Форум » Игровой архив » Круг замыкается » Ответить

Круг замыкается

Франсуа де Валуа: 12 марта 1577 года. Венсенн. Утро.

Ответов - 32, стр: 1 2 3 All

Екатерина Медичи: Охота в венсеннском лесу началась ранним утром. Все, кого подстегивал охотничий азарт, могли отправиться к ближайшему озеру, куда уже прилетели цапли, дабы испытать свою меткость в стрельбе из лука и арбалета. Счастливые обладатели ловчих птиц гордо хвастались друг другу яростью и статью своих любимцев, готовясь пустить их в дело. Те же, для кого охота была скорее развлечением, на поляне возле замка был устроен деревянный помост, а на нем большой шатер со скамьями и подушками. Медичи дорожила своими старыми ногами, да и юбками своих фрейлин, чтобы заставлять придворных месить мартовскую грязь, взбитую копытами лошадей. - Удачи, сын мой, - поприветствовала она Франсуа взмахом руки, добродушно улыбаясь гарцующим охотникам. Надо отдать должное герцогу Анжуйскому, издали он был очень хорош в серебристо-сером охотничьем костюме. Может быть, и правдивы слухи о том, что королева Елизавета действительно очаровалась французским принцем. Английский посол осторожно намекал на возможность официального приглашения Его высочества ко двору Тюдоров, в качестве одного из претендентов на руку перезрелой девственницы Бесс. На что Медичи так же осторожно намекнула в ответ, что «один из» - этого недостаточно, и через Ла Манш Франсуа отправится только в звании жениха. Но это все так, политические торги, о которых можно подумать и потом. Сейчас у нее была иная цель. Граф де Монсоро. Медичи равнодушно скользнула взглядом по Главному ловчему, ничем не выдавая своего интереса. Вся эта суета с охотой была затеяна ради одного – ради возможности поближе взглянуть на графа де Монсоро. Старая королева безошибочно прочла на лице этого мужчины честолюбие, упрямство, скрытность. В линиях губ угадывалась твердость и даже жестокость. Если он тайком служил Гизам, то, должно быть, служил верно. Такие люди не продаются дважды. Только единожды, и за самую дорогую цену. Ничего не скажешь, ее сын умеет выбирать себе врагов. - Мадам Ла Ферьер, - обратилась она к своей крестнице, уже пользующуюся завистливым уважением среди других фрейлин. Все же любовница принца! Принцы товар штучный, на всех его не хватит. – Сударыня, вы останетесь с нами, или покажете господам охотникам пример смелости и ловкости? Свои глаза и уши ей не помешают в любом случае и здесь, под стенами замка, и возле озера, где будет происходить сама охота.

Флоретт Ла Ферьер: - Позвольте мне остаться подле Вашего величества, - мадам Ла Ферьер опустилась в реверансе, отвечая королеве-матери, словно не делая предоставленный ей выбор, а испрашивая милости побыть во время охоты со своей госпожой. – Охота это удел мужчин, - пояснила фаворитка герцога Анжуйского. Флоретт и в самом деле не желала принимать участие в охоте. Со стороны все выглядело красиво, но нестись галопом на лошади, рискуя упасть и выглядеть посмешищем, ей не хотелось. Лучше она спокойно проведет время около королевского шатра. Так она убьет сразу двух зайцев: покажет свою преданность королеве и убережет свои юбки от грязи и запаха лошадиного пота. - Кроме того, я очень плохо стреляю из лука и совсем не умею стрелять из арбалета, - с виноватой улыбкой Флоретт повернулась к стоящей рядом Жанне де Северак. Та в свою очередь накануне сборов говорила о своем мастерстве держаться в седле и даже умении стрелять из арбалета. Все это Ла Ферьер восприняла с напускным равнодушием, чем явно позлила свою приятельницу, тоже входившую в число фрейлин Мадам Екатерины. Как успела заметить мадам де Ла Ферьер, далеко не все придворные были вооружены луками или арбалетами. Некоторые держали на руке, защищенной толстой рукавицей, охотничьих птиц в причудливых колпачках, надетых на головы птиц. Соколиная охота, столь любимая королями Франции не была забыта. И сейчас, весной, был хороший повод для добывания так называемых «райских перьев» – узких черно-гранатовых перьев, которые птицы носят на голове в брачный период. «Райские перья» были в большой цене, ведь, скрепленные драгоценными пряжками, они служили украшение на головных уборах. Франсуаза не без восхищения посмотрела не Его высочество, отмечая, что его серебристо-серый охотничий костюм гармонирует с ее серо-голубым нарядом, выбранным для сегодняшней охоты. К своему большому сожалению, она не могла открыто пожелать герцогу удачной охоты, оставалось лишь надеяться, что принц заметит ее взгляд. Продолжал ли Франсуа де Валуа разыгрывать маленький любительский спектакль по сценарию Екатерины Медичи или по иным причинам оказывал ей знаки внимания, но Флоретт надеялась, что по окончании охоты принц преподнесет ей перо цапли в качестве охотничьего трофея.

Тереза де Лаваль: Весенняя охота. Для Терезы это было нечто особенное. Нет, она, как и все, не любила взбитую, как густая сметана, серую грязь, переменчивую мартовскую погоду, но что-то разлившееся в прозрачном весеннем небе заставляло ее глубже вдыхать воздух. Чуть пряное и свежее дыхание весны, аромат свободы... Невозможно было бы теперь узнать в блестящей молодой фрейлине в малахитово-зеленом платье и шляпке с длинным зеленовато-черным пером, держащейся со спокойным достоинством, ту дерзкую девчонку, прибывшую когда-то к сестре с одним простеньким платьем и мечтою покорить Париж. Прежним остался лишь озорной огонек в антрацитовых глазах. И сейчас взгляд их, чуть опьяненный и разгоряченный свежим мартовским воздухом, блуждал по окрестностям, с некоторым сожалением все возвращаясь к охотникам. Не сказать, чтобы мадемуазель де Лаваль так уж любила охоту, хоть и могла показать свои умения при необходимости, нет, больше всего ей сейчас хотелось бы оседлать резвую лошадку и мчать, куда глаза глядят, дав, наконец, себе волю, почувствовать, как ветер треплет волосы и ласкает лицо, выплеснуть свою необузданность в дикой скачке... Но нет, Тереза вздохнула и окончательно овладела собой, не время и не место давать волю эмоциям. Взяв у слуги кубок с подогретым вином для Ее величества, фрейлина направилась к королеве, от сладковато-пряного винного пара чуть не закружилась голова. Ах да, разумеется, королева-мать в обществе мадам де Ла Ферьер. Нет, определенно, что-то в этой даме настораживало Терезу, и это не было банальной завистью - никогда мадемуазель де Лаваль не мечтала и не ставила своей целью обрести прочное положение, став фавориткой принца, - просто возникло ощущение, что с Флоретт лучше дружить, чем враждовать, и дружить весьма и весьма осторожно. - Прошу вас, Ваше величество, подогретое вино, как вы просили,* - Тереза, чуть поклонившись, подала кубок королеве, успев дружелюбно улыбнуться ее крестнице. * Согласовано с Екатериной Медичи


Екатерина Медичи: - Хорошо, мадам Ла Ферьер, составите нам компанию. Подышим свежим воздухом и попробуем не простудиться. Медичи добродушно улыбнулась своей крестнице, считая нужным пока что подчеркивать свое милостивое к ней отношение. Пусть Флоретт побудет здесь, вдруг и правда услышит или увидит что-то любопытное, а рядом с Монсеньором и графом де Монсоро сегодня будет Филибер де Грамон. Дворяне короля не имели привычки появляться на увеселениях герцога Анжуйского, разве что затем, чтобы позлить его свиту, но Флорентийка обратилась с такой просьбой к сенешалю Бордо и он ей не отказал*. Более того, она откровенно объяснила ему, что предметом его наблюдения, не явного, разумеется, должен стать граф де Монсоро. Как тот держится в седле, какие у него повадки, насколько он меткий стрелок? Все это маленькие штрихи, которые королева Екатерина планировала сложить в общую картину. - Ах, это вы, Тереза. Благодарю. Ее величество приняла подогретое вино. Некоторые из придворных дам старательно делали вид, что им жарко в это прохладное утро, только чтобы щеголять открытыми плечами и шелковыми чулками. Королева же помнила о своем возрасте и о своем здоровье. Стоит ей продрогнуть, как болезнь подкрадется, и уложит ее в кровать на несколько дней, а такой роскоши вдова Генриха II позволить себе не могла. Ах, если бы ей молодость, или хотя бы силы Флоретт или мадемуазель де Лаваль! Кстати, о Лаваль. - Как поживает ваша сестра, мадемуазель? Все ли у нее благополучно? Когда-то Медичи взяла на службу эту девчонку в надежде, что ее сестра вернется под крылышко своей госпожи. Но маркиза де Сабле проявила хладнокровие, чем вызвала невольное уважение у королевы, а девчонка превратилась в толковую и изящную придворную даму, так что Флорентийка не так уж много потеряла на этой сделке. В группе всадников, ожидающих сигнала к началу охоты, раздался громкий смех. Медичи усмехнулась. Хорошо, когда придворные смеются. Хуже, когда они шепчутся по углам. *согласовано

Philibert de Gramont: - Красавец! – Рука молодого придворного Генриха Валуа, затянутая в перчатку цвета слоновой кости, расшитой золотом, скользнула по черным, как смоль перьям птицы. Сокол был великолепен и даже, будучи в колпачке, выказывал нетерпение. - Просто красавец! Эта птица отличается весьма кровожадным характером. Готов поручиться, что на ее счету сегодня будет самый лучший трофей. – Де Гиш обнажил в улыбке зубы. Сенешаль Бордо, как будто бросая вызов весенней грязи, был облачен в светлый костюм, расшитый золотой нитью. Пусть анжуйцы зеленеют от злости, упрекая дворян короля в вызывающей роскоши и прочем, что только могли предъявить они. Но разве имеет значение, что тявкает свора герцога Анжуйского. Будучи приближенным Генриха-Александра, Филибер не участвовал в развлечениях принца. Как, впрочем, и другие дворяне короля. Но однажды по прихоти капризной дамы Судьбы став тайно человеком мудрой Флорентийки, Грамон уже не удивлялся ничему, происходившему в его жизни. Поэтому он не был удивлен и желанию вдовствующей королевы, чтобы он присутствовал на охоте. Но ошибочно было бы предполагать, будто мадам Катрин просто хотела видеть сенешаля Бордо возле себя. Конечно же, было и поручение, озвученное четко, без намеков и недомолвок. Наблюдать за принцем и графом де Монсоро. Относительно Франсуа Валуа все было понятно. От младшего сына Екатерины Медичи можно было ожидать чего угодно. Поэтому пристальное внимание к своему отпрыску со стороны королевы-матери было абсолютно ясно. Но вот граф де Монсоро. Грамон ухмыльнулся. Неужели главный ловчий имел несчастье впасть в немилость гордой Флорентийки. Де Гиш сидел верхом, всем своим видом выказывая увлечение птицей. Но соколу доставалась лишь малая доля внимания молодого придворного Генриха Валуа. Грамон скользил взглядом по участникам кавалькады, задерживаясь лишь на тех, кто был действительно интересен. Своего кузена в свите герцога он так и не обнаружил. Жаль. Отпустить в адрес Клермона пару колких замечаний он бы не отказался. Но, в конце концов, сейчас Филибер не мог распоряжаться собой. Здесь он по желанию королевы-матери. Мудрая Флорентийка дала ему поручение и рассчитывает на него. Внезапно взгляд серых глаз сына Элен де Клермон зацепился за знакомую фигурку. Мдемуазель де Лаваль. - Пока не спускайте. – Филибер передал птицу сокольничему, который, поклонившись, отошел. Спрыгнув с седла, Грамон направился в сторону шатра. Принц и главный ловчий никуда не денутся. А вот засвидетельствовать почтение вдовствующей короле просто необходимо. Именно сейчас, когда рядом с Медичи малышка Тереза. - Мадемуазель, не знаю для кого как, но, лично для меня, охота началась удачно. – Де Гиш, остановился за спиной фрейлины королевы-матери, уловив такой знакомый аромат духов младшей сестры маркизы де Сабле.

