Форум » Игровой архив » Круг замыкается » Ответить

Круг замыкается

Франсуа де Валуа: 12 марта 1577 года. Венсенн. Утро.

Ответов - 32, стр: 1 2 3 All

Екатерина Медичи: Охота в венсеннском лесу началась ранним утром. Все, кого подстегивал охотничий азарт, могли отправиться к ближайшему озеру, куда уже прилетели цапли, дабы испытать свою меткость в стрельбе из лука и арбалета. Счастливые обладатели ловчих птиц гордо хвастались друг другу яростью и статью своих любимцев, готовясь пустить их в дело. Те же, для кого охота была скорее развлечением, на поляне возле замка был устроен деревянный помост, а на нем большой шатер со скамьями и подушками. Медичи дорожила своими старыми ногами, да и юбками своих фрейлин, чтобы заставлять придворных месить мартовскую грязь, взбитую копытами лошадей. - Удачи, сын мой, - поприветствовала она Франсуа взмахом руки, добродушно улыбаясь гарцующим охотникам. Надо отдать должное герцогу Анжуйскому, издали он был очень хорош в серебристо-сером охотничьем костюме. Может быть, и правдивы слухи о том, что королева Елизавета действительно очаровалась французским принцем. Английский посол осторожно намекал на возможность официального приглашения Его высочества ко двору Тюдоров, в качестве одного из претендентов на руку перезрелой девственницы Бесс. На что Медичи так же осторожно намекнула в ответ, что «один из» - этого недостаточно, и через Ла Манш Франсуа отправится только в звании жениха. Но это все так, политические торги, о которых можно подумать и потом. Сейчас у нее была иная цель. Граф де Монсоро. Медичи равнодушно скользнула взглядом по Главному ловчему, ничем не выдавая своего интереса. Вся эта суета с охотой была затеяна ради одного – ради возможности поближе взглянуть на графа де Монсоро. Старая королева безошибочно прочла на лице этого мужчины честолюбие, упрямство, скрытность. В линиях губ угадывалась твердость и даже жестокость. Если он тайком служил Гизам, то, должно быть, служил верно. Такие люди не продаются дважды. Только единожды, и за самую дорогую цену. Ничего не скажешь, ее сын умеет выбирать себе врагов. - Мадам Ла Ферьер, - обратилась она к своей крестнице, уже пользующуюся завистливым уважением среди других фрейлин. Все же любовница принца! Принцы товар штучный, на всех его не хватит. – Сударыня, вы останетесь с нами, или покажете господам охотникам пример смелости и ловкости? Свои глаза и уши ей не помешают в любом случае и здесь, под стенами замка, и возле озера, где будет происходить сама охота.

Флоретт Ла Ферьер: - Позвольте мне остаться подле Вашего величества, - мадам Ла Ферьер опустилась в реверансе, отвечая королеве-матери, словно не делая предоставленный ей выбор, а испрашивая милости побыть во время охоты со своей госпожой. – Охота это удел мужчин, - пояснила фаворитка герцога Анжуйского. Флоретт и в самом деле не желала принимать участие в охоте. Со стороны все выглядело красиво, но нестись галопом на лошади, рискуя упасть и выглядеть посмешищем, ей не хотелось. Лучше она спокойно проведет время около королевского шатра. Так она убьет сразу двух зайцев: покажет свою преданность королеве и убережет свои юбки от грязи и запаха лошадиного пота. - Кроме того, я очень плохо стреляю из лука и совсем не умею стрелять из арбалета, - с виноватой улыбкой Флоретт повернулась к стоящей рядом Жанне де Северак. Та в свою очередь накануне сборов говорила о своем мастерстве держаться в седле и даже умении стрелять из арбалета. Все это Ла Ферьер восприняла с напускным равнодушием, чем явно позлила свою приятельницу, тоже входившую в число фрейлин Мадам Екатерины. Как успела заметить мадам де Ла Ферьер, далеко не все придворные были вооружены луками или арбалетами. Некоторые держали на руке, защищенной толстой рукавицей, охотничьих птиц в причудливых колпачках, надетых на головы птиц. Соколиная охота, столь любимая королями Франции не была забыта. И сейчас, весной, был хороший повод для добывания так называемых «райских перьев» – узких черно-гранатовых перьев, которые птицы носят на голове в брачный период. «Райские перья» были в большой цене, ведь, скрепленные драгоценными пряжками, они служили украшение на головных уборах. Франсуаза не без восхищения посмотрела не Его высочество, отмечая, что его серебристо-серый охотничий костюм гармонирует с ее серо-голубым нарядом, выбранным для сегодняшней охоты. К своему большому сожалению, она не могла открыто пожелать герцогу удачной охоты, оставалось лишь надеяться, что принц заметит ее взгляд. Продолжал ли Франсуа де Валуа разыгрывать маленький любительский спектакль по сценарию Екатерины Медичи или по иным причинам оказывал ей знаки внимания, но Флоретт надеялась, что по окончании охоты принц преподнесет ей перо цапли в качестве охотничьего трофея.

