как считала Ла Ферьер, была хозяйка дома. - Какой удачный фасон воротничка, - весело прощебетала Флоретт дежурной фрейлине. Сейчас никто бы не сказал, что она почти валится с ног от усталости, Флорентийка не потерпит сонных мух в своем окружении. – Обязательно постараюсь найти что-нибудь подобное, но сомневаюсь, что мне это удастся. Увидев такую прелесть я чуть совсем не забыла зачем зашла. Узнайте, мадам, сможет ли королева Екатерина принять меня. Я желаю засвидетельствовать ей свое почтение. - Франсуаза-Элен-Клод де Шабо подошла к небольшому настенному зеркалу в комнате и критично осмотрела свое отражение. Поправив несколько волосков, выбившихся из прически, она пригладила пальчиком бровь и чуть-чуть покусала губы, дабы придать им цвет и свежесть. Не должно быть никаких следов усталости и беспорядка в туалете. Бросив последний взгляд на холодное стекло, Флоретт осталась довольна. Дежурная фрейлина уже скрылась в покоях королевы и Франсуаза в ожидании стала рассматривать резьбу итальянского шкафчика у стены.
Екатерина Медичи: Королева-мать страдала недугом стариков, она долго не могла заснуть и рано просыпалась, лежа без сна до той минуты, как в ее опочивальню тихо войдет старшая придворная дама, чтобы известить о начале нового дня. Раньше помогали настойки и отвары Рене, но вот уже неделю, как Ренато отошел в иной мир, и Катрин ди Медичи отказалась от его лекарств. Если нет утешения душе, то телу ничто не поможет. По старому другу она скорбела молча, в самой глубине своего сердца, ничем не показывая, как тяжело для нее это бремя. А в душе словно образовалась пустота, которую ничем не заполнишь. Уж она-то все знала о таких вот дырах в душе, кажется, что из тебя вынули сердце и легкие, и теперь ты – одна зияющая пропасть, где холод и темнота. Ах, Ренато, старый лис. Ты все же ушел первым. Оставил свою королеву. Ты уже там, а мне теперь доживать эти дни, и спокойными они не будут. Со стороны, вероятно, казалось, что королева глубоко задумалась, сидя у огня, и фрейлина, вошедшая с докладом, поколебалась мгновение, прежде чем к ней обратиться. Но на самом деле, Екатерина Медичи вела молчаливый долгий разговор со своим ушедшим другом. А для таких разговоров у нее теперь достанет времени. Призрак Ренато всегда с ней, всегда рядом. Поэтому она кивнула, позволяя заговорить: - Что там у вас, мадам? - Мадам Ла Ферьер просит вас принять ее. - Проси немедленно. Нынче вечером ее младший сын в сопровождении ее фрейлины отправились в дом Главного ловчего, на праздник в честь Монсеньора. Конечно, Флорентийка ждала свою крестницу с докладом, но не раньше завтрашнего утра. Неужели что-то произошло? Самые ценные сведения приносят не шпионы, самые важные новости прячутся не в сумках посольских курьеров. Их приносят красивые и преданные женщины, пряча за корсажами своих платьев. И для таких женщин двери покоев Ее величества были открыты в любое время дня и ночи. - Проходите, сударыня, - милостиво кивнула она фаворитке сына. Флоретт оказалась так умна, что сумела очаровать принца и не только играла роль его любовницы, но и сумела ей стать. Это было похвально. – Как прошел праздник у Главного ловчего? Мой сын предпочел вернуться в Сен-Жерме, или заночует в Лувре?
Флоретт Ла Ферьер: - Ваше величество, - фрейлина опустилась в низком реверансе перед своей госпожой. От ее веселого и беспечного вида в приемной, не осталось и следа. Это вестники благих новостей в почете, тогда, как принесший дурную весть рискует своей головой. Стать причиной плохого настроения Флорентийки мало кто не рискнул бы, и Флоретт не была исключением. Тогда она решила начать с хорошей новости, а вернее с главной, с того, что интересовало королеву Екатерину еще зимой, когда герцог Анжуйский был в Англии. - Возьму на себя смелость сказать, что я почти уверена, в том, что знаю даму, из-за которой у королевы Луизы была неприятность осенью. Именно из-за графини де Монсоро Ее величество подверглась опасности, а Его высочество сегодня покинул дом главного ловчего после первого же танца. – Вот так, во всем виновата супруга главного ловчего Франции: и в похищении королевы Луизы, и в дурном настроении герцога Анжуйского. Проявив немного ловкости, Флоретт сообщила обе новости сразу. И то, что она, по всей вероятности, нашла даму, которую должны были похитить осенью в Сен-Жермене и то, что Его высочество недоволен балом. Интересно, какую игру ведет графиня де Монсоро? В самой добродетели нет ничего предосудительного, но возведенная в степень гордыни, когда каждый жест и каждый взгляд кажутся снисхождением, даже добродетель кажется пороком. Ла Ферьер не была святой. Она сама могла разыгрывать скромность и добродетель, но чаще всего пользовалась этим, чтобы показать свою беспомощность и уязвимость. - Начало праздника ничего плохого не предвещало, Ваше величество. Граф де Монсоро был любезен, его дом был достоин приема герцога. Его высочество оказал честь хозяйке дома, пригласив ее на первый танец, и как я могла видеть, следуя во второй паре, удостоил ее разговора во время танца, но едва смолкла музыка, Монсеньор, сославшись на неотложные дела покинул бал, а мне велел остаться. Я не осмелилась ослушаться пожелания Его высочества, тем более, что он был так добр ко мне. – Она и сама была не прочь остаться на балу. Для этого была, если не сотня причин, то не менее десятка точно. Одной и самой важной, была ее любовь к танцам, а другой и не самой последней – любопытство. Была еще одна. Если Его высочество в гневе, то лучше этот гнев переждать подальше, пусть гроза обрушится на чью-то другую голову. Перечислять остальные причины мадам Ла Ферьер могла бы еще четверть часа, но для ее госпожи было достаточно того, что она выполняла пожелание Монсерьера. - Графиня де Монсоро - дочь барона де Меридор, чьи владения близ Анжера. Ее имя числится в списке тех, кто был осенью на балу в Сен-Жерме. – За это время Франсуаза выучила список наизусть, постепенно вычеркивая оттуда ненужные имена. - Внешне графиня красива, ее манеры безупречны, но она холодна и безучастна, как мраморная скульптура. Боюсь, что именно холодность графини была оскорбительна для герцога Анжуйского, - Флоретт осмелилась сделать небольшой вывод при королеве, хотя до этого излагала лишь факты. Возможно, она сделала сейчас поспешный вывод. Права она в своих выводах или нет – судить не ей.