Тереза де Лаваль: Передав кубок королеве-матери, Тереза отступила на шаг, ожидая дальнейших распоряжений. Мадемуазель де Лаваль нравилось исподволь наблюдать за Ее величеством: мудрость и коварство, изворотливый и деятельный ум Флорентийки вызывали в душе фрейлины уважение, даже восхищение, граничащее с благоговейным страхом. Впрочем, свои обязанности Тереза исполняла честно, и жизнь при дворе не разочаровала ее, за что, конечно, следует благодарить Екатерину Медичи и, пожалуй, сестру Изабель. - Да, Ваше величество, у Изабель все как будто в порядке, благодарю вас! Вполне здорова и, кажется, счастлива... Совсем недавно состоялась ее помолвка с Агриппой д'Обинье, - личико мадемуазель де Лаваль изобразило гримаску безоговорочного осуждения, она даже чуть брезгливо повела плечиком, будто хотела стряхнуть невидимую соринку, но в глазах ее сияла неприкрытая радость, а быть может, и капелька женской зависти. Да, это будет неравный брак, но так ли это важно, если сестра счастлива? Вот так просто и возвышенно. Тереза принялась оправлять складки на бархате платья, чтобы скрыть невольную улыбку. От этих мыслей стало сладостно и тепло, наверное, весна... Отчитавшись перед королевой, мадемуазель де Лаваль заняла место неподалеку, чтобы прийти по первому зову, если Ее величеству что-нибудь понадобится и углубилась в созерцание весенней суеты, не без удовольствия размышляя о предстоящем союзе сестры. В этот момент фрейлина Екатерины Медичи и услышала знакомый голос за спиной, голос из забытого, будто полуночный сон, прошлого... Девушка едва заметно вздрогнула и медленно повернулась. - Рада за вас, месье, и желаю, чтобы удача и дальше сопутствовала вам, - Тереза улыбнулась, приветствуя графа де Гиш, движения ее были вновь уверенными и мягкими, и ничем не выдавали минутной слабости и океана чувств, воспоминаний, маленьких девичьих домыслов и иллюзий, всколыхнувшихся в ее душе, готовых выплеснуться, но отчаянно сдерживаемых ею. - Не ожидала вас здесь увидеть. И что за дичь увенчала удачное начало охоты?

Philibert de Gramont: Грамон опытным взглядом придворного мгновенно оценил перемены, произошедшие в младшей сестре маркизы де Сабле. Крошка Тереза, милое создание, которым он с таким пылом увлекся в Нераке. Что же за наваждение тогда было? Весна, юг, душа, истосковавшаяся по искреннему нежному чувству? А, быть может, все и сразу. Возможно, юный и нежный Ангел увлек графа тогда своей непохожестью на женщин опытных и так наскучивших Грамону. Де Гиш хорошо помнил их последнюю встречу. Свидание у окна. Улыбка коснулась губ молодого придворного Генриха Валуа. И в ту последнюю их встречу они заверили друг друга в дружбе. Хорошее слово. Дружба. Каждый вкладывает в него свой смысл. Интересно, каков смысл дружбы между мужчиной и женщиной, которые однажды, поддавшись соблазнам, позволили увлечься друг другом? Сейчас же перед сенешалем Бордо стояла не наивная девочка, не трогательный и беспомощный Ангел, а фрейлина Екатерины Медичи, уверенная в себе дама, блистающая при Дворе Французского короля. Но теперь для Филибера на первом месте в лице Терезы все же была не женщина, а фрейлина. Сердце сенешаля Бордо навеки было отдано баронессе де Сов. А вот фрейлины, как известно, о многом были осведомлены. Получать же информацию из первых рук вещь весьма полезная. Если уж Тереза де Лаваль являлась другом, почему бы, по-дружески, не быть полезной. Грамон не собирался лезть в политические интриги мудрой Флорентийки, но знать заранее о смене милости на гнев было бы полезно. Сейчас, конечно, все было как нельзя прекрасно. Филибер был в фаворе и у Генриха-Александра, и у вдовствующей королевы. Следовательно, опасаться и за жизнь Шарлотты не было необходимости. Но, как известно, фаворит – должность ненадежная, поскольку они часто меняются. И вот тогда было бы неплохо узнать о надвигающейся опасности. Таковы законы Двора. Если бы де Гиш отвечал только за свою жизнь, возможно, он не пошевелил бы и пальцем, чтобы быть предупрежденным заранее. Но сейчас он был в ответе за любимую женщину. Тереза может оказаться очень полезной. - Мадемуазель, нам обоим грех жаловаться на удачу. – Грамон улыбнулся, не сводя взгляда серых глаз с фрейлины. – Должен признать, Вы прекрасно смотритесь среди всех этих дам. – Филибер взглядом указал на женщин, составляющих свиту вдовы Генриха Второго. – Но если быть искренним, - де Гиш завладел ручкой фрейлины Екатерины Медичи, - Вы превосходите каждую из них. – С ловкостью придворного, быстро и не заметно для окружающих, Грамон коснулся губами пальчиков Терезы. - А к удачному началу охоты я отношу радость от встречи с Вами. Поэтому лучший трофей обещаю посвятить Вам, мадемуазель. Если, конечно, Вы дадите на то свое согласие.

Катрин де Монпансье: Ехать верхом в Венсенн Ее светлость не захотела, чтобы не утомиться перед охотой, в которой намеревалась принять непосредственное участие, а поэтому Екатерина-Мария прибыла к месту охоты с внушительным кортежем, уступавшим по численности, разве, что только королевскому. Вслед за экипажем герцогини де Монпансье вели ее верховую лошадь для охоты, кроме охраны, возглавляемой Мейнвилем, ее сопровождал еще пожилой сокольничий, служивший еще ее отцу, который держал на переносном насесте ее красного кречета. Эту необычайно красивую птицу Катрин получила в подарок от Шарля еще в прошлом году со всей необходимой птице экипировкой. Приглашение на охоту в Венсен пришло всего за день до ее начала, и герцогиня де Монпансье была немного озадачена такой, на ее взгляд, небрежностью. Был большой соблазн отклонить приглашение, но из пары слов придворного, привезшего приглашение, Катрин поняла, что герцог Анжуйский только вчера велел устроить охоту на цапель, и ее пригласили не в последний момент, а как и всех остальных сразу после того, как были составлены списки. Катрин не стала писать ответ, а попросила на словах заверить Его высочество, что приглашение принято. Теперь она с интересом отмечала для себя - кто удостоился приглашения на эту охоту. Любой визит ко двору, участие в празднествах при дворе это тоже своеобразная охота. Есть повод задуматься, почему пригласили одних и обошли вниманием других. Большая часть охотников была уже в сборе. Можно было заметить герцога Анжуйского в окружении своих приближенных, дам из числа фрейлин королевы-матери и, конечно, главного ловчего. Увидев графа де Монсоро, герцогиня, словно не нарочно, посмотрела в другую сторону. Екатерина прекрасно помнила какую услугу оказал ей граф на охоте в Реймсе, но ей, как и большинству людей не хотелось видеть тех, кто, пусть и невольно, стал свидетелем их слабости. Прежде чем присоединиться к всадникам, готовящимся принять участие в охоте, герцогиня де Монпансье направилась к широкому деревянному помосту, на котором был растянут королевский шатер. Она не стремилась примкнуть к окружению вдовствующей королевы, но считала долгом в первую очередь засвидетельствовать почтение матери короля. Покончив с этой небольшой, но важной формальностью*, Екатерина-Мария прошла мимо почтительно замерших вокруг своей госпожи стайки фрейлин, придворных, ведущих оживленную беседу между собой. - Благодарю Вас, месье! – обаятельно улыбнулся Катрин в ответ на приветствие и пожелание ей хорошего дня одному из молодых дворян, который поклонившись, поприветствовал ее. Форейтор уже наготове держал под уздцы ее серую с крапом Звездочку, получившую свою кличку за белую отметину на голове. Герцогиня улыбнулась и погладила по шее лошадь. Сегодня она не потеряет сознание на охоте, как прошлым летом. И Катрин вовсе не волновало, что после охоты подол темно красного платья из узорчатого лионского шелка будет запачкан грязью, в конце концов, это лишь шелк. *согласовано

