Форум » Игровой архив » Что стоит душа? » Ответить
Что стоит душа?
Изабель де Лаваль: 24 апреля 1577 года. Лувр.
Ответов - 8
Изабель де Лаваль: К тому времени, как кортеж королевы Наваррской прибыл в Париж, Изабель де Лаваль затруднялась сказать, что больше похоже на сон. Ее возвращение ко двору, или же та недолгая, но полная чувств и событий жизнь, которая осталась позади, в Нераке. Задерживаться в Париже она не собиралась и намеревалась при первой же возможности обратиться к Маргарите Валуа с просьбой освободить ее от обязанностей придворной дамы, наверняка, при дворе найдется много тех, кто с радостью войдет в свиту Ее величества. Мысленно маркиза уже была в Сабле-сюр-Сарт. Тихий, мрачный город был полной противоположностью солнечному Нераку, но так уж получалось, что в самые тяжелые дни своей жизни Изабель искала укрытия именно там. Но все планы маркизы оказались легче пуха, уносимого слабым ветерком, когда среди придворных дам Флорентийки она увидела Жаклин де Лонгвей. Словно отворилось окно в их общее прошлое, иногда небезупречное, порой опасное, но все же счастливое благодаря тесной дружбе двух молодых женщин, чьи судьбы в чем-то оказались очень похожи. Как только позволил придворный протокол, дамы уединились, и под ласковым, понимающим взглядом Жаклин, маркиза почувствовала, что снова оживает. - До сих пор не могу поверить, что вы здесь. Что я здесь. Изабель обвела взглядом небольшие покои Жаклин, где все было обставлено со знакомым ей вкусом и изяществом. - Мне все кажется, что вот вот-вот постучат в дверь, и нас позовут к королеве Екатерине. Меня всегда пугали такие приглашения, но и азарт был, уж скучать королева-мать нам не давала. Маркиза рассмеялась, но, пожалуй, немного грустно прозвучал этот смех. С другой стороны, можно ли обвинять судьбу в несправедливости, когда, как оказалось, в Париже ее ждет единственный человек, которому она может без утайки открыть душу? За дверью прозвучали чьи-то торопливые шаги и смех. Изабель невольно улыбнулась. Лувр жил, жизнь в него вдыхал двор – веселый, шумный, смеющийся и интригующий. Да, возможно воздух тут ядовит, но в этом яде есть своя честность. Кто силен – выживает, кто слаб – уходит. - Я рада, Жаклин, что увидела вас перед тем, как уехать в Сабле-сюр-Сарт, когда умер мой муж, ваши письма были для меня огромным утешением, надеюсь, вы не откажете мне в нем сейчас. Да, я не в трауре (Изабель с усмешкой коснулась светло-аметистового шелка платья, подбитого розовой парчой) но поверьте, сердце мое мертво. Как хорошо, что в моем распоряжении есть замок, этот роскошный фамильный склеп.
