Форум » Игровой архив » От печали до радости... » Ответить
От печали до радости...
Биаджио Костанзо: 25 октября 1576 года. Замок Нерак. Утро.
Ответов - 20, стр:
1 2 All
Филипп де Морней: Еще раз поклонившись принцессе, на этот раз с благодарностью за доверие, - Морней повернулся к двери и стал ждать, пока в покои инфанты войдет Биаджио Констанзо. И тот не заставил себя ждать. Иначе и быть не могло. Хитрый венецианец, без сомнения, должен был понимать, что ходит по лезвию ножа. Филипп вчера видел это в его взгляде, когда припер мерзавца к стенке. - Оставим приветствия, месье, и лишние слова. Вы здесь по делу, и говорить мы будем исключительно о нем, - протестант не поклонился и не выразил даже тени расположения ростовщику. Капитан охраны Екатерины де Бурбон был человеком прямолинейным, ему чужды были интриги и лживые церемонии, в которых зачастую заключалось такое понятие, как этикет. Будь перед Филиппом дворянин, они бы разговаривали на шпагах, но это был лишь гнусный кровопийца, наживающийся на человеческих слабостях. - Ее высочество уполномочила меня вести нашу сегодняшнюю с вами беседу. И после ее окончания вы выйдете отсюда и избавите глаза принцессы от необходимости видеть вас. Будь то случайно или намеренно. С того момента, любое ваше появление в поле зрения особы королевской крови, Екатерины де Бурбон, будет приравнено к попытке ее убийства, о чем я буду свидетельствовать, - сдержанность в голосе и интонациях давалась Морнею с трудом. Ему хотелось лично, кулаками выбить из Констанзо весь дух. - А теперь, возьмите, - он протянул письмо, подписанное маркизой де Сабле ростовщику. – Ознакомьтесь, и, надеюсь, вы захватили с собой долговые векселя Ее высочества, как вам было велено?
Биаджио Костанзо: Не совсем еще понимая, что происходит, и не до конца веря в происходящее, Биаджио Костанзо взял письмо, протянутое этим надменным заносчивым дворянчиком, который наверняка не держал в руках больше одной монеты, а все его богатство составляла шпага и спесь. Венецианец был старше его, умнее, богаче, и сколотил свое богатство тяжким трудом, а не тем, что махал шпагой. Но все же ему приходилось кланяться. Кланяться и молчать. Все, что он мог себе позволить, это развернуть и внимательно прочесть послание от маркизы де Сабле, с особым вниманием разглядывая подпись этой дамы и ее печать. Конечно, все было верно, конечно, Изабель де Лаваль имела право распоряжаться своими средствами так, как сочтет нужным, но все же мадам придется дать объяснение своему поступку. С другой стороны, нет худа без добра. Теперь у Биаджио Костанзо были развязаны руки, и он мог вести свои дела в Нераке не оглядываясь на пожелания французской аристократки. - Что ж, все верно, - протянул он, и аккуратно свернув документ, сложил его в свой кошель, достав оттуда расписки, принадлежащие Катрин де Бурбон. Не глядя на принцессу (она сама предоставила де Морнею право вести беседу от ее лица), протянул векселя дворянину. - Получите, месье, и засвидетельствуйте, что все необходимое мною сделано. Слова мальчишки о том, что отныне ему запрещено появляться в поле зрения королевской особы, вызвали улыбку на губах старого ростовщика. Он не искал встречи с принцессой, это принцесса искала встречи с ним, когда была нужда в его услугах. Ничего, может статься так, что эта же нужда снова приведет Катрин де Бурбон на порог его лавки. И тогда он не будет так добр, он выжмет королевскую семью насухо, как лимон, а кожуру выбросит. - Засим, позвольте пожелать вам всех благ, и откланяться. Ваше высочество, месье… Поклон венецианца был полон сожалений о прошлом, злости за настоящее и надежды на будущее, которое позволит ему отплатить за испытанное унижение и упущенную выгоду. Но ничего, жизнь тем и прекрасна, что взамен одной упущенной возможности она предоставляет две новые. Главное, уметь их вовремя увидеть.
Catherine de Bourbon: Благодаря присутствию и поддержке Филиппа дю Плесси, а еще благодаря тому, что ей ничего не нужно было говорить, а только молчать, инфанта смогла сполна насладиться справедливым возмездием, выпавшим на долю венецианца. Да, именно справедливым! Потому что если сеньор дю Плесси-Марли встал на ее защиту и спас ее честь и добрые отношения с братом. А сколько несчастных попали в те же сети по неосторожности и недомыслию? Хорошо бы, конечно, избавить благочестивый Нерак от подобной напасти, изгнать Биаджио Костанзо и подобных ему. Но вот беда, город без оживленной торговли лишь большая деревня, а налоги, поступающие в королевскую казну, наполняют ее для будущих побед. Наконец, торговец откланялся и ушел, и инфанта почувствовала себя счастливой и свободной, будто ее душа снова обрела крылья. Сотый, наверное, раз дав себе обещание отныне быть бережливой и умеренной в желаниях, Ее высочество обратила свой сияющий взор на того, кому была обязана своим вторым рождением. - Вы совершили чудо, - убежденно проговорила она. – Наверное, сама матушка с небес послала мне вас! Но скажите, что это за бумаги вы передали Биаджио Костанзо, и как вам удалось убедить маркизу де Сабле помочь мне? Я слышала, что нынче к ее дому отправлена охрана. Ее арестовали, да? Женщины есть женщины. Как только миновала беда, как только затихла гроза, которая так и не разразилась над ее головой, Катрин обрела живость и любопытство. Теперь ей было недостаточно самого факта своего спасения, теперь ей хотелось знать, как именно это стало возможным и благодаря чему.