Ги д'Арсе де Ливаро: - Ищи! Ищи внимательнее. Говорю, где-то здесь уронил. Достопочтенный сеньор де Ла Бати с озадаченным выражением на раскрасневшемся лице усердно ковырял носком сапога в грязи, указывая слуге, где нужно смотреть внимательнее. - Что ж ты, шельмец, тут пропустил. Мы должны найти этот перстень. Он мне достался от дедушки Антуана, рыцаря между прочим, если ты забыл. Я не могу огорчить деда. Анжуец бросил взгляд в сторону, где собирались участники охоты. Как же хотелось уже отыскать собеседника. Ливаро был готов недоедать и не досыпать, но вот недостаток общения чувствовал особо остро. И сейчас зоркие глаза д’Арсе выслеживали «жертву». - Так он давно покинул сей бренный мир, месье. – Отозвался Жан, нехотя ковыряя палкой в грязи. - Нет, ты сегодня точно решил вызвать во мне скорбь и уныние. Незачем напоминать мне, что мой дедушка давно на небесах. Иначе отправлю в Нормандию, будешь там лошадей на конюшне чистить. Или женю на старой кухарке, толстой и злой. – Хохотнул д’Арсе. - Ищи давай. – Монбиро уже даже чесался от нетерпения. И угораздило же его потерять перстень. - Месье, зачем Вы вообще пошли именно сюда. Участники охоты там, Его Высочество тоже. А Вы зачем-то пришли именно сюда. Искали где больше грязи? – Язвительность слуги подогревалась уверенностью в том, что барон, несмотря на все угрозы, ничего ему не сделает. Веселый и отходчивый нрав хозяина он изучил давно, поэтому обычно не прикусывал язык там, где стоило бы. - Нужно было, поэтому и пошел. Дай сюда. – Ливаро нетерпеливо выхватил палку у слуги, начав усердно ковырять грязь на дороге. – Эх, черт возьми. Как сквозь землю провалилось. – Анжуец бросил палку и почесал кончик носа. – Слушай, иди-ка сюда. – Ливаро поманил Жана пальцем к себе. – А ты случайно не нашел его уже? Вид барона был грозный. К тому же Жан не отличался особой честностью, а лгать умел покрасочнее даже самого Монбиро. Не дожидаясь ответа слуги, свитский Монсеньора герцога Анжуйского, схватив Жана за ворот, хорошенько встряхнул его. - Месье, месье. – Заверещал слуга, понимая, что после еще одной такой встряски придется в грязи уже искать его кости и зубы. – Вы правы, я нашел перстень. Но хотел его почистить прежде, чем вернуть любимому хозяину. - Прибил бы тебя, негодник, будь у меня больше времени. – «Любимый хозяин» еще раз встряхнул не менее любимого слугу. – Давай сюда. И, смотри, чтобы до заката не смел показываться мне на глаза. Ливаро разжал пальцы, мало заботясь о том, что Жан плюхнулся в самую грязь. Надев перстень на палец и потерев его о бархат камзола, Монбиро удовлетворенно вздохнул. Любые проблемы решаются, столько только встряхнуть человека за ворот. - Подведи мне коня. – Д’Арсе натянул перчатки. – И пожелай удачной охоты. Под удачной охотой барон подразумевал не столько трофеи, сколько возможность найти благодарного слушателя, с которым вечером можно будет расстаться удовлетворенным беседой. И неважно, что собеседник будет на грани умопомешательства.

Франсуа де Валуа: Его высочество выполнил просьбу (а вернее, приказ) королевы-матери и устроил небольшую охоту. Да, каприз, но принцы имеют право на капризы. Очень хотелось расспросить матушку, что же такого она придумала для Главного ловчего, и не случится ли с ним чего-то прямо на охоте, но не решался. Да и, к тому же, Флорентийка сильна, но не всесильна. Вряд ли всего за две ночи и один день она сплела достаточно крепкую ловушку для Главного ловчего. Главный ловчий тоже был здесь, разумеется, и с придворными и в то же время чуть в стороне, занятый делом и готовый в любое мгновение ответить на приветствие или шутку, не всегда безобидную, кого-либо из молодых придворных. Удивительно, но друзей Бриан де Шамб себе так и не нажил. А вот враги у него были такие, что впору удавиться. Были ли защитники? Принц бросил быстрый взгляд на Катрин де Монпансье, но та не спешила к графу де Монсоро с выражением дружеской приязни. Хотя, конечно, это еще ничего не значило. Друзья, как и враги, бывают тайными. - Пора, - распорядился он, высокомерно кивнув супругу прелестной Дианы. – Если мы хотим вернуться с добычей, то надо начинать. Виконт, держитесь подле меня, и где этот болтун Ливаро? Я рад, что он вернулся из Испании цел и невредим, но почему его никогда нет, когда он нужен? Прозвучал рог, собирая охотников, и Его высочество тронул шпорами коня, не слишком-то заботясь о том, будет удачной нынешняя охота, или нет. На самом деле это всего лишь смотрины будущей добычи. Зеленый камзол Главного ловчего со всеми знаками отличия, мелькал неподалеку и Франсуа следил за ним краем глаза, чувствуя, как от присутствия заклятого врага кровь бежит по жилам быстрее. Монсеньор нещадно хлестнул своего коня, заставляя всех сопровождающих его на охоте так же скакать быстрее. Он был хорошим наездником, осторожность делала его чутким к настроению лошади и подсказывала пределы ее возможностей, да и под седло ему ставили только послушных и быстрых, так что в своих силах принц был уверен.

Франсуа де Рибейрак: Надежда Франсуа д’Оди на то, что баронесса де Сов будет участвовать в охоте, а значит, он увидит мадемуазель де Шампье, не оправдалась, и он, досадуя, вынужден был быть тенью Монсеньора, вместо того, чтобы быть тенью Солнаж. Поклонившись принцу, и махнув рукой Ливаро, предлагая присоединиться к охоте, виконт послал коня в галоп, держась рядом с Его высочеством. Охота, даже самая безобидная, всегда заключает в себе определенный элемент риска, а он нес ответственность за жизнь Франциска Валуа. Можно было шутить над своим господином в кругу близких друзей, но нельзя относиться легкомысленно к тому факту, что в нем текла чистая кровь королей Франции, и кровь эту нужно было беречь и почитать. - Ваше высочество, осторожнее, - крикнул он, когда принц, непонятно по какой прихоти, заставил своего коня вырваться вперед, словно за ним гнались волки, а не придворные, среди которых, между прочим, были и дамы, для которых такая скачка могла оказаться не по силам. К тому же, на пути охоты располагался овраг, по краю которого опасно выступали голые корни деревьев, размытые первыми весенними дождями. Но принц без труда перемахнул через препятствие, Рибейрак тоже не усомнился в своем коне, а вот Главный ловчий, сопровождавший Его высочество и отвечавший за всю охоту, оказался не так удачлив. В какое-то мгновение виконт понял, что не видит больше зеленой ливреи графа де Монсоро. Обернувшись, он увидел, что по краю оврага, хромая, ковыляет лошадь Бриана де Шамб, но в седле нет всадника. - Ваше высочество, с графом беда, - крикнул он, не зная, что предпринять. Следовать дальше за принцем, в которого, не иначе, вселился бес, или же остановиться и вернуться, чтобы оказать помощь де Монсоро? - Дьявол раздери, - выругался он, пришпоривая коня. – Надеюсь, бедняга Монсоро жив. Но все же я служу принцу, а не графу, к тому же если что-то случится с нашим Двуносым, мне точно несдобровать. Придется выбирать между самоубийством и дуэлью с Бюсси, что, по сути, то же самое.

Philibert de Gramont: Таков крест всех тех, кого насмешница Судьба толкнула к подножию трона – превыше всего долг перед особами королевской крови, а свои интересы необходимо забыть до лучших времен. Грамон не успел прочитать в глазах Терезы де Лаваль друг она ему теперь или враг, как оповестили о начале охоты. Упустить из виду главного ловчего Франции Филибер не мог. Он должен стать тенью Бриана де Шамб на этой охоте, чтобы потом в подробностях рассказать Флорентийке о каждом его шаге. - Мадемуазель, был бесконечно счастлив увидеть Вас. Думаю, эта встреча не последняя. Я даже уверен в этом. – Поклонившись сестре маркизы де Сабле, де Гиш оставил юную фрейлину, чтобы заняться делами старой королевы. Начало охоты ничем не отличалось от множества тех увеселительных прогулок, которые так любили при французском Дворе, и которые сенешаль Бордо не пропускал. Главный ловчий исполнял свои обязанности, принц в окружении своей свиты выглядел, как казалось Грамону, довольным. Но последующее развитие событий весьма удивило молодого придворного Генриха Валуа. Герцог Анжуйский дал шпоры коню, переходя в безудержную скачу и увлекая всю кавалькаду за собой. Де Гиш уже готов был предположить, что принц затеял очередной побег, а охота была лишь прикрытием для оного. Следовать за Монсеньором не было смысла. Одному против всей своры анжуйцев, которые окружали брата короля, ему все равно ничего не сделать. Оставалось лишь, пока была возможность, не выпускать из вида графа де Монсоро. В конце концов, именно ради него Грамон присутствовал на этой охоте. Но события, быстро сменяя друг друга, не переставали и удивлять. На пути кавалькады возник овраг. Первый, второй, третий всадники преодолели препятствие, а четвертый, на котором был камзол зеленого цвета, появился в поле зрения Грамона и исчез. Бриан де Шамб прямо на глазах молодого придворного Генриха Валуа выпал из седла прямо в овраг. Падение Главного ловчего с лошади на охоте это, конечно, событие, подробности которого с удовольствием будут смаковать при Дворе. И это событие имело место быть. Грамон, в точности исполняя пожелание мудрой Флорентийки, не упускать Бриана де Шамб из виду, натянул поводья, заставляя своего коня замедлить шаг. Филибер видел, как принц и его приближенные умчались вперед. Бриану де Шамб повезло. Лошадь, видимо все же сломавшая ногу, не упала в овраг, иначе графу де Монсоро, придавленного животным, упавшим с высоты, пришлось бы распрощаться с жизнью. Сейчас же была надежда, что главный ловчий жив. Уж не подстроено ли это падение специально. Никому не известны планы Екатерины Медичи. Но если было заранее спланировано, что граф де Монсоро должен умереть на охоте, к чему была задумана эта слежка? Чтобы мадам Катрин была полностью уверена в удачном завершении задуманного? Нет. Вряд ли. Скорее всего, падение с лошади – случайность. Если бы молодой придворный Генриха Валуа точно знал, чего хотела вдовствующая королева от главного ловчего Франции, он смог бы сейчас исполнить ее желание. Хотя…Оставив жеребца привязанным к дереву и подойдя к оврагу, Филибер к своему неудовольствию заметил здесь барона де Ливаро. Значит, все же не все последовали за принцем. Анжуец, не изменяя себе, орал во всю мощь своих легких так, что если де Монсоро и был без сознания от падения, и то мог его слышать*. - Барон, напомните мне при случае, чтобы я испросил у Его величества какую-нибудь должность для Вас при Дворе, где требуются здоровые легкие. Такой талант не должен пропадать зря. Лошадь косилась на людей жалобным взглядом. Де Гиш оказался прав. Передняя правая нога животного была сломана. Конь Главного ловчего не жилец. Но вот жилец ли его хозяин. В отличие от барона де Ливаро, Грамон не стал окликать Бриана де Шамб. Ни к чему последнему знать о присутствии приближенного короля. Но вот возвестить участников охоты о случившимся стоило бы. Наверняка, барону де Ливаро было некогда заняться подобным. Не мешая анжуйцу продолжать свое занятие – утешать несчастного, а точнее делать его жизнь еще более невыносимой, де Гиш протрубил в рог, возвещая участников охоты о непредвиденном происшествии. *Согласовано