Екатерина Медичи: Флоретт Ла Ферьер принесла любопытную весть, но королева Екатерина не спешила ликовать. Прежде всего, следовало убедиться в том, что ее фрейлина не ошиблась, или, что тоже может быть, не выдала желаемое за действительное. Если ее сын на глазах своей любовницы добивался расположения графини де Монсоро, она вполне могла приревновать и таким вот образом погубить соперницу. Женщины жестоки и коварны, когда речь идет о любви или о благополучии их детей, уж Медичи это хорошо знала. - Любопытно, очень любопытно. Значит, вы считаете, что это графиня де Монсоро. Что еще вы можете сказать об этой даме? Если она холодна и безучастна, то, что так привлекло к ней Его высочество, что он решился на похищение? Какова она с мужем, есть ли у нее любовник? Что о ней говорят при дворе? Сама Флорентийка, сколько не вопрошала свою память, не могла припомнить ни одного слуха или сплетни, в которой упоминалась имя жены Главного ловчего. Но не бесплотный же ангел эта дама! Она с кем-то дружит или враждует, любит или ненавидит. Не бывает людей, которые идут по земле, не оставляя на ней своих следов. Во всяком случае, королева-мать таких не встречала. Вдова Генриха II побарабанила пальцами по подлокотнику кресла, размышляя. Конечно, в ближайшее время она найдет возможность увидеться с графиней де Монсоро, и составит о ней свое мнение. Но что-то тревожило ее в этом рассказе. Наверное, упоминание о гневе сына и холодности мадам де Монсоро. Хорошо, видит бог, ее сын не мечта невинной девы. Скользкий, трусливый лжец, готовый продать и предать даже родную мать, если, конечно, найдется кто-нибудь, кто заплатит. Но все же он молод, недурен собой, и он принц. Надо быть совсем дурочкой, чтобы навлекать на себя и мужа гнев принца дома Валуа. А Франсуа, увы, не так уж умен, как хотелось бы матери. Если задеть его самолюбие, легко может наделать глупостей.
Флоретт Ла Ферьер: - Я лишь предполагаю, что это может быть графиня де Монсоро, мадам. У меня пока нет доказательств, кроме того, что, как Ваше величество и предполагали, эта дама состоит в свите королевы Луизы, является верной женой и имя этой дамы в списке бывших осенью на балу в Сен-Жерме. Насколько я могу судить по сегодняшнему вечеру, то с мужем графиня де Монсоро держит себя почтительно, а граф очень ценит свою супругу и упоминал в разговоре о жарких встречах после долгой разлуки. – Конечно, это могли быть просто совпадения, но Франсуаза считала, что их слишком много. И этот внезапный уход принца ее очень беспокоил. Но, что если она ошиблась? Нет, угрызений совести Флоретт не испытывала. Она видела лишь факты. Захоти она побыстрее избавиться от данного ей Медичи еще в январе поручения, она сочинила бы с полдюжины версий, основываясь лишь на списке дам, присутствующих, на осеннем балу. Главное чтобы те были, как и королева Луиза блондинками. Лгать Екатерине Медичи - означало подписать себе приговор, а Флоретт слишком любила себя для этого. - О графине де Монсоро я не могу припомнить никаких слухов при дворе. Никто не упоминал о ее увлечениях. Возможно, дочь барона де Меридор верна брачному обету. – И такое тоже бывает. От добра добра не ищут. Кроме того, выйдя замуж, женщина становится почти собственностью мужчины, давшего ей имя. И любой покусившийся на честь чужой жены считается вором и наказывается смертью в честном ли поединке или с помощью наемных убийц. А порой ревнивец просто убивал неверную жену. Сколько таких историй о ревнивых мужьях ходило при дворе, Франсуаза и не пыталась сосчитать. Сама она вспоминала об этом, когда ее посещало желание снова выйти замуж. Нет, нет, нет. Положение вдовы ее вполне устраивало. Так у нее одна госпожа, служа которой можно добиться гораздо большего, чем чинно вести дом супруга. - Простите меня Ваше величество, если я сделала поспешные выводы на этом балу. Возможно, Монсеньер поспешно покинул дом главного ловчего из-за плохого самочувствия?– Флоретт и сама не на шутку встревожилась от этой мысли. Первый принц крови это не провинциальный дворянчик. Жизнь королевских особ всегда подвергается опасности. Всегда найдутся те, кому выгодна смерть герцога Анжуйского. И вовсе необязательно устраивать вооруженное нападение. Яд? Внутренне Ла Ферьер содрогнулась. Есть яды, действующие медленно, но верно, проявляющие себя неделю, а то и месяц спустя. А что если и она, бывая часто рядом с Франсуа, могла отравиться? Ах! Ей срочно, срочно нужно убедиться в том, что с ним все благополучно. Главное не показывать волнение, твердила она себе. Королева Екатерина не потерпит в своем окружении истеричку. Стараясь успокоиться, Флоретт прислушалась к своим ощущениям. Кроме злосчастных шпилек, тесного корсета и туфелек, ее ничего не беспокоило. Значит, она не отравлена. - Осмелюсь заверить, мадам, что ничего не предвещало недомогание принца. Он предполагал, что на балу будет скучно, только и всего. – Или принц намеренно покинул бал, не желая скучать, и он прибыл туда лишь для того, чтобы оказать честь дому графа де Монсоро? Ответов на этот вопрос не было. Как и не было ответа на вопрос королевы, чем могла привлечь Его высочество графиня де