Форум » Игровой архив » Незваные гости, неожиданные новости » Ответить
Незваные гости, неожиданные новости
Паола Джустиниани: 1 января 1573 года. Фонтенбло, около десяти часов вечера.
Ответов - 22, стр:
1 2 All
Екатерина Медичи: - Я рада, что вам пришлись по душе французы, сударыня. Очень рада. Тем более, что одного из них я бы хотела поручить вашей самой пристальной заботе. Екатерина Медичи сделала многозначительную паузу, надеясь, что Паола Джустиниани правильно ее оценит, в конце концов, перед ней была итальянка… пылкая, темпераментная. А королева свято верила в превосходства итальянок перед француженками, хотя и прожила во Франции большую часть своей жизни. - Я говорю о своем сыне, младшем сыне. Герцоге Алансонском. Он вошел в тот возраст, когда рядом ему нужна женщина, красивая, умная, честолюбивая. Способная направить принца крови по нужной стезе, избавить его от мрачных мыслей и вложить в его голову нужные замыслы. Я хочу, чтобы этой женщиной стали вы.
Генрих де Бурбон: Принц Конде дышал и не дышал, изнемогая под обилием наваленных на него покрывал, юбок, простыней, сорочек, еще бог знает чего. Задыхался, сердце выскакивало из груди от возбуждения, волнения, не утихшего еще вожделения, словом целой бури, которую можно поднять и в стакане воды, было бы желание и умение, а у монны Паолы явно в достатке было и того, и другого. Итак, ему выпала редкая, хотя и сомнительная честь подслушать то, что Екатерина Медичи, вероятно, хотела сохранить в тайне, раз уж взяла на себя труд нанести визит своей гостье. Зная, какими окольными путями иногда идет к своим целям эта женщина, он приготовился ловить каждое ее слово. Женщины говорили негромко, но все же Конде, прячущийся в постели, без труда слышал каждое их слово, проклиная про себя женское красноречие. Нашли время обмениваться впечатлениями о празднике! Но последние слова Медичи заставили его содрогнуться от ярости. Он едва не вскочил с постели, чтобы бросить в лицо этой порочной Флорентийке все, что он о ней думает. Мало этим развращенным принцам фрейлин «эскадрона»? Неужели и Паола должна служить игрушкой для герцога Алансонского? Конде страдал, ревновал, мучился. Полог кровати, которой передалась дрожь его тела, заметно покачнулся.
Паола Джустиниани: Услышав последние слова королевы, Паола вздрогнула. Качнулся и полог, словно от негаданного сквозняка. Собственно, направляясь во Францию, итальянка ждала примерно этого предложения, но тогда ее сердце было свободно. А сейчас – занято, и вовсе не тем человеком, о котором шла речь. А это многое меняло. Монна Джустиниани встала и сделала пару шагов по комнате перед Екатериной Медичи. Так было проще думать. И, как и обычно выпадали карты, Паоле было нечего терять, кроме своей репутации, от которой и так остались одни лохмотья, развивающиеся за ней шлейфом аж с самой Венеции. - Хорошо, - голос итальянки звучал неожиданно спокойно и холодно, - я принимаю ваше предложение и высоко ценю доверие, мне оказанное. Я сделаю все, что в моих силах, но… Мои силы очень невелики. Я – небогатая девушка, не имеющая титула, пользующаяся лишь ненадежным покровительством своего дядюшки. Поместье Джустиниани – не более, чем маленькая вилла, заросшая виноградниками... Паола, кипела внутри от эмоций, но внешне буря выражалась лишь ярко-розовым румянцем на скулах. Когда-нибудь, когда приходит время, даже самое безответственное существо берет себя в руки, либо - погибает. - Мое положение в обществе может стать препятствием на пути наших планов. Итальянка посмотрела прямо в лицо королеве-матери. Более откровенно сказать было трудно. Паола надеялась, что ее поймут. И женщина и мужчина, там, под простынями. Если последний понять откажется, она ему объяснит отдельно: подробно и покажет на практике. Все, что умеет.
Екатерина Медичи: - Приятно беседовать с умной женщиной. Екатерина Медичи удостоила венецианку холодной, но одобрительной улыбкой. В самом деле, она была приятно удивлена. Не так уж часто ей приходилось встречать такое хладнокровие. Приходилось видеть и слезы, и горячие заверения в собственном целомудрии… но чаще всего и то, и другое было фальшивым. - Признаю вашу правоту, сударыня, для того, чтобы увлечь моего младшего сына, мало одной красоты. Тут нужен характер, загадка, и – да, внешний блеск тоже не помешает. Хороший бриллиант ценен сам по себе, но все же достоин дорогой оправы. Вы откровенны, это хорошо. Устроит ли вас титулованный муж? Для женщины нет лучшего покровительства, чем имя мужчины… готового в нужную минуту закрыть глаза. Показалось ей, или нет, что полог кровати чуть покачнулся?