Тереза де Лаваль: Весенняя охота. Для Терезы это было нечто особенное. Нет, она, как и все, не любила взбитую, как густая сметана, серую грязь, переменчивую мартовскую погоду, но что-то разлившееся в прозрачном весеннем небе заставляло ее глубже вдыхать воздух. Чуть пряное и свежее дыхание весны, аромат свободы... Невозможно было бы теперь узнать в блестящей молодой фрейлине в малахитово-зеленом платье и шляпке с длинным зеленовато-черным пером, держащейся со спокойным достоинством, ту дерзкую девчонку, прибывшую когда-то к сестре с одним простеньким платьем и мечтою покорить Париж. Прежним остался лишь озорной огонек в антрацитовых глазах. И сейчас взгляд их, чуть опьяненный и разгоряченный свежим мартовским воздухом, блуждал по окрестностям, с некоторым сожалением все возвращаясь к охотникам. Не сказать, чтобы мадемуазель де Лаваль так уж любила охоту, хоть и могла показать свои умения при необходимости, нет, больше всего ей сейчас хотелось бы оседлать резвую лошадку и мчать, куда глаза глядят, дав, наконец, себе волю, почувствовать, как ветер треплет волосы и ласкает лицо, выплеснуть свою необузданность в дикой скачке... Но нет, Тереза вздохнула и окончательно овладела собой, не время и не место давать волю эмоциям. Взяв у слуги кубок с подогретым вином для Ее величества, фрейлина направилась к королеве, от сладковато-пряного винного пара чуть не закружилась голова. Ах да, разумеется, королева-мать в обществе мадам де Ла Ферьер. Нет, определенно, что-то в этой даме настораживало Терезу, и это не было банальной завистью - никогда мадемуазель де Лаваль не мечтала и не ставила своей целью обрести прочное положение, став фавориткой принца, - просто возникло ощущение, что с Флоретт лучше дружить, чем враждовать, и дружить весьма и весьма осторожно. - Прошу вас, Ваше величество, подогретое вино, как вы просили,* - Тереза, чуть поклонившись, подала кубок королеве, успев дружелюбно улыбнуться ее крестнице. * Согласовано с Екатериной Медичи


Екатерина Медичи: - Хорошо, мадам Ла Ферьер, составите нам компанию. Подышим свежим воздухом и попробуем не простудиться. Медичи добродушно улыбнулась своей крестнице, считая нужным пока что подчеркивать свое милостивое к ней отношение. Пусть Флоретт побудет здесь, вдруг и правда услышит или увидит что-то любопытное, а рядом с Монсеньором и графом де Монсоро сегодня будет Филибер де Грамон. Дворяне короля не имели привычки появляться на увеселениях герцога Анжуйского, разве что затем, чтобы позлить его свиту, но Флорентийка обратилась с такой просьбой к сенешалю Бордо и он ей не отказал*. Более того, она откровенно объяснила ему, что предметом его наблюдения, не явного, разумеется, должен стать граф де Монсоро. Как тот держится в седле, какие у него повадки, насколько он меткий стрелок? Все это маленькие штрихи, которые королева Екатерина планировала сложить в общую картину. - Ах, это вы, Тереза. Благодарю. Ее величество приняла подогретое вино. Некоторые из придворных дам старательно делали вид, что им жарко в это прохладное утро, только чтобы щеголять открытыми плечами и шелковыми чулками. Королева же помнила о своем возрасте и о своем здоровье. Стоит ей продрогнуть, как болезнь подкрадется, и уложит ее в кровать на несколько дней, а такой роскоши вдова Генриха II позволить себе не могла. Ах, если бы ей молодость, или хотя бы силы Флоретт или мадемуазель де Лаваль! Кстати, о Лаваль. - Как поживает ваша сестра, мадемуазель? Все ли у нее благополучно? Когда-то Медичи взяла на службу эту девчонку в надежде, что ее сестра вернется под крылышко своей госпожи. Но маркиза де Сабле проявила хладнокровие, чем вызвала невольное уважение у королевы, а девчонка превратилась в толковую и изящную придворную даму, так что Флорентийка не так уж много потеряла на этой сделке. В группе всадников, ожидающих сигнала к началу охоты, раздался громкий смех. Медичи усмехнулась. Хорошо, когда придворные смеются. Хуже, когда они шепчутся по углам. *согласовано