Монсоро. - Я не могу предположить как давно, и чем привлекла Его высочество графиня де Монсоро. О ней при мне герцог Анжуйский не говорил никогда. Но сегодня попросил узнать меня у графа де Монсоро будет ли тот выкупать патент на должность главного ловчего. Его высочество хотел оказать честь графу де Бюсси, передав ему эту должность. – Вот еще одна деталь, которая может быть нужным звеном. Ла Ферьер и самой была интересна эта история, поэтому она старалась припомнить и изложить Медичи любые детали сегодняшнего вечера. – Граф де Монсоро пожелал оставить должность главного ловчего Франции за собой, - добавила Франсуаза. Кто бы мог подумать, что этот вечер станет так богат на события? События совсем незначительные на первый взгляд, но становящиеся очень интересными, если подумать.
Екатерина Медичи: Флорентийка не была чувствительной и нежной матерью, к тому же Франсуа, при всей своей ценности, был все так же ею нелюбим, поэтому предположение Флоретт о его недомогании она приняла с хладнокровным спокойствием. Да и что может вызвать внезапную болезнь? Яд? Вряд ли. Так уж получилось, что Франсуа нужен был всем, как первейший наследник престола, а наследничек этот охотно влезал в любые альянсы и заговоры, стоило только поманить. Кто же будет убивать курицу, несущую золотые яйца? Ну хорошо, не курицу. Петуха. Ревнивый муж, вот кто. Катрин ди Медичи показалось, что эту фразу произнес Ренато, своим мягким, чуть насмешливым голосом, словно веселясь от ее несообразительности. Мужчины ревнивее не меньше женщин, Катарина, моя королева, и не менее женщин жестоки и изобретательны, если дело доходит до мести. Кто знает, какие еще глупости принц совершил ради той таинственной блондинки, которой вполне могла оказаться графиня де Монсоро? Вдовствующая королев решительно поднялась. - Распорядитесь о дормезе, сударыня. На носилках мы будем тащиться до утра, - Медичи позвонила, чтобы вызвать дежурную фрейлину. – Помогите мне одеться! Если Его величество спросит, скажите, я срочно отбыла в Сен-Жерме, Его высочество болен. Болен принц, или здоров, а пришло время поговорить им откровенно. Франсуазу она брала с собой, для услуг, и для соблюдения тайны. Ворота Лувра, уже запертые на ночь, послушно распахнулись перед матерью короля. Процокали копыта лошадей по булыжной мостовой. Пламя факелов лизало темноту. Екатерина Медичи была куда более предусмотрительна, чем ее невестка. И не выезжала из дворца без достойной охраны. - Значит, граф и графиня де Монсоро… а ведь наш Главный ловчий не молод, и не красавец, не так ли? Медичи припомнила Бриана де Шамб, получившего завидный патент. Забавно. Что в нем такого, чтобы заручится такой верностью и любовью жены? Или она отказывает принцу из страха, если это, конечно, она. Вопросов больше, чем ответов, но королева Екатерина собиралась сегодня прояснить хотя бы некоторые из них.
Флоретт Ла Ферьер: Дормез, едущий по дороге в Сен-Жерме, слегка покачивало, и мадам де Ла Ферьер стараясь не задремать под мерное покачивание колес, слегка пощипывала себя за запястье руки. Сопровождать вдовствующую королеву было не просто почетно, но и ответственно. Что за причина была ехать в Сен-Жерме так поздно, даже не дождавшись утра? Неужели ее предположение о недомогании Монсеньора? Гадать об этом было бесполезно, лучше набраться терпения, скоро она и сама все узнает. В этом и было преимущество близости к королеве - многое узнавать не из сплетен, а непосредственно из событий. Крестница Ее величества хоть и была любопытна, но умела молчать, о делах своей госпожи. Вопрос Флорентийки несколько озадачил белокурую фрейлину. Если бы не сегодняшний бал, то Франсуаза не смогла бы и вспомнить того, о ком ее спрашивала королева. - Граф де Монсоро еще не стар, Ваше величество. Полагаю, что ему нет еще сорока лет, это неплохой возраст для мужчин. Он не красавец, мадам, ему далеко до изящества большинства придворных, но ничего отталкивающего я тоже не заметила, - машинально расправляя складки плаща, осторожно, с тем деликатным тактом, который дает возможность сказать о человеке то, что принято говорить, а не то, что хочешь сказать, ответила Элен-Клод. - Возможно, госпожа графиня ценит в супруге иные достоинства, - чуть позднее добавила Флоретт, пытаясь припомнить, сколько они уже проехали и скоро ли прибудут в резиденцию герцога Анжуйского. Сегодня романтика ночного путешествия вовсе не занимала ее. Ворота Сен-Жерме без промедления распахнулись перед дормезом королевы-матери и ее эскортом. Ла Ферьер не без удовольствия наблюдала недоумение на лицах челяди Его высочества, похоже, что добра от приезда Флорентийки тут никто не ждал. - Доложите Его высочеству, что прибыла королева Екатерина, - от имени своей госпожи объявила фрейлина встретившему их дворецкому. Когда их провели в большую залу на первом этаже, Ла Ферьер придирчиво проследила, чтобы ее госпожа была устроена со всеми удобствами, а дым от камина, куда слугой было только что подложено несколько больших поленьев, шел в дымоход, а не в помещение. В ожидании пока в залу спуститься Его высочество, фрейлина почтительно замерла рядом с креслом королевы-матери.
