Форум » Игровой архив » C’est la vie » Ответить
C’est la vie
Катрин де Монпансье: 27 ноября 1576 года, Париж, Отель-де-Гиз, день. C’est la vie (фр) — Такова жизнь.
Ответов - 19, стр:
1 2 All
Катрин де Монпансье: Носилки герцогини де Монпансье мерно покачивались в такт шагам, несущих их людей. Слышался стук копыт о мостовую сопровождавших ее гизаров. Чуть отодвинув занавеску, Катрин увидела ехавшего рядом с ее носилками графа де Мейнвиль, сегодня он сам сопровождал ее.* Герцогине было приятно видеть рядом человека, много лет преданного их семье. Остался всего один поворот, и покажутся въездные ворота Отеля-де-Гиз. Улыбнувшись графу, она откинулась на мягкую спинку сиденья и спрятала руки в меховой муфте. За час до своего выезда, Катрин де Лоррейн отправила слугу с запиской, извещающей о ее визите и ничего больше не уточняя. Разве нужен повод для дочери Франсуа де Гиза, чтобы посетить Отель-де-Гиз? Нет. Ей хотелось провести этот день в стенах, где выросла, хотелось увидеть и Шарля и герцогиню де Невер, которая с некоторых пор на правах родственницы считалась хозяйкой замка. Катрин де Монпансье ничего не имела против, а наоборот радовалась, что дом, милый ее сердцу, перестанет походить на казарму, не будет большее время пустовать, там будет звучать женский, а скоро и детский смех. Отель-де-Гиз заслуживал этого. Жаль, что Генрих с армией на юге Франции, но зато архиепископ Реймский в Париже и его она тоже надеялась повидать. Эжени де Вобан она не брала с собой, предоставив той возможность провести день по своему усмотрению. Екатерина де Лоррейн не со всеми готова была делить атмосферу родного дома. Во дворе отеля герцогиню уже встречал сам дворецкий. Время, словно застыло на лице старого слуги. Сколько себя помнила Катрин, тот так и не менялся. - Надеюсь, в доме все здоровы? – улыбнувшись, сестра хозяина дома подала дворецкому руку, чтобы тот помог выйти ей из носилок. - Дома ли герцог де Майенн или архиепископ Реймский? – в первую очередь Екатерина осведомилась о своих братьях у сопровождающего ее слуги. – А Ее светлость? - Если Генриетта Клевская дома, то она с не меньшей радостью увидится и с ней. В доме сразу было видно присутствие женщины, хозяйки дома. Это неуловимо чувствовалось во всем, чего касался только взгляд герцогини де Монпансье. В гостиной, куда она прошла, в камине весело горел огонь, не давая ни малейшего шанса холоду и сырости завладеть помещением. Гобелены были вычищены, краски на них стали, словно ярче, мебель была натерта недавно воском, поэтому в комнате чувствовался едва заметный запах меда. Или ей это только казалось? Именно такой она хотела видеть эту комнату и теперь выдавала желаемое за действительное? Катрин остановилась у камина и протянула руки к огню. Нет, она не замерзла, но ей нравилось чувствовать на своей коже тепло огня. * согласовано
Henriette de Cleves: Живот Ее светлости, в отличии от все еще худенького девчоночьего личика, уже заметно округлился, а грудь явно набухла, но именно на этом сроке вынашивания дитя она чувствовала себя превосходно. Ее положение нисколько не мешало ей ездить ежедневно на стройку к Нельской башне, где возводился новый архитектурный Атлант – ее собственный замок. Их с Лодовико. Герцог Неверский, участвуя в разработке планов дворца де Невер лично, заслужил, чтобы даже про себя его супруга признавала, что это детище будет их общим, и любила она его уже не меньше, того, которого носила в своем чреве от другого мужчины. Было несколько странно, но регулярные донесения о путешествии Гонзага в качестве посла французского короля в Испанию, которые Клодетта приносила из какого-то кабака в Париже, куда они, согласно договоренности, одно время исправно поступали, прекратились. Но принцесса Клевская не чувствовала тревоги за того, кто был предназначен ей в мужья Господом и волей Екатерины Медичи. Лодовико отправился в Мадрид с миром. Ее сердце было с тем, кто уехал на юг Франции сражаться за королевскую власть и французскую землю, с Анри де Гизом. Письма от любовника приходили довольно часто, и, хоть Генрих и не отличался красотой изложения своих чувств, был всегда скуп на слова о них, одно то, что он писал, а значит был жив, согревало душу женщины, ждущей его дитя. Каждое утро мадам де Невер поднималась с первыми лучами солнца и ездила к Сене, любуясь тем, как восходит солнце и золотит стропила ее будущего дома. Иногда ей даже удавалось поднять Шарля Майеннского, которого словно приставили к ней надзирателем, и утащить с собой. Этим днем Шарль закапризничал и наотрез отказался куда-то вылезать из своей теплой постельки, поскольку на улице моросил то ли дождь, то ли снег, то ли и то, и другое разом. Предлог был жалким, тем более, что Генриетта точно знала истинную причину такой лености брата принца Жуанвиля. Накануне в Отель-де-Гиз пожаловал архиепископ Реймсский, и братья засиделись в библиотеке до поздней ночи о чем-то увлеченно беседуя, что и было доложено госпоже слугами на утро. - Лентяи и бездельники, - фыркнула она, собираясь на ежедневный променад, но будить Лоррейнов не отдала приказа. Она не видела еще Людовика, но догадывалась, что хрупкому юноше нужен отдых. В отличие от его здоровяка-братца, на котором, по выражению дамы, нужно было вспахивать поля. По возвращении, мадам де Невер вручили записку, в которой говорилось, что в семейное гнездо лотарингских дроздов собирается пожаловать герцогиня де Монпансье. Из-за довольно-таки располневшей фигуры Анриетта перестала