Philibert de Gramont: - Красавец! – Рука молодого придворного Генриха Валуа, затянутая в перчатку цвета слоновой кости, расшитой золотом, скользнула по черным, как смоль перьям птицы. Сокол был великолепен и даже, будучи в колпачке, выказывал нетерпение. - Просто красавец! Эта птица отличается весьма кровожадным характером. Готов поручиться, что на ее счету сегодня будет самый лучший трофей. – Де Гиш обнажил в улыбке зубы. Сенешаль Бордо, как будто бросая вызов весенней грязи, был облачен в светлый костюм, расшитый золотой нитью. Пусть анжуйцы зеленеют от злости, упрекая дворян короля в вызывающей роскоши и прочем, что только могли предъявить они. Но разве имеет значение, что тявкает свора герцога Анжуйского. Будучи приближенным Генриха-Александра, Филибер не участвовал в развлечениях принца. Как, впрочем, и другие дворяне короля. Но однажды по прихоти капризной дамы Судьбы став тайно человеком мудрой Флорентийки, Грамон уже не удивлялся ничему, происходившему в его жизни. Поэтому он не был удивлен и желанию вдовствующей королевы, чтобы он присутствовал на охоте. Но ошибочно было бы предполагать, будто мадам Катрин просто хотела видеть сенешаля Бордо возле себя. Конечно же, было и поручение, озвученное четко, без намеков и недомолвок. Наблюдать за принцем и графом де Монсоро. Относительно Франсуа Валуа все было понятно. От младшего сына Екатерины Медичи можно было ожидать чего угодно. Поэтому пристальное внимание к своему отпрыску со стороны королевы-матери было абсолютно ясно. Но вот граф де Монсоро. Грамон ухмыльнулся. Неужели главный ловчий имел несчастье впасть в немилость гордой Флорентийки. Де Гиш сидел верхом, всем своим видом выказывая увлечение птицей. Но соколу доставалась лишь малая доля внимания молодого придворного Генриха Валуа. Грамон скользил взглядом по участникам кавалькады, задерживаясь лишь на тех, кто был действительно интересен. Своего кузена в свите герцога он так и не обнаружил. Жаль. Отпустить в адрес Клермона пару колких замечаний он бы не отказался. Но, в конце концов, сейчас Филибер не мог распоряжаться собой. Здесь он по желанию королевы-матери. Мудрая Флорентийка дала ему поручение и рассчитывает на него. Внезапно взгляд серых глаз сына Элен де Клермон зацепился за знакомую фигурку. Мдемуазель де Лаваль. - Пока не спускайте. – Филибер передал птицу сокольничему, который, поклонившись, отошел. Спрыгнув с седла, Грамон направился в сторону шатра. Принц и главный ловчий никуда не денутся. А вот засвидетельствовать почтение вдовствующей короле просто необходимо. Именно сейчас, когда рядом с Медичи малышка Тереза. - Мадемуазель, не знаю для кого как, но, лично для меня, охота началась удачно. – Де Гиш, остановился за спиной фрейлины королевы-матери, уловив такой знакомый аромат духов младшей сестры маркизы де Сабле.

Тереза де Лаваль: Передав кубок королеве-матери, Тереза отступила на шаг, ожидая дальнейших распоряжений. Мадемуазель де Лаваль нравилось исподволь наблюдать за Ее величеством: мудрость и коварство, изворотливый и деятельный ум Флорентийки вызывали в душе фрейлины уважение, даже восхищение, граничащее с благоговейным страхом. Впрочем, свои обязанности Тереза исполняла честно, и жизнь при дворе не разочаровала ее, за что, конечно, следует благодарить Екатерину Медичи и, пожалуй, сестру Изабель. - Да, Ваше величество, у Изабель все как будто в порядке, благодарю вас! Вполне здорова и, кажется, счастлива... Совсем недавно состоялась ее помолвка с Агриппой д'Обинье, - личико мадемуазель де Лаваль изобразило гримаску безоговорочного осуждения, она даже чуть брезгливо повела плечиком, будто хотела стряхнуть невидимую соринку, но в глазах ее сияла неприкрытая радость, а быть может, и капелька женской зависти. Да, это будет неравный брак, но так ли это важно, если сестра счастлива? Вот так просто и возвышенно. Тереза принялась оправлять складки на бархате платья, чтобы скрыть невольную улыбку. От этих мыслей стало сладостно и тепло, наверное, весна... Отчитавшись перед королевой, мадемуазель де Лаваль заняла место неподалеку, чтобы прийти по первому зову, если Ее величеству что-нибудь понадобится и углубилась в созерцание весенней суеты, не без удовольствия размышляя о предстоящем союзе сестры. В этот момент фрейлина Екатерины Медичи и услышала знакомый голос за спиной, голос из забытого, будто полуночный сон, прошлого... Девушка едва заметно вздрогнула и медленно повернулась. - Рада за вас, месье, и желаю, чтобы удача и дальше сопутствовала вам, - Тереза улыбнулась, приветствуя графа де Гиш, движения ее были вновь уверенными и мягкими, и ничем не выдавали минутной слабости и океана чувств, воспоминаний, маленьких девичьих домыслов и иллюзий, всколыхнувшихся в ее душе, готовых выплеснуться, но отчаянно сдерживаемых ею. - Не ожидала вас здесь увидеть. И что за дичь увенчала удачное начало охоты?

