Форум » Игровой архив » Дамы на службе у королевы-матери » Ответить
Дамы на службе у королевы-матери
Екатерина Медичи: 27 августа, утро. Лувр, покои Ее Величества королевы-матери.
Ответов - 36, стр:
1 2 3 All
Изабель де Лаваль: Солнечные лучи подсвечивали цветное стекло витража, наполняя небольшие покои рядом с опочивальней королевы-матери теплым сиянием, в котором переливались синие, красные, желтые оттенки. Королева-мать еще не вышла к своим фрейлинам, но уже одно то, что грозная государыня присутствовала где-то рядом, заставляло ее дам пригашать голоса почти до шепота. Изабель де Лаваль и Рене де Рье, стоя у окна негромко обсуждали подробности вчерашнего приключения мадемуазель де Шатонеф. К облегчению маркизы, их небольшая шутка удалась блестяще, Рене предвкушала будущие победы и прямо-таки светилась от осознания собственного триумфа. Настроение маркизы де Сабле было отнюдь не таким великолепным. Причиной тому была вчерашняя размолвка с герцогом де Гизом. Изабель не дала любовнику возможности оправдаться, о чем теперь весьма сожалела. - Значит, все прошло благополучно, - заключила она, когда Рене исчерпала все свое красноречие, описывая изумление герцога Анжуйского, обнаружившего в «паже» мадемуазель де Шатонеф собственной персоной. – Но, дорогая, одна выигранная битва еще не означает полную победу! И, если я не ошибаюсь, вам придется приложить все усилия, чтобы удержать в руках столь славный приз!
Рене де Рье: Рене, склонив белокурую головку набок, посмотрела на приятельницу. Что-то настроение Изабель де Лаваль этим утром ей не понравилось. Впрочем, сама мадемуазель де Шатонеф пребывала на седьмом небе от удавшейся вчерашней ночи. Ей долго не удавалось заснуть после той знаменательной сцены в спальне у герцога Анжуйского. Она полночи провалялась в кровати, вспоминая его жаркие объятья и чувственные поцелуи, и ее то и дело бросало в жар. Вторые же полночи она обдумывала план своей мести этому человеку, и от одновременных желаний заполучить его и в то же время отомстить ему у Рене начала просто раскалываться голова. Заснула она уже под утро, и сегодня ей стоило немалых усилий привести свое лицо в приличный вид. Рене де Рье не могла себе позволить быть непривлекательной! К тому же ей предстояло докладывать о выполнении задания королеве-матери. Сразу несколько женских хитростей было пущено в ход, но в результате мадемуазель де Шатонеф стояла у окна в покоях Екатерины Медичи такая же прекрасная, такая же свежая, по крайней мере внешне, как и вчера после возвращения от своей тетушки. - Я не намерена успокаиваться после своей победы, - заверила она Изабель. - Уж теперь я поняла, насколько неосмотрительно с моей стороны было оставить двор даже на эти несколько дней! Поистине, мадам, мужчины такие создания - требуют неусыпного внимания к себе и постоянного присутствия рядом. Изабель, - она огляделась, не подслушивают ли их, и склонилась поближе к ушку приятельницы. - Я не забуду, что вы вчера для меня сделали. Я умею быть верным другом и не забывать тех, кто помогал мне! Но кажется, у вас что-то произошло, дорогая? Почему так грустны ваши глаза?
Луиза де Руэ: В день отчета о недавних событях уж тем более нужно выглядеть как можно привлекательнее: поэтому фрейлина остановила свой выбор на нежном розовом платье (этот цвет ей особенно шел). Луиза устроилась в комнате возле опочивальни Екатерины Медичи у стены, обдумывая все те события, произошедшие за последние три дня, накручивая прядь волос на палец, чтобы все вспомнить, всю хронологию. Во время паломничества королева-мать поручила мадемуазель де Руэ осторожно нашептать принцу Конде о подарке монсеньора герцога Анжуйского его жене Клевской. Несомненно, Луиза справилась. Если "Черная Кролева" потребует ответа на этот вопрос, то у Беродьер он, без сомнений, есть. "Красотка Руэ" улыбнулась - в тот же день она встретила своего старого приятеля, месье де Крюссоля. Медичи должно это понравиться. Ну, конечно же, есть вещи, о который нужно молчать - какой гениальный план-предательство они вместе придумали! Обмануть все того же Конде, пообещав ему помощь, а затем сообщить мадам Катрин и королю о заговоре - это же верное доказательство преданности повелительницы! Крюссоль, в свою очередь, тоже получит лакомый кусок у Карла. Но, хватит об этом думать! Предательская улыбка не без труда исчезла с очаровательного лица Луизы. Надо ждать любимую госпожу.