общаться со многими людьми, и прежде всего с дамами из высшего света. Пусть о том, что она ждет ребенка и было известно уже всему Парижу, но о сроках, когда родится малыш, знать посторонним было ни к чему. Те, кто умел считать и был хорошо осведомлен о придворной жизни весной-летом этого года, легко могли предположить, что ребенок этот вовсе не от герцога де Невер. И первым таким догадавшимся, похоже, был Шарль де Майенн, чьи взгляды становились все задумчивее, когда он передавал письма брата его невестке. В общем, графине де Ретель, окруженной мужчинами и слугами, дьявольски не хватало женского общества. - О, моя дорогая, как же я рада вас видеть, - Генриетта впорхнула в гостиную легкой походкой, чего было трудно ожидать от ее нынешней комплекции, подобно солнечному лучу, пронзившему пасмурное небо. Ее руки были дружелюбно протянуты к сестре любовника, а на губах играла улыбка. – Ваши несносные братья еще мнут подушки своими головами, но я уже отправила слуг будить их. Вы голодны? Замерзли? – взгляд Ее светлости с тревогой обратился к протянутым Катрин рукам к огню. Обернувшись к слуге, замершему у дверей, мадам качнула головой, и он поспешил к камину подкинуть дров, уже привыкнув повиноваться жестам хозяйки. - Срочно, срочно расскажите мне все парижские новости. Шарль только и умеет, что говорить о делах и цифрах. Невообразимо скучный субъект, я вам скажу, - Анриетта была в домашнем платье цвета ореха, ее волосы были подобраны только передними прядями, завязанными в узел на макушке, а украшения полностью отсутствовали за исключением креста на груди, подаренного Генрихом. Его женщина не снимала с начала ноября, когда он уехал.* *согласовано с братьями де Лоррейн
Катрин де Монпансье: - Могу с легкостью в душе и сердце сказать, что не менее рада видеть вас, мадам, - радушно ответила Катрин де Монпансье, пожимая протянуты руки Генриетты де Невер. – Нет, я не успела замерзнуть по пути сюда, несмотря на погоду. Мне просто было приятно погреть руки у огня. – Как только слуга стал подкладывать дрова в камин, Катрин отошла в сторону, чтобы пепел и зола, не попали на нее. Как бы аккуратно ни действовал слуга, но пламя, получив новую пищу, ярче вспыхнуло, послав вверх маленький сноп искр. - Если мои слова о том, что я голодна дадут повод Шарлю быстрее расстаться с подушкой, то я скажу, что голодна, - рассмеялась сестра Лоррейнов, - но боюсь, мадам, что в таком случае мой братец проявит чрезмерную заботу и закормит меня до смерти. Нет, я не голодна, но с удовольствием пообедаю вмести со всеми. – Пусть для них с Генриеттой это будет обед, но для остальных, вставших после полудня, это будет очень поздний завтрак. Что ж, кто поздно встает, тот лишает себя завтрака сам. - Давайте простим мужчинам их мелкие слабости и расскажу вам все новости, которые знаю. - Катрин улыбнулась Анриетте и прошла к широкой и удобной скамье с высокой спинкой, стоящей в простенке между окнами. Сиденье было устлано плоскими простеганными подушками, для пущего удобства чья-то заботливая рука раскинула подушки и вдоль спинки. - Самые интересные новости будут после двадцать девятого числа. На этот день Его величество назначил прогулку по Сене. Как рассказывал виконт де Рибейрак, передавший мне от герцога Анжуйского приглашение принять участие в этом празднике, лодки, с факелами и музыкой совершат путь от Лувра до Сен-Жерме. – Като кинула одну подушечку себе под ноги, и расположилась с еще большим удобством. - Не скажу, что я в восторге от прогулки в такую погоду, но надеюсь, что в тот день будет солнце и не будет ветра. Кроме того, это удобный случай посмотреть к кому милостив сейчас наш король, кто в опале. Услышать, кто и о чем говорит, какие новинки моды будут предъявлены Парижу. – В комнату почти неслышно вошел слуга и принес поднос с засахаренными фруктами, маленькими бисквитами и подогретым вином в серебряном кувшине. Подвинув с помощью второго слуги стол ближе к дамам, слуга поклонился и вышел. Мадам Монпансье взяла с подноса засахаренную сливу и подождала, пока оставшийся в комнате слуга не наполнит серебряный стакан вином. - С тех пор, как королева Маргарита покинула Париж, а вы не появляетесь в свете, есть все опасения, что моду при дворе будут задавать придворные короля или свитские принца, и дамы начнут им подражать. Королева Луиза скромна и набожна, а королева Екатерина уже много лет не снимает траур. – Шутливо пожаловалась Екатерина Генриетте. - Ах, какая я забывчивая, - спохватилась Катрин, - так обрадовалась встрече с вами, что совсем забыла о том, что привезла с собой. - Она попросила слугу принести бархатный мешочек, расшитый бисером, который оставила в передней зале вместе с плащом и муфтой. - Можете себе представить, что неделю назад возле ограды моего нового особняка оказался уличный торговец галантереей. Мне стало любопытно, и я велела пригласить его в дом. К моему удивлению, его товар был очень даже хорош. Граф Мейнвиль избавил того забавного торговца от его тяжелого сундука и мой запас кружева, тесьмы и лент существенно пополнился. Я взяла на себя смелость кое-что захватить для вас в подарок. – Приятных женскому сердцу мелочей много не бывает, а новая лента или кружево могут изменить наряд до неузнаваемости. - Но, мне кажется, Генриетта, что я совсем вас заговорила, а, тем не менее, мне тоже хотелось бы услышать новости. Пишет ли вам сейчас королева Маргарита? Полагаю, что она даже в скучном и чопорном Нераке устроит свой маленький Париж.
