Форум » Игровой архив » Круг замыкается » Ответить

Круг замыкается

Франсуа де Валуа: 12 марта 1577 года. Венсенн. Утро.

Ответов - 32, стр: 1 2 3 All

Флоретт Ла Ферьер: Ответив почтительным реверансом своей госпоже на позволение остаться в ее окружении, Ла Ферьер отошла в сторону, давая возможность и другим придворным приблизиться к королеве Екатерине с выражением преданности и почтения. Даже от яркого солнца лучше держаться в тени, все хорошо в меру. При дворе уже привыкли к ее образу беспечной, слегка наивной и беспомощной молодой вдовы, которой теперь пришлось самой заботиться о себе, и пока Флоретт не хотела, чтобы о ней думали иное. Даже благосклонность к ней Монсеньора она подчеркивала реже, в основном, чтобы отклонить внимание к ней очередного придворного. Чем больше она для вида скрывала, тем больше ей приписывала молва, а она не спешила ни подтверждать, ни опровергать дворцовые сплетни. Почувствовав запах пряностей, Флоретт обернулась и увидела мадемуазель де Лаваль несущую Ее Величеству бокал теплого вина. Дружественно улыбнувшись в ответ юной фрейлине, Франсуаза отметила, как брюнетке идет темно-малахитовый наряд. В свите королевы-матери сложно было найти двух похожих фрейлин. Каждая обладала своим неповторимым очарованием, и это ценили господа придворные. Вот и сейчас к фрейлине подошел один из приближенных короля. Флоретт посмотрела на графа де Гиша с интересом. Еще зимой она видела его в обществе баронессы де Сов, а теперь красавец граф оказывал внимание юной фрейлине. В белокурой, модно причесанной головке Ла Ферьер мелькнула мысль, что ничего нет вечного, в том числе и власти женщины над мужчиной. Когда мужчина считает, что завоевал красавицу и он является ее полноправным господином, то со временем трофей теряет ценность, и он, как охотник, ищет новую жертву. Справедливости стоит сказать, что женщины поступают точно так же. Главное уйти первой, а еще лучше расстаться друзьями. Ла Ферьер пока везло, и большинство ее воздыхателей сохраняли с ней дружеские отношения. Звук рога возвещавший о начале охоты и сигнал, данный Его высочеством, призвал всех охотников последовать в лес. Лужайка заметно опустела и де Ла Ферьер на мгновение пожалела, что не захотела присоединиться к охоте, но тут же решила, что поступила правильно, оставшись возле шатра. Охота это не увеселительная прогулка, где можно ехать неспешно, демонстрируя окружающим свой наряд и расточать улыбки. Кроме того, охотники вернуться и у дам из свиты Медичи будет повод одарить того или иного придворного своим вниманием, расспрашивать о том, как прошла охота и выслушивать правдивые или не очень рассказы. Флоретт беседовала со своей приятельницей, с которой они еще недавно делили одну комнату, а сейчас Анна де Сегюр рассказывала о письме из дома, в котором ее отец писал о предполагаемом женихе для нее. Мадам де Ла Ферьер слушала рассеянно, лишь вставляла вежливые фразы в разговор, давно полагая, что браки совершаются не на небесах, а устраиваются, исходя в первую очередь из семейных интересов. Но, зачем об этом говорить Анне, которая и так все понимает и знакома со своим кузеном Филиппом Анри чуть ли не с детства. И что с того, что жених хоть и красавец лицом, но слаб умом, главное, какими землями он владеет и какую вдовью долю получит его вдова. - Анна, уверена, что кузен Филипп будет добр к тебе, а королева Екатерина даст согласие навестить отца, - примирительно ответила Франсуаза, которой не было никакого дела до семейного счастья Анны де Сегюр. – Что это? – испуганно вскрикнула она, заслышав вдалеке звук рога. Пользуясь этим, Ла Ферьер покинула свою приятельницу и подошла к другой группке фрейлин. - Мадемуазель, мне показалось, или я слышала сигнал тревоги? – обратилась она к мадемуазель де Лаваль, от души надеясь, что Анна де Сегюр найдет другую благодарную слушательницу и собеседницу.

Тереза де Лаваль: Звук рога ненадолго встревожил стайку фрейлин, весело переговаривающихся с Терезой, они встрепенулись, будто птицы, на которых велась охота, и замерли в ожидании. Как бы там ни было, на охоте нередки несчастные случаи и непредвиденные ситуации, в этом есть своя острота для участвующих в ней. Для придворных дам, наблюдающих за опасной забавой издалека, такие вещи - лишь новая тема для разговора, вносящая некое разнообразие в приевшиеся сплетни, если, конечно, не касаются кого-либо лично. Мало-помалу девичье щебетанье возобновилось с новой силой, было тревожно и любопытно, каждая старалась первой разглядеть, что же могло случиться, чтобы оповестить остальных. Так что мадемуазель де Лаваль не сразу заметила Флоретт Ла Ферьер и едва не вздрогнула, когда та обратилась к ней с вопросом. - Да, мадам, вы не ошиблись, мы тоже его слышали. Не представляю, что там могло случиться? Надеюсь, никто не перепутал дичь - слишком крупный трофей не обрадует ни его обладателя, ни других охотников, ни зрителей, - Тереза пыталась за шуткой скрыть тревогу за графа де Гиш. - Надеюсь, все благополучно. Фрейлина не стала уточнять, на чье благополучие выражает надежду. Вглядываться вдаль, ожидая новостей, тоже не захотела, предпочитая отвлечься беседой. Тем более, приятельство, особенно с нужными людьми, бывает гораздо полезнее пустых переживаний. - Вы чудно выглядите, вам к лицу голубой, - мадемуазель де Лаваль подумалось, что золото вместо серого подчеркнуло бы цвет волос, впрочем, говорят, скромность - лучшее одеяние, есть в этом что-то трогательное.