Франсуа де Валуа: Вечер в компании Орильи летел незаметно. Приняв решение на завтра отправиться в Лувр и искать поддержки у Екатерины Медичи, принц успокоился и даже с удовольствием смеялся шуткам своего приближенного, благо, тот выбирал мишенями для своих острот фаворитов короля Генриха, а посмеяться над этими господами Франсуа любил, раз уж у него нет возможности смеяться над самим королем. Собственно, можно было уже и отправляться почивать, но Его высочество непонятно отчего все затягивал и затягивал этот вечер, требуя то принести еще вина, то спеть, то еще раз изобразить в лицах разговор двух придворных дам мадам Катрин… Если бы принц, вместо того, чтобы убегать от своих же мыслей, остановился и прислушался к ним, он бы понял, что движет им страх. Обычный, привычный с детства страх. Любое действие несет в себе одновременно и удачу и неудачу, пока не переступишь черту – не узнаешь, что тебе суждено. Вот Франсуа и старался задержаться у этой черты. Потому что стоит завтра открыть глаза навстречу новому дню, как придется исполнять все, что нынче пообещал он себе и Орильи в этой комнате. Иначе никак. Неспешную вязь вечера нарушил приход слуги, доложившего о визите матери. Франсуа поднялся на ноги, чувствуя, как сердце бьется, тревожно и ликующе. - Это судьба, Орильи, - прошептал он, и лютнист кивнул ему в ответ. – Я иду! Остановившись на пару мгновений на верхней ступени, чтобы перевести дух, принять вид спокойный и радушный, как то следует наследнику престола и хозяину Сен-Жерме, Его высочество спустился в зал, почтительно поцеловав руку матери и галантно поклонившись Флоретт. То, что матушку сопровождала мадам Ла Ферьер, его не удивило, скорее порадовало. Понятно, что крестница Екатерины Медичи блюла интересы своей госпожи рядом с ним, но пока что это было ему на руку, к тому же, от одиночества ночами быстро отвыкаешь. - Матушка, как я счастлив вас видеть, - искренне воскликнул он, улыбнувшись многозначительно Франсуазе, давая понять, что ее визит тоже доставил ему удовольствие. – Я и сам хотел утром появиться у вас. Но что привело вас в Сен-Жерме в такое позднее время? Надеюсь, вы почтите эти стены, оставшись на ночь? Приготовьте Ее величеству и мадам Ла Ферьер покои, немедленно! Так почему вы здесь, мадам? Неужели что-то случилось? С… с Генрихом? Мысль, предательская по сути но такая сладостная, мгновенно пронзила сердце Его высочества. Может быт, брат болен? Может быть, болен тяжко? И мать приехала предупредить его, подготовить, так сказать… О, если бы это было так!
Флоретт Ла Ферьер: Когда в комнату вошел герцог Анжуйский, Ла Ферьер почтительно сделала реверанс, опустив глаза долу. Она обижена. Его высочество оставил ее одну на балу, пусть и поручив заботам графа де Монсоро. Разве так она планировала провести вечер? Ни одного танца с принцем на балу. Что о ней могли подумать? Например, что она впала в немилость Монсеньора. Ужасно. Просто ужасно. Но стоять, словно монастырская послушница, было не в характере Франсуазы, да и никто бы тут не оценил это. А раз не оценят, то нет смысла стараться – урок, усвоенный еще в детстве. Куда как интереснее было изобразить радость и смущение от многозначительной улыбки Франсуа. Конечно, для юной девушки из свиты королевы Луизы, такая улыбка мужчины могла быть и оскорбительна, но Флоретт не была невинной девой, ни телесно, ни в своих мыслях. И хоть Его высочество разговаривал исключительно с королевой-матерью, Ла Ферьер едва заметной улыбкой одобрила приглашение Монсеньора воспользоваться для ночлега гостеприимством Сен-Жерме. Королеве Екатерине и так пришлось в позднее время пуститься в путь ради сына, не возвращаться же в Лувр глубокой ночью или под утро. Ее величеству нужен покой и отдых. - С разрешения Вашего Величества я прослежу, чтобы в отведенных Вам покоях было все что нужно, - с глубоким реверансом обратилась фрейлина к своей королеве. Кроме исполнения своих обязанностей при королеве, Флоретт понимала, что разговор Медичи с сыном не требует посторонних. Ей все равно велят удалиться, так не лучше ли предупредительно вспомнить о своих обязанностях. - Ваше Величество, Монсеньор, - сделав реверанс, фрейлина поспешила за слугой, который уже ушел выполнять распоряжение своего хозяина. Закрыв