Люсьен де Мейнвиль: У графа были свои дела с Шарлем де Майенном и Луи Лотарингским в Отель-де-Гиз, поэтому он согласился лично сопровождать туда Катрин де Монпансье. Из-за недавнего вторжения в аббатство Святой Женевьевы господина де Бикара со стражниками короля во главе с миньонами и глупости покойного аббата Фулона в руки начальника тайной полиции попали некоторые бумаги лигистов. Что-то не будет никогда расшифровано без специальных гранок с кодами, некоторые Мейнвилю удалось выкупить у продажных служащих, которым материальное благополучие было дороже почестей по службе, но была там и пара писем знатных синьоров, которые, по уверению последних, были достаточно категоричны в своих выражениях относительно действующей власти. Категоричны настолько, что это могло им стоить жизни. И теперь гизару требовалось получить распоряжение от господ, в отсутствие его непосредственного хозяина, стоит ли ему принимать какое-то участие в судьбе этих синьоров, или пусть все течет своим чередом. Проводив герцогиню в холл замка и передав на попечение слуг, он задержался на входе, беседуя с начальником охраны Отеля Клиссон, у которого узнал, что братья де Лоррейн оба в замке и еще не вставали с постелей. Де Гурси использовал выпавшее ему время, чтобы перекинуться еще парой слов со своим собратом по службе и попросить того выделить для сопровождения сестры принца Жуанвиля на ближайшее мероприятие еще с десяток человек. Таким образом, конные будут сопровождать мадам по обеим берегам Сены, в лодках, и он сам будет непосредственно вблизи от нее. Перехватив лакея, берущего у слуги герцогини бархатный мешочек, он сказал, что сам доставит его, куда следует, и лишний раз поразился вышколенности обслуги в этом доме, когда лакей и не подумал отставать от него и на шаг, вернулся в гостиную, распахнув перед графом дверь, и замер у тяжелых портьер. Эти действия молодого человека, который теперь, казалось бы, смотрел отрешенным взглядом в никуда, вызвали у графа одобрительный кивок. - Мадам, вы желали, чтобы это вам принесли, - сухо констатировал он и положил аккуратно на скамью рядом с женщиной то, что было велено доставить. - Ваша светлость, - теперь уже Люсьен де Гурси поклонился почтительно даме с огненными волосами, - наконец-то я имею счастье видеть вас и приветствовать. В прошлые мои визиты в этот дом я не имел такой радости. Было бы глупо держать в своих руках нити шпионской паутины лотарингских принцев и не быть в достаточной степени осведомленным о том, что происходит в их собственном доме. Он, разумеется, знал и о том, на каких правах мадам де Невер пребывает в Отель-де-Гиз, и в каком она положении. Более того, он общался с ее лекарями и умел считать. В ближайшие месяцы родится сразу два наследника крови его господина, только один (или одна) из них будет носить иную фамилию. - Я принес несколько писем для герцога Майеннского, чью почту уполномочен вскрывать, и внутри одного из них было письмо, адресованное вам. Надеюсь, мне простят вольность, если я передам его лично в руки Вашей светлости? – расстегнув несколько пуговиц черного дублета от ворота, гизар извлек из-за его полы несколько бумаг, чьи печати были сломаны. Нетронутым было только одно, его он и передал госпоже де Ла Марка, равнодушно и без всякого интереса взглянув в ее зеленые очи.* *согласовано с братьями де Лоррейн и Henriette de Cleves
Henriette de Cleves: Занимаясь обновлением гардероба герцога Майеннского, при выполнении своей части сделки, которую герцогиня заключила с братом своего любовника, упросив его заняться с ней проблемами, связанными со строительством особняка, мадам де Невер частенько бывала в парижских текстильных лавках, в Отель-де-Гиз приглашались купцы из Италии и стран Востока, лучшие модистки и портные Парижа, а следовательно, Генриетта была хорошо осведомлена о веяниях моды в этом сезоне и даже о том, что будет носиться в следующем. Взгляд глаз цвета весенней травы мягко мерцнул удовлетворением на незатейливый комплимент герцогини де Монпансье, но вполне искренне прозвучавший в устах молодой женщины, чтобы другая ответила на него улыбкой. Принцесса Клевская не собиралась уступать первенство в мире красоты каким-то напудренным мальчишкам, и, как только она разрешится от дитя и обустроит его с няньками в Невере, она вернется в столицу. У нее была задумка на этот счет. Анриетта выбрала для своего возвращения литературный салон мадам де Рец, в котором собиралась появиться по возвращении и превратить его в королевство, где поклоняются женщинам и любви, а не где правят юнцы из свиты Генриха Валуа. - Ооо, - дама заинтересованно посмотрела на дочь Франсуа де Гиза, - на таких прогулках можно узнать гораздо больше, чем ежедневно отирая углы в коридорах Лувра, - рассмеявшись, Ее светлость подошла к окну, мокрый снег на улице старался выбелить землю. – А ваше появление на этой прогулке, моя дорогая, напомнит мужчинам, что Господь создал женщин для того, чтобы восхищались ими, а не друг другом. Уверена, что в Нераке об этом теперь никогда не забудут. Подарки Генриетта любила. А кто не любит? Правда с тех пор, когда в этот дом пожаловал маркиз дю Гаст, принеся книгу о соколиной охоте, она относилась к новым вещам с определенной долей опаски. Но сейчас ей вручала презент сестра Генриха, она подхватила тонкими пальчиками бархатный мешочек и развязала его. - Слишком дорогие вещицы для торговца с улицы, вы не находите, Екатерина? – со знанием дела, графиня де Ретель рассматривала подарок, не упустив до того ни слова из рассказа своей собеседницы. – Но это не умаляет моей благодарности вам за них. К появившемуся в гостиной дома мужчине, мадам де Невер относилась с некоторой толикой брезгливости. Они были знакомы и были представлены друг другу Анри де Гизом, но также ей было известно, что это верный пес ее любовника, способный выполнять любую порученную ему работу, не смотря на титул, который носил.