Франсуа де Валуа: Звук рога стегнул по принцу плетью, заставив его остановить лошадь и обернуться. Это был сигнал о беде, голос несчастья, но, поскольку несчастье это случилось не с ним, Франциск Валуа остался спокоен. Даже если Венсенн поглотила адова бездна, то что ему за дело? Его высочество думал только о себе и любил только себя. Но, конечно, умел вовремя натянуть маску вежливого беспокойства. Себялюбие - это прекрасно, но у себялюбцев нет друзей и даже союзников. А Монсеньор крайне нуждался и в том, и в другом. - Виконт, что там такое могло случиться? Уж не стало ли дурно одной из дам? - Обратился он к Рибейраку, и привстал на стременах. – Мы слишком далеко. Давайте вернемся. Надеюсь, ничего серьезного, и мы успеем к озеру до рассвета. Я хотел похвалиться добычей перед мадам Ла Ферьер. Сказано – сделано, лошадей повернули назад, и вскоре Франсуа стоял у края оврага, с приятным удивлением взирая на графа де Монсоро. Безусловно, живого, но весьма в плачевном состоянии. Уж не матушка ли подстроила этот несчастный случай? Думать о таком было приятно, но увы, рядом бродила лошадь с поврежденной ногой. Очевидно, провалилась в кротовью нору, или неудачно споткнулась о корень, которых после дождей торчало достаточно. - Пристрелите кто-нибудь животное, - распорядился он. – Все равно со сломанной ногой оно ни на что не способно! Жаль, что нельзя так же поступить с Главным ловчим. На краю оврага уже столпилось достаточное количество благородных господ. Если бы граф де Монсоро был умнее, он бы отдал богу душу в столь блистательном окружении, но душа у супруга Дианы была накрепко приколочена к его телу гвоздями, это принц хорошо знал. Но в лбом случае, отчего бы не поиграть в доброту? Если завтра Бриан де Шамб отдаст богу душу, то почему бы сегодня не изобразить на глазах всего двора заботу о нем? - Пошлите кто-нибудь за слугами, носилками и позовите лекаря, - распорядился он. – И Ливаро, сообщите матушке и ее дамам, что охота отменяется! И пусть приготовят комнаты в Венсенне, вдруг граф пострадал сильнее, чем кажется!


Ги д'Арсе де Ливаро: Увы, на этот раз незаметно скрыться не удалось. Во-первых, Грамон своим рогом перебудоражил всю округу так, что вскорости принц со всей свитой был уже у злополучного оврага. А, во-вторых, лошаденка, которую д’Арсе «одолжил на время» была упряма, как осел монаха. Ливаро, пару раз кольнув животное шпорами и убедившись, что сдвинуть его с места не получится, пока оно само этого не пожелает, еще раз дал себе клятву, что никогда не женится. А зачем? Терпеть капризы женщин? Нет. Барон еще в своем уме. Поэтому он, самый обаятельный из анжуйцев, отдельно, а дамы с их капризами - отдельно и желательно подальше. Однако была у Гийома любовь, но вряд ли принц захочет переехать в родовой замок Ливаро. Хотя, было бы неплохо. Пока Монбиро изощрялся в попытках сдвинуть лошадь с места, выделывая в седле такое, что, должно быть, и акробаты на Парижских площадях не сумели бы, его фантазия рисовала красочные картины. Вот, например, они с Монсеньором гуляют по старинному парку. Он, Гийом, собирает цветы и плетет из них венки, которые так к лицу к очаровательным глазам герцога Анжуйского. Что еще могла преподнести д’Арсе его фантазия неизвестно, потому что у оврага появился Франсуа де Валуа. - Ваше высочество, - де Ла Бати так поспешно спрыгнул с седла, что чуть было не оступился и не упал прямо к ногам лошади принца, – не подъезжайте близко к этому оврагу. – Монбиро остановился у самого края, разведя руки в стороны. – Мы не переживем, если с Вами что-нибудь случится. И не смотрите вниз. Зрелище весьма жуткое. – Последнее, конечно, Ливаро малость преувеличил. Ну, кто без греха. – Наверно, граф все же нежилец. Вряд ли все, что там выпало из него, лекарь сможет собрать и снова поместить на место. Наверно, если бы Бриан де Шамб мог сейчас слышать анжуйца, он и сам потерял бы надежду на жизнь. Что д’Арсе имел в виду под выпало, он не уточнял, оставив возможность каждому додумывать самостоятельно. Не баронское это дело всем все разъяснять. Но зато, теперь его простят за опоздание на охоту и отсутствие в числе свитских. Главное, во время проявить заботу. Поручение же принца было воспринято Ливаро с недовольном выражением на физиономии. Ну, почему всегда он. Ги вообще не жаждал появляться на глаза матушки Монсеньора. А теперь вот иди и докладывай, что графа де Монсоро угораздило свалиться в яму. Испортил охоту, заставил господ волноваться, а если помрет, еще и громко смеяться временно запретят. Бросив лошадь в зарослях, потому что упрямое животное снова встало, как вкопанное, де Ла Бати влетел в самую толпу фрейлин Екатерины Медичи уже на своих двоих. Остановившись по середине и уже наслаждаясь тем, что в центре женского внимания, Гийом оглядел с ног до головы каждую. Нет. Все же жениться он так и не надумал. - Вот Вы тут хихихаете, - Ливаро напустил на себя серьезный вид, - а там, между прочим, несчастье. Только сейчас д’Арсе заметил, что его новый роскошный камзол весь в пятнах грязи и ветках, благодаря этой несчастной кобыле. Все мысли, кроме камзола, отошли на второй план. Анжуец, как всегда не обременяя себя излишним стеснением, начал усиленно тереть пятно грязи на рукаве. - Так что за несчастье? - не выдержала одна из фрейлин. Ливаро поднял голову и, заметив с десяток пар глаз, не моргая смотрящих на него, улыбнулся во все свои тридцать два зуба, но костюм был дороже. - Да…там Монсеньор...Овраг. Падение. Решено пристрелить. Эх, окота отменятся. – Подытожил де Ла Бати, не понимая, что три дамы уже были готовы лишиться чувств от новости, что герцога Анжуйского решили пристрелить дворяне его же свиты. - И вообще, не отвлекайте меня. Мне нужно к королеве. – Де Ла Бати с гордым и невозмутимым видом покинул стайку фрейлин, в которую, как шкодливый кот, внес панику. - Ваше величество, - Ливаро низко поклонился Екатерине Медичи. Больше для того, чтобы посмотреть насколько грязны его сапоги, чем ради почтения к вдове Генриха Второго. Матушку своего благодетеля он, конечно, почитал, но все же собственная спина дороже. – Монсеньор просил уведомить Вас, что охота отменяется, дабы главный ловчий, видимо, убился. На смерть. – Де Ла Бати даже шмыгнул носом. – Вот такая беда.