Ги д'Арсе де Ливаро: Д’Арсе, словно нашкодивший кот, юркнул и смешался с дворянами, составлявшими свиту Монсеньора герцога Анжуйского, уповая на то, что его отсутствие не было замечено принцем. Эх, нет. Заметил. Ливаро четко расслышал слова герцога, брошенные Рибейраку о болтуне…Дальше можно было не слушать. И почему все считают его болтливым. Просто общительный и обаятельный. Таких беречь надо и ценить, подытожил Гийом свои умозаключения. - Где этот бездельник? – Стараясь говорить как можно тише, пробубнил де Ла Бати, под бездельником понимая своего слугу Жана, который так и не привел ему коня. Участники же охоты уже выдвинулись вперед. Если барон еще немного задержится, принц не простит ему отсутствия рядом со своей персоной. - Это моя лошадь. Ничего не знаю. – Вспомнив, что наглость грех, но искупаемый, Ливаро выдернул из рук пажа поводья чужой лошади. - Видите, Монсеньор, как я люблю Вас, что ради того, чтобы быть с Вами, готов пойти на...- Слово воровство так и не рискнуло сорваться с языка д’Арсе. В конце концов, он не украл, а одолжил. - Вот ведь черт возьми, то ли лошаденка медлительная, то ли принц задал жару нам всем. – д’Арсе коснулся боков животного шпорами, уже совсем переставая понимать, что происходит. Кавалькада, беря пример с герцога Анжуйского, перешла в галоп. - Стой-стой. – Ливаро резко натянул поводья, рискуя выпасть из седла, перелетев через голову лошади. Перед ним, раскрыв свою безобразную «пасть», лежал овраг. - Тише. – Успокаивал анжуец лошадь, разгоряченную быстрой скачкой. – Знала бы ты, какой бесценный всадник тебе достался сегодня. Поэтому прыгать мы не будем. Мой рыцарский род не может прерваться вот так глупо. – Хохотнул Монбиро, потрепав гриву кобылы. – А это еще что? Ливаро так увлекся обеспечением безопасности собственной несравненной персоны, что был крайне удивлен, обнаружив неподалеку на краю оврага хромающую лошадь. - А ведь, клянусь доспехами своего деда Антуна, жеребец-то главного ловчего. Я прав? – Обратился д’Арсе к своей лошади. – Я прав. А сам-то граф где? Де Ла Бати с величайшей осторожностью соскользнул с седла и подошел к самому краю оврага. - Ой-ой-ой! Как же это так, господин де Монсоро? – Ливаро орал так, что его должны были слышать в Лувре, не меньше. Но, конечно, достопочтенный сеньор де Ла Бати кричал не потому, что сильно переживал за главного ловчего, а лишь потому, что просто не умел тихо говорить. – Ушиблись, должно быть? – Проорал д’Арсе, заглядывая в овраг. Как будто де Монсоро, свалившись с лошади, должен был непременно оглохнуть. Поэтому и приходилось так кричать. - Господин де Монсоро, главное, что живы. - Постарался утешить графа Гийом. - Остальное заживет. Наверно. – Уже тише добавил Монбиро, почесав затылок. Лезть за главным ловчим в овраг анжуец, конечно же, не собирался. - А лошадке-то Вашей уже не помочь. Только пристрелить. Но я этим заниматься не буду. Не выношу вида крови, знаете ли. Да и камзол сегодня новый надел. – Д’Арсе смахнул с рукава пылинку, мысленно напомнив себе, что он великолепен. Другого такого при французском Дворе не сыскать. Умный, весьма обаятельный, да еще и в роду рыцари были. Последний довод, по мнению барона, вообще должен был всех приводить в умиление. Неизвестно, сколько бы Ливаро предавался восторгам самим собой, но нужно отдать должное Монбиро, он вспомнил о главном ловчем. - Господин де Монсоро, как Вы там? Я бы, конечно, мог помочь Вам выбраться, но, знаете, мне лекарь графа де Бюсси строго настрого запретил поднимать тяжести. Вы хоть удобно упали. Ничего не колет, не мешает? – Д’Арсе прислушался, что ответит главный ловчий, но ответа не последовало. – Неужто помер? Ливаро уже начал подумывать о том, чтобы незаметно скрыться. К чему лишние вопросы. Угораздило же этого Монсоро так свалиться с лошади. Но голос сенешаля Бордо, прозвучавший словно гром среди ясного неба, заставил де Ла Бати вздрогнуть от неожиданности. - Черт Вас возьми! – От неожиданности барон выпалил то, что первое пришло в голову. – Я чуть в овраг не упал следом за этим несчастным. А насчет черта я пошутил. – Улыбнулся Ливаро во все свои тридцать два зуба, вовремя спохватившись и совсем не имея желания ссориться. Грамон сделал то, что должен был сделать д’Арсе, но последний вмешиваться в это мутное дело не собирался. Вот еще, забот ему мало, подумать. - Ну, Вы тут покараульте, граф. А я за помощью. – Ливаро сел на свою лошаденку, которую «временно одолжил», мысленно прикидывая, куда ему сейчас податься. Вообще, если на духу, то очень хотелось есть и спать. На остальное барону Ливаро было наплевать. С самим собою-то можно быть откровенным.

Тереза де Лаваль: Зачем эта встреча состоялась именно сегодня, именно тогда, когда Тереза этого не ожидала, была не готова, когда в душе и без того проснулось весеннее томление, необъяснимая тревога, жажда эмоций и впечатлений? Как легко в таком настроении совершать необдуманные поступки, поддаваться своим чувствам, но нет, мадемуазель де Лаваль не могла себе этого позволить. Она сама не отдавала себе отчета, почему ей так сложно овладеть собой, впрочем, это легко скрыть за обворожительной улыбкой - Тереза хорошо усвоила при дворе одно простое правило: можешь сколько угодно предаваться своим слабостям, главное, чтобы никто этого не видел. Очень кстати вспомнилось, как какая-то из фрейлин весело щебетала о некоей даме сердца графа де Гиш, и все встало на свои места, все верно, они лишь друзья... Лишь? На самом деле, так ли это мало? Благодаря Филиберу Тереза находилась сейчас здесь, в Париже, в роскоши королевского двора, а не в монастыре и не, спаси Пресвятая дева, со стариком-мужем где-нибудь в провинции! Охота началась так внезапно, мадемуазель де Лаваль не успела выразить своей благодарности или уверить графа в своем искреннем расположении. - Я буду надеяться на новую встречу и обещанный трофей, любезный граф, - Тереза улыбнулась на прощание. - Счастливой охоты! Как только граф покинул общество Терезы, к ней слетелась небольшая стайка фрейлин - сплетни, пожалуй, главное развлечение двора. Веселое щебетанье и звонкий девичий смех, все умолкло, едва от озера донесся тревожный звук рога. Девушки встрепенулись, как испуганные лани, и стали напряженно всматриваться в сторону озера.

Катрин де Монпансье: Едва был дан сигнал к началу охоты, герцогиня де Монпансье пришпорила свою лошадь, держась направления, которое задавал Главный ловчий и Его высочество со свитой. Расположение прудов в этом лесу ей было известно лишь примерно, но с ней был не только граф де Мейнвиль, а и сопровождавший ее сокольничий. - Главный ловчий, похоже, ведет всех к ручью Гравель, а значит цапли на озере Гравель или озере Сен-Манде, - высказал свое мнение своей госпоже сокольничий. Он сопровождал герцогиню, держа на руке ее кречета. - Мы движемся к северо-западу, а значит, охота будет на Сен-Манде, - размышлял вслух старый слуга, - там будет ложбина, вон ее начало. - Вашей светлости лучше взять немного в сторону, - сухо заметил Мейнвиль, показывая путь объезда. Он был, как всегда предусмотрителен и немногословен. Катрин не раз задавалась вопросом, а испытывает ли хоть какие-то эмоции ее начальник охраны и что должно случиться, чтобы увидеть на его лице радость или гнев. Если бы в этот раз охота велась на зверя, то Катрин не стала бы искать путей объезда ложбин, оврагов, поваленных деревьев и т.д., а просто доверилась бы лошади и своему умению держаться в седле. Но цапли от озера далеко не улетят, тем более в начале марта, когда они только прилетели на гнездовье. Предположения сокольничего были вполне убедительными. Чуть притормозив лошадь, несущуюся до этого галопом, она перешла на рысь и поехала, как было предложено, в объезд оврага, держа направление к озеру. - Может быть, мы неверно выбрали путь, упустив из виду главного ловчего? Вполне возможно, что, цапли на озере Гравель? – спросила она Мейнвиля, который старался ехать рядом с ней, - на озере есть остров, если я не ошибаюсь. - Да, Ваша светлость, именно на озере Гравель есть остров, который удобен для гнездовья птиц, а мелководье вокруг него привлекает много водоплавающих птиц. Сейчас будет понятно, куда движется принц со свитой, мы лишь объехали овраг, который после дождей может быть размыт, - начальник герцогини де Монпансье головой отвечал за Ее светлость перед герцогом де Гизом, а поэтому и выбрал менее безопасный путь к озеру. - Что это? – Катрин придержала лошадь, прислушиваясь к звуку рожка. Она уже представляла полет кречета над гладью озера, когда он, завидев добычу, ринется камнем на свою жертву. - Случилось что-то непредвиденное, - пояснил Мейнвиль, остановившийся заслышав, как в стороне трубит рог.