* Поэтому, Генриетта даже дернула плечом в недовольстве, услышав, что тот обращается к ней, и не сочла нужным отвечать на приветствие словами, ограничившись кивком головы. Но следующие слова этой мрачной личности (на месте Катрин она бы не стала терпеть подле себя Люсьена де Гурси, хоть бы ей угрожала армия еретиков) заставили затрепетать сердце герцогини. Ее рука непроизвольно коснулась креста на груди, вознеся туда мольбу об исполнении надежды. Мешочек с тесьмой и кружевом упал на пол, когда она выхватила письмо из рук графа и, сломав печать, побежала к дальнему окну в комнате, чтобы с жадностью проглотить немногие строки, написанные любимой рукой.* - Протите, Катрин, я сейчас, - шепнула она одними губами, отдаляясь. Анри, как всегда, был сух и сдержан, писал о погоде и что благополучен, но последние строка, всегда неизменная в его письмах, также неизменно заставляла задрожать на длинных ресницах женщины прозрачные соленые капли. «С любовью, Ваш Генрих»*. Только это и было важно. В этих четырех словах для Генриетты Клевской заключалось все счастье мира. Послышалось, как дверь гостиной вновь открылась, и когда госпожа де Ла Марка обернулась на этот звук, глаза ее уже были сухи, а письмо спрятано за лифом домашнего платья. *согласовано с Люсьеном де Мейнвилем и Henri de Guise
Charle de Mayenne: Прежде чем явить свой прекрасный лик сестре, о прибытии которой в Отель-де-Гиз доложил слуга, вместе с тем передав настойчивое желание госпожи де Невер видеть его в большой гостиной, Шарль долго пытался заснуть заново, всячески перемещаясь по кровати и понимая, что радости вчера от приезда Луи было много, и вина тоже. Гул в голове мешал провалиться опять в сон, но еще больше мешал умоляющий взгляд слуги, стоящего в буквальном смысле «над душой» своего господина с домашними туфлями в руках, поскольку появляться на глаза принцессе Клевской, не выполнив ее поручение, было опасно для душевного здоровья. С момента, как Анри сделал свою невестку хозяйкой в отчем доме, прошел едва ли месяц, сам Генрих уехал на юг Франции, где грозилась развернуться в полную мощь очередная религиозная война, а его протеже умудрилась за столь короткий срок преобразить весь дом изнутри, издергать Майенна со своим собственным особняком, который еще только возводился, очаровать охрану и слуг, которые чуть ли не ели теперь из ее рук, и довести брата принца Жуанвиля до нервного подергивания в глазу. Обнаружив сей недуг, Шарль два дня не выходил из своих покоев, не общался ни с кем, кроме Пьера и отъедался. Он очень тепло относился к родственнице брата, но от ее энергии временами кружилась голова. - Да иду я, иду, - мрачно пробурчал он, кинув в лакея подушкой и подставив ему ноги, на которые тут же радостно были нацеплены мягкие туфли. Следуя традициям, пока Шарль поднимал свои герцогские филейные части с постели, слуга побежал за Пьером, который появился, как раз тогда, когда Его светлость закончил умываться. - Идем, Пьер, по дороге обсудим меню на день, - слава Господу, Генриетта отдала Майенну на откуп эту заботу о хозяйстве и не вмешивалась в дела кухни. - Ваша светлость, вы бы хоть оделись поприличнее, там дамы все же - робко заметил слуга, который в отличии от повара (если дело не касалось обсуждения блюд) не отличался образцовой молчаливостью. - Там не дамы. Там моя сестра и рыжий тиран в юбке, который вбегает через утро ко мне в спальню, не всегда интересуясь одет ли я вообще, - заметил Шарль, но для порядка пригладил гребнем свои торчащие в разные стороны после сна волосы. Набросив на плечи роскошный оранжевый халат, он расправил плечи и величаво поплыл в сторону гостиной. По пути у него с Пьером разгорелся нешуточный спор о том, с каким соусом лучше подавать жаркое из павлинов, с чесночным или сваренным из сыра со специями, и последнее, что выкрикнул Шарло, уже распахнув дверь в комнату, где его ждали, было: - Иди и сам теперь думай, как сделать так, чтобы мне было вкусно и чтобы обед мягко перетек в ужин, не отягощая желудок, - кулинар молча повиновался и, надув губы, отправился на кухню, в сторону которой многозначительно указывал перст его хозяина. – И чтобы не меньше 8 перемен было! – рявкнул ему вслед вельможа и сделал шаг в гостиную. Ему тут же захотелось развернуться и дать деру отсюда. Катрин он был рад видеть. К Анриетте уже привык, но фигура графа де Мейнвиля вызывала в нем позорное желание к бегству. Он опять будет приставать с делами Лиги, со списками, письмами и прочими заботами, заставляя Шарло думать. А думать Майенн был сейчас вовсе не способен. - Мои приветствия всем, - выдохнул он и прошествовал прямо к Катрин. - Сестренка, мне кажется или ты похудела? – с тревогой Лоррейн-средний осмотрел герцогиню де Монпансье, запечатлел на ее щеке поцелуй и еще раз всмотрелся в лицо женщины. – Определенно, тебе нужно лучше питаться. Граф, по-моему, вам доверили заботиться о благополучии нашей сестры, и, как я вижу, вы плохо с тем справляетесь! – вот так вот, да. Лучшая защита – это нападение. – Генриетта, отойдите от окна, простудитесь, - уделив всем положенное внимание, Шарло упал в кресло. Похмелье – это отвратительно. Если этот святоша, его младший братец, чувствует себя лучше, он на него обидится. И будет прав.