Philibert de Gramont: Грамон опытным взглядом придворного мгновенно оценил перемены, произошедшие в младшей сестре маркизы де Сабле. Крошка Тереза, милое создание, которым он с таким пылом увлекся в Нераке. Что же за наваждение тогда было? Весна, юг, душа, истосковавшаяся по искреннему нежному чувству? А, быть может, все и сразу. Возможно, юный и нежный Ангел увлек графа тогда своей непохожестью на женщин опытных и так наскучивших Грамону. Де Гиш хорошо помнил их последнюю встречу. Свидание у окна. Улыбка коснулась губ молодого придворного Генриха Валуа. И в ту последнюю их встречу они заверили друг друга в дружбе. Хорошее слово. Дружба. Каждый вкладывает в него свой смысл. Интересно, каков смысл дружбы между мужчиной и женщиной, которые однажды, поддавшись соблазнам, позволили увлечься друг другом? Сейчас же перед сенешалем Бордо стояла не наивная девочка, не трогательный и беспомощный Ангел, а фрейлина Екатерины Медичи, уверенная в себе дама, блистающая при Дворе Французского короля. Но теперь для Филибера на первом месте в лице Терезы все же была не женщина, а фрейлина. Сердце сенешаля Бордо навеки было отдано баронессе де Сов. А вот фрейлины, как известно, о многом были осведомлены. Получать же информацию из первых рук вещь весьма полезная. Если уж Тереза де Лаваль являлась другом, почему бы, по-дружески, не быть полезной. Грамон не собирался лезть в политические интриги мудрой Флорентийки, но знать заранее о смене милости на гнев было бы полезно. Сейчас, конечно, все было как нельзя прекрасно. Филибер был в фаворе и у Генриха-Александра, и у вдовствующей королевы. Следовательно, опасаться и за жизнь Шарлотты не было необходимости. Но, как известно, фаворит – должность ненадежная, поскольку они часто меняются. И вот тогда было бы неплохо узнать о надвигающейся опасности. Таковы законы Двора. Если бы де Гиш отвечал только за свою жизнь, возможно, он не пошевелил бы и пальцем, чтобы быть предупрежденным заранее. Но сейчас он был в ответе за любимую женщину. Тереза может оказаться очень полезной. - Мадемуазель, нам обоим грех жаловаться на удачу. – Грамон улыбнулся, не сводя взгляда серых глаз с фрейлины. – Должен признать, Вы прекрасно смотритесь среди всех этих дам. – Филибер взглядом указал на женщин, составляющих свиту вдовы Генриха Второго. – Но если быть искренним, - де Гиш завладел ручкой фрейлины Екатерины Медичи, - Вы превосходите каждую из них. – С ловкостью придворного, быстро и не заметно для окружающих, Грамон коснулся губами пальчиков Терезы. - А к удачному началу охоты я отношу радость от встречи с Вами. Поэтому лучший трофей обещаю посвятить Вам, мадемуазель. Если, конечно, Вы дадите на то свое согласие.

Катрин де Монпансье: Ехать верхом в Венсенн Ее светлость не захотела, чтобы не утомиться перед охотой, в которой намеревалась принять непосредственное участие, а поэтому Екатерина-Мария прибыла к месту охоты с внушительным кортежем, уступавшим по численности, разве, что только королевскому. Вслед за экипажем герцогини де Монпансье вели ее верховую лошадь для охоты, кроме охраны, возглавляемой Мейнвилем, ее сопровождал еще пожилой сокольничий, служивший еще ее отцу, который держал на переносном насесте ее красного кречета. Эту необычайно красивую птицу Катрин получила в подарок от Шарля еще в прошлом году со всей необходимой птице экипировкой. Приглашение на охоту в Венсен пришло всего за день до ее начала, и герцогиня де Монпансье была немного озадачена такой, на ее взгляд, небрежностью. Был большой соблазн отклонить приглашение, но из пары слов придворного, привезшего приглашение, Катрин поняла, что герцог Анжуйский только вчера велел устроить охоту на цапель, и ее пригласили не в последний момент, а как и всех остальных сразу после того, как были составлены списки. Катрин не стала писать ответ, а попросила на словах заверить Его высочество, что приглашение принято. Теперь она с интересом отмечала для себя - кто удостоился приглашения на эту охоту. Любой визит ко двору, участие в празднествах при дворе это тоже своеобразная охота. Есть повод задуматься, почему пригласили одних и обошли вниманием других. Большая часть охотников была уже в сборе. Можно было заметить герцога Анжуйского в окружении своих приближенных, дам из числа фрейлин королевы-матери и, конечно, главного ловчего. Увидев графа де Монсоро, герцогиня, словно не нарочно, посмотрела в другую сторону. Екатерина прекрасно помнила какую услугу оказал ей граф на охоте в Реймсе, но ей, как и большинству людей не хотелось видеть тех, кто, пусть и невольно, стал свидетелем их слабости. Прежде чем присоединиться к всадникам, готовящимся принять участие в охоте, герцогиня де Монпансье направилась к широкому деревянному помосту, на котором был растянут королевский шатер. Она не стремилась примкнуть к окружению вдовствующей королевы, но считала долгом в первую очередь засвидетельствовать почтение матери короля. Покончив с этой небольшой, но важной формальностью*, Екатерина-Мария прошла мимо почтительно замерших вокруг своей госпожи стайки фрейлин, придворных, ведущих оживленную беседу между собой. - Благодарю Вас, месье! – обаятельно улыбнулся Катрин в ответ на приветствие и пожелание ей хорошего дня одному из молодых дворян, который поклонившись, поприветствовал ее. Форейтор уже наготове держал под уздцы ее серую с крапом Звездочку, получившую свою кличку за белую отметину на голове. Герцогиня улыбнулась и погладила по шее лошадь. Сегодня она не потеряет сознание на охоте, как прошлым летом. И Катрин вовсе не волновало, что после охоты подол темно красного платья из узорчатого лионского шелка будет запачкан грязью, в конце концов, это лишь шелк. *согласовано