за собой дверь, Флоретт задержалась на площадке, не спеша спускаться по лестнице. Слуги в доме герцога и без нее знают что делать. Королева не в первый раз останавливается на ночь в Сен-Жерме. Как бы ей хотелось узнать, о чем будет идти речь между королевой и принцем. Площадка и лестница были на первый взгляд пусты, а Флоретт нужен был видимый предлог, чтобы задержаться возле двери в зал. Еще раз быстро оглянувшись по сторонам, она подошла к скамеечке стоявшей чуть поодаль у стены, и, поставив на нее ножку, чуть приподняв юбки, стала делать вид, что поправляет чулок. Это на тот случай, если из зала вдруг выйдут Медичи и Монсеньор. Да, будет неловкая ситуация, но что же делать с не вовремя слетевшей подвязкой? Легкий шум, похожий на сдавленный чих или кашель, привлек внимание фрейлины, и она в испуге быстро привела свой туалет в порядок. Вокруг никого не было, но за большой мраморной вазой колыхнулась портьера и Ла Ферьер решительно направилась туда. Ей нужно было знать, кто за ней сумел подсмотреть. За бархатной и довольно пыльной занавесью оказался, судя по костюму, слуга. Но он не подглядывал за опрометчиво выставившей ножку на показ фрейлиной, а подслушивал, прислонившись к стене. В замках часто были не только подслушивающие отверстия, усиливающие звук, но и подсматривающие. - Его высочество приказал Вам приготовить комнаты для королевы Екатерины, а не подслушивать, - вкрадчиво начала разговор фрейлина. Поднять шум она всегда успеет. - Вы шпион и мой долг сейчас же позвать стражу и доложить об этом своей госпоже и хозяину этого дома. – Ла Ферьер говорила тихо и пока не сделала даже шага в сторону. Она спокойно стояла перед слугой, сложив руки перед собой. - Мало того, Вы можете быть обвиненным в государственной измене. Но, Вы не хотите лишиться места в доме Его высочества и оказаться в тюрьме? – «Был бы человек, а вина ему найдется», - Флоретт не помнила, кто это сказал, но сейчас вспомнилась именно эта фраза. - И хорошо тут слышно происходящее? – Пользуясь замешательством слуги, она отстранила его и сама встала на его место. Слышно было хорошо. Голоса звучали тихо, но все слова можно было разобрать. - Я пожалею Вас. Обойдемся без стражи, но мне придется побыть тут, пока не закончится разговор моей госпожи, и еще Вы мне расскажете, как часто Вы тут подслушиваете. – С одной стороны Ла Ферьер рисковала, так разговаривая со слугой. Он в любой момент мог убежать, признав тем свою вину, и она не смогла бы его задержать. А с другой стороны, только полный болван захочет лишиться места в доме герцога Анжуйского.
Екатерина Медичи: Чем больше королева думала над всем, что ей довелось услышать нынче, тем больше склонялась к тому, что ее фрейлина действительно нашла истинную виновницу столь многих бед, и тем больше крепла ее решимость поговорить с сыном по душам. - Я ему сердце вырву, если не расскажет мне правды, - мрачно пообещала себе нежная и любящая мать. Она готова была беречь и защищать Франсуа даже от Генриха, ибо он остался последним, в ком течет ее кровь и кровь ее покойного супруга. Но младший сын, казалось, не понимал необходимости вести себя осторожно и осмотрительно. Устраиваясь в кресле у огня (старые кости ныли от ночной сырости), королева размышляла о том, как лучше начать разговор с сыном, но он сам ей помог, спросив о Генрихе. Трогательная забота о старшем брате, жаль, что Екатерина Медичи не обманывалась на счет ее природы. - Да, мадам ла Ферьер, идите, - милостиво кивнула она сообразительной фрейлине. - А вы, сын мой, будете наверняка рады услышать, что ваш брат и наш король в добром здравии. Подождав, когда их оставят наедине, понизив голос и уже не скрывая от младшего сына собственного мрачного настроения. -А вот на ваш счет я бы не была так уверена. Скажите мне, Ваше высочество, не больны ли вы? Не нужен ли вам лекарь? Что за помутнение разума заставляет вас ухлестывать за женой Главного ловчего, которая к тому же, по всей видимости, не считает принца крови достойным своих милостей? Вы… вы что же, влюблены в нее?! Пухлая ладонь Катрин ди Медичи сжалась в кулак в сильнейшем раздражении. Не дай бог это так. Старший сын натворил достаточно глупостей ради маркиза д’Ампуи, а вдруг и младший заразился этой же опасной болезнью?