Louis de Lorraine: В отличие от Шарля, Луи спал допоздна этим днем не от того, что злоупотребил вином накануне. Молодому священнослужителю вообще не была свойственна страсть к возлияниям, тем более, что он был слаб желудком, боли в котором обострялись от чрезмерно выпитого вина. Кроме того, он всегда разбавлял его водой. Как вчера. На что Майенн недовольно морщился и ворчал, но не слишком сильно, зная, что брату иначе нельзя. Лоррейн-младший спал все утро, потому что, расставшись с Шарлем, отправился в кабинет Генриха, где разбирал всю накопившуюся корреспонденцию на свое имя, а еще потому что странным образом мог глубоко и спокойно спать только в родовом гнезде.* Луи проснулся за час где-то до того момента, как появился худощавый лакей и сообщил, что в замок Клиссон прибыла герцогиня де Монпансье и мадам Генриетта просит Его преосвященство присоединиться ко всем в гостиной. Он проснулся, но лежал и обдумывал то, что они с Шарлем вчера обсуждали. Архиепископ уже успел наведаться в аббатство святой Женевьевы и узнать некоторые подробности смерти настоятеля Фулона. Ими же он и поделился с Майенном при беседе. К его удивлению выяснилось, что имя человека, побывавшего у отца Жозефа в тот день с некими дарами, было знакомо брату. Он сам отправлял его с рекомендательным письмом к их сестре на службу.* Для Людовика это стало неожиданностью, и он постарался сложить два и два, чтобы представить себе истинную картину произошедшего. Ему нужно было поговорить с Катрин, чтобы догадки его либо подтвердились, либо были опровергнуты. Достаточно будет слова Екатерины. - Хорошо, подайте мне одежду и слейте воду на руки. Папский легат отклонил протянутую сутану и указал на одежду мирскую – строгий наряд черного цвета, в котором Луи казался совсем тонким и хрупким. - Генриетта, Шарль прав, отойдите от окна, - мягкий бархатный голос служителя церкви прозвучал в комнате неожиданно, поскольку Лоррейн появился там бесшумно. - Шарло, ты плохо выглядишь, попроси своего Пьера, чтобы приготовил тебе горячего вина с травами, - пройдя мимо брата и улыбнувшись ему заговорщицки, он подошел к Катрин и поцеловал ее в лоб. – Нам надо поговорить, сестра. Кстати, в пику нашему медведю, - ласковый взгляд был брошен в сторону пэра Франции, - ты выглядишь превосходно. Повернувшись к Мейнвилю, архиепископ забрал у него из рук несколько писем со сломанными печатями, и начал пробегать их текст. ** – Скольким семьям угрожает опасность из-за бумаг, которые получил Крильон в свои руки в аббатстве? Вы уже составили список имен? *согласовано с Charle de Mayenne **согласовано с Люсьеном де Мейнвилем
Катрин де Монпансье: - Спасибо, граф, - поблагодарила герцогиня Мейнвиля, принесшего ей забытый мешочек, и передала его Генриетте. Порой подарки не менее приятно дарить, чем получать. - Сложно не обратить внимание, что вещицы для уличного торговца слишком хороши, тем более, что подобного товара у него был не только лоток, но еще и сундук. Не представляю, кто бы на улице мог купить всю эту роскошь. – Рассмеявшись, мадам Монпансье пожала плечами. Даже если она, тогда, в первую минуту задумалась о том, откуда у ничем не приметного простолюдина такой дорогой товар, то потом не сочла нужным думать об этом. Она понимающе кивнула, когда Генриетта, взяв у Мейнвиля письмо, отошла ближе к окну, чтобы прочесть послание. Наклонившись, чтобы поднять упавший бархатный мешочек, Катрин услышала звук открывающейся двери и обернулась. В дверном проеме появился Шарль во всем великолепии своего восточного одеяния. Аккуратно положив рядом с собой поднятую вещь, Катрин от души улыбнулась брату, радуясь его появлению и вовсе не обращая внимание на его заботливое ворчание. Похудела она или нет лучше всего говорит корсет платья, а за последнее время ей не приходилось заказывать нового. - Шарль, рада нашей встрече, - Като с удовольствием подставила щечку для братского поцелуя. - Со мной все благополучно, а вот ты, действительно похудел. Твой Пьер теряет мастерство? – В темных глазах молодой женщины блеснули лукавые искорки. Сложно было устоять перед искушением - подразнить пэра Франции, разодетого в роскошный турецкий халат цвета спелого апельсина. - Боюсь, что мне придется написать письмо герцогине, - сокрушенно покачала головой Катрин, когда Шарль расположился в кресле. - А где Людовик? – спросила она брата и вздрогнула от неожиданности, поскольку услышала голос самого архиепископа Реймсского. Он вошел так неслышно, что Катрин не заметила прихода младшего брата, к тому же с увлечением дразня в это время среднего. - Я рада видеть тебя, Луи, - от души поприветствовала Катрин младшего брата, улыбаясь не только от того, что он ей сделал комплимент, но и от того, что бедному Шарло и его Пьеру досталась еще одна шпилька. – Мы можем поговорить здесь, или, если ты хочешь, пройдем в мою комнату. Признаться, я соскучилась по родным стенам и, кроме того, хочу забрать палисандровую шкатулку для писем. – Герцогиня де Монпансье даже не пыталась предполагать, о чем с ней хочет переговорить брат и пока тот читал письма, наслаждалась атмосферой мирной семейной сцены. Для полного счастья не хватало лишь видеть старшего брата, но что поделать, если герцог де Гиз – главнокомандующий французской армии и редко бывает дома.