Екатерина Медичи: Медичи так же услышала рог, и сердце ее сжалось от тревоги, но, в отличие от своих фрейлин, она сохранила невозмутимость и спокойствие. Все выяснится в ближайшее время, а показывать свои чувства нельзя никому и никогда. Сколько раз она пыталась объяснить это Генриху, но он не понимал, выставляя свои привязанности и слабости на всеобщее обозрение и обсуждение. Пока придворные строили предположения, королева молчала, лишь время от времени бросая холодный взгляд на тропинку, ведущую к озерам, по которой недавно удалилась кавалькада охотников. Новость принес барон де Ливаро, и тут даже Медичи с упреком возвела очи к небесам. У Ги д’Арсе был безусловный дар от бога, он мог заговорить любого до смерти, не сообщив при этом ровным счетом ничего важного, ну, или сообщив в самом конце, когда у слушателя лопнет терпение. Как при таком таланте барон дожил до своих лет, было загадкой. Вот и сейчас он что-то говорил фрейлинам, те ахали и повизгивали, одна картинно лишилась чувств. Но вот придворный ее сына протолкался сквозь пеструю толпу, и сообщил королеве Екатерине то, что она желала знать. - Вот как? Главный ловчий? И что же такое произошло с графом де Монсоро, можете нам рассказать, барон? Неужели Франсуа не стал дожидаться ее помощи, а решил сам расквитаться с Монсоро? Если так, то это очень, очень неосторожно. Конечно, охота – опасное развлечение, но если возникнет хоть малейшее подозрение, что к случившемуся причастен принц, последствия могут быть непредсказуемыми.