Франсуа де Валуа: Его высочество, выслушав гневное обращение матери, даже шарахнулся от мадам Катрин, как от змеи, больно ударившись локтем об угол камина. Если бы Флорентийка не была королевой, ее наверняка сожгли бы, как ведьму, потому что проницательность этой старой женщины граничила с колдовством. Но страх его был мимолетным, на смену ему пришла трезвая рассудительность. Мать знает про Диану – тем лучше. Значит, ему остается не так уж много работы, бросить в пропасть не только графиню, но и ее супруга. - Я? Влюблен в госпожу де Монсоро? Уверяю вас, это не так, матушка, - криво усмехнулся он, потирая локоть через бархат камзола. – Я не люблю ее. А ее неприязнь ко мне объясняется очень просто. Она жена своего мужа, а граф де Монсоро мой враг, мадам. Мой злейший враг. Я скажу больше, он враг и ваш, и всего нашего семейства. В камине треснуло яблоневое полено, рассыпав вокруг себя искры. Принц задумчиво полюбовался на рубиновые отсветы. Шорох в дальнем углу заставил его вздрогнуть и насторожиться, но это была всего лишь мышь или заблудившийся сквозняк. Но Франсуа тут же вспомнил об осторожности. Да, он полагал, что в безопасности в своем дворце, в этом его заверял граф де Бюсси. Но все же… все же Монсеньор не доверял даже воздуху, которым дышал. - Вы помните некое событие, матушка, в котором я оказался замешан против воли. Я, и еще одна молодая особа, которую вы потом разыскивали? Франсуа сделал паузу, многозначительно глядя на мать, пока не увидел в ее глазах понимания. - У того происшествия был один нежелательный свидетель, на котором настояла та, другая сторона. Это граф де Монсоро. Опустив взгляд, Его высочество принялся старательно изучать каменные плиты пола, подогнанные друг к другу так плотно, что казались единым целым, в глубине души со страхом и трепетом ожидая, что скажет мать. Да, он был уверен, что королева Екатерина не бросит его, протянет руку помощи, но, с другой стороны, а вдруг? - Граф часто намекал мне на знание этой тайны, матушка, хорошо понимая, какую власть она дает ему надо мной, - торопливо добавил он. – А госпожа Диана. Что вы хотите, мадам? Я всего лишь пытался отомстить ее мужу так, как мог. Хотя бы тем, что его жена стала бы моей любовницей. Что тут такого? Действительно, что?
Флоретт Ла Ферьер: Если слуга в чем и раскаивался, так в том, что его застали не за тем, чем он должен был заниматься, а вовсе не в том, что он пытался узнать чужие секреты. Такова жизнь. - Мадам, комнаты уже пошли готовить, - слуга низко поклонился даме, в мыслях ругая извечное женское любопытство, помешавшее фрейлине пройти мимо него по своим делам, а ему узнать что-то интересное. – А я тут вовсе не подслушивал, я потерял монету. Целый золотой экю, - с умеренной долей дерзости заявил слуга придворной даме. Если дама не глупа, то она поймет, что это плата за те сведения, что он может сказать и за его молчание тоже. Местом он своим, безусловно, дорожил, но и звон монет тоже был дорог его сердцу. - Вы так добры, мадам, поэтому скажу Вам по секрету, что Его высочество очень обрадовался приезду королевы Екатерины, - слуга заискивающе поделился своим наблюдением за герцогом. С фрейлиной самой Медичи нужно быть осторожным, поэтому он и сообщил ей то, что не было большим секретом, но являлось его готовностью пойти с мадам на взаимовыгодную сделку. Флоретт милостиво улыбнулась слуге, который оказался не глуп и без лишних разговоров сумел и назначить себе цену, и в качестве задатка сказать о настроении Монсеньора. Недурно, но на золотой экю не тянуло. - Мне показалось, что я видела возле портьеры серебряный франк, - сказала Ла Ферьер, доставая монету из привязанного к поясу кошеля, но не спеша ее отдавать слуге. – Вы не сказали ничего необычного. Его высочество – любящий сын и не мог не обрадоваться приезду матери, - беспечно заметила фрейлина, подчеркивая ничтожность услышанного от слуги. - Но, я убеждена в Вашей наблюдательности и преданности своему господину. Например, Вы без труда сможете сказать хорошо ли провел вечер Монсеньор или дурно. – Ла Ферьер добавила к лежащей у нее на ладони монете еще одну и выжидающе посмотрела на слугу. - Его высочество весь вечер провел в обществе своего лютниста. – Слуга алчно посмотрел на монеты в руке дамы, и после небольшой паузы добавил, - месье д'Орильи умеет занять Его высочество беседой. – Конечно, жаль, что фрейлина не расщедрилась на экю, но два франка лучше, чем ничего. Ничего, он еще найдет, кому можно будет продать новость, которая известна пока только ему и этой даме. Так вот чье общество герцог Анжуйский предпочел танцам с нею на балу у графа де Монсоро. Флоретт дала себе слово, что запомнит это. Она даже сейчас потрудилась припомнить, что с недавних пор Грантин д'Орильи носит титул барон де Сен-Леже благодаря удачной женитьбе. Слуга оказался смышленым, и сказанное им было довольно интересно. Крестница королевы-матери подумала, что хорошо бы иметь такого постоянного информатора. Ла Ферьер не сомневалась, что у королевы Екатерины есть здесь свои люди, но почему бы ей не взять пример с крестной и тоже обзавестись нужными людьми. Внимание к ней герцога Анжуйского не вечно, но она может убедить его в том, что нужна ему. Вернее сделать так, чтобы Монсеньор сам так решил. А чтобы плавно подвести Франсуа де Валуа к такому решению, она должна знать, что происходит в Сен-Жерме в ее отсутствие. Чему радуется принц, на кого гневается, почему и так далее. Это нелегкая задача, но стоящий перед нею слуга – лишь начало. Все с чего-то начинали. - Ваши слова успокоили меня и заверили, что Вы преданы герцогу. Похоже, я нашла потерянный Вами экю, - Франсуаза убрала в кошелек серебряные монеты и достала золотой экю. – Если и впредь будете так наблюдательны, то будете вознаграждены за это. А сейчас можете идти. Вы лично проверите, чтобы распоряжение Его высочества о комнатах было исполнено идеально. Более того, я доверяю Вам взять у слуги, сопровождающего дормез Ее величества, несессер и отнеси его в комнату, предназначенную королеве Екатерине. Когда, слуга довольный их сделкой удалился, Флоретт нашла слуховое отверстие, и затаив дыхание замерла, ожидая услышать о чем идет разговор между королевой и принцем.