Люсьен де Мейнвиль: С непроницаемым лицом де Гурси поклонился дамам и отошел чуть в сторону, когда госпожа де Ла Марка отошла к окну читать послание герцога де Гиза. Едва заметная улыбка извинения была послана Катрин де Лоррейн за то, что он не успел поднять выроненный герцогиней мешочек с галантереей. Он молча наблюдал за принцессой-Клевской, отмечая про себя способность этой женщины владеть своим лицом. В ее положении это было вдвойне похвально. Он сделал несколько небольших шагов к ней, как раз в тот момент, когда в гостиную вошел герцог Майеннский, и с невозмутимостью, достойной каменного изваяния, со склоненной головой принял все его упреки. Он осмотрел вверенную принцем Жуанвилем его заботам Екатерину де Монпансье, и нашел, что выглядит она изумительно. Его светлость просто не хотел заниматься делами, что было уже не в первый раз. - Сударыня, если будет ответ, то я смогу его отправить уже сегодня, - почти беззвучно сказал он Генриетте, не глядя на нее, пока в гостиной еще гремел мощный голос Шарля Лотаринского. – Я буду здесь, пока это угодно их светлостям. Также незаметно, как подошел, граф отступил чуть в сторону, кинув на нее нечитаемый взгляд, в самой глубине которого мерцал едва заметный огонек ободрения. Появление младшего из лотарингских дроздов, заставило гизара низко склониться, в почтении к его сану, и протянуть оставшиеся в руках бумаги, раз уж Шарль пожелал не заметить их, или в самом деле не заметил. - Ваше преосвященство, списки составлены и заучены мной наизусть. С недавних пор я не хочу доверять бумаге слишком много. Готов озвучить их вам, как только вы пожелаете. Кроме того, вчера я приносил вашему брату документы по расходам в провинциях. Север и восток страны не внушают серьезных опасений, но на юге и западе Франции, возможно, понадобятся вливания золота в вены тела Лиги. Партия протестантов на юге очень сильна. Влиянию авторитета вашего брата будет в помощь материальная составляющая, - сухим языком де Гурси излагал факты, совсем немного позволяя себе личное мнение присовокуплять к ним. Он замолчал, пока не оценив до конца, что стоит говорить при женщинах, что нет. Были сведения, которые могут заставить волноваться их обеих. Сведения из Англии.
Henriette de Cleves: Лицо мадам де Невер исказилось гримаской вредности на двойное замечание братьев де Лоррейн отойти от окна. Ей ужасно хотелось показать им обоим язык и приказать раскрыть окно настежь, чтобы вдохнуть холодного воздуха с улицы и немного успокоить свои всколыхнувшиеся в душе чувства после прочтения письма любовника. Но Генриетта призвала на помощь лучшее из всех средств для совладания с собой, и в голове ее зазвучал голос отца, обожавшего старшую дочь: «Девочка моя, дамам непристойно так себя вести». В этот раз строптивица не стала спорить с покойным батюшкой, как это бывало частенько во внутренних диалогах, а натянула на лицо приветливую улыбку и поочередно кивнула лотарингскому вельможе и священнослужителю. Если бы не присутствие Катрин де Монпансье и графа де Мейнвиля, братьям Генриха не миновать бури эмоций обиженной на весь мир женщины. Обиженной на то, что вновь ей приходится бояться за свою любовь, что не интриги, не палач, так война могут у нее забрать того, кто стал частью ее души. Нарочито медленно она отошла от окна и приблизилась к Екатерине де Лоррейн, хотя после слов Люсьена де Гурси, больше всего хотелось подобрать юбки широкого домашнего платья и побежать в свои покои, чтобы взяться за перо и написать Анри хоть пару строк, которые сокроют ее чувства и раскроют их только для сердца столь же любящего. - Катрин, я надеюсь, вы останетесь на обед, и мы еще увидимся. Я благодарю вас за подарок, он очарователен, - кончиками пальцев герцогиня подхватила мешочек с тесьмой и улыбнулась сестре двух охламонов, строящих из себя великих интриганов. В их возрасте нужно дам удовлетворять, так нет же - им милее Власть и Политика. Впрочем, принцесса Клевская тоже была неравнодушна к чарам этих двух особ, поэтому смотрела на Шарля и Луи и их дела с определенным снисхождением. - Я покину вас, мои дорогие, - зеленые глаза госпожи де Ла Марка хитро сверкнули, - пойду отдам распоряжения о блюдах на стол, - шпилька в сторону герцога Майеннского была пущена умелой рукой и, несомненно, должна была достигнуть цели, - и передам с Клодеттой масло для ваших рук, Ваше преосвященство. От бумаг нестерпимо сохнет кожа, - наморщив носик, Ее светлость направилась к двери, где положила руку на плечо безмолвно стоящего лакея, с удовлетворением почувствовав, как под одеждой мужчина вздрогнул. - Месье де Гурси, перед уходом загляните ко мне в покои, этот молодой человек проводит вас, - добавила она напоследок, обернувшись к графу и, так и не взглянув на слугу, покинула гостиную. Едва дверь за ней прикрылась, Генриетта устремилась в свои комнаты. Ей не было дела, что сегодня подадут на обед, тем более, что повар Шарло справлялся со своими обязанностями великолепно. Сотни слов, мыслей, переживаний нужно было уместить в два-три безликих предложения. Но так, чтобы Он понял все.
Charle de Mayenne: - Мой Пьер теряет совесть, а не мастерство, Като, - с досадой Майенн вспомнил о перепалке с поваром по ту сторону порога гостиной и нахмурился. Неужели он действительно похудел? Стараясь заставить замолкнуть набат, который бил в его голове, словно в новую ночь Святого Варфоломея, Шарль обвел всех присутствующих взглядом и устало закрыл глаза. Луи – подлец. Свеж и бодр, будто бы не он сидел вчера с братом и пил вино в библиотеке, смущая авторов книг своими умными рассуждениями. С другой стороны, архиепископ и не пил много, но засиделись-то они допоздна. Мог бы хоть усталый вид изобразить, чтобы брату не было так обидно. Священнослужитель и начальник охраны сестры зашуршали бумагами, а в голове Шарло это был такой звук, словно камни терли друг об друга. И, наконец, еще и родственница брата коварно сообщила, что идет на кухню, распоряжаться об обеде. Этого пэр Франции уже снести не мог. Он поднялся было с кресла, чтобы поспешить последовать за Генриеттой и внести в дом привычный распорядок, но в голове словно что-то взорвалось и Майенн упал обратно, где сидел, с едва слышным рычанием. - Господин де Мейнвиль, прежде, чем говорить о материальной составляющей, которая необходима для помощи принцу Жуанвилю на юге страны, вы бы потрудились составить перечень того, для чего именно она необходима, - зло огрызнулся Шарль, когда де Гурси заговорил о финансах, которые в семье Лоррейнов были в ведомстве среднего из братьев. – Или у вас такой список уже имеется? – это было бы неудивительно, зная предусмотрительность гизара, которая сегодняшним днем очень раздражала герцога Майеннского. - В ином случае, мы можем пройти с вами в кабинет, где вы этим займетесь, - сам Шарло лелеял мысль о том, что пока Мейнвиль будет работать, он вздремнет часок за столом, приняв задумчивый вид. В комнате бесшумно появился слуга, который принес серебряный кувшин с вином, фрукты и сладости. Вопреки обыкновению, рука вельможи потянулась не к яствам, а к сосуду. Он жадно схватил его и вместо того, чтобы разлить напиток по кубкам, прислонил холодный металл к своему виску. Прохлада действовала живительным образом на среднего из лотарингцев и в его взгляде появилась осмысленность. - Луи, ты же и правда хотел поговорить с Като, - вспомнил он и подумал, что вот сейчас вообще очень своевременно удалиться. Он вчера еще дал все пояснения брату относительно одного человека, и сегодня вовсе не хотел еще видеть, как тот будет расспрашивать Катрин.