Флоретт Ла Ферьер: Ответив почтительным реверансом своей госпоже на позволение остаться в ее окружении, Ла Ферьер отошла в сторону, давая возможность и другим придворным приблизиться к королеве Екатерине с выражением преданности и почтения. Даже от яркого солнца лучше держаться в тени, все хорошо в меру. При дворе уже привыкли к ее образу беспечной, слегка наивной и беспомощной молодой вдовы, которой теперь пришлось самой заботиться о себе, и пока Флоретт не хотела, чтобы о ней думали иное. Даже благосклонность к ней Монсеньора она подчеркивала реже, в основном, чтобы отклонить внимание к ней очередного придворного. Чем больше она для вида скрывала, тем больше ей приписывала молва, а она не спешила ни подтверждать, ни опровергать дворцовые сплетни. Почувствовав запах пряностей, Флоретт обернулась и увидела мадемуазель де Лаваль несущую Ее Величеству бокал теплого вина. Дружественно улыбнувшись в ответ юной фрейлине, Франсуаза отметила, как брюнетке идет темно-малахитовый наряд. В свите королевы-матери сложно было найти двух похожих фрейлин. Каждая обладала своим неповторимым очарованием, и это ценили господа придворные. Вот и сейчас к фрейлине подошел один из приближенных короля. Флоретт посмотрела на графа де Гиша с интересом. Еще зимой она видела его в обществе баронессы де Сов, а теперь красавец граф оказывал внимание юной фрейлине. В белокурой, модно причесанной головке Ла Ферьер мелькнула мысль, что ничего нет вечного, в том числе и власти женщины над мужчиной. Когда мужчина считает, что завоевал красавицу и он является ее полноправным господином, то со временем трофей теряет ценность, и он, как охотник, ищет новую жертву. Справедливости стоит сказать, что женщины поступают точно так же. Главное уйти первой, а еще лучше расстаться друзьями. Ла Ферьер пока везло, и большинство ее воздыхателей сохраняли с ней дружеские отношения. Звук рога возвещавший о начале охоты и сигнал, данный Его высочеством, призвал всех охотников последовать в лес. Лужайка заметно опустела и де Ла Ферьер на мгновение пожалела, что не захотела присоединиться к охоте, но тут же решила, что поступила правильно, оставшись возле шатра. Охота это не увеселительная прогулка, где можно ехать неспешно, демонстрируя окружающим свой наряд и расточать улыбки. Кроме того, охотники вернуться и у дам из свиты Медичи будет повод одарить того или иного придворного своим вниманием, расспрашивать о том, как прошла охота и выслушивать правдивые или не очень рассказы. Флоретт беседовала со своей приятельницей, с которой они еще недавно делили одну комнату, а сейчас Анна де Сегюр рассказывала о письме из дома, в котором ее отец писал о предполагаемом женихе для нее. Мадам де Ла Ферьер слушала рассеянно, лишь вставляла вежливые фразы в разговор, давно полагая, что браки совершаются не на небесах, а устраиваются, исходя в первую очередь из семейных интересов. Но, зачем об этом говорить Анне, которая и так все понимает и знакома со своим кузеном Филиппом Анри чуть ли не с детства. И что с того, что жених хоть и красавец лицом, но слаб умом, главное, какими землями он владеет и какую вдовью долю получит его вдова. - Анна, уверена, что кузен Филипп будет добр к тебе, а королева Екатерина даст согласие навестить отца, - примирительно ответила Франсуаза, которой не было никакого дела до семейного счастья Анны де Сегюр. – Что это? – испуганно вскрикнула она, заслышав вдалеке звук рога. Пользуясь этим, Ла Ферьер покинула свою приятельницу и подошла к другой группке фрейлин. - Мадемуазель, мне показалось, или я слышала сигнал тревоги? – обратилась она к мадемуазель де Лаваль, от души надеясь, что Анна де Сегюр найдет другую благодарную слушательницу и собеседницу.

Тереза де Лаваль: Звук рога ненадолго встревожил стайку фрейлин, весело переговаривающихся с Терезой, они встрепенулись, будто птицы, на которых велась охота, и замерли в ожидании. Как бы там ни было, на охоте нередки несчастные случаи и непредвиденные ситуации, в этом есть своя острота для участвующих в ней. Для придворных дам, наблюдающих за опасной забавой издалека, такие вещи - лишь новая тема для разговора, вносящая некое разнообразие в приевшиеся сплетни, если, конечно, не касаются кого-либо лично. Мало-помалу девичье щебетанье возобновилось с новой силой, было тревожно и любопытно, каждая старалась первой разглядеть, что же могло случиться, чтобы оповестить остальных. Так что мадемуазель де Лаваль не сразу заметила Флоретт Ла Ферьер и едва не вздрогнула, когда та обратилась к ней с вопросом. - Да, мадам, вы не ошиблись, мы тоже его слышали. Не представляю, что там могло случиться? Надеюсь, никто не перепутал дичь - слишком крупный трофей не обрадует ни его обладателя, ни других охотников, ни зрителей, - Тереза пыталась за шуткой скрыть тревогу за графа де Гиш. - Надеюсь, все благополучно. Фрейлина не стала уточнять, на чье благополучие выражает надежду. Вглядываться вдаль, ожидая новостей, тоже не захотела, предпочитая отвлечься беседой. Тем более, приятельство, особенно с нужными людьми, бывает гораздо полезнее пустых переживаний. - Вы чудно выглядите, вам к лицу голубой, - мадемуазель де Лаваль подумалось, что золото вместо серого подчеркнуло бы цвет волос, впрочем, говорят, скромность - лучшее одеяние, есть в этом что-то трогательное.

Франсуа де Валуа: Звук рога стегнул по принцу плетью, заставив его остановить лошадь и обернуться. Это был сигнал о беде, голос несчастья, но, поскольку несчастье это случилось не с ним, Франциск Валуа остался спокоен. Даже если Венсенн поглотила адова бездна, то что ему за дело? Его высочество думал только о себе и любил только себя. Но, конечно, умел вовремя натянуть маску вежливого беспокойства. Себялюбие - это прекрасно, но у себялюбцев нет друзей и даже союзников. А Монсеньор крайне нуждался и в том, и в другом. - Виконт, что там такое могло случиться? Уж не стало ли дурно одной из дам? - Обратился он к Рибейраку, и привстал на стременах. – Мы слишком далеко. Давайте вернемся. Надеюсь, ничего серьезного, и мы успеем к озеру до рассвета. Я хотел похвалиться добычей перед мадам Ла Ферьер. Сказано – сделано, лошадей повернули назад, и вскоре Франсуа стоял у края оврага, с приятным удивлением взирая на графа де Монсоро. Безусловно, живого, но весьма в плачевном состоянии. Уж не матушка ли подстроила этот несчастный случай? Думать о таком было приятно, но увы, рядом бродила лошадь с поврежденной ногой. Очевидно, провалилась в кротовью нору, или неудачно споткнулась о корень, которых после дождей торчало достаточно. - Пристрелите кто-нибудь животное, - распорядился он. – Все равно со сломанной ногой оно ни на что не способно! Жаль, что нельзя так же поступить с Главным ловчим. На краю оврага уже столпилось достаточное количество благородных господ. Если бы граф де Монсоро был умнее, он бы отдал богу душу в столь блистательном окружении, но душа у супруга Дианы была накрепко приколочена к его телу гвоздями, это принц хорошо знал. Но в лбом случае, отчего бы не поиграть в доброту? Если завтра Бриан де Шамб отдаст богу душу, то почему бы сегодня не изобразить на глазах всего двора заботу о нем? - Пошлите кто-нибудь за слугами, носилками и позовите лекаря, - распорядился он. – И Ливаро, сообщите матушке и ее дамам, что охота отменяется! И пусть приготовят комнаты в Венсенне, вдруг граф пострадал сильнее, чем кажется!

Ги д'Арсе де Ливаро: Увы, на этот раз незаметно скрыться не удалось. Во-первых, Грамон своим рогом перебудоражил всю округу так, что вскорости принц со всей свитой был уже у злополучного оврага. А, во-вторых, лошаденка, которую д’Арсе «одолжил на время» была упряма, как осел монаха. Ливаро, пару раз кольнув животное шпорами и убедившись, что сдвинуть его с места не получится, пока оно само этого не пожелает, еще раз дал себе клятву, что никогда не женится. А зачем? Терпеть капризы женщин? Нет. Барон еще в своем уме. Поэтому он, самый обаятельный из анжуйцев, отдельно, а дамы с их капризами - отдельно и желательно подальше. Однако была у Гийома любовь, но вряд ли принц захочет переехать в родовой замок Ливаро. Хотя, было бы неплохо. Пока Монбиро изощрялся в попытках сдвинуть лошадь с места, выделывая в седле такое, что, должно быть, и акробаты на Парижских площадях не сумели бы, его фантазия рисовала красочные картины. Вот, например, они с Монсеньором гуляют по старинному парку. Он, Гийом, собирает цветы и плетет из них венки, которые так к лицу к очаровательным глазам герцога Анжуйского. Что еще могла преподнести д’Арсе его фантазия неизвестно, потому что у оврага появился Франсуа де Валуа. - Ваше высочество, - де Ла Бати так поспешно спрыгнул с седла, что чуть было не оступился и не упал прямо к ногам лошади принца, – не подъезжайте близко к этому оврагу. – Монбиро остановился у самого края, разведя руки в стороны. – Мы не переживем, если с Вами что-нибудь случится. И не смотрите вниз. Зрелище весьма жуткое. – Последнее, конечно, Ливаро малость преувеличил. Ну, кто без греха. – Наверно, граф все же нежилец. Вряд ли все, что там выпало из него, лекарь сможет собрать и снова поместить на место. Наверно, если бы Бриан де Шамб мог сейчас слышать анжуйца, он и сам потерял бы надежду на жизнь. Что д’Арсе имел в виду под выпало, он не уточнял, оставив возможность каждому додумывать самостоятельно. Не баронское это дело всем все разъяснять. Но зато, теперь его простят за опоздание на охоту и отсутствие в числе свитских. Главное, во время проявить заботу. Поручение же принца было воспринято Ливаро с недовольном выражением на физиономии. Ну, почему всегда он. Ги вообще не жаждал появляться на глаза матушки Монсеньора. А теперь вот иди и докладывай, что графа де Монсоро угораздило свалиться в яму. Испортил охоту, заставил господ волноваться, а если помрет, еще и громко смеяться временно запретят. Бросив лошадь в зарослях, потому что упрямое животное снова встало, как вкопанное, де Ла Бати влетел в самую толпу фрейлин Екатерины Медичи уже на своих двоих. Остановившись по середине и уже наслаждаясь тем, что в центре женского внимания, Гийом оглядел с ног до головы каждую. Нет. Все же жениться он так и не надумал. - Вот Вы тут хихихаете, - Ливаро напустил на себя серьезный вид, - а там, между прочим, несчастье. Только сейчас д’Арсе заметил, что его новый роскошный камзол весь в пятнах грязи и ветках, благодаря этой несчастной кобыле. Все мысли, кроме камзола, отошли на второй план. Анжуец, как всегда не обременяя себя излишним стеснением, начал усиленно тереть пятно грязи на рукаве. - Так что за несчастье? - не выдержала одна из фрейлин. Ливаро поднял голову и, заметив с десяток пар глаз, не моргая смотрящих на него, улыбнулся во все свои тридцать два зуба, но костюм был дороже. - Да…там Монсеньор...Овраг. Падение. Решено пристрелить. Эх, окота отменятся. – Подытожил де Ла Бати, не понимая, что три дамы уже были готовы лишиться чувств от новости, что герцога Анжуйского решили пристрелить дворяне его же свиты. - И вообще, не отвлекайте меня. Мне нужно к королеве. – Де Ла Бати с гордым и невозмутимым видом покинул стайку фрейлин, в которую, как шкодливый кот, внес панику. - Ваше величество, - Ливаро низко поклонился Екатерине Медичи. Больше для того, чтобы посмотреть насколько грязны его сапоги, чем ради почтения к вдове Генриха Второго. Матушку своего благодетеля он, конечно, почитал, но все же собственная спина дороже. – Монсеньор просил уведомить Вас, что охота отменяется, дабы главный ловчий, видимо, убился. На смерть. – Де Ла Бати даже шмыгнул носом. – Вот такая беда.