Ги д'Арсе де Ливаро: Д’Арсе расплылся в улыбке, когда вдовствующая королева высказала свое желание подробнее узнать о том, какое несчастье приключилось с главным ловчим Франции. Монбиро приосанился, блаженно вздохнул и даже пару раз прокашлялся. Теперь он может говорить много, правду и неправду, громко, тихо. Одним словом, барон понял, что настал тот момент в жизни, когда даже самые не особо умные придворные поймут, что потомок рыцарей это Вам не любитель ржавых железяк, а человек, которого слушают даже королевы. Де Ла Бати на какое-то мгновение почувствовал, что над ним что-то засияло. Как будто Небо возложило на его голову корону, нарекая «самым-самым» при Французском Дворе. Но, как на грех, потерявшая сознание фрейлина начала приходить в себя, громко вздыхая, и Ливаро вновь спустился с небес на землю, сообразив, что голову просто начало припекать солнце, выглянувшее из-за облаков. - Ох, Ваше Величество! Всего и не расскажешь. Да и пересказывать весь этот ужас при дамах не хочется. – Де Ла Бати напустил на себя загадочный вид. – Я держался, как и полагается, возле нашего любимейшего, бесценнейшего принца. – Ливаро даже глазом не моргнул, солгав, что неотступно следовал за герцогом. – И вдруг, лошадь Монсеньора понесла. Я, естественно, следом. Спасать наше сокровище надо. Рибейрак и остальные отстали в первую минуту. Но я, Ваше величество, не отставал от принца больше, чем на длину хвоста его коня. И вдруг, слышим истошный крик. Да такой жуткий, что даже жеребец Его высочества перепугался и встал, как вкопанный. – Монбиро перевел дух, явно довольный началом своего повествования, где он был героем. – А оказалось, это главный ловчий вывалился из седла и прямо в огромный овраг. Вы только представьте! – Д’Арсе уже обращался к толпе придворных, окруживших его плотным кольцом. - Убился на смерть. Нет больше графа де Монсоро. – Д’Арсе даже еще раз хлюпнул носом. - Ваше величество, но это не значит, что Франция осталась без Главного ловчего. Если уж совсем срочно нужен будет, Ваш покорный слуга всегда к Вашим услугам. Достопочтенный сеньор де Ла Бати был очень доволен и своей речью, и количеством слушателей. Еще раз обведя гордым взглядом толпу придворных, он заметил даму. Ох, как же он ее давно не видел. Срочно нужно было напомнить о своем существовании. Воспользовавшись тем, что придворные еще яростнее принялись обсуждать последние новости и решив, что королева-мать вдоволь налюбовалась на него, так же, как и он сам на королеву-мать (в конце концов, мать-то она не его), Монбиро смешался с толпой и оказался как раз за спиной Флоретт Ла Ферьер. С этой дамой их связывали родственные узы, поскольку она являлась вдовой кузена Гийома - Жана-Поля де Ла Ферьера. Рада была молодая женщина подобным родственным связям или нет, но д’Арсе изредка вспоминал о ней, ну просто ради того, чтобы вспомнить. - Отгадайте кто! – Ливаро ничуть не смущаясь, прикрыл глаза фрейлины королевы ладонями. – Как поживает безутешная вдова? Надеюсь, храните верность моему усопшему кузену? – Д’Арсе хохотнул и, обогнув юбки мадам Ла Ферьер, предстал перед ней во всем своем великолепии. Во всяком случае, сам барон считал именно так.

Флоретт Ла Ферьер: - Сегодня охота на цапель, - улыбнулась Флоретт Терезе, мысленно еще лелея надежду на получение перьев цапли в качестве трофея из рук герцога Анжуйского. – Надеюсь, никто из придворных не научился летать, чтобы стать мишенью для лука или арбалета, - пошутила она, вызывая смех среди остальных дам. - Может быть, охотники сбились со следа? – предположила одна из фрейлин. - Ах, на них напал дикий зверь! - Кабаны или волки! Обсуждение случившегося возобновилось, и каждая торопилась высказать свою версию. Ла Ферьер не хотела строить пустых предположений. Рано или поздно они и так все узнают. - Да, это очень редкий оттенок голубого цвета. Мне повезло, тот отрез ткани, словно ждал меня, его как раз хватило на платье, - ответила Ла Ферьер на комплимент мадемуазель де Лаваль, не обращая больше внимания на пустые рассуждения о том, что могло случиться в лесу. – При возможности загляните в лавку галантереи около Нового моста. Не далее, как вчера я видела там неплохое кружево, которым можно отделать воротник или манжеты, но вы и сами, наверное, знаете эту лавочку, хотя открылись они совсем недавно. Разговор о столь дорогих каждому женскому сердцу вещах был грубо прерван вторжением в их компанию сеньора де Ла Бати. Флоретт со снисходительной улыбкой, больше похожей на усмешку посмотрела на то, в каком состоянии камзол свитского герцога Анжуйского и уже хотела язвительно спросить, не в его ли честь трубил рожок и трагедия заключается в испачканном наряде барона, но все слова замерли у нее на языке и остались невысказанными. Приближенный герцога сумел внести еще больше сумятицы и волнения и без того взволнованные умы фрейлин. Одна из дам лишилась чувств настолько изящно, что Ла Ферьер и не подумала проявлять беспокойства, предоставив ее подругам хлопотать вокруг, искать нюхательные соли и бросать умоляющие взгляды на тех из придворных, кто не стал сегодня преследовать добычу. Даже Ла Ферьер задалась вопросом - неужели Монсеньор упал в овраг и его решили пристрелить? Но кто? Почему? Был заговор? О, неужели этот Ливаро чудом спасся и поспешил сюда за помощью? - Давайте подойдем ближе к королеве, тогда мы услышим более подробный рассказ барона, - предложила Флоретт мадемуазель де Лаваль и, не дождавшись ее ответа, направилась ближе к Медичи, куда уже начали стекаться и остальные придворные. Синьор де Ла Бати говорил достаточно громко и вскоре все узнали, что произошло среди охотников. Франсуаза де Ла Ферьер все еще в легком испуге за герцога Анжуйского, а значит и за свое положение, уяснила только одно – принц жив, а граф де Монсоро погиб, упав в овраг. Должность главного ловчего свободна и на нее теперь претендует де Ла Бати. Интересно, получит ли граф де Бюсси теперь должность главного ловчего или она достанется барону де Ливаро? Занятая этим вопросом, Флоретт и не заметила кто подошел к ней сзади. Вздрогнув от неожиданности, фрейлина даже не сразу возмутилась наглостью молодого человека, посмевшего коснуться ее при всех. Верх наглости и фамильярности, но падать в обморок, изображая оскорбленное достоинство Франсуаза не спешила. - А, это вы, кузен, - небрежно, словно разочаровавшись, ответила Флоретт, отнимая мужские руки от своих глаз. – Конечно, я трижды перебираю четки перед сном, молясь за упокой души безвременно покинувшего меня супруга. – Трагичности в голосе фрейлины, как и скорби во взгляде не было. – Как мило, что вы обо мне вспомнили, когда остальные родственники мужа предпочли забыть о существовании безутешной вдовы. Но, я уверена, что всегда могу рассчитывать на вашу помощь и поддержку. – Голубые глаза вдовы с детской надеждой и доверием смотрели на кузена ее покойного мужа, а на губах застыла легкая улыбка.