Жаклин де Лонгвей: С той самой ночи, когда герцогиня встречалась под покровом ночи с королевой Екатериной, ее мысли были поглощены одной Изабель. Тогда она уверяла Медичи в том, что маркиза обязательно займет свою прежнюю должность при дворе и будет только рада это сделать. На самом деле Жаклин понятия не имела как именно подруга отнесется к подобной перспективе. Оставалось лишь надеется, что они смогут понять друг друга и не ощутят холод в отношениях, который вполне мог появится после длительной разлуки. - И я не могу поверить. Вы здесь, совсем рядом и... вы так хороши. Преступно с возрастом хорошеть, дорогая, вы знаете об этом? - тепло рассмеявшись, герцогиня окинула подругу восторженным взглядом. Слава Деве Марии, не было между ними и намека на холодность. время шло, их разделяло расстояние и не раз, но ничто не могло повлиять на их нежную привязанность друг к другу. Наверное, Жаклин могла бы призвать на помощь все свое красноречие и окружить маркизу сладкими речами, весомыми доводами и возможно добиться от нее решения остаться хотя бы ненадолго. Но она слишком дорожила женщиной, чтобы принижать ее своими действиями до обычной придворной дамы, которой выгодно манипулировать. Изабель как никто заслуживала того, чтобы с ней были честны. - Не буду врать, что не догадывалась о ваших намерениях. У меня они были почти такие же. Но видите, я снова здесь, - тихо вздохнув, герцогиня мягко сжала пальцы маркизы в своих ладонях - не могу сказать, что это то, чего мне хотелось... но, не знаю. Это как рок, не находите? В комнату тихо вошла служанка. Нарушив тишину комнаты своими действиями, она заставила дам на мгновение замолчать, ибо никому не хотелось выдавать тему разговора болтливому и непомерно любопытному созданию. Однако, вскоре приготовив угощение и разлив по кубкам вино, девушка скрылась за дверью так же тихо, как и появилась. Соскользнув с кровати, Жаклин подошла к столику. Закинув в рот несколько виноградин, она взяла кубки и вернулась к подруге. - Вы слишком умны, молоды и прекрасны, чтобы хоронить себя в пусть и роскошном, но склепе, - подав маркизе вино, герцогиня мягко улыбнулась - я буду всегда на вашей стороне, вы же знаете, приму любое ваше решение. Но... неужели вам хочется провести остаток жизни в Сабле-сюр-Сарт?
Изабель де Лаваль: Рок. Да, Изабель понимала, о чем говорит ее подруга. Стоило ей войти под своды Лувра, увидеть лица королевы-матери, короля, герцога Анжуйского, как вдруг оказалось, что время иногда имеет свойство течь вспять, чтобы ни утверждали по этому поводу ученые мужи. Прошлое окружило ее и властно потребовало возвращения. Это был словно голос из склепа – страшно, но завораживающе. - Вся жизнь – это слишком долго, мадам. Как я поняла, уехав из Нерака, очень долго, когда в твоей душе столько воспоминаний. Я уже пережила любовь, надежду на то, что никогда не расстанусь с тем, кого люблю, потом расставание и откровение, что меня никогда не любили по-настоящему. Вполне достаточно для одной жизни, не правда ли? Маркиза пригубила вина, размышляя над тем, что еще не было сказано, но вот-вот прозвучит. Нынче утром она поймала на себе взгляд Флорентийки. Оценивающий и терпеливый, как у змеи, которая готова ждать, потому что знает – ее добыча уже никуда не убежит. Может быть, Ее величество и не могла рассчитывать на преданность бывшей фрейлины, но дружба с герцогиней де Лонгвей – это действительно сильные узы, способные привязать маркизу де Сабле ко двору. Для начала хватит и этого. А дальше… Изабель прекрасно знала, что будет дальше. Мудрая и хитрая Екатерина Медичи будет играть на ее самолюбии, на ее тщеславии, и к концу лета маркиза снова будет ее верной и преданной сообщницей. - Королева-мать снова хочет собрать вокруг себя прежний «эскадрон» не так ли, Жаклин? Или хотя бы то, что от него осталось. Как я слышала, Рене де Рье в провинции, мадам де Сов посвятила себя воспитанию дочери. Но есть вы. И есть я. Чего желает Ее величество, милая моя подруга? Расскажите мне, чтобы я знала, за что продавать свою душу, раз уж на нее есть покупатель. Изабель улыбнулась подруге, а глазах маркизы таяли картины прошлой жизни в Нераке, с каждым мгновением становясь все призрачнее.