Ги д'Арсе де Ливаро: - Ищи! Ищи внимательнее. Говорю, где-то здесь уронил. Достопочтенный сеньор де Ла Бати с озадаченным выражением на раскрасневшемся лице усердно ковырял носком сапога в грязи, указывая слуге, где нужно смотреть внимательнее. - Что ж ты, шельмец, тут пропустил. Мы должны найти этот перстень. Он мне достался от дедушки Антуана, рыцаря между прочим, если ты забыл. Я не могу огорчить деда. Анжуец бросил взгляд в сторону, где собирались участники охоты. Как же хотелось уже отыскать собеседника. Ливаро был готов недоедать и не досыпать, но вот недостаток общения чувствовал особо остро. И сейчас зоркие глаза д’Арсе выслеживали «жертву». - Так он давно покинул сей бренный мир, месье. – Отозвался Жан, нехотя ковыряя палкой в грязи. - Нет, ты сегодня точно решил вызвать во мне скорбь и уныние. Незачем напоминать мне, что мой дедушка давно на небесах. Иначе отправлю в Нормандию, будешь там лошадей на конюшне чистить. Или женю на старой кухарке, толстой и злой. – Хохотнул д’Арсе. - Ищи давай. – Монбиро уже даже чесался от нетерпения. И угораздило же его потерять перстень. - Месье, зачем Вы вообще пошли именно сюда. Участники охоты там, Его Высочество тоже. А Вы зачем-то пришли именно сюда. Искали где больше грязи? – Язвительность слуги подогревалась уверенностью в том, что барон, несмотря на все угрозы, ничего ему не сделает. Веселый и отходчивый нрав хозяина он изучил давно, поэтому обычно не прикусывал язык там, где стоило бы. - Нужно было, поэтому и пошел. Дай сюда. – Ливаро нетерпеливо выхватил палку у слуги, начав усердно ковырять грязь на дороге. – Эх, черт возьми. Как сквозь землю провалилось. – Анжуец бросил палку и почесал кончик носа. – Слушай, иди-ка сюда. – Ливаро поманил Жана пальцем к себе. – А ты случайно не нашел его уже? Вид барона был грозный. К тому же Жан не отличался особой честностью, а лгать умел покрасочнее даже самого Монбиро. Не дожидаясь ответа слуги, свитский Монсеньора герцога Анжуйского, схватив Жана за ворот, хорошенько встряхнул его. - Месье, месье. – Заверещал слуга, понимая, что после еще одной такой встряски придется в грязи уже искать его кости и зубы. – Вы правы, я нашел перстень. Но хотел его почистить прежде, чем вернуть любимому хозяину. - Прибил бы тебя, негодник, будь у меня больше времени. – «Любимый хозяин» еще раз встряхнул не менее любимого слугу. – Давай сюда. И, смотри, чтобы до заката не смел показываться мне на глаза. Ливаро разжал пальцы, мало заботясь о том, что Жан плюхнулся в самую грязь. Надев перстень на палец и потерев его о бархат камзола, Монбиро удовлетворенно вздохнул. Любые проблемы решаются, столько только встряхнуть человека за ворот. - Подведи мне коня. – Д’Арсе натянул перчатки. – И пожелай удачной охоты. Под удачной охотой барон подразумевал не столько трофеи, сколько возможность найти благодарного слушателя, с которым вечером можно будет расстаться удовлетворенным беседой. И неважно, что собеседник будет на грани умопомешательства.

Франсуа де Валуа: Его высочество выполнил просьбу (а вернее, приказ) королевы-матери и устроил небольшую охоту. Да, каприз, но принцы имеют право на капризы. Очень хотелось расспросить матушку, что же такого она придумала для Главного ловчего, и не случится ли с ним чего-то прямо на охоте, но не решался. Да и, к тому же, Флорентийка сильна, но не всесильна. Вряд ли всего за две ночи и один день она сплела достаточно крепкую ловушку для Главного ловчего. Главный ловчий тоже был здесь, разумеется, и с придворными и в то же время чуть в стороне, занятый делом и готовый в любое мгновение ответить на приветствие или шутку, не всегда безобидную, кого-либо из молодых придворных. Удивительно, но друзей Бриан де Шамб себе так и не нажил. А вот враги у него были такие, что впору удавиться. Были ли защитники? Принц бросил быстрый взгляд на Катрин де Монпансье, но та не спешила к графу де Монсоро с выражением дружеской приязни. Хотя, конечно, это еще ничего не значило. Друзья, как и враги, бывают тайными. - Пора, - распорядился он, высокомерно кивнув супругу прелестной Дианы. – Если мы хотим вернуться с добычей, то надо начинать. Виконт, держитесь подле меня, и где этот болтун Ливаро? Я рад, что он вернулся из Испании цел и невредим, но почему его никогда нет, когда он нужен? Прозвучал рог, собирая охотников, и Его высочество тронул шпорами коня, не слишком-то заботясь о том, будет удачной нынешняя охота, или нет. На самом деле это всего лишь смотрины будущей добычи. Зеленый камзол Главного ловчего со всеми знаками отличия, мелькал неподалеку и Франсуа следил за ним краем глаза, чувствуя, как от присутствия заклятого врага кровь бежит по жилам быстрее. Монсеньор нещадно хлестнул своего коня, заставляя всех сопровождающих его на охоте так же скакать быстрее. Он был хорошим наездником, осторожность делала его чутким к настроению лошади и подсказывала пределы ее возможностей, да и под седло ему ставили только послушных и быстрых, так что в своих силах принц был уверен.