Ги д'Арсе де Ливаро: - Помощь и поддержку?! – На физиономии де Ла Бати отразилось явное недоумение. – Ну что Вы, мадам, - хохотнул д’Арсе, решив, что недоумение ему все же не к лицу, - какая поддержка? Меня бы кто почаще поддерживал. Живется-то, ой как, трудно. Я же весь в делах, в заботах, в переживаниях за принца нашего. Ливаро уже тяготился разговором и даже малость жалел, что сам же на этот разговор и нарвался. Помогать кому-либо, пусть даже родственникам, достопочтенный сеньор де Ла Бати не торопился. Усопший кузен его, конечно же, совершил в свое время (это еще до отправления своего к праотцам) большую ошибку, женившись. Конечно, мадам де Ла Ферьер была очаровательна, но для барона сей факт был незначителен. Как жилось вдове кузена при Дворе д’Арсе вообще не интересовало. Но, вернувшись из Испании, Монбиро, интересуясь новостями, которые имели место быть за время его отсутствия, узнал следующее. Во-первых, его Хирон (ну, этот тот пес, который, как оказалось, и не пес вовсе) вновь ощенился. Ливаро даже поклялся найти того негодяя, который вновь напомнил его Хирону, что он сука. А, во-вторых, поговаривали, что Франсуаза-Элен-Клод Шабо де Ла Ферьер стала появляться в обществе Монсеньора. Вот эта весть потрясла д’Арсе даже больше, чем новость, что он вновь стал папашей семерых щенков (поскольку барон считал себя ответственным за них). Сам факт, что возле принца крутится дама, и не кто-нибудь, а его родственница, Ливаро повергала в отчаяние. Вот так всегда. Крутятся, крутятся, а потом и жениться требуют. А д’Арсе уже так мечтал, что его несравненный принц женится на английской королеве. Почему это было так важно, де Ла Бати и сам бы не мог ответить. - А вообще, мадам, поговаривают, что в монастырях неплохую помощь оказывают. Я бы на Вашем месте подался туда. Покой, никакой суеты, в тепле и безопасности. – Ливаро огляделся, продумывая пути к отступлению. – Подумайте, мадам, над этим. А я Вам и монастырь подыскать могу. Обещаю навещать раз в год. И не стоит благодарности. Мы же родственники. Д’Арсе заприметил своего слугу, который, наконец-то, вел его коня. - Мадам, был счастлив видеть Вас, - Ливаро со всей силы сжал пальцы фрейлины Екатерины Медичи, - но вынужден откланяться. Дел невпроворот. А надумаете про монастырь, дайте знать. Готов даже проводить. - Эй, давай сюда. – Крикнул де Ла Бати, активно жестикулируя и привлекая внимание слуги. Барон жутко проголодался. К тому же охота, благодаря стараниям графа де Монсоро, отменялась. Так почему не удовлетворить желание урчащего друга.

Флоретт Ла Ферьер: Никакого другого ответа Флоретт и не ожидала. Лучший способ предупредить просьбу о помощи, это попросить самой или намекнуть на свое бедственное положение. Обычно тогда все сразу вспоминали о своих бедах и несчастьях, сетовали на неурожай, воровство управляющего, лень крестьян и еще находилась тысяча причин выставить себя еще в более бедственном положении. Барон де Ливаро не оказался исключением. Вот жалость. Франсин надеялась хоть на какое-то разнообразие в жизни. Похоже, что синьор де Ла Бати сильно поиздержался в поездке в Испанию. Его слова о трудностях жизни вызвали бы сочувствие и у мертвого камня, не то, что в трепетном женском сердце и вдова его кузена великодушно предложила Ливаро ответную помощь. - Благодарю за заботу, месье, - поблагодарила она барона, - Вы добры, как и все мои родные. Если Вам так уж трудно живется, то может быть Вам самому попросить убежища и поддержки в монастыре? И не стоит благодарности. Мы же родственники, - мило улыбнулась Флоретт, мысленно занося имя барона де Ливаро в список тех, на кого ее милости не распространяются. Даже если помощь будет в ее силах и ничего не будет ей стоить, она ответит вежливым отказом. Крестница Екатерины Медичи умела платить той же монетой под видом самой искренней заботы и милосердия. Барон явно торопился покинуть ее общество, а Флоретт не стала этому препятствовать. - Как жаль, что Вы нас покидаете, месье, - почти картинно вздохнула мадам де Ла Ферьер, скромно опуская глаза. На самом деле она лишь спрятала задорные смешинки, танцевавшие там. Фрейлину все еще забавляли слова Ливаро и она улыбалась своим мыслям. На ее месте достопочтенный месье все равно никогда не будет по многим и многим причинам, хотя бы потому, что служит герцогу Анжуйскому, а она королеве Екатерине. «Езжайте, езжайте, месье, удачной вам дороги. Я запомню Ваши слова про монастырь», - думала мадам де Ла Ферьер продолжая очаровательно улыбаться кузену своего покойного мужа. Если настанут трудные времена, то она действительно напомнит Ливаро об этом, но если ее коснется опала, то барон может и позабыть об их дальнем родстве. Такова жизнь.