Жаклин де Лонгвей: Ответив на слова подруги о любви красноречивым молчанием и несколькими глотками вина, герцогиня едва заметно поморщилась. Они с Изабель обладали привлекательной внешностью, живостью ума и сообразительностью, но при этом им обеим совершенно не везло в любви. Лично Жаклин после всего пережитого пришла к выводу, что любовь это то чувство, для которого она явно не создана. Побыв единожды в шкуре доверчивой, глупой и беззащитной жертвы, ей совсем не хотелось когда-либо возвращаться к этой роли. Однако, рана маркизы, судя по всему, была еще свежа. - Мы сильные, что нам очередные слезы и потери... - грустно улыбнувшись, герцогиня поставила кубок на столик, а затем подалась вперед, приобнимая Изабель и склоняя голову ей на плечо - Я не хочу, чтобы вам было плохо. Да, королева-мать ждет, что мы снова займем место подле нее. Генрих оказался не таким уж покладистым сыном.. Слова почему-то давались герцогини с большим трудом. Казалось, разговор идет неправильно. Они столько пережили в разлуке, им было чем поделиться с друг другом: переживаниями, горестями и страхами, но вместо этого они вели беседу о Екатерине и все выглядело так, будто Жаклин завлекает маркизу в ловушку. Впрочем, если здраво рассудить, именно так все и было. От подобного осознания, женщине стало не по себе. - Вы не должны этого делать, мадам, - слегка отстранившись, Жаклин поймала взгляд подруги - Я правда думаю, что нам стоит попробовать вновь. Но если вы этого не хотите, то лучше я поеду с вами в провинцию, чем буду знать и видеть, что вы здесь несчастны. Герцогиня не кривила душой. Она была готова отправится в добровольную ссылку, лишь бы на лице маркизы вновь цвела искренняя улыбка радости. В конце концов, может Изабель была права и они действительно пережили слишком много и настала пора остановиться.
Изабель де Лаваль: Изабель невольно улыбнулась словам подруги о том, что Генрих Валуа оказался не таким уж покладистым сыном. Королева-мать так старалась воспитать из него будущего короля Франции, что не заметила, как ученик превзошел учителя. Во всяком случае, в решительности и упрямстве. Но мадам Екатерине можно было и посочувствовать. Если она и любила кого-то в этой жизни кроме покойного супруга, то это был именно её сын Генрих. - Что же, в конце концов, это даже лестно, - рассудительно заметила она, честно попытавшись представить себя и Жаклин в роли провинциальных кумушек. Не вышло. Во всяком случае, герцогиня, вокруг которой все еще витал флер ее жизни в Италии, точно не была создана для французской глуши, а расставаться с подругой Изабель не желала. Письма это прекрасно, но гораздо прекраснее иметь возможность вот так откровенно говорить обо всем, делить, как раньше, радости и печали. Коснувшись нежным поцелуем прохладной щеки герцогини де Лонгвей, она продолжила: - Будем честны, Жаклин, во Франции есть только одна королева, и зовут ее не Луиза де Водемон. Возможно, нам выпала честь служить последней великой королеве, а все остальные будут лишь ее жалкой тенью. Правда, она стара… но закат всегда ярче восхода, так почему бы нам не остаться и не полюбоваться на это зрелище? Маркиза допила вино, правда, на дне бокала она не нашла никаких прописных истин, но зато по телу разлилось приятное тепло. Есть большая разница, думать о своем будущем в трясущемся дормезе, довольствуясь теми скудными удобствами, что возможны для дамы в дороге, или в Лувре, наслаждаясь хорошим вином и обществом подруги. - Вряд ли я буду счастливее в провинции, чем при дворе, а скучать точно придется в сто раз больше. Решено. Я остаюсь. Разлив по бокалам вино, маркиза де Сабле подняла свой: - За нас, мадам. За наш союз, наступательный и оборонительный! И пусть трепещут враги мадам Катрин. Изабель рассмеялась, и бирюзовые очи сверкнули почти прежним лукавством. Любые сердечные раны затягиваются рано или поздно, и вдвойне быстрее, если рядом есть дружеская рука, способная облегчить твою боль. В дверь постучала служанка, извещая о том, что пора. Праздник в честь прибытия королевы Наваррской начинается, и дамам следует поторопиться.