Екатерина Медичи: Медичи так же услышала рог, и сердце ее сжалось от тревоги, но, в отличие от своих фрейлин, она сохранила невозмутимость и спокойствие. Все выяснится в ближайшее время, а показывать свои чувства нельзя никому и никогда. Сколько раз она пыталась объяснить это Генриху, но он не понимал, выставляя свои привязанности и слабости на всеобщее обозрение и обсуждение. Пока придворные строили предположения, королева молчала, лишь время от времени бросая холодный взгляд на тропинку, ведущую к озерам, по которой недавно удалилась кавалькада охотников. Новость принес барон де Ливаро, и тут даже Медичи с упреком возвела очи к небесам. У Ги д’Арсе был безусловный дар от бога, он мог заговорить любого до смерти, не сообщив при этом ровным счетом ничего важного, ну, или сообщив в самом конце, когда у слушателя лопнет терпение. Как при таком таланте барон дожил до своих лет, было загадкой. Вот и сейчас он что-то говорил фрейлинам, те ахали и повизгивали, одна картинно лишилась чувств. Но вот придворный ее сына протолкался сквозь пеструю толпу, и сообщил королеве Екатерине то, что она желала знать. - Вот как? Главный ловчий? И что же такое произошло с графом де Монсоро, можете нам рассказать, барон? Неужели Франсуа не стал дожидаться ее помощи, а решил сам расквитаться с Монсоро? Если так, то это очень, очень неосторожно. Конечно, охота – опасное развлечение, но если возникнет хоть малейшее подозрение, что к случившемуся причастен принц, последствия могут быть непредсказуемыми.

Ги д'Арсе де Ливаро: Д’Арсе расплылся в улыбке, когда вдовствующая королева высказала свое желание подробнее узнать о том, какое несчастье приключилось с главным ловчим Франции. Монбиро приосанился, блаженно вздохнул и даже пару раз прокашлялся. Теперь он может говорить много, правду и неправду, громко, тихо. Одним словом, барон понял, что настал тот момент в жизни, когда даже самые не особо умные придворные поймут, что потомок рыцарей это Вам не любитель ржавых железяк, а человек, которого слушают даже королевы. Де Ла Бати на какое-то мгновение почувствовал, что над ним что-то засияло. Как будто Небо возложило на его голову корону, нарекая «самым-самым» при Французском Дворе. Но, как на грех, потерявшая сознание фрейлина начала приходить в себя, громко вздыхая, и Ливаро вновь спустился с небес на землю, сообразив, что голову просто начало припекать солнце, выглянувшее из-за облаков. - Ох, Ваше Величество! Всего и не расскажешь. Да и пересказывать весь этот ужас при дамах не хочется. – Де Ла Бати напустил на себя загадочный вид. – Я держался, как и полагается, возле нашего любимейшего, бесценнейшего принца. – Ливаро даже глазом не моргнул, солгав, что неотступно следовал за герцогом. – И вдруг, лошадь Монсеньора понесла. Я, естественно, следом. Спасать наше сокровище надо. Рибейрак и остальные отстали в первую минуту. Но я, Ваше величество, не отставал от принца больше, чем на длину хвоста его коня. И вдруг, слышим истошный крик. Да такой жуткий, что даже жеребец Его высочества перепугался и встал, как вкопанный. – Монбиро перевел дух, явно довольный началом своего повествования, где он был героем. – А оказалось, это главный ловчий вывалился из седла и прямо в огромный овраг. Вы только представьте! – Д’Арсе уже обращался к толпе придворных, окруживших его плотным кольцом. - Убился на смерть. Нет больше графа де Монсоро. – Д’Арсе даже еще раз хлюпнул носом. - Ваше величество, но это не значит, что Франция осталась без Главного ловчего. Если уж совсем срочно нужен будет, Ваш покорный слуга всегда к Вашим услугам. Достопочтенный сеньор де Ла Бати был очень доволен и своей речью, и количеством слушателей. Еще раз обведя гордым взглядом толпу придворных, он заметил даму. Ох, как же он ее давно не видел. Срочно нужно было напомнить о своем существовании. Воспользовавшись тем, что придворные еще яростнее принялись обсуждать последние новости и решив, что королева-мать вдоволь налюбовалась на него, так же, как и он сам на королеву-мать (в конце концов, мать-то она не его), Монбиро смешался с толпой и оказался как раз за спиной Флоретт Ла Ферьер. С этой дамой их связывали родственные узы, поскольку она являлась вдовой кузена Гийома - Жана-Поля де Ла Ферьера. Рада была молодая женщина подобным родственным связям или нет, но д’Арсе изредка вспоминал о ней, ну просто ради того, чтобы вспомнить. - Отгадайте кто! – Ливаро ничуть не смущаясь, прикрыл глаза фрейлины королевы ладонями. – Как поживает безутешная вдова? Надеюсь, храните верность моему усопшему кузену? – Д’Арсе хохотнул и, обогнув юбки мадам Ла Ферьер, предстал перед ней во всем своем великолепии. Во всяком случае, сам барон считал именно так.

Флоретт Ла Ферьер: - Сегодня охота на цапель, - улыбнулась Флоретт Терезе, мысленно еще лелея надежду на получение перьев цапли в качестве трофея из рук герцога Анжуйского. – Надеюсь, никто из придворных не научился летать, чтобы стать мишенью для лука или арбалета, - пошутила она, вызывая смех среди остальных дам. - Может быть, охотники сбились со следа? – предположила одна из фрейлин. - Ах, на них напал дикий зверь! - Кабаны или волки! Обсуждение случившегося возобновилось, и каждая торопилась высказать свою версию. Ла Ферьер не хотела строить пустых предположений. Рано или поздно они и так все узнают. - Да, это очень редкий оттенок голубого цвета. Мне повезло, тот отрез ткани, словно ждал меня, его как раз хватило на платье, - ответила Ла Ферьер на комплимент мадемуазель де Лаваль, не обращая больше внимания на пустые рассуждения о том, что могло случиться в лесу. – При возможности загляните в лавку галантереи около Нового моста. Не далее, как вчера я видела там неплохое кружево, которым можно отделать воротник или манжеты, но вы и сами, наверное, знаете эту лавочку, хотя открылись они совсем недавно. Разговор о столь дорогих каждому женскому сердцу вещах был грубо прерван вторжением в их компанию сеньора де Ла Бати. Флоретт со снисходительной улыбкой, больше похожей на усмешку посмотрела на то, в каком состоянии камзол свитского герцога Анжуйского и уже хотела язвительно спросить, не в его ли честь трубил рожок и трагедия заключается в испачканном наряде барона, но все слова замерли у нее на языке и остались невысказанными. Приближенный герцога сумел внести еще больше сумятицы и волнения и без того взволнованные умы фрейлин. Одна из дам лишилась чувств настолько изящно, что Ла Ферьер и не подумала проявлять беспокойства, предоставив ее подругам хлопотать вокруг, искать нюхательные соли и бросать умоляющие взгляды на тех из придворных, кто не стал сегодня преследовать добычу. Даже Ла Ферьер задалась вопросом - неужели Монсеньор упал в овраг и его решили пристрелить? Но кто? Почему? Был заговор? О, неужели этот Ливаро чудом спасся и поспешил сюда за помощью? - Давайте подойдем ближе к королеве, тогда мы услышим более подробный рассказ барона, - предложила Флоретт мадемуазель де Лаваль и, не дождавшись ее ответа, направилась ближе к Медичи, куда уже начали стекаться и остальные придворные. Синьор де Ла Бати говорил достаточно громко и вскоре все узнали, что произошло среди охотников. Франсуаза де Ла Ферьер все еще в легком испуге за герцога Анжуйского, а значит и за свое положение, уяснила только одно – принц жив, а граф де Монсоро погиб, упав в овраг. Должность главного ловчего свободна и на нее теперь претендует де Ла Бати. Интересно, получит ли граф де Бюсси теперь должность главного ловчего или она достанется барону де Ливаро? Занятая этим вопросом, Флоретт и не заметила кто подошел к ней сзади. Вздрогнув от неожиданности, фрейлина даже не сразу возмутилась наглостью молодого человека, посмевшего коснуться ее при всех. Верх наглости и фамильярности, но падать в обморок, изображая оскорбленное достоинство Франсуаза не спешила. - А, это вы, кузен, - небрежно, словно разочаровавшись, ответила Флоретт, отнимая мужские руки от своих глаз. – Конечно, я трижды перебираю четки перед сном, молясь за упокой души безвременно покинувшего меня супруга. – Трагичности в голосе фрейлины, как и скорби во взгляде не было. – Как мило, что вы обо мне вспомнили, когда остальные родственники мужа предпочли забыть о существовании безутешной вдовы. Но, я уверена, что всегда могу рассчитывать на вашу помощь и поддержку. – Голубые глаза вдовы с детской надеждой и доверием смотрели на кузена ее покойного мужа, а на губах застыла легкая улыбка.