Катрин де Монпансье: - Протрубили сбор, Ваша светлость, - доложил сокольничий герцогине, прислушиваясь к тональности и продолжительности звука рожка. - Сначала дали экстренный сигнал, теперь сбор, - со знанием дела пояснил он, сдерживая лошадь. – Все равно таким шумом распугали цапель. Это вам не псовая охота на зверя. На птицу нужно ходить тихонько. Птица она шума не любит, - тихонько ворча, сокольничий достал из сумки кусок мяса и дал начавшему волноваться кречету. Старый слуга, обучавший и натаскивающий на дичь ловчих птиц уже много лет, любил во всем порядок, в том числе и в соколиной охоте. Конечно, нынешний главный ловчий слыл знатоком в своем деле, но сокольничий Гизов не мог даже предположить что же могло случиться, чтобы созвать охотников в самом начале охоты. - Тогда возвращаемся, - отдала приказ своей свите герцогиня Монпансье, стараясь не показывать свое раздражение. Она уже предвкушала охоту, как с ее руки взмоет ввысь ее кречет, погнавшись за добычей, а теперь придется подчиниться сигналу и вернуться. Чтобы скрыть досаду, она стегнула свою лошадь и пустилась в галоп вдоль оврага. - Догоняйте, граф, - обернувшись, бросила она вызов Мейнвилю. Быстрая скачка - хоть какое-то удовольствие от сегодняшнего дня. Жизнь не так уж много предлагает удовольствий дамам. Сколько раз Катрин жалела, что не родилась мужчиной, как и ее братья, столько же раз ей приходилось сдерживать свой характер, напоминая себе чья она дочь, чья сестра и чьей является женой. Чтобы не расстраиваться, герцогиня решила, что после Пасхи она поедет в одно из своих имений и там устроит охоту. Такое решение примирило ее с тем, что сегодня ее кречет останется без добычи, а она без охотничьего трофея. Завидев вдалеке собравшихся охотников, Катрин притормозила и почти чинно подъехала к герцогу Анжуйскому и его свите. Отставая всего лишь на половину корпуса лошади, рядом с ней ехал граф де Мейнвиль, позади сокольничий и еще двое гизаров. - Что здесь случилось, виконт? – обратилась герцогиня де Монпансье к виконту де Рибейраку. Принцам крови не принято задавать вопросов, но на их приближенных сие правило не распространяется. – Кому понадобился лекарь? – Дамам простительно проявление любопытства, тем более, что она услышала лишь обрывки фраз Анжуйского. Пока Ее светлость начала беседу с виконтом, начальник ее охраны поехал ближе к краю оврага, желая узнать, что послужило причиной дать сигнал сбора.

Франсуа де Рибейрак: Виконт, обладающий душой простой и бесхитростной, во всем происходящем видел только то, что ему и положено было видеть. Главный ловчий свалился в овраг, принц и придворные пытаются ему помочь по мере сил, Франсуа д’Оди и сам готов был сделать все от него зависящее, чтобы помочь графу, как дворянин дворянину. Но его помощь особенно не требовалась, поэтому он только тихо приказал слугам привести опытного конюха, чтобы тот осмотрел коня. Может быть, его ногу еще можно спасти. Жаль было красивое животное, Главный ловчий умел выбирать себе лошадей, такой красавец сделал бы честь и конюшне принца. А между тем, вокруг оврага собиралось все больше зрителей, по большей части не слишком довольных тем, что охота прервалась. Появилась и герцогиня де Монпансье со свитой. Мейнвилю Рибейрак кивнул по-приятельски, не сильно задумываясь над тем, как к нему относится этот суровый месье, отвечающий за безопасность Ее светлости, а Ее светлости легко и почтительно поклонился. - Не тревожьтесь, госпожа герцогиня. Ничего страшного не случилось. Конь сбросил графа де Монсоро в овраг, но, судя по всему, он не ранен и серьезно не пострадал. Его высочество уже отправил людей за носилками и лекарем. Жаль, конечно, что ваша прекрасная птица останется без добычи, - кивнул он на кречета Катрин де Гиз. Породистыми лошадьми, ловчими птицами и красивыми женщинами можно любоваться бесконечно, что виконт и делал, не стесняясь, улыбаясь герцогине весело и добродушно.

Катрин де Монпансье: - Какая жалость, но, судя по Вашим словам, графу Монсоро повезло, раз он не ранен, - ответила Катрин приближенному герцога Анжуйского. Досадное происшествие, но отмена охоты из-за несчастного случая с главным ловчим понятна, тогда как Его высочество вполне мог передумать и из-за своего каприза приказать всем вернуться. Кажется, предупреждение Мейнвиля объехать овраг было очень предусмотрительно. Талые снега и весенние дожди размыли землю, и стенки оврага стали скользкими или стали оползать. Лошадь, какой бы хорошей она ни была, не удержится на скользком краю оврага. - За птицу обидно, ей редко выдается возможность поохотиться. - Като сделала жест рукой и слуга, державший птицу, подъехал к герцогине. Надев толстые перчатки и погладив птицу по перьям, Монпансье протянула руку, и сокольничий открыл сумку с мелко нарезанными кусочками мяса, предназначавшимися как поощрение птице. Като взяла два кусочка мяса, один из которых скормила кречету, а второй протянула на раскрытой ладони Франсуа д’Оди. - Такого окраса кречеты не только красивы, но и более редкие. Как мне говорил герцог Майенский, то красные кречеты особенно ценятся в Бухаре, - птица повернула голову на звук знакомого голоса и на редкость осторожно, не рывком, взяла угощение. - Виконт, раз Вам понравилась эта птица, можете покормить ее, если не опасаетесь ее клюва. - Щедрый жест любого владельца животного, но Екатерине было приятно внимание виконта к ее птице, поэтому она и сделала такое предложение. Это был молодой кречет, как знала Катрин, его взяли из гнезда очень рано. В таком возрасте птица настолько привязывается к хозяину, что она спокойно ведет себя, а на охоте, когда ее отпускают, она летает над сокольником, ожидая появления вспугнутой дичи. Подъехавший к ним граф де Мейнвиль практически повторил то, что уже услышала герцогиня де Монпансье от Франсуа д’Оди. Действительно была большая удача, упав с лошади в овраг, отделаться синяками и царапинами. - Передайте графу де Монсоро от моего имени, что я сожалею о произошедшей с ним неприятности и желаю ему доброго здоровья, - Кроме проявления обычной учтивости Катрин помнила, что именно граф пришел ей на помощь, когда она едва не потеряла сознание на охоте в честь бракосочетания герцога Майенского. Тогда же главный ловчий первым после нее заболел красной лихорадкой в Реймсе. – И узнайте у графа желает ли он чтобы я известила об этом его супругу. – Это все, что могла сейчас сделать герцогиня Монпансье для пострадавшего. За лекарем и носилками уже послали, сильных мужчин, чтобы поднять Монсоро со дна оврага тоже хватало. Больше ни о чем герцогиня не стала просить начальника своей охраны. Мейнвиль сам знал что делать. Люсьен де Гурси, поклонившись своей госпоже и виконту де Рибейрак, направился выполнять поручение герцогини. - Не самое лучшее время для охоты выбрал Монсеньор, - продолжила разговор Катрин, улыбаясь виконту. Вокруг оврага и особы Его высочества и без того собралась целая толпа, обойдутся и без них. – Но я не вижу среди прочих графа де Бюсси. Неужели он впал в немилость герцога Анжуйского или заболел настолько сильно, что его лекарь запретил ему выходить из дома? – Конечно, у капитана личной гвардии герцога Анжуйского было тысяча причин отсутствовать сегодня на охоте, но было бы удивительно, что принц не пригласил лучшего из тех, кто в его окружении владеет шпагой. Кроме того участие в охоте – своеобразная привилегия. Говорили, что именно граф де Бюсси претендовал на должность, занимаемую сейчас графом де Монсоро.

Франсуа де Рибейрак: Виконт медленно, стараясь не испугать птицу, протянул ей угощение. Благородный кречет еще подумал, прежде чем тянуться к незнакомой руке и взглянул на свою хозяйку, словно бы спрашивая разрешения. И только затем взял мясо и рук Франсуа д’Оди, но не жадно, а словно делая ему одолжение. Рибейрак рассмеялся, глядя на красавца почти влюбленно. - Чудесное существо, мадам герцогиня, вполне достойное вас. Надеюсь, я как-нибудь увижу вашего питомца в деле, уверен, это великолепное зрелище. Пока виконт разговаривал с герцогиней де Монпансье, подоспел слуги с носилками и веревками. Носилки спустили в овраг, слуги уложили на них Главного ловчего, и подняли наверх. Оказалось, что и правда, ничего серьезного. Пострадала скорее гордость графа де Монсоро, нежели его здоровье. Но как бы там ни было, нашлось достаточно желающих тут же выразить ему свое сочувствие и пожелать выздоровления. Виконт не стал торопиться затесаться в их число. Бриан де Шамб не был его другом, а созерцание милого личика Катрин де Гиз было куда приятнее, нежели созерцание унылой и испачканной грязью физиономии графа де Монсоро. - К сожалению, госпожа герцогиня, в ближайшие дни мы не увидим графа де Бюсси не только на охотах, но и в Париже. Его сестра тяжко больна, лекари опасаются за ее жизнь, и де Клермон отправился навестить бедняжку. Все, что Рибейрак знал о сестре графа, так это то. Что она была совсем юна, обиталась в каком-то из монастырей, где могла получить постриг, если бы пожелала. А уж красива она или уродлива, умна или глупа, об этом граф де Бюсси не распространялся, а Франсуа д’Оди не спрашивал.