Франсуа де Рибейрак: Надежда Франсуа д’Оди на то, что баронесса де Сов будет участвовать в охоте, а значит, он увидит мадемуазель де Шампье, не оправдалась, и он, досадуя, вынужден был быть тенью Монсеньора, вместо того, чтобы быть тенью Солнаж. Поклонившись принцу, и махнув рукой Ливаро, предлагая присоединиться к охоте, виконт послал коня в галоп, держась рядом с Его высочеством. Охота, даже самая безобидная, всегда заключает в себе определенный элемент риска, а он нес ответственность за жизнь Франциска Валуа. Можно было шутить над своим господином в кругу близких друзей, но нельзя относиться легкомысленно к тому факту, что в нем текла чистая кровь королей Франции, и кровь эту нужно было беречь и почитать. - Ваше высочество, осторожнее, - крикнул он, когда принц, непонятно по какой прихоти, заставил своего коня вырваться вперед, словно за ним гнались волки, а не придворные, среди которых, между прочим, были и дамы, для которых такая скачка могла оказаться не по силам. К тому же, на пути охоты располагался овраг, по краю которого опасно выступали голые корни деревьев, размытые первыми весенними дождями. Но принц без труда перемахнул через препятствие, Рибейрак тоже не усомнился в своем коне, а вот Главный ловчий, сопровождавший Его высочество и отвечавший за всю охоту, оказался не так удачлив. В какое-то мгновение виконт понял, что не видит больше зеленой ливреи графа де Монсоро. Обернувшись, он увидел, что по краю оврага, хромая, ковыляет лошадь Бриана де Шамб, но в седле нет всадника. - Ваше высочество, с графом беда, - крикнул он, не зная, что предпринять. Следовать дальше за принцем, в которого, не иначе, вселился бес, или же остановиться и вернуться, чтобы оказать помощь де Монсоро? - Дьявол раздери, - выругался он, пришпоривая коня. – Надеюсь, бедняга Монсоро жив. Но все же я служу принцу, а не графу, к тому же если что-то случится с нашим Двуносым, мне точно несдобровать. Придется выбирать между самоубийством и дуэлью с Бюсси, что, по сути, то же самое.

Philibert de Gramont: Таков крест всех тех, кого насмешница Судьба толкнула к подножию трона – превыше всего долг перед особами королевской крови, а свои интересы необходимо забыть до лучших времен. Грамон не успел прочитать в глазах Терезы де Лаваль друг она ему теперь или враг, как оповестили о начале охоты. Упустить из виду главного ловчего Франции Филибер не мог. Он должен стать тенью Бриана де Шамб на этой охоте, чтобы потом в подробностях рассказать Флорентийке о каждом его шаге. - Мадемуазель, был бесконечно счастлив увидеть Вас. Думаю, эта встреча не последняя. Я даже уверен в этом. – Поклонившись сестре маркизы де Сабле, де Гиш оставил юную фрейлину, чтобы заняться делами старой королевы. Начало охоты ничем не отличалось от множества тех увеселительных прогулок, которые так любили при французском Дворе, и которые сенешаль Бордо не пропускал. Главный ловчий исполнял свои обязанности, принц в окружении своей свиты выглядел, как казалось Грамону, довольным. Но последующее развитие событий весьма удивило молодого придворного Генриха Валуа. Герцог Анжуйский дал шпоры коню, переходя в безудержную скачу и увлекая всю кавалькаду за собой. Де Гиш уже готов был предположить, что принц затеял очередной побег, а охота была лишь прикрытием для оного. Следовать за Монсеньором не было смысла. Одному против всей своры анжуйцев, которые окружали брата короля, ему все равно ничего не сделать. Оставалось лишь, пока была возможность, не выпускать из вида графа де Монсоро. В конце концов, именно ради него Грамон присутствовал на этой охоте. Но события, быстро сменяя друг друга, не переставали и удивлять. На пути кавалькады возник овраг. Первый, второй, третий всадники преодолели препятствие, а четвертый, на котором был камзол зеленого цвета, появился в поле зрения Грамона и исчез. Бриан де Шамб прямо на глазах молодого придворного Генриха Валуа выпал из седла прямо в овраг. Падение Главного ловчего с лошади на охоте это, конечно, событие, подробности которого с удовольствием будут смаковать при Дворе. И это событие имело место быть. Грамон, в точности исполняя пожелание мудрой Флорентийки, не упускать Бриана де Шамб из виду, натянул поводья, заставляя своего коня замедлить шаг. Филибер видел, как принц и его приближенные умчались вперед. Бриану де Шамб повезло. Лошадь, видимо все же сломавшая ногу, не упала в овраг, иначе графу де Монсоро, придавленного животным, упавшим с высоты, пришлось бы распрощаться с жизнью. Сейчас же была надежда, что главный ловчий жив. Уж не подстроено ли это падение специально. Никому не известны планы Екатерины Медичи. Но если было заранее спланировано, что граф де Монсоро должен умереть на охоте, к чему была задумана эта слежка? Чтобы мадам Катрин была полностью уверена в удачном завершении задуманного? Нет. Вряд ли. Скорее всего, падение с лошади – случайность. Если бы молодой придворный Генриха Валуа точно знал, чего хотела вдовствующая королева от главного ловчего Франции, он смог бы сейчас исполнить ее желание. Хотя…Оставив жеребца привязанным к дереву и подойдя к оврагу, Филибер к своему неудовольствию заметил здесь барона де Ливаро. Значит, все же не все последовали за принцем. Анжуец, не изменяя себе, орал во всю мощь своих легких так, что если де Монсоро и был без сознания от падения, и то мог его слышать*. - Барон, напомните мне при случае, чтобы я испросил у Его величества какую-нибудь должность для Вас при Дворе, где требуются здоровые легкие. Такой талант не должен пропадать зря. Лошадь косилась на людей жалобным взглядом. Де Гиш оказался прав. Передняя правая нога животного была сломана. Конь Главного ловчего не жилец. Но вот жилец ли его хозяин. В отличие от барона де Ливаро, Грамон не стал окликать Бриана де Шамб. Ни к чему последнему знать о присутствии приближенного короля. Но вот возвестить участников охоты о случившимся стоило бы. Наверняка, барону де Ливаро было некогда заняться подобным. Не мешая анжуйцу продолжать свое занятие – утешать несчастного, а точнее делать его жизнь еще более невыносимой, де Гиш протрубил в рог, возвещая участников охоты о непредвиденном происшествии. *Согласовано