Louis de Lorraine: - Мы вернемся к спискам позже, Мейнвиль, - Людовик отложил бумаги на каминную полку и мельком взглянул на свои руки. Нужно будет сегодня одеть на ночь пропитанные маслами перчатки, а то он, и правда, стал слишком много работать с бумагами. - Шарль, прекрати рычать, как раненный медведь, лучше выпей бокал вина и займись делом сам. Если рыжая Бесс пошлет наваррцу в помощь свои корабли и своих людей, Генриху понадобится флот с преданными ему людьми на бортах. Сколько у тебя в Генуе спущено кораблей на воду на сегодняшний день, и можем ли мы все их обеспечить достойными командами? Ты закупал на них пушки или собирался продать их без орудий? И не смотри на де Гурси, в этом он тебе не поможет, - отчитав и озадачив брата, Лоррейн вновь посмотрел на свои руки. Парой слов принцесса Клевская чуть напрочь не сбила его с мыслей о важном и насущном. Беременные женщины порой невыносимы в своем испортившемся характере. Хотя в случае с Генриеттой это не было приходящим с положением будущей матери, она всегда была язвительна. Анри никогда не искал простой жизни, и женщин для любви выбирал исходя из этого, судя по всему. - Да, Катрин, у меня есть к тебе разговор, и было бы очень уместно, чтобы на нем присутствовал начальник твоей охраны. Так что за шкатулкой, если не возражаешь, сходишь чуть позже, - архиепископ подавил в себе нахлынувший на него приступ раздражительности и мягко улыбнулся сестре. - В недавнем времени в аббатстве Святой Женевьевы, не раз предоставлявшем свою крышу для собраний Лиги, умер приор. Я был там вчера и мне удалось узнать, что в мир иной он отправился после посещения некоего господина де Физа, который, как уже Шарло просветил меня, был им отрекомендован на службу тебе в дом, Като. Если какая-нибудь связь между этими двумя событиями? И еще, почему так вышло, что тебе не удалось забрать письма лигистов у отца Жозефа? Теперь они попали в руки Крильона и могут причинить неприятности, если не нам, то людям, преданным нашему делу. И где сейчас этот месье де Физ? - оперевшись о каминную полку локтем, архиепископ Реймсский обвел присутствующих доброжелательным, ласковым взглядом человека способного понять и простить все, что угодно, побуждая их не таить от него ничего. В конце концов, они в кругу семьи, а Люсьену де Гурси доверяли безоговорочно.
Катрин де Монпансье: - Названные тобой события лишь два звена более длинной цепи, - спокойно ответила Катрин поудобнее размещая ноги на подушечке. - На все воля Божья. Отец Фулон, да покоится он с миром, - герцогиня Монпансье осенила себя крестным знамением, - посчитал, что раз Генрих Валуа является главой Лиги, то и право получать письма имеет лишь Его Величество. Он очень сожалел, что не может выполнить просьбу Вашего преосвященства, но вместе с тем горячо желал получить шип из тернового венца нашего Спасителя. – Катрин брезгливо поджала губы. Говорить о покойных дурно не принято, но ее до сих пор поражала дерзость просьбы, а вернее назначенная плата за письма. – Настоятель аббатства просил упомянуть об этом в разговоре с Вашим преосвященством. Тебя в Париже не было, но я написала в тот же день об этом Шарлю, - герцогиня посмотрела на своего среднего брата, словно спрашивая, получал ли он это письмо. Неужели она забыла об этом написать и передать письмо в Отель де Гиз? Откинув в сторону ненужные сейчас мысли, она продолжила отвечать на вопросы, заданные младшим братом. - Что мне оставалось делать? Только молиться. И я молилась у мощей Святой Женевьевы, прося указать мне путь, направить мои действия. – Сейчас, несмотря на спокойствие, Екатерина была охвачена фанатичной уверенностью, что все случившееся после было лишь воля святой. - Разве не сказано в писании: «И все, чего не попросите в молитве с верою, получите…»* Могла ли я не заметить знаков в ответ на мою молитву? Дома меня ждало известие, что в одном из моих владений весь урожай поразила спорынья. Это большой убыток, ведь зерно пришлось велеть сжечь. Но, могла ли я роптать на это? Нет. Святая Женевьева по воле Господа дала мне оружие против того, кто посмел посягнуть на терновый венец нашего Спасителя. – Екатерина-Мария словно заново ощущала, как взамен разочарованию о понесенных убытках из-за спорыньи, пришло чувство уверенности в том, как нужно распорядиться мешочком с зараженной мукой. И сейчас она также уверенно говорила обо всем не только своему брату, но и служителю Господа. Нет, по ее мнению, Людовик не просто так задал ей эти вопросы. Это еще одно испытание ее веры. - Если у меня еще были сомнения в правильности своих намерений, то появление месье де Физа послужило еще одним знаком, еще одним звеном. Он впервые прибыл в Париж, и я ему посоветовала поклониться мощам небесной покровительницы Парижа. Отправляясь в аббатство он еще не был принятым на службу ко мне в дом. Это случилось после его возвращения. Я права, господин де Гурси? – Взгляд герцогини Монпансье остановился на начальнике своей охраны. - Сразу после ухода месье, я говорила Вам и о письме герцога Майенского, и с каким гостинцем отправился в аббатство месье де Физ. – Говорить о покойных всегда