Екатерина Медичи: Екатерина Медичи слушала, не торопясь с выводами, прекрасно зная, как легко лжет Франсуа. Ее не особенно взволновало его признание о том, что он желал сделать графиню де Монсоро своей любовницей. Ну хотел и хотел, не самое страшное преступление. В постели его дедушки, короля Франциска, перебывало столько дам, что и не сосчитать. И многие из них были замужем, а некоторые и не по своей воле приходили в его объятия, правда, Флорентийка не слышала, чтобы кто-нибудь потом жаловался. Куда больше огорчило ее известие о том, что граф де Монсоро оказался посвящен в тайну брака Монсеньора и Антуанетты д’Омаль. Если это правда, то Франсуа прав. Главный ловчий – враг, причем враг хитрый и опасный. - Правильно ли я поняла вас, сын мой, - осведомилась она на всякий случай. – Речь идет о неких обязательствах, которые вам пришлось на себя взять? Ах, как же ей хотелось отчитать сына. Выбранить за глупость, неосторожность, за излишнюю гордыню. Но что это изменит? Ничего. - Жаль, что вы раньше не рассказали мне обо всем, Франсуа. Очень жаль. Столько времени упущено. Расскажите мне, что представляет из себя этот граф де Монсоро? Можно ли с ним договориться по-хорошему? Она уже задавала этот вопрос своей крестнице. Флоретт ответила по своему женскому разумению. Сейчас же Медичи было важно услышать мнение сына. Потом, конечно, придется найти предлог и лично встретиться с Главным ловчим, но, разумеется, так, чтобы тот не догадался о причине ее интереса к своей персоне. Не смотря на легенды о ее кровожадности, Медичи все же предпочитала мирные и бескровные решения. Подкупить, запугать, перетянуть на свою сторону обещаниями, милостями… но, конечно, если все эти средства окажутся бессильны, то графа де Монсоро придется устранить. А если его жена посвящена в тайну (что вполне вероятно) то и ее тоже.
Франсуа де Валуа: Его высочество опустил голову, словно стыдясь своей слабости, под тяжестью материнских упреков, но на самом деле ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы скрыть злорадную улыбку. Орильи был прав! Прав, дьявол и все его приспешники! Матушка Екатерина готова взять в свои умелые руки это дело, и он уж конечно не будет ей мешать, даже поспособствует, чем может! - Я виноват, матушка, простите меня, - смиренно произнес он. – Но поверьте, я скрывал это не из недоверия к вам, я опасался… опасался за вас. Если вся история всплывет, то первое, что спросит у вас мой брат Генрих, это знали ли вы обо всем случившемся. Генрих не любит вас, так как я, матушка, он не ценит вас так, как я, и ему ничего не стоит наказать вас только лишь за сочувствие ко мне! Тень за левым плечом принца, сопровождавшая его всю сознательную жизнь, расправила крылья и разразилась беззвучными аплодисментами. Это было так же красиво, как и подло. Но, в сущности, было правдой. Генрих Александр любил демонстрировать своей семье свое королевское величие, и позволял все своим избалованным мальчишкам-миньонам. И Екатерина Медичи знала это, и, как подозревал Франсуа, была этим в глубине души не слишком-то довольна. - К тому же, граф де Монсоро опасен. Он честолюбив, беспринципен, он предан лишь своим интересам, и, в какой-то мере, интересам Генриха де Гиза. И у него в руках моя тайна. Что мы можем сделать с таким человеком, мадам? Я пытался найти ответ на этот вопрос, но, увы, не нашел. Но у меня, конечно, нет вашего светлого разума, матушка и вашего опыта. О да, опыта по устранению неугодных ей людей у Медичи хватало. Говорили даже, что она отправила на тот свет старшего брата супруга, чтобы Генрих стал дофином а потом и королем. Так это или нет, уже никто не скажет, но Франсуа хотелось в это верить. Хотелось верить, что в глубине души матери живет чудовище, по сравнению с которым его собственные пороки покажутся едва ли не достоинствами.
Флоретт Ла Ферьер: Если сидеть тихо-тихо, да еще в нужном месте в нужное время, то можно узнать много интересного. Голоса звучали очень приглушенно, поэтому фрейлине приходилось напрягать слух, стараясь уловить каждое слово. И так, предметом разговора королевы с сыном стал граф де Монсоро. Ла Ферьер прекрасно помнила главного ловчего на сегодняшнем вечере. Как жаль, что она обратила на него внимание чисто по-женски, не постаравшись узнать о нем побольше сплетен у его же гостей. Оказывается у графа де Монсоро все те же «достоинства», что и у большинства придворных. Честолюбие, отсутствие принципов, верность своим интересам. Да, только с таким багажом можно выжить в этом мире. Она и сама не лишена этих черт, только они спрятаны от окружающих под маской, словно острые коготки в мягкой кошачьей лапке. У кого хватит дерзости обвинить в беспринципности и честолюбии чуть беспечную, любящую наряды вдову, вынужденную оставить свой дом и служить при дворе? А если по ее вине кто и оказывался в неловкой ситуации, то ее растерянный вид и бесполезные слова соболезнования не давали повода даже заподозрить ее в злом умысле. Интересно, сколько был бы готов заплатить Монсоро за то, чтобы оказаться сейчас на ее месте и услышать разговор о себе? Нет, нет, она не будет даже пытаться продать то, что сейчас услышала. Она просто запомнит. Как и то, что графиня де Монсоро поплатилась за верность интересам своего мужа. Вот так, виноват муж, а расплачивается жена. Впору было даже порадоваться своему вдовьему положению. За портьерой было пыльно, и Франсуаза злилась на нерадивых слуг, по чьей вине к ее мукам от ставших вдруг тесными туфелек и туго затянутого корсета прибавилось еще желание чихнуть, а у нее и так нервы были на пределе, словно натянутая струна, вдруг кто ее тут обнаружит. Из любви к себе, а вовсе от нахлынувших угрызений совести того, что она подслушивает, Франсин поспешила покинуть свое убежище. Быстро спустившись на целый лестничный пролет, она все же чихнула, прикрыв руками лицо. Подумать только, такая мелочь, а сколько удовольствия. Чуть-чуть поколебавшись в принятии решения, Флоретт еще сняла туфельки, и, держа их в руке, поднялась на площадку. Пусть ее ножкам было немного зябко от каменных плит пола, но зато как приятно было ступать и не чувствовать боли. Оглянувшись вокруг, она опять скрылась за портьерой и обрадовалась, услышав, что разговор в зале еще не закончен.