Екатерина Медичи: Екатерина Медичи, как хорошая хозяйка, прежде чем выйти к гостям, убедилась в том, что все устроено по ее желанию. А гости уже начали стекаться в Лувр, желая своими глазами увидеть возвращение Жемчужины Франции, сначала каплями, потом тонкими ручейками, но скоро залы и коридоры будут заполнены знатными дамами и кавалерами, их свитой, их родней, упросившей провести в Лувр, чтобы хотя бы краем глаза взглянуть на бал. Париж тоже будет неспокоен. Об этом Медичи позаботилась особо. Нет ничего проще устроить несколько драк, добрые парижане всегда рады почесать кулаки за веру ли, за Гиза, или просто так, от скуки. Позади Ее величества чинно стояли придворные дамы, перешептываясь. Оглянувшись, Медичи одобрительно кивнула герцогине де Лонгвей и поманила к себе госпожу де Лаваль. - У меня нет времени на хождения вокруг да около, сударыня. Я готова забыть ваши прежние ошибки, если вы готовы служить мне с вашей прежней сметливостью и преданностью. Согласны? Флорентийка пытливо вглядывалась в спокойное, красивое лицо маркизы де Сабле. Что скрывается за безмятежным взглядом бирюзовых глаз? Какие демоны? Пожалуй, даже неплохо, что эта дама жила какое-то время далеко от двора и его интриг. Ее успели подзабыть, а она успела узнать и сравнить, что такое мнимая свобода, а что такое настоящая. Настоящая свобода возможно только там, где власть. Там, где сила. А Ее величество еще была силой, с которой следовало считаться.
Изабель де Лаваль: Слушая Флорентийку, Изабель всей душой чувствовала молчаливую поддержку подруги. Жаклин примет любой ее выбор, и они не расстанутся, так зачем противиться судьбе, которая свела их в Лувре, и, которая, похоже, находилась в сговоре с королевой-матерью. Один раз маркиза уже попыталась идти против судьбы, и сломанные крылья до сих пор болели. - Я буду счастлива вновь служить Вашему величеству, - безмятежно ответила она, и шепотки за ее спиной усилились, да и яда в них стало побольше. Только этот яд мало пугал Изабель де Лаваль, у нее и своего было в достатке. – И благодарю мою королеву за ее доброту. Доброты в Флорентийки конечно было не больше, чем на маковое зернышко, но маркиза быстро вспомнила придворный язык, так, словно никогда не покидала двор, словно и не было в ее жизни Нерака. Поклонившись королеве-матери, Изабель заняла свое место за ее спиной, рядом с герцогиней де Лонгвей. Как в старые времена. Она снова продала свою душу старой дьяволице, но почему бы и нет? В одном Екатерина Медичи была честна и с врагами, и друзьями и всегда платила назначенную цену. - Мы готовы, мадам? – шепнула она Жаклин, украдкой пожав пальцы подруги, без слов признаваясь той в волнении, которое чувствовала сейчас. – Если я правильно поняла нашу королеву, то мы начинаем войну. И, кажется, я даже догадываюсь с кем.
Жаклин де Лонгвей: - Готова, мадам. Искренне улыбаясь и едва дыша от счастья, переполнявшего ее, Жаклин крепко сжала пальцы маркизы. Было сложно поверить, что все это происходит наяву. Как только Изабель призналась, что останется, сердце герцогини переполнилось такой радостью, которую она не испытывала очень давно. А не в этом ли был весь смыл ее действий? Стремление вновь почувствовать себя живой и счастливой - вполне обоснованные желания. - Что может быть увлекательнее подобной войны, не правда ли? Придворных становилось все больше, с каждой минутой толпа теснее обступала женщин. Но, казалось, они не замечали настороженных взглядов и перешептывающихся. Однако, когда настало время, голоса вокруг стихли. Объявили прибытие на праздник королевы-матери и Жаклин с Изабель вступили в зал вслед за ней. Герцогиня испытывала странные чувства. С одной стороны ей казалось все знакомым, она искренне скучала по придворной жизни, но при этом знакомые лица пробуждали воспоминания, от которых холодело в груди. Но маркиза шла рядом, такая красивая, излучающая силу и женское очарование, что герцогиня позволила себе забыться. Они сделали выбор и только время могло показать насколько верным он был, а сейчас им было чему уделить внимание. Зал наполнила музыка, голоса снова набрали силу и Лувр начал празднование. Эпизод завершен
полная версия страницы