Катрин де Монпансье: - Не каждый смог бы пожертвовать службой при дворе ради родственников, - улыбнулась Катрин, стараясь припомнить имя сестры графа де Бюсси. Кажется, в прошлом году при дворе мелькало имя мадемуазель Рене де Клермон, которая числилась среди фрейлин Луизы де Водемон. Об этой даме шла речь или о другой, особого значения сейчас не имело. – Кроме того, у графа есть искусный лекарь, это я могу лично засвидетельствовать, - на память опять пришли летние дни в Реймсе, въедливый запах трав, которыми окуривали помещения замка То, тяжелый бред, в который она часто погружалась вместо сна. Не самые лучшие воспоминания. - Заберите птицу, Бертран, - герцогиня протянула руку с сидящим на нем кречетом к сокольничему. Кречет – не самая крупная птица, которую используют в охоте, но Катрин устала держать ее на руке. - «Кьяк-кьяк-кьяк», - подал голос кречет и расправил крылья, когда слуга стал надевать ему на голову клобук обратно. - Полагаю, что король Генрих Валуа еще побалует своих придворных соколиной охотой, виконт, но охота, это удел мужчин, дамам редко выпадает возможность принять в ней участие. – Для себя Катрин уже решила, что сегодня ее кречет получит возможность поохотиться на голубей. Она не видела в этом ничего жестокого, не падала в обморок при виде того, как одна птица сражает другую, а потом поедает еще теплое мясо своей добычи. Не плакать же ей над каждой мышью пойманной и съеденной кошкой в амбаре. Слуги уже готовы были нести носилки с графом де Монсоро в сторону Венсенского замка со всей осторожностью и почтением, какое могли оказать сейчас главному ловчему Франции. Придворные все еще обсуждали случившееся, время от времени поглядывая в сторону герцога Анжуйского. Среди прочих, мелькнуло лицо графа де Гиша и во взгляде герцогини Монпансье мелькнуло удивление, быстро сменившееся равнодушием. Насколько она помнила – граф служил Генриху Валуа и всем было известно отношение дворян короля к свитским принца и наоборот. Едкие насмешки одних над другими часто служили поводами для дуэлей. Конечно, на охоте присутствовали не только сторонники герцога Анжуйского, но никого больше из свиты короля на охоте не было. Ее светлость хотела уже спросить, не перешел ли граф де Гиш на службу к герцогу Анжуйскому, но промолчала. Не стоит говорить на эту тему с Франсуа д`Оди. - Я не знаю всех примет среди охотников, месье, но возвращение без пойманной дичи – не самое худшее завершение охоты. Я буду возвращаться низиной, в объезд оврага, как и советовал мне граф де Мейнвиль по пути в сторону озер. Если хотите, то приглашаю присоединиться к нам. Этот чуть дольше, чем напрямую, но нет риска повторить судьбу графа де Монсоро. – Екатерина ценила риск и азарт, но только что произошедший несчастный случай с мужчиной, умевшим хорошо сидеть в седле и управлять лошадью, напомнил ей о благоразумии.

Philibert de Gramont: Грамон не без удовольствия наблюдал, как на сигнал, который подал его охотничий рог, стекаются участники охоты. Появился принц в окружении свиты. Де Гиш заметил и Франсуа д’Оди. Но приветствовать друга сейчас было неосмотрительно. К чему лишние вопросы и пересуды. Дружба между приближенным короля и анжуйцем, наверняка, вызовет сплетни. Филибер видел, как брат короля отдал приказ барону Ливаро, и последний, вскорости, скрылся из вида на своей замученной лошаденке. Де Гиш усмехнулся. Право, где анжуец нашел себе эту лошадь. Филиберу тоже следовало бы вернуться и доложить вдовствующей королеве о случившемся. Мудрая Флорентийка явно интересовалась персоной главного ловчего. В этом не было сомнений. Недаром Екатерина Медичи и пожелала, чтобы он, де Гиш, присутствовал на этой охоте и не выпускал Бриана де Шамб из виду. Но, прежде, чем предстать перед вдовствующей королевой, Грамону хотелось точно знать, в каком состоянии граф де Монсоро. Вернувшись к своему жеребцу, де Гиш вскочил в седло. Оставаясь незамеченным, молодой придворный Генриха Валуа мог видеть все, что происходило у оврага. Филибер видел появление и герцогини де Монпансье. Сестра принца Жуанвиля тоже заметила его. Сомнений не оставалось. Ну что ж, Катрин де Монпансье могла предполагать все, что угодно, истинного же положения вещей ей не узнать никогда. Графа де Монсоро разместили на носилках. Жив. Грамон развернул жеребца. У шатра новость о случившемся передавалась из уст в уста. Грамон, верный своей придворной привычке, прислушался и был поражен тем, что главного ловчего многие уже считали мертвым, а его супругу вдовой. - Ваше Величество, - де Гиш отвесил почтительный поклон вдовствующей королеве, – лошадь главного ловчего сломала ногу, а сам граф де Монсоро чудом остался жив. Скоро его доставят сюда. Несчастный случай, Ваше Величество. Грамон снова поклонился, уверенный, что мудрая Флорентийка правильно поймет его слова. Граф де Монсоро сам не удержался в седле. Подобное могло случиться с кем угодно. А вот такой живучестью отличался не каждый. Делайте выводы.



полная версия страницы