Ги д'Арсе де Ливаро: - Помощь и поддержку?! – На физиономии де Ла Бати отразилось явное недоумение. – Ну что Вы, мадам, - хохотнул д’Арсе, решив, что недоумение ему все же не к лицу, - какая поддержка? Меня бы кто почаще поддерживал. Живется-то, ой как, трудно. Я же весь в делах, в заботах, в переживаниях за принца нашего. Ливаро уже тяготился разговором и даже малость жалел, что сам же на этот разговор и нарвался. Помогать кому-либо, пусть даже родственникам, достопочтенный сеньор де Ла Бати не торопился. Усопший кузен его, конечно же, совершил в свое время (это еще до отправления своего к праотцам) большую ошибку, женившись. Конечно, мадам де Ла Ферьер была очаровательна, но для барона сей факт был незначителен. Как жилось вдове кузена при Дворе д’Арсе вообще не интересовало. Но, вернувшись из Испании, Монбиро, интересуясь новостями, которые имели место быть за время его отсутствия, узнал следующее. Во-первых, его Хирон (ну, этот тот пес, который, как оказалось, и не пес вовсе) вновь ощенился. Ливаро даже поклялся найти того негодяя, который вновь напомнил его Хирону, что он сука. А, во-вторых, поговаривали, что Франсуаза-Элен-Клод Шабо де Ла Ферьер стала появляться в обществе Монсеньора. Вот эта весть потрясла д’Арсе даже больше, чем новость, что он вновь стал папашей семерых щенков (поскольку барон считал себя ответственным за них). Сам факт, что возле принца крутится дама, и не кто-нибудь, а его родственница, Ливаро повергала в отчаяние. Вот так всегда. Крутятся, крутятся, а потом и жениться требуют. А д’Арсе уже так мечтал, что его несравненный принц женится на английской королеве. Почему это было так важно, де Ла Бати и сам бы не мог ответить. - А вообще, мадам, поговаривают, что в монастырях неплохую помощь оказывают. Я бы на Вашем месте подался туда. Покой, никакой суеты, в тепле и безопасности. – Ливаро огляделся, продумывая пути к отступлению. – Подумайте, мадам, над этим. А я Вам и монастырь подыскать могу. Обещаю навещать раз в год. И не стоит благодарности. Мы же родственники. Д’Арсе заприметил своего слугу, который, наконец-то, вел его коня. - Мадам, был счастлив видеть Вас, - Ливаро со всей силы сжал пальцы фрейлины Екатерины Медичи, - но вынужден откланяться. Дел невпроворот. А надумаете про монастырь, дайте знать. Готов даже проводить. - Эй, давай сюда. – Крикнул де Ла Бати, активно жестикулируя и привлекая внимание слуги. Барон жутко проголодался. К тому же охота, благодаря стараниям графа де Монсоро, отменялась. Так почему не удовлетворить желание урчащего друга.

Флоретт Ла Ферьер: Никакого другого ответа Флоретт и не ожидала. Лучший способ предупредить просьбу о помощи, это попросить самой или намекнуть на свое бедственное положение. Обычно тогда все сразу вспоминали о своих бедах и несчастьях, сетовали на неурожай, воровство управляющего, лень крестьян и еще находилась тысяча причин выставить себя еще в более бедственном положении. Барон де Ливаро не оказался исключением. Вот жалость. Франсин надеялась хоть на какое-то разнообразие в жизни. Похоже, что синьор де Ла Бати сильно поиздержался в поездке в Испанию. Его слова о трудностях жизни вызвали бы сочувствие и у мертвого камня, не то, что в трепетном женском сердце и вдова его кузена великодушно предложила Ливаро ответную помощь. - Благодарю за заботу, месье, - поблагодарила она барона, - Вы добры, как и все мои родные. Если Вам так уж трудно живется, то может быть Вам самому попросить убежища и поддержки в монастыре? И не стоит благодарности. Мы же родственники, - мило улыбнулась Флоретт, мысленно занося имя барона де Ливаро в список тех, на кого ее милости не распространяются. Даже если помощь будет в ее силах и ничего не будет ей стоить, она ответит вежливым отказом. Крестница Екатерины Медичи умела платить той же монетой под видом самой искренней заботы и милосердия. Барон явно торопился покинуть ее общество, а Флоретт не стала этому препятствовать. - Как жаль, что Вы нас покидаете, месье, - почти картинно вздохнула мадам де Ла Ферьер, скромно опуская глаза. На самом деле она лишь спрятала задорные смешинки, танцевавшие там. Фрейлину все еще забавляли слова Ливаро и она улыбалась своим мыслям. На ее месте достопочтенный месье все равно никогда не будет по многим и многим причинам, хотя бы потому, что служит герцогу Анжуйскому, а она королеве Екатерине. «Езжайте, езжайте, месье, удачной вам дороги. Я запомню Ваши слова про монастырь», - думала мадам де Ла Ферьер продолжая очаровательно улыбаться кузену своего покойного мужа. Если настанут трудные времена, то она действительно напомнит Ливаро об этом, но если ее коснется опала, то барон может и позабыть об их дальнем родстве. Такова жизнь.

Катрин де Монпансье: - Протрубили сбор, Ваша светлость, - доложил сокольничий герцогине, прислушиваясь к тональности и продолжительности звука рожка. - Сначала дали экстренный сигнал, теперь сбор, - со знанием дела пояснил он, сдерживая лошадь. – Все равно таким шумом распугали цапель. Это вам не псовая охота на зверя. На птицу нужно ходить тихонько. Птица она шума не любит, - тихонько ворча, сокольничий достал из сумки кусок мяса и дал начавшему волноваться кречету. Старый слуга, обучавший и натаскивающий на дичь ловчих птиц уже много лет, любил во всем порядок, в том числе и в соколиной охоте. Конечно, нынешний главный ловчий слыл знатоком в своем деле, но сокольничий Гизов не мог даже предположить что же могло случиться, чтобы созвать охотников в самом начале охоты. - Тогда возвращаемся, - отдала приказ своей свите герцогиня Монпансье, стараясь не показывать свое раздражение. Она уже предвкушала охоту, как с ее руки взмоет ввысь ее кречет, погнавшись за добычей, а теперь придется подчиниться сигналу и вернуться. Чтобы скрыть досаду, она стегнула свою лошадь и пустилась в галоп вдоль оврага. - Догоняйте, граф, - обернувшись, бросила она вызов Мейнвилю. Быстрая скачка - хоть какое-то удовольствие от сегодняшнего дня. Жизнь не так уж много предлагает удовольствий дамам. Сколько раз Катрин жалела, что не родилась мужчиной, как и ее братья, столько же раз ей приходилось сдерживать свой характер, напоминая себе чья она дочь, чья сестра и чьей является женой. Чтобы не расстраиваться, герцогиня решила, что после Пасхи она поедет в одно из своих имений и там устроит охоту. Такое решение примирило ее с тем, что сегодня ее кречет останется без добычи, а она без охотничьего трофея. Завидев вдалеке собравшихся охотников, Катрин притормозила и почти чинно подъехала к герцогу Анжуйскому и его свите. Отставая всего лишь на половину корпуса лошади, рядом с ней ехал граф де Мейнвиль, позади сокольничий и еще двое гизаров. - Что здесь случилось, виконт? – обратилась герцогиня де Монпансье к виконту де Рибейраку. Принцам крови не принято задавать вопросов, но на их приближенных сие правило не распространяется. – Кому понадобился лекарь? – Дамам простительно проявление любопытства, тем более, что она услышала лишь обрывки фраз Анжуйского. Пока Ее светлость начала беседу с виконтом, начальник ее охраны поехал ближе к краю оврага, желая узнать, что послужило причиной дать сигнал сбора.

Франсуа де Рибейрак: Виконт, обладающий душой простой и бесхитростной, во всем происходящем видел только то, что ему и положено было видеть. Главный ловчий свалился в овраг, принц и придворные пытаются ему помочь по мере сил, Франсуа д’Оди и сам готов был сделать все от него зависящее, чтобы помочь графу, как дворянин дворянину. Но его помощь особенно не требовалась, поэтому он только тихо приказал слугам привести опытного конюха, чтобы тот осмотрел коня. Может быть, его ногу еще можно спасти. Жаль было красивое животное, Главный ловчий умел выбирать себе лошадей, такой красавец сделал бы честь и конюшне принца. А между тем, вокруг оврага собиралось все больше зрителей, по большей части не слишком довольных тем, что охота прервалась. Появилась и герцогиня де Монпансье со свитой. Мейнвилю Рибейрак кивнул по-приятельски, не сильно задумываясь над тем, как к нему относится этот суровый месье, отвечающий за безопасность Ее светлости, а Ее светлости легко и почтительно поклонился. - Не тревожьтесь, госпожа герцогиня. Ничего страшного не случилось. Конь сбросил графа де Монсоро в овраг, но, судя по всему, он не ранен и серьезно не пострадал. Его высочество уже отправил людей за носилками и лекарем. Жаль, конечно, что ваша прекрасная птица останется без добычи, - кивнул он на кречета Катрин де Гиз. Породистыми лошадьми, ловчими птицами и красивыми женщинами можно любоваться бесконечно, что виконт и делал, не стесняясь, улыбаясь герцогине весело и добродушно.

Катрин де Монпансье: - Какая жалость, но, судя по Вашим словам, графу Монсоро повезло, раз он не ранен, - ответила Катрин приближенному герцога Анжуйского. Досадное происшествие, но отмена охоты из-за несчастного случая с главным ловчим понятна, тогда как Его высочество вполне мог передумать и из-за своего каприза приказать всем вернуться. Кажется, предупреждение Мейнвиля объехать овраг было очень предусмотрительно. Талые снега и весенние дожди размыли землю, и стенки оврага стали скользкими или стали оползать. Лошадь, какой бы хорошей она ни была, не удержится на скользком краю оврага. - За птицу обидно, ей редко выдается возможность поохотиться. - Като сделала жест рукой и слуга, державший птицу, подъехал к герцогине. Надев толстые перчатки и погладив птицу по перьям, Монпансье протянула руку, и сокольничий открыл сумку с мелко нарезанными кусочками мяса, предназначавшимися как поощрение птице. Като взяла два кусочка мяса, один из которых скормила кречету, а второй протянула на раскрытой ладони Франсуа д’Оди. - Такого окраса кречеты не только красивы, но и более редкие. Как мне говорил герцог Майенский, то красные кречеты особенно ценятся в Бухаре, - птица повернула голову на звук знакомого голоса и на редкость осторожно, не рывком, взяла угощение. - Виконт, раз Вам понравилась эта птица, можете покормить ее, если не опасаетесь ее клюва. - Щедрый жест любого владельца животного, но Екатерине было приятно внимание виконта к ее птице, поэтому она и сделала такое предложение. Это был молодой кречет, как знала Катрин, его взяли из гнезда очень рано. В таком возрасте птица настолько привязывается к хозяину, что она спокойно ведет себя, а на охоте, когда ее отпускают, она летает над сокольником, ожидая появления вспугнутой дичи. Подъехавший к ним граф де Мейнвиль практически повторил то, что уже услышала герцогиня де Монпансье от Франсуа д’Оди. Действительно была большая удача, упав с лошади в овраг, отделаться синяками и царапинами. - Передайте графу де Монсоро от моего имени, что я сожалею о произошедшей с ним неприятности и желаю ему доброго здоровья, - Кроме проявления обычной учтивости Катрин помнила, что именно граф пришел ей на помощь, когда она едва не потеряла сознание на охоте в честь бракосочетания герцога Майенского. Тогда же главный ловчий первым после нее заболел красной лихорадкой в Реймсе. – И узнайте у графа желает ли он чтобы я известила об этом его супругу. – Это все, что могла сейчас сделать герцогиня Монпансье для пострадавшего. За лекарем и носилками уже послали, сильных мужчин, чтобы поднять Монсоро со дна оврага тоже хватало. Больше ни о чем герцогиня не стала просить начальника своей охраны. Мейнвиль сам знал что делать. Люсьен де Гурси, поклонившись своей госпоже и виконту де Рибейрак, направился выполнять поручение герцогини. - Не самое лучшее время для охоты выбрал Монсеньор, - продолжила разговор Катрин, улыбаясь виконту. Вокруг оврага и особы Его высочества и без того собралась целая толпа, обойдутся и без них. – Но я не вижу среди прочих графа де Бюсси. Неужели он впал в немилость герцога Анжуйского или заболел настолько сильно, что его лекарь запретил ему выходить из дома? – Конечно, у капитана личной гвардии герцога Анжуйского было тысяча причин отсутствовать сегодня на охоте, но было бы удивительно, что принц не пригласил лучшего из тех, кто в его окружении владеет шпагой. Кроме того участие в охоте – своеобразная привилегия. Говорили, что именно граф де Бюсси претендовал на должность, занимаемую сейчас графом де Монсоро.