Ги д'Арсе де Ливаро: Д’Арсе, словно нашкодивший кот, юркнул и смешался с дворянами, составлявшими свиту Монсеньора герцога Анжуйского, уповая на то, что его отсутствие не было замечено принцем. Эх, нет. Заметил. Ливаро четко расслышал слова герцога, брошенные Рибейраку о болтуне…Дальше можно было не слушать. И почему все считают его болтливым. Просто общительный и обаятельный. Таких беречь надо и ценить, подытожил Гийом свои умозаключения. - Где этот бездельник? – Стараясь говорить как можно тише, пробубнил де Ла Бати, под бездельником понимая своего слугу Жана, который так и не привел ему коня. Участники же охоты уже выдвинулись вперед. Если барон еще немного задержится, принц не простит ему отсутствия рядом со своей персоной. - Это моя лошадь. Ничего не знаю. – Вспомнив, что наглость грех, но искупаемый, Ливаро выдернул из рук пажа поводья чужой лошади. - Видите, Монсеньор, как я люблю Вас, что ради того, чтобы быть с Вами, готов пойти на...- Слово воровство так и не рискнуло сорваться с языка д’Арсе. В конце концов, он не украл, а одолжил. - Вот ведь черт возьми, то ли лошаденка медлительная, то ли принц задал жару нам всем. – д’Арсе коснулся боков животного шпорами, уже совсем переставая понимать, что происходит. Кавалькада, беря пример с герцога Анжуйского, перешла в галоп. - Стой-стой. – Ливаро резко натянул поводья, рискуя выпасть из седла, перелетев через голову лошади. Перед ним, раскрыв свою безобразную «пасть», лежал овраг. - Тише. – Успокаивал анжуец лошадь, разгоряченную быстрой скачкой. – Знала бы ты, какой бесценный всадник тебе достался сегодня. Поэтому прыгать мы не будем. Мой рыцарский род не может прерваться вот так глупо. – Хохотнул Монбиро, потрепав гриву кобылы. – А это еще что? Ливаро так увлекся обеспечением безопасности собственной несравненной персоны, что был крайне удивлен, обнаружив неподалеку на краю оврага хромающую лошадь. - А ведь, клянусь доспехами своего деда Антуна, жеребец-то главного ловчего. Я прав? – Обратился д’Арсе к своей лошади. – Я прав. А сам-то граф где? Де Ла Бати с величайшей осторожностью соскользнул с седла и подошел к самому краю оврага. - Ой-ой-ой! Как же это так, господин де Монсоро? – Ливаро орал так, что его должны были слышать в Лувре, не меньше. Но, конечно, достопочтенный сеньор де Ла Бати кричал не потому, что сильно переживал за главного ловчего, а лишь потому, что просто не умел тихо говорить. – Ушиблись, должно быть? – Проорал д’Арсе, заглядывая в овраг. Как будто де Монсоро, свалившись с лошади, должен был непременно оглохнуть. Поэтому и приходилось так кричать. - Господин де Монсоро, главное, что живы. - Постарался утешить графа Гийом. - Остальное заживет. Наверно. – Уже тише добавил Монбиро, почесав затылок. Лезть за главным ловчим в овраг анжуец, конечно же, не собирался. - А лошадке-то Вашей уже не помочь. Только пристрелить. Но я этим заниматься не буду. Не выношу вида крови, знаете ли. Да и камзол сегодня новый надел. – Д’Арсе смахнул с рукава пылинку, мысленно напомнив себе, что он великолепен. Другого такого при французском Дворе не сыскать. Умный, весьма обаятельный, да еще и в роду рыцари были. Последний довод, по мнению барона, вообще должен был всех приводить в умиление. Неизвестно, сколько бы Ливаро предавался восторгам самим собой, но нужно отдать должное Монбиро, он вспомнил о главном ловчем. - Господин де Монсоро, как Вы там? Я бы, конечно, мог помочь Вам выбраться, но, знаете, мне лекарь графа де Бюсси строго настрого запретил поднимать тяжести. Вы хоть удобно упали. Ничего не колет, не мешает? – Д’Арсе прислушался, что ответит главный ловчий, но ответа не последовало. – Неужто помер? Ливаро уже начал подумывать о том, чтобы незаметно скрыться. К чему лишние вопросы. Угораздило же этого Монсоро так свалиться с лошади. Но голос сенешаля Бордо, прозвучавший словно гром среди ясного неба, заставил де Ла Бати вздрогнуть от неожиданности. - Черт Вас возьми! – От неожиданности барон выпалил то, что первое пришло в голову. – Я чуть в овраг не упал следом за этим несчастным. А насчет черта я пошутил. – Улыбнулся Ливаро во все свои тридцать два зуба, вовремя спохватившись и совсем не имея желания ссориться. Грамон сделал то, что должен был сделать д’Арсе, но последний вмешиваться в это мутное дело не собирался. Вот еще, забот ему мало, подумать. - Ну, Вы тут покараульте, граф. А я за помощью. – Ливаро сел на свою лошаденку, которую «временно одолжил», мысленно прикидывая, куда ему сейчас податься. Вообще, если на духу, то очень хотелось есть и спать. На остальное барону Ливаро было наплевать. С самим собою-то можно быть откровенным.