Филипп де Морней: Твердой рукой, капитан охраны принцессы Наваррской взял расписки своей госпожи из рук ростовщика, и просмотрел их со всем вниманием, складывая в уме суммы со всех бумаг. В итоге получилась именно та, о которой ему говорила принцесса накануне. Долг ее был покрыт. - Свидетельствую, синьор. А теперь не задерживаю вас. Поклон венецианца не был удостоен даже ответным кивком. Дворянина более не интересовал этот человек, живущий чужими бедами и слабостями, он вызывал омерзение. Едва за Биаждио Констанзо закрылась дверь, как маска холодности дрогнула на лице синьора дю Плесси-Марли, оно озарилось мягкой улыбкой, когда Филипп обернулся к Екатерине де Бурбон. - Ваше высочество, для меня большая честь помочь вам в ваших трудностях, - его глаза встретились с сияющими, счастливыми глазами девушки, и мужчина, смутившись, тихо добавил: - Честь и радость. Филипп неловко сжимал в руке расписки, полученные от ростовщика, пока его взгляд не упал на них. - Вот, возьмите, Ваше высочество, и сожгите их сами, - векселя легли в девичьи ручки, и Морней отступил на два шага назад, чтобы инфанта могла подойти к камину. Он не слишком хотел рассказывать сестре короля, как именно помогла в этом деле маркиза де Сабле, но вопрос об аресте этой дамы удивил бывшего узника Бастилии до крайности. И это был хороший случай сменить тему беседы. - Под арестом? Впервые слышу о том, сударыня. Я слышал, что месье д’Обинье приставил к ней охрану для ее же безопасности. Кроме того, он сделал госпоже де Лаваль предложение, и собирался испросить благословение у вашего брата на этот брак, - встретившись с Морнеем в коридорах Альбре, Агриппа поделился новостью о грядущем событии в его жизни, не особо вдаваясь в подробности.* Но этой информации было достаточно, чтобы говорить с уверенностью о предстоящей свадьбе. *согласовано с Агриппой д’Обинье
Catherine de Bourbon: Катрин с радостью узника, получившего свободу, поднесла к огню расписки, и замерла, растеряно глядя на то, как пламя обиженно пытается лизнуть бумаги, но не дотягивается и опадает. Что сейчас сказал Филипп дю Плесси? Наверняка она ослышалась, потому что этого просто не может быть. Просто не должно быть! Добрый и храбрый протестант, поэт и рыцарь Агриппа д’Обинье просто не мог жениться на этой католической распутнице, маркизе де Сабле! Дурно уже то, что они не скрывали свою связь, но скрепить ее законным браком? Немыслимо! Она хотела было заявить о том, что ее брат никогда не даст согласия на этот брак, но и этого утешения ей не досталось. Она вспомнила, как Маргарита упоминала: именно от короля Наваррского она узнала новость о страже возле дома маркизы. Значит, брат все знает и дал согласие. Как легкомысленно! Ничего, она поговорит с ним и попытается повлиять на его решение. А пока… Инфанта бросила бумаги в огнь и полюбовалась, как сгорает свидетельство ее неосторожности. - Пожелаем счастья месье д’Обинье и его избраннице, - улыбнулась она де Морнею. Скажи Катрин то, что она думает, и этот верный воин, добросердечный и смелый, сочтет ее неблагодарной. А инфанте не хотелось дурно выглядеть в его глазах. Лучше пусть на ее совести будет маленький грех лукавства. - Но я знаю, что, прежде всего я обязана вам, и этот дог признательности для меня легок и радостен. Вот… Ее высочество сняла с шеи осыпанный жемчугом крестик на тонкой цепочке, и протянула его сеньору дю Плесси-Марли. - Это вам. На память о том, что здесь, в Нераке, у вас всегда есть друг. Крестик лег в ладонь мужчины. Глаза инфанты встретились на мгновение с глазами начальника ее охраны, и щеки девушки залил жаркий румянец. Спасая свое хрупкое достоинство и стыдливость, Катрин поспешно (так поспешно, что это было похоже на бегство) скрылась за дверью своей опочивальни, и уже там, прижав к горящим щекам ладони, стояла и улыбалась… улыбалась счастливо, светло, деликатно не спрашивая свое сердце, отчего оно так лихорадочно стучит. Пусть это пока останется в тайне и для нее самой. Эпизод завершен
полная версия страницы