Франсуа де Рибейрак: Виконт медленно, стараясь не испугать птицу, протянул ей угощение. Благородный кречет еще подумал, прежде чем тянуться к незнакомой руке и взглянул на свою хозяйку, словно бы спрашивая разрешения. И только затем взял мясо и рук Франсуа д’Оди, но не жадно, а словно делая ему одолжение. Рибейрак рассмеялся, глядя на красавца почти влюбленно. - Чудесное существо, мадам герцогиня, вполне достойное вас. Надеюсь, я как-нибудь увижу вашего питомца в деле, уверен, это великолепное зрелище. Пока виконт разговаривал с герцогиней де Монпансье, подоспел слуги с носилками и веревками. Носилки спустили в овраг, слуги уложили на них Главного ловчего, и подняли наверх. Оказалось, что и правда, ничего серьезного. Пострадала скорее гордость графа де Монсоро, нежели его здоровье. Но как бы там ни было, нашлось достаточно желающих тут же выразить ему свое сочувствие и пожелать выздоровления. Виконт не стал торопиться затесаться в их число. Бриан де Шамб не был его другом, а созерцание милого личика Катрин де Гиз было куда приятнее, нежели созерцание унылой и испачканной грязью физиономии графа де Монсоро. - К сожалению, госпожа герцогиня, в ближайшие дни мы не увидим графа де Бюсси не только на охотах, но и в Париже. Его сестра тяжко больна, лекари опасаются за ее жизнь, и де Клермон отправился навестить бедняжку. Все, что Рибейрак знал о сестре графа, так это то. Что она была совсем юна, обиталась в каком-то из монастырей, где могла получить постриг, если бы пожелала. А уж красива она или уродлива, умна или глупа, об этом граф де Бюсси не распространялся, а Франсуа д’Оди не спрашивал.

Катрин де Монпансье: - Не каждый смог бы пожертвовать службой при дворе ради родственников, - улыбнулась Катрин, стараясь припомнить имя сестры графа де Бюсси. Кажется, в прошлом году при дворе мелькало имя мадемуазель Рене де Клермон, которая числилась среди фрейлин Луизы де Водемон. Об этой даме шла речь или о другой, особого значения сейчас не имело. – Кроме того, у графа есть искусный лекарь, это я могу лично засвидетельствовать, - на память опять пришли летние дни в Реймсе, въедливый запах трав, которыми окуривали помещения замка То, тяжелый бред, в который она часто погружалась вместо сна. Не самые лучшие воспоминания. - Заберите птицу, Бертран, - герцогиня протянула руку с сидящим на нем кречетом к сокольничему. Кречет – не самая крупная птица, которую используют в охоте, но Катрин устала держать ее на руке. - «Кьяк-кьяк-кьяк», - подал голос кречет и расправил крылья, когда слуга стал надевать ему на голову клобук обратно. - Полагаю, что король Генрих Валуа еще побалует своих придворных соколиной охотой, виконт, но охота, это удел мужчин, дамам редко выпадает возможность принять в ней участие. – Для себя Катрин уже решила, что сегодня ее кречет получит возможность поохотиться на голубей. Она не видела в этом ничего жестокого, не падала в обморок при виде того, как одна птица сражает другую, а потом поедает еще теплое мясо своей добычи. Не плакать же ей над каждой мышью пойманной и съеденной кошкой в амбаре. Слуги уже готовы были нести носилки с графом де Монсоро в сторону Венсенского замка со всей осторожностью и почтением, какое могли оказать сейчас главному ловчему Франции. Придворные все еще обсуждали случившееся, время от времени поглядывая в сторону герцога Анжуйского. Среди прочих, мелькнуло лицо графа де Гиша и во взгляде герцогини Монпансье мелькнуло удивление, быстро сменившееся равнодушием. Насколько она помнила – граф служил Генриху Валуа и всем было известно отношение дворян короля к свитским принца и наоборот. Едкие насмешки одних над другими часто служили поводами для дуэлей. Конечно, на охоте присутствовали не только сторонники герцога Анжуйского, но никого больше из свиты короля на охоте не было. Ее светлость хотела уже спросить, не перешел ли граф де Гиш на службу к герцогу Анжуйскому, но промолчала. Не стоит говорить на эту тему с Франсуа д`Оди. - Я не знаю всех примет среди охотников, месье, но возвращение без пойманной дичи – не самое худшее завершение охоты. Я буду возвращаться низиной, в объезд оврага, как и советовал мне граф де Мейнвиль по пути в сторону озер. Если хотите, то приглашаю присоединиться к нам. Этот чуть дольше, чем напрямую, но нет риска повторить судьбу графа де Монсоро. – Екатерина ценила риск и азарт, но только что произошедший несчастный случай с мужчиной, умевшим хорошо сидеть в седле и управлять лошадью, напомнил ей о благоразумии.

Philibert de Gramont: Грамон не без удовольствия наблюдал, как на сигнал, который подал его охотничий рог, стекаются участники охоты. Появился принц в окружении свиты. Де Гиш заметил и Франсуа д’Оди. Но приветствовать друга сейчас было неосмотрительно. К чему лишние вопросы и пересуды. Дружба между приближенным короля и анжуйцем, наверняка, вызовет сплетни. Филибер видел, как брат короля отдал приказ барону Ливаро, и последний, вскорости, скрылся из вида на своей замученной лошаденке. Де Гиш усмехнулся. Право, где анжуец нашел себе эту лошадь. Филиберу тоже следовало бы вернуться и доложить вдовствующей королеве о случившемся. Мудрая Флорентийка явно интересовалась персоной главного ловчего. В этом не было сомнений. Недаром Екатерина Медичи и пожелала, чтобы он, де Гиш, присутствовал на этой охоте и не выпускал Бриана де Шамб из виду. Но, прежде, чем предстать перед вдовствующей королевой, Грамону хотелось точно знать, в каком состоянии граф де Монсоро. Вернувшись к своему жеребцу, де Гиш вскочил в седло. Оставаясь незамеченным, молодой придворный Генриха Валуа мог видеть все, что происходило у оврага. Филибер видел появление и герцогини де Монпансье. Сестра принца Жуанвиля тоже заметила его. Сомнений не оставалось. Ну что ж, Катрин де Монпансье могла предполагать все, что угодно, истинного же положения вещей ей не узнать никогда. Графа де Монсоро разместили на носилках. Жив. Грамон развернул жеребца. У шатра новость о случившемся передавалась из уст в уста. Грамон, верный своей придворной привычке, прислушался и был поражен тем, что главного ловчего многие уже считали мертвым, а его супругу вдовой. - Ваше Величество, - де Гиш отвесил почтительный поклон вдовствующей королеве, – лошадь главного ловчего сломала ногу, а сам граф де Монсоро чудом остался жив. Скоро его доставят сюда. Несчастный случай, Ваше Величество. Грамон снова поклонился, уверенный, что мудрая Флорентийка правильно поймет его слова. Граф де Монсоро сам не удержался в седле. Подобное могло случиться с кем угодно. А вот такой живучестью отличался не каждый. Делайте выводы.

Франсуа де Рибейрак: Предложение герцогини де Монпансье было столь же любезно, сколь заманчиво, но увы, виконт не располагал собой нынче. Он сопровождал на охоте Монсеньора, и пока не было графа де Бюсси, головой отвечал за его жизнь и благополучие. Не на Ливаро же оставлять наследника престола. Да и вряд ли сам принц, известный своим капризным нравом, обрадуется отсутствию своего придворного. - Сожалею, мадам, но я должен повсюду следовать за Его высочеством, а он, вероятно, захочет как можно скорее убедить королеву Екатерину, что с ним все хорошо. Виконт задумчиво проводил взглядом носилки, на которых стонал Главный ловчий. - Мне жаль беднягу Монсоро, - признался Франсуа д’Оди герцогине. – Но честное слово, Ваша светлость, м избежали худшего. А если бы на его месте был принц? Как бы мы отвечали перед Его величеством и королевой Екатериной? Да и Бюсси спросил бы с него и Ливаро не как друг, а как командир личной охраны Его высочества герцога Анжуйского. А держать ответ перед Клермоном, когда виновен, такого виконт де Рибейрак не пожелал бы и врагу. Франсуа даже поежился невольно, представив эту картину. Виконт поклонился герцогине де Монпансье, улыбкой извиняясь за то, что долг есть долг.

Франсуа де Валуа: - Возвращаемся, - крикнул Его высочество участникам охоты. Сам он вовсе не чувствовал себя разочарованным. Вид Главного Ловчего, лежащего на носилках доставил ему куда большее удовольствие, нежели охота на птиц на болотах. Но, разумеется, он изображал досаду, как же иначе. - Мне жаль, Ваша светлость, что нынче мы возвращаемся без добычи, - криво улыбнулся он герцогине де Монпансье, пожимая плечами. Дескать, сами видите, я в этом не виноват. Из-под копыт коня полетела грязь, пятная охотничий костюм Его высочества, но, право же, это было ему безразлично. Принцу хотелось скорее добраться до матери, и выяснить, случайность ли – это падение графа де Монсоро в овраг, или хитрая Флорентийка уже начала действовать? Хорошо бы, конечно, но даже если это не так, похоже, главному ловчему начала изменять его удача, видимо, устав осенять анжерского дворянина своим крылом. Обогнав носилки, принц спешился на поляне, и улыбнулся матери, приняв из рук пажа кубок подогретого вина, и милостивыми взглядами награждая щебечущих фрейлин, справляющихся о его здоровье. - Дорогая матушка, милые дамы, я чувствую себя обязанным возместить вам испорченную охоту. Давайте вернемся в Сен-Жерме и хорошо повеселимся. Да, сегодня он будет веселиться от души. И надеяться на то, что в недалеком времени у него появится еще один весомый повод для веселья. Эпизод завершен



полная версия страницы