Паола Джустиниани: - Муж? «Муж. Опять муж». Замужество предлагал и дядюшка, но какое предложение было более выгодным? «Если уж вылезла за перила балкона – так прыгай, а не лезь назад, как глупая курица». Вспомнив о немом свидетеле этой сцены в своей кровати, Паола перешла на итальянский: - Хорошо, муж. Но меня спасет не только титул. Бриллианту не помешает солидная оправа из состояния, а снисходительность достигается с преклонным возрастом. И мне нужна гарантия, что все вышеперечисленное не достанется законному или незаконнорожденному наследнику в случае безвременной смерти супруга, а будет принадлежать мне. Мы все под богом ходим, и видит Мадонна, что мои будущие старания должны быть вознаграждены. Я рискую своим добрым именем и честью. Отлично понимая, что торгуется сейчас, как торговка рыбой на площади, венецианка сменила тон: - О, Мадонна! Ваше Величество, я готова выполнить все ваши условия, если вы окажете милость и поможете бедной итальянской девушке! Ведь я не так уж много прошу? На глазах Паолы выступили слезы, она была сама искренность. Почувствовав себя очень несчастной и одинокой, итальянка с ужасом вспомнила облупившиеся стены поместья Джустиниани, торговца средних лет, замужество с которым в Венеции принесло бы ей забвение и, страшно представить, наверняка - кучу детей. Если ей откажут? Тогда она вернется в Италию и женит на себе двоюродного брата Фабио, каких бы проклятий ей бы это не стоило.
Екатерина Медичи: «Бедная итальянская девушка» обладала не женской хваткой и смелостью, при этом ей хватало ума скрыть это под маской беспомощности и мягкости. Румянец и слезы выглядели весьма правдоподобно – кстати сказать, тоже проверенные средства из арсенала женских уловок. Екатерина Медичи одобряла Паолу Джустиниани. Одобрение королевы-матери вполне могло дать «бедной итальянской девушке» все то, о чем она просила. Другое дело, что венецианка должна была доказать что королева в ней не ошиблась. - Думаю, мы поняли друг друга, сударыня. Я позабочусь о вашем будущем. Пока что вы находитесь под моим покровительством, это уже обеспечит вам определенные… преимущества. Воспользуйтесь этим. Я хочу видеть интерес моего младшего сына к вашей прекрасной особе. Мне не важно, как быстро вы окажетесь в его постели, милая моя. Мне важно, чтобы вы задержались там надолго. Поднявшись, Флорентийкам милостиво кивнула монне Паоле. Пожалуй, эта девушка действительно удачное приобретение. - Действуйте. А я тем временем подумаю, кого из наших верных подданных осчастливить молодой, красивой женой. Уже в своих покоях Екатерина Медичи вспомнила о качнувшемся пологе, вспомнила и понимающе улыбнулась. Судя по всему, монна Паола действительно не теряла времени даром.
Генрих де Бурбон: Конде выбрался из-под вороха покрывал, простыней и юбок. Белый от всего услышанного, как самая тончайшая сорочка монны Паолы и трепещущий, как побеги дикого винограда на ветру, по которым он в недобрый час забрался в эту комнату, к этой женщине. Вынужденный обхватить витой столбик кровати, чтобы удержаться на ногах, он стоял и смотрел на черноволосую венецианку, даже не пытаясь разобраться в том, что происходило сейчас в его душе. В ушах, сквозь гул морского прибоя, звучал холодный голос Флорентийки и ответы Паолы Джустиниани. Так значит, женщина, которую он уже полюбил, готова была предложить себя в качестве игрушки герцогу Алансонскому? Этой хитрой лисе дома Валуа? Невозможно, немыслимо. И тем не менее, это было так. - Прощайте, сударыня, - глухо пробормотал он, пряча глаза и не имея сил взглянуть в это красивое лицо, которое он еще недавно целовал с такой страстью. Выбежав в коридор, не дав Паоле Джустиниани сказать хотя бы слово в свое оправдание (женщины виртуозны в искусстве красивой лжи, это он уже знал) принц Конде почти на ощупь добрался до своих покоев, не видя ничего, ничего не чувствуя. Мир снова раскололся над его головой на множество кусков, погребя Генриха де Бурбона под своими обломками. Эпизод завершен
полная версия страницы