Тереза де Лаваль: Зачем эта встреча состоялась именно сегодня, именно тогда, когда Тереза этого не ожидала, была не готова, когда в душе и без того проснулось весеннее томление, необъяснимая тревога, жажда эмоций и впечатлений? Как легко в таком настроении совершать необдуманные поступки, поддаваться своим чувствам, но нет, мадемуазель де Лаваль не могла себе этого позволить. Она сама не отдавала себе отчета, почему ей так сложно овладеть собой, впрочем, это легко скрыть за обворожительной улыбкой - Тереза хорошо усвоила при дворе одно простое правило: можешь сколько угодно предаваться своим слабостям, главное, чтобы никто этого не видел. Очень кстати вспомнилось, как какая-то из фрейлин весело щебетала о некоей даме сердца графа де Гиш, и все встало на свои места, все верно, они лишь друзья... Лишь? На самом деле, так ли это мало? Благодаря Филиберу Тереза находилась сейчас здесь, в Париже, в роскоши королевского двора, а не в монастыре и не, спаси Пресвятая дева, со стариком-мужем где-нибудь в провинции! Охота началась так внезапно, мадемуазель де Лаваль не успела выразить своей благодарности или уверить графа в своем искреннем расположении. - Я буду надеяться на новую встречу и обещанный трофей, любезный граф, - Тереза улыбнулась на прощание. - Счастливой охоты! Как только граф покинул общество Терезы, к ней слетелась небольшая стайка фрейлин - сплетни, пожалуй, главное развлечение двора. Веселое щебетанье и звонкий девичий смех, все умолкло, едва от озера донесся тревожный звук рога. Девушки встрепенулись, как испуганные лани, и стали напряженно всматриваться в сторону озера.

Катрин де Монпансье: Едва был дан сигнал к началу охоты, герцогиня де Монпансье пришпорила свою лошадь, держась направления, которое задавал Главный ловчий и Его высочество со свитой. Расположение прудов в этом лесу ей было известно лишь примерно, но с ней был не только граф де Мейнвиль, а и сопровождавший ее сокольничий. - Главный ловчий, похоже, ведет всех к ручью Гравель, а значит цапли на озере Гравель или озере Сен-Манде, - высказал свое мнение своей госпоже сокольничий. Он сопровождал герцогиню, держа на руке ее кречета. - Мы движемся к северо-западу, а значит, охота будет на Сен-Манде, - размышлял вслух старый слуга, - там будет ложбина, вон ее начало. - Вашей светлости лучше взять немного в сторону, - сухо заметил Мейнвиль, показывая путь объезда. Он был, как всегда предусмотрителен и немногословен. Катрин не раз задавалась вопросом, а испытывает ли хоть какие-то эмоции ее начальник охраны и что должно случиться, чтобы увидеть на его лице радость или гнев. Если бы в этот раз охота велась на зверя, то Катрин не стала бы искать путей объезда ложбин, оврагов, поваленных деревьев и т.д., а просто доверилась бы лошади и своему умению держаться в седле. Но цапли от озера далеко не улетят, тем более в начале марта, когда они только прилетели на гнездовье. Предположения сокольничего были вполне убедительными. Чуть притормозив лошадь, несущуюся до этого галопом, она перешла на рысь и поехала, как было предложено, в объезд оврага, держа направление к озеру. - Может быть, мы неверно выбрали путь, упустив из виду главного ловчего? Вполне возможно, что, цапли на озере Гравель? – спросила она Мейнвиля, который старался ехать рядом с ней, - на озере есть остров, если я не ошибаюсь. - Да, Ваша светлость, именно на озере Гравель есть остров, который удобен для гнездовья птиц, а мелководье вокруг него привлекает много водоплавающих птиц. Сейчас будет понятно, куда движется принц со свитой, мы лишь объехали овраг, который после дождей может быть размыт, - начальник герцогини де Монпансье головой отвечал за Ее светлость перед герцогом де Гизом, а поэтому и выбрал менее безопасный путь к озеру. - Что это? – Катрин придержала лошадь, прислушиваясь к звуку рожка. Она уже представляла полет кречета над гладью озера, когда он, завидев добычу, ринется камнем на свою жертву. - Случилось что-то непредвиденное, - пояснил Мейнвиль, остановившийся заслышав, как в стороне трубит рог.



полная версия страницы