Екатерина Медичи: - Не говорите глупостей, Франсуа, ваш брат Генрих строг, но справедлив, - возразила Медичи младшему сыну, но возразила больше для порядка, в глубине души признавая его правоту. – Но, конечно, ни к чему беспокоить Его величество этой историей, ему нужно думать обо всей Франции, а мы с вами позаботимся о наших семейных делах, сын мой. Семейные дела… ох уж эти семейные дела, никакого покоя с ними. Бездетный старший сын, хитрый до глупости младший, и дочь Маргарита, у которой бог знает, что на уме. А ведь она так старалась воспитывать своих детей в строгости и подчинении, как же так вышло, что теперь их не удержать в рамках ни лаской, ни угрозами? - Мне нужно время подумать, Франсуа. Все достаточно запутанно, но я уверена, что найду решение, - Флорентийка встала из кресла, чувствуя на своих плечах весь груз прожитых лет и неустанных тревог. – А сейчас, проводите меня в мои покои, не смотря на весь свой опыт и светлый разум, которыми вы меня щедро наделили, я всего лишь человек, и нуждаюсь в отдыхе. А вы, сын мой, утром распорядитесь об охоте. Ну, хоть на птицу. И не забудьте пригласить меня, я давно не выезжала из Лувра, мне будет полезно подышать свежим воздухом. И вообще, чем больше будет приглашено народа, тем лучше. В Париже нынче гостит маркиза де Мезьер, так почему бы не прислать приглашение ей и герцогине де Монпансье? Конечно, за такой короткий срок невозможно сплести более-менее прочную интригу, но Медичи было любопытно взглянуть на этого графа де Монсоро повнимательнее, какая жалость, что она не пригляделась к нему раньше.
Флоретт Ла Ферьер: Да, разговор был еще не закончен, но явно подходил к концу. Ее величество пожелала пойти в свои покои. Далее Элен Клод не стала даже слушать, а поспешила подняться по лестнице, ведущей в жилые покои. Нет еще такой тайны, за знание которой она готова поплатиться своим местом в свите своей крестной и ее доверием. Звук закрываемой двери прозвучал для Флоретт, словно пушечный выстрел, и только несколько мгновений спустя она поняла, что звук раздавался на верхней площадке, а не снизу. В коридор вышла служанка, держа в руках деревянное ведро. «Трусиха», - сама себя обругала Ла Ферьер, хотя все основания для страхов у нее были. Поторопившись надеть туфельки, которые она до сих пор держала в руке, фрейлина уже неспешно поднялась по лестнице, как и подобает даме, сопровождающей королеву. - Комнаты для Ее величества готовы? – спросила она служанку, собирающуюся идти вниз. - Да, мадам, я сама приготовила постель, а сейчас только что отнесла горячей воды. В комнате не сыро, там часто топят камин. Он и сейчас уже затоплен, - простодушно ответила служанка, которая на совесть относилась к своим обязанностям и многие годы уже служила дому Валуа. - Ступайте, - Ла Ферьер позволила женщине идти дальше по своим делам, а сама обернулась в сторону двери, ведущей в залу. Пока дверь была закрыта, но ей нужно было быть готовой ко всему. Наверху послышались тяжелые шаги охраны замка. Часовые сменяли друг – друга на постах. Идти и самой проверять комнаты у Флоретт просто бы не хватало времени, поэтому она положилась на слова служанки, и начала не торопясь спускаться вниз, рассчитывая ускорить шаги, как только приоткроется дверь, за которой происходит беседа королевы с сыном.
Франсуа де Валуа: - Все будет так, как вы желаете, матушка, - почтительно ответил Франсуа. Охота? Да хоть десять охот, и что за беда, что для дичи не сезон? Графу де Монсоро придется постараться. Его высочество ухмыльнулся. Охота на охотника, вот что это будет. А королева Екатерина весьма опытный загонщик! На лестнице он увидел Франсуазу де Ла Ферьер. Столь удачный разговор с матерью не оставил и следа от его мрачного настроения, и белокурая красавица-фрейлина показалась ему весьма желанной. Пожалуй, он и правда был недостаточно галантен с Флоретт, оставив ее одну на празднике. Пожалуй, ему стоило бы загладить перед ней свою неловкость. Проводив мать до дверей покоев, отведенных как раз для подобных визитов, когда Ее величество пожелает не возвращаться в Лувр, а заночевать в Сен-Жерме, Монсеньор поклонился ей, пожелав доброй ночи. - Я бы хотел показать вам новые гобелены в своей спальне, мадам, - шепнул он крестнице вдовствующей королевы. Пусть день прошел совсем не так, как он надеялся, но ночь еще не закончилась. Так почему бы не сделать ее приятной? Эпизод завершен
полная версия страницы