сложно, но Екатерина была твердо убеждена, что если бы воля Господа была иной, то Святая Женевьева нашла бы способ отвести беду от настоятеля своего аббатства. - Осмелюсь предположить, что сейчас месье де Физ в раю, - грустная улыбка коснулась губ Катрин. Мадемуазель де Вобан все еще молилась за того, кто сумел потревожить ее сердечко. – Мне лишь известно, что он умер внезапно на посту. Мадемуазель де Вобан очень переживает, что месье умер без исповеди. Эта девочка успела полюбить его. – Живые думают о живых и мысли герцогини де Монпансье были о своей компаньонке, такой трогательной в своей первой и несмелой любви, закончившейся так трагично. - Шарль, налей мне вина, - попросила она брата, который обнимал кувшин с вином, словно это была герцогиня Майеннская. * (Евангелие от Матфея, 21.22)
Люсьен де Мейнвиль: С невозмутимостью на лице Мейнвиль слушал беседу птенцов лотарингского гнезда и их распоряжения лично ему. - Ваша светлость, я готов немедленно проследовать с вами в кабинет, где под вашим руководством составлю необходимую бумагу, - с почтением де Гурси склонил голову перед герцогом Майеннским. С чуткостью человека, давно служившего семье Лоррейнов, он услышал все скрытые за словами мотивы. Впрочем, господа его особо не смущались и были довольно откровенны, что гизару льстило. - Прошу простить меня, Ваше преосвященство, но, я хоть и осведомлен об интересующем вас деле, но осведомлен пост-фактум, - Арно де Физ, которого Катрин де Монпансье использовала, как руку, занесшую карательное оружие над головой отца Жозефа, не состоял на тот момент в его подчинении. И, хоть в обязанности Мейнвиля вменялось не только обеспечение безопасности сестры герцога де Гиза, но и присмотр за ней, она была не под арестом, и вольна поступать по-своему, не отчитываясь пред человеком, служащим ей, в своих деяниях. Перед братьями – дело другое. Но ему тогда сообщили о походе господина де Физа в аббатство Святой Женевьевы с отравленным пирогом в виде подарка, уже по его возвращении. Это было весомым поводом отказать от места, если бы не рекомендательное письмо Майенна, и не опасение, что этот человек может болтать лишнее в чутко слышащие уши, сам того не подозревая. Люсьен подумывал от него избавиться чуть позже, и, ублажив волю месье Шарля, и держа его постоянно на глазах. Но Судьба избавила его от необходимости брать на себя очередное убийство. Юноша умер сам. - Мне практически нечего добавить к рассказу вашей сестры, Монсеньор, - спокойный взгляд в светлые глаза Луи де Лоррейна был тверд, как и слова гизара. О своих личных размышлениях на счет того, что и как стоило сделать тогда, он умолчал. Его не спрашивали. – Разве что только это – после смерти де Физа я попросил надежного лекаря выяснить ее причину, на что получил ответ, что у того было больное сердце. Это все, Ваше преосвященство. Дождавшись кивка от священнослужителя*, граф едва заметным движением губ улыбнулся Екатерине де Лоррейн и направился к креслу герцога де Майеннского. - Я в вашем распоряжении, Ваша светлость. *согласовано с Louis de Lorraine
Charle de Mayenne: Вняв совету брата и просьбе сестры, Шарль нехотя отлепил кувшин с вином от своего виска, и налил виноградный напиток в два кубка, один из которых тут же залпом и опрокинул в себя. Никакого эффекта моментального и чуда не случилось, герцогу пришлось призвать на выручку все свое смирение, которого в душе лотарингского капризного вельможи было не слишком много. Но, если бы Луи только узнал, что братец его старается вспомнить о таком понятии, и даже откопать его в недрах своей бессмертной субстанции, его, как священнослужителя, должна была обуять гордость за родственника. Грузно поднявшись с кресла, но при этом жестом, полным изящества, Майенн подхватил второй, наполненный им кубок и подал его Катрин. - Да, я, пожалуй, отправлюсь в кабинет и займусь делами. Пойдемте со мной, граф, - кивнул он Мейнвилю, готовому его сопровождать. Но, едва двое мужчин оказались за дверью гостиной, как Шарло резко изменил курс, и проследовал в сторону кухни, бросив через плечо: - Не отставайте, сударь! Шарло решил на корню пресечь попытку принцессы Клевской влезть в дела его вотчины в этом доме, а де Гурси ему нужен был, чтобы, так сказать, прикрывать тылы. Генриетта не станет устраивать бурный скандал с братом своего деверя при человеке, который служит их семье. Довольный своей хитростью, герцог почти влетел в помещение дома с развивающимися полами своего оранжевого халата и решимостью на благородном лице, где все варилось, жарилось, и было наполнено приятной суетой. Но суета эта была лишь кажущейся. У Пьера всегда все было в образцовом порядке, и помощники его исполняли строго только то, что им было велено кулинаром. И только узнав, что угроза мадам де Невер распорядиться насчет ближайшей трапезы, осталась лишь угрозой, Майенн выдохнул. - Вот теперь черт с вами, уговорили, пойдемте в кабинет, - проговорил вельможа, будто бы окружающие только и делали, что умоляли его сесть за решение зависящих от него семейных вопросов. Вздернув подбородок, он величаво «поплыл» по коридорам Отель-де Гиз.
полная версия страницы