Анна д'Аквавива: Анна зашла в приемную м-м Екатерины с бледным лицом, холодным взглядом и улыбкой на онемевших губах. Поприветствовав собравшихся дам легким кивком головы, она заняла место в укромном уголке, словно стараясь укрыться от взоров. Пробежав взглядом по щебетавшим красоткам "эскадрона", Анна вновь ощутила в душе щемящую пустоту от созерцания этих фальшивых румянцев на щеках, алых от кармина губ, передающих полушепотом последние сплетни и лицемерных улыбок. Да, эти "бабочки" действительно были созданы, чтобы соблазнять, кружить головы и завораживать...лишний раз подтверждая, что женщина годится лишь для любовных утех. Анна же жаждала другого... В душе молодой женщины назревал своеобразный бунт против устоявшихся вещей, который покуда успешно подавлялся ее холодным, свободным от пустых эмоций, рассудком, и она с нетерпением ожидала, когда королева-мать призовет ее к себе...
Изабель де Лаваль: - Все хорошо, мадемуазель де Шатонеф, - принужденно улыбнулась маркиза, напоминая себе о том, что скоро в этой комнате появится дама, чьи глаза не в пример острее глаз красавицы Рене. – Всего лишь письмо из дома… все как всегда: виды на урожай, сколько дичи подстрелено и последние истории о соседях. Кто-то разрешился от бремени, кто-то отправился в мир иной. А в конце неизменные просьбы вернуться. Такие письма нагоняют на меня тоску, дорогая, напоминая, что я, оказывается, замужем. При дворе о таких мелочах легко забываешь! Не то, чтобы Изабель не доверяла фаворитке Генриха Анжуйского (хотя кому можно доверять в «эскадроне» Екатерины Медичи), но было стыдно признать ту простую истину, что и она, надменная и гордая маркиза де Сабле, может страдать из-за ссоры с любовником, как какая-нибудь неопытная девица, впервые попавшая ко двору. - Я ценю вашу готовность помочь, дорогая Рене, - шепнула она приятельнице. - Надеюсь, если вы задумаете очередную каверзу, то вспомните и обо мне, клянусь, я давно так не веселилась, как разгуливая с моим «кузеном» по Лувру!
Рене де Рье: Рене хмыкнула: она сама развлеклась на славу, несмотря на все, когда в мужском наряде шла по коридорам Лувра за Изабель де Лаваль, ловила на себе удивленные взгляды знакомых дворян, а особенно - вспоминая глаза Монсеньора в тот момент, когда она сорвала берет с головы. - О, я понимаю вас, - прошептала она в ответ, правда, не сильно поверив, что маркизу де Сабле заботят письма из дома. - Ведь именно письмо из дома стало сейчас причиной моей неудачи. В самом деле, сударыня, и зачем только нужны эти письма? Гораздо проще было бы без них. Правда, порассуждать на тему писем от родных Рене уже не смогла. Разговоры в зале разом смолкли, и все дамы повернулись в одну сторону и присели в поклонах. В комнате появилась Екатерина Медичи.
Екатерина Медичи: Кивнув дамам, флорентийка прошла к креслу, подхватив на руки болонку, новую любимицу, названую в честь прошлой собачонки – Фебой. От приснопамятной левретки кудлатая бестия унаследовала не только имя, но и дурной нрав, впрочем, под властной рукой государыни она лежала тихо, боясь пошевелится, и лишь недобро скалилась на фрейлин. Избранный круг дам, которые имели честь ходить в любимицах королевы-матери, был неполон, не хватало баронессы де Сов. Заметив это, Екатерина Медичи недобро нахмурилась, чем бы не было вызвано опоздание, оно было непростительно. Обведя всех присутствующих дам тяжелым взглядом, она поманила Рене де Рье, указав ей на низенькую скамеечку у своих ног. - Итак, мадемуазель, мне уже доложили о ваших победах, - проговорила она, удостоив красавицу Рене улыбки. – Рада, что не разочаровалась в вас. Именно так и должно мне служить – преданно, истово, проявляя, если нужно, смелость и хитрость. Я довольна вами, мадемуазель де Шатонеф. Но, прежде чем сказать вам, чего я от вас хочу сегодня, мне бы хотелось из ваших уст услышать о том, как вам удалось вернуть расположение Монсеньора.
Рене де Рье: Рене стоило большого труда спрятать лукавую улыбку, игравшую на ее губах. То, что королева-мать выказала ей свое одобрение, не говорило еще ровным счетом ни о чем, и мадемуазель де Шатонеф это было хорошо известно. Она пристроилась у ног Екатерины, опустив голову и сложив руки на коленях - просто само воплощение скромности и кротости. И лишь в глазах ее плясали чертенята, выдавая возбуждение королевской фрейлины. - Я чрезвычайно польщена словами Вашего Величества, - произнесла Рене. - Ваше Величество знает, как преданно я верно я вам служу, и я всегда готова вам это доказать. А вчера... Она не выдержала и, бросив выразительный взгляд на Изабель, все же улыбнулась. - Видите ли, я подумала, что будет очень важно предстать перед Монсеньором именно в том наряде, который понравится ему больше всего. И вместе с любезно согласившейся мне помочь маркизой де Сабле мы выбрали для меня самое подходящее платье. И Его высочество оценил мой наряд. Все это было чистой правдой, но правдой столь завуалированно поданной, что Рене рассмеялась про себя. - Ну а дальше... дальше, Ваше величество, он оценивал уже не только наряд, но и все остальное, - добавила мадемуазель, подняв наконец глаза и взглянув на королеву-мать ясными и честными голубыми глазами.
Екатерина Медичи: Екатерина Медичи едва заметно улыбнулась. Ее соглядатаи были везде, и уж разумеется, особенно тщательно она окружала ими своего любимого сына, свое главное сокровище. Ей донесли о проделках Рене де Рье, заявившейся к Монсеньору в мужском наряде, и флорентийка мысленно поаплодировала своей даме, проявившей находчивость и тонкое знание мужской натуры. Но, разумеется, она посылала Рене де Рье к сыну не только затем, чтобы та развлеклась, нет, у флорентийки был наготове целый план. И теперь она была уверена, что девица де Шатонеф обладает достаточной ловкостью, чтобы с ним справится. - Я довольна, мадемуазель, - еще раз соблаговолила подтвердить свое расположение Екатерина Медичи. – Вы славно потрудились, и такое усердие не останется без награды! А теперь, я хочу, чтобы вы сделали для меня следующее… Наклонившись к Рене королева-мать прошептала на ухо фрейлине несколько слов, которые должны были остаться тайной для прочих дам, присутствующих в покоях. - И сделайте это как можно быстрее, - велела флорентийка. – Маркиза де Сабле, теперь я хочу побеседовать с вами!
Изабель де Лаваль: Итак, Рене удостоилась милостей королевы-матери. Маркиза де Сабле порадовалась за приятельницу от души, зная, какой жестокой может быть флорентийка к тем, кто перед ней провинился. Но теперь пришла ее очередь. Глубоко вздохнув и беззаботно улыбнувшись, Изабель де Лаваль склонилась перед Ее Величеством в почтительном поклоне, прежде чем занять свое место рядом с креслом Екатерины Медичи. Можно было только гадать, о чем пойдет речь. В глубине души Изабель боялась, что проницательная флорентийка поняла, что герцог де Гиз не так уж безразличен ей, как того требовалось. В лучшем случае ее ждала бы немилость королевы-матери, в худшем – Екатерина Медичи нашла бы способ использовать чувства Изабель для своей пользы и выгоды, а то и для того, чтобы погубить герцога. Поэтому ради блага своего собственного и блага лотарингского принца, маркиза де Сабле облачилась в сияющую броню притворной жизнерадостности, изображая перед Мадам Змеей спокойствие, которого вовсе не испытывала.
Fatalité: Доверенный слуга Альбера де Гонти торопливо шел к покоям королевы-матери. Нужно было успеть сообщить ей важную новость раньше, чем ее узнает король, раньше, чем она пронесется по Лувру подобно лесному пожару. Екатерина Медичи должна узнать первой. Имя герцога де Реца открыло перед посланцем все двери, подобно тому, как волшебный ключ открывает сказочную сокровищницу. Сравнение было тем более верным, что Ее Величество проводило утро среди своих придворных дам. Но слуге было не до того, чтобы любоваться женскими красотами, хотя флорентийка и славилась умением окружать себя самыми прекрасными и утонченными особами. Торопливо приблизившись королеве Екатерине и низко ей поклонившись он шепнул ей на ухо: - Сегодня утром найдено тело одного из польских эмиссаров, убит. Вернее, заколот, вероятно на дуэли, хотя не исключено и убийство. Поляки сейчас направляются к королю, дабы потребовать справедливого суда и наказания для виновного. Переговоры сорваны, договоренности аннулированы.
Екатерина Медичи: Только невероятная выдержка и хладнокровие позволили Екатерине Медичи выслушать известие молча, ничем не выдав охватившего ее волнения. Только губы сжались в тонкую линию, да сердце забилось чаще. Переговоры сорваны! Ее любимый сын останется во Франции! Да… но как поведет себя Карл? Вероятнее всего сорвет свое разочарование брате, чего доброго, решит выполнить свою угрозу, отправив Монсеньора на войну. Екатерина Медичи не заблуждалась относительно истинных чувств короля к своему родному брату, кратко их можно было выразить в двух словах – ненависть и зависть. Значит, Генриха надо предупредить, как можно скорее и по возможности тайно! - Можете идти, передайте герцогу мою благодарность, - кивнула королева-мать. – Мадемуазель де Шатонеф, немедленно отправляйтесь к Его Высочеству герцогу Анжуйскому и передайте ему, что переговоры о польской короне под угрозой срыва из-за смерти одного из дворян, сопровождавших Гетмана. Пусть будет готов ко всему. Дамы, о том, что вы слышали вы будете молчать, хотя секрет скоро и перестанет быть секретом. Надеюсь, все понятно?
Рене де Рье: Вот как? Один из дворян, сопровождавший Гетмана... В хорошенькой головке Рене мысли поскакали, обгоняя одна другую. Польский дворянин, сопровождавший Гетмана, мертв? Уж не тот ли это человек, который вчера столь дерзким образом остановил ее и от которого ее защитил Жак де Келюс? Рене присела в глубоком реверансе, низко опустив голову, чтобы скрыть залившую ее лицо краску, и, быстро произнеся: "Да, Ваше Величество", покинула покои королевы-матери.
Charlotte de Sauve: Шарлот торопливо шла по коридорам Лувра. Почти бежала, что могло бы показаться не допустимым и не красивым со стороны. Но увы ситуация не оставляла ей другого выхода. Баронесса опаздывала в покои к Екатерине Медичи, где с утра по приказу королевы-матери должны были собраться ее фрейлины, дабы рассказать о своих успехах или, не успехах (что крайне не желательно) в поручениях своей госпожи. В коридоре она встретила мадемуазель де Шатонеф, которую, по-видимому, флорентийка уже отпустила. «Неужели я опоздала так сильно!?» - со страхом промелькнуло в голове у де Сов, когда она легким кивком головы поприветствовала Рене де Рье. Перед входом в покои королевы-матери, Шарлот остановилась и попыталась взять себя в руки, чтобы, не смотря на свое опоздание, предстать перед госпожой в наилучшем виде. Она оправила юбки платья и глубоко вдохнула. А затем решительно открыла дверь и прошла в покои. Но стоило ей только почувствовать на себе суровый взгляд флорентийки, как вся уверенность мигом пропала. -Ваше Величество, прошу простить мне мое опоздания, – не смея поднять глаз на королеву-мать произнесла Шарлот и, неуверенно подойдя поближе, присела в глубоком реверансе.
Екатерина Медичи: Одарив провинившуюся баронессу холодным кивком, не предвещающим ничего хорошего, королева-мать перевела взгляд на маркизу де Сабле. Собственно, сомнений в верности Изабель де Лаваль у нее больше не осталось, дама служила ей и служила хорошо. И пора было найти ее талантам достойное применение. - Знаете, что говорят, мадам маркиза? Говорят, что наш храбрый принц Конде очарован одной моей фрейлиной, очарован настолько, что даже танцевал с ней на глазах у всех, забыв про жену, более того, мне передали его слова, в которых он весьма почтительно отзывался о достоинствах одной дамы, противопоставляя ее всем остальным. Голос Екатерины Медичи был невыразителен и лишен каких бы то ни было чувств, но тем явственнее читалась глубокая ирония ее слов. Вот и еще один попался в сети женской красоты, правда, красоты, приправленной ловко и дерзостью. Что же касается храбрости… а тем паче благородства, то в них флорентийка давно не верила. - Что вы думаете об этих слухах, мадам де Лаваль?
Изабель де Лаваль: - При дворе всегда много слухов, Ваше Величество, и каждый день появляются новые, - безмятежно ответствовала маркиза де Сабле. – Их нельзя не слышать, но прислушиваться к ним не стоит! Уверена, единственная женщина, которая царит в сердце принца Конде – это Мари Клевская. Остальное же продиктовано всего лишь благодарностью… за ту небольшую услугу, которую мне посчастливилось оказать ему и о которой Ваше Величество осведомлены. Не смотря на показное спокойствие, Изабель де Лаваль встревожилась. К чему ведет королева-мать? Какие еще замыслы родились в голове этой женщины, играющей судьбами и жизнями с легкостью и безжалостностью?
Екатерина Медичи: Екатерина Медичи хрипло рассмеялась, вполне довольная ответом своей фрейлины. - О, не переживайте так, маркиза, я не собираюсь приказывать вам вытеснить из сердца принца его слишком очаровательную жену. Но грех не воспользоваться симпатией нашего красавчика-карапузика Конде к вам, милочка. Женщине доверяют свои сердечные невзгоды куда охотнее, чем мужчине. Вот и войдите к принцу в доверие. Я хочу знать обо всех его мыслях, сударыня… Не верю я в то, что наш принц смирился с судьбой. Вы поняли меня? Хорошо, можете идти… Оглядев своих дам, и милостиво кивнув графине д’Атри, королева поманила к себе опоздавшую баронессу де Сов. - Итак, милочка моя, чем вы были так заняты, позвольте вас спросить? Почему мои дамы позволяют себе такую вольность – опаздывать, когда я их жду?
Изабель де Лаваль: Приказы королевы-матери не обсуждаются. Маркиза де Сабле, почтительно поклонившись, уступила место Шарлотте де Сов, имевшей несчастье разгневать флорентийку. Посочувствовав в душе баронессе (вытерпеть язвительные упреки Екатерины Медичи бывало, порой очень трудно, а среди фрейлин «эскадрона» ангелов кротости и терпения не водилось) Изабель присела на подушки, рядом с Луизой де Руэ. Протянув даме бонбоньерку с засахаренными кусочками фруктов, маркиза прошептала той, которая многие годы пользовалась полным доверием королевы-матери и служила ей с истовой преданностью: - Кажется, нас ждут большие перемены, сударыня. Когда король узнает об убийстве польского посла… Боюсь, грядут не самые приятные дни. Ни для кого не было секретом, с какой страстью Его Величество Карл поддерживал идею избрания Монсеньора на польский престол.
Луиза де Руэ: Период ожидания королевы, Слава Богу, не был долгим - мадам Екатерина наконец появилась, но не одна, а с очередной собакой - впрочем, Луиза всегда любила играть с этими милыми и дружелюбными животными и имела счастье разбираться в их породах, болезнях и способностях к обучению разнообразных команд, что было немаловажным, ибо мадам Медичи порой спрашивала Луизу что-нибудь такое, стоит ли ей покупать собаку такой-то породы, послушной ли она потом будет? Впрочем, сейчас не об этом - фрейлина "эскадрона" при появлении Ее Величества присела в глубочайшй реверанс. Пришла очередь отчета. Первой была мадемуазель де Шатонёф, и ей флорентйка что-то прошептала на ухо, полностью довольная своей фрейлиной. Затем ее сменила Изабель де Лаваль, и в каждой беседе, везде были свои тайны и интриги! Хоровод нарушил слуга герцога де Реца, сообщивший ужасную новость о том, что убит один из польских эмиссаров: переговоры сорваны. Сколько же всяких событий в один день! Лишь только Луиза подумала об этом, с чудовищно огромным опозданием в кабинет явилась Шарлотта де Сов, которой Руэ дружески улыбнулась. Баронессу, да и всех явно ожидает гроза. Шарлотт сменила Изаель, которая присела рядом с Ла Беродьер. С благодарной полуулыбкой приняв вкусности и кивнув, Луиза ответила: - Верно, верно... Как бы нам этого миновать? - в свою очередь ожидая ответа маркизы.
Charlotte de Sauve: Услышав обращение королевы-матери, баронесса вздрогнула. Вот и настал тот момент, когда придется отчитаться за свое опоздание. Занимая место Изабель, Шарлот лихорадочно соображала, что же ответить флорентийки. Ну, не говорить же правду, в самом деле? Что виной всему нерасторопность фрейлины и ее долгий сон. Тогда гнев королевы-матери обрушиться на нее со страшной силой. Хотя не исключено, что ей все равно придется испытать сегодня его на себе. -Ваше Величество, – пытаясь придать своему голосу как можно более уверенный тон начала де Сов. – Еще раз прошу простить мне мое опоздание. Но я бы никогда не заставила бы свою госпожу ждать меня и никогда не осмелилась бы так опоздать, если бы не одно маленькое происшествие, которое произошло со мной по пути сюда. Когда я шла к Вашему Величеству, в коридорах Лувра я встретила Генриха Наваррского. И помня наш с Вами недавний разговор, я не посмела, не уделить Его Величеству своего внимания, которого он так жаждал. Я пыталась как можно быстрее оставить его, но он был так настойчив. Потому я и опоздала, Ваше Величество. Баронесса подняла глаза на королеву Екатерину. Внутри все трепетало, при мысли, что флорентийка не поверит не единому слову де Сов, но внешне Шарлот выглядела вполне уверено, будто сказала чистейшую правду.
Изабель де Лаваль: - Может быть, по примеру мадемуазель де Шатонеф, удалимся от двора? – маркиза усмехнулась, представив себе такую картину. – Говорят, деревенский воздух полезен для цвета лица и я готова в это поверить. Одно но, в провинции ужасно скучно, а тут нас ждет незабываемое зрелище… Главное – не попасться под горячую руку. Но тише, сударыня, я хочу услышать, что придумает баронесса в свое оправдание. Мадам де Сов блестяще вышла из затруднительного положения, доказав тем самым, что для умной женщины затруднительных положений не существует. А так же подтвердив догадки мадам де Лаваль относительно нового «задания» красавицы-баронессы. - Сударыня, - шепнула она Луизе де Руэ. – Как насчет небольшого пари? Сколько, как вы думаете, продержится Наваррский, прежде чем баронесса торжественно сделает очередную зарубку на ножке своей кровати?
Екатерина Медичи: Для планов флорентийки было важно, очень важно, чтобы Наваррский увлекся Шарлоттой де Сов. И не просто увлекся, а оказался послушным, мягким воском в умелых ручках баронессы. Поэтому, услышав ловко сочиненное оправдание фрейлины, и не имея причин сомневаться в ее правдивости, королева-мать удовлетворенно кивнула головой. - Хорошо, сударыня, вы прощены, на этот раз. Но недостаточно, чтобы король Наваррский уделял вам внимание в укромных уголках, баронесса. Распалите его страсть, пусть об этом говорит весь двор. Дразните, обещайте все, давая малое. Пусть он потеряет голову и забудет об осторожности. О вашей связи должны говорить все! В глазах двора вы должны стать соперницей королевы Наваррской, моей дочери. Привяжите Наваррского к себе так прочно, чтобы ночь в вашей постели казалась для него вершиной блаженства. И, разумеется, каждый день отчитывайтесь передо мной, я хочу знать все подробности, вам понятно?
Charlotte de Sauve: -Да, Ваше Величество – ответила Шарлот, чувствуя, как внутри стало свободнее и спокойнее. – Я все понимаю и обещаю, что ни в коем случаи не подведу Вас. Теперь баронессе нужно было как можно быстрее заняться выполнением поручения флорентийки. Если королева узнает, что пламенная встреча с Наваррским в коридорах Лувра – выдумка, а на самом деле все чего пока добилась Шарлот – это мимолетная беседа с Генрихом вчера днем в присутствие Изабель и принца Конде, то ей точно не сдобровать. Но отличающаяся уверенностью в себе, де Сов не сомневалась, что с легкостью очарует Наваррского. А потому мысленно поаплодировала сама себе, что так ловко выкрутилась и решила, что непременно сегодня начнет превращать свои слова в истину.
Луиза де Руэ: - Нет-нет, ни в коем случае... -полусерьезно произнесла мадемуазель Луиза, но через пару секунд добавила, -во всяком случае, если вы хотите... Я вас отговаривать нее буду - ведь это ваше желание. Ну а я пока останусь, -и вслед за Изабель де Руэ слегка усмехнулась. Маркиза была права - в самом деле, не бросать все ради скучной провинциальной жизни? А, что уж в случае Луизы, выступать в глуши в роли красивой, но не молодой мадемуазели. Вряд ли кто возьмет ее в жены. Об этом она и успела подумать, повинуясь желанию фрейлины послушать оправдание баронессы де Сов. Выждав время, Луиза прошептала Извбель, хмыкнув: - Дорогая, ничего там нового нет. Но согласитесь, что вы, так же, как и я, тоже бы придумали про "меня задержал король Наваррский". Ответ хорош! Последовало предложение, в ответ на которое Луиза улыбнулась - пари.... Любимое ее дело! Она бы не стала спорить, если б четко не знала ответ на вопрос. Заинтригованно сверкнув глазами, женщина произнесла: - Да дня два... Хотите, объясню: Наварра не пропустит ни одной юбки. Впрочем, как и его отец - весь в него! Зато сложен другой вопрос - сколько они будут вместе? Вот это меня интересует больше.
Анна д'Аквавива: Вошла мадам Екатерина и разом прекратились смех и перешептывание: все дамы склонились в почтительных реверансах. Нет сомнения, эта уже немолодая женщина в черном, в чьих руках была сосредоточена власть вызывала у всех некий благоговейный трепет, смешанный со страхом и восхищением. И Анна не являлась исключением: появление ее госпожи затмило невидимой силой легкомысленный блеск этих красавиц, казалось, думающих лишь о кавалерах, новых безделушках и интрижках. Графиня заметила, что м-м Екатерина была не в лучшем расположении духа, а ее любимица Феба замерла на ее коленях, словно чувствуя "грозу": тонкие, безупречной формы и цвета пальцы королевы неспешно перебирали шелковистую шерсть собачки. Первой к высочайшей особе была призвана м-ль де Шатонеф и королева-мать, казалось, осталась ею довольна. Прекрасную Рене сменила мадам де Лаваль. И тут вошел слуга, передав королеве весть об убийстве одного из поляков, прибывших, дабы возложить на герцога Анжуйского польскую корону. "Только этого еще не хватало! - с легкой досадой подумала Анна. - Уж если кому и не приглянулся этот несчастный, то можно было бы свести с ним счеты по дороге в Польшу...когда Анри уже будет коронован. Что же теперь будет? ...Мне даже страшно представить, что скажет на это Шарль..." Ее мысли были прерваны спокойным голосом королевы-матери, приказывающей своим дамам пока не распространяться об этом происшествии. Портьера, скрывающая вход приоткрылась и вошла баронесса де Сов. Ее дерзновенное опоздание могло быть оправдано лишь тем, что она выполняла поручение своей госпожи. Так и есть: по дороге в покои м-м Екатерины Шарлотта, если верить ее словам, одарила многообещающей беседой короля Наваррского. Но мысли Анны были сейчас заняты одним: она чувствовала, что м-м Екатерина хочет всеми силами избежать скандала, вызванного гибелью польского шляхтича; к тому же неизбежна гневная вспышка со стороны Карла... и она готова была приложить все усилия, дабы смягчить королевский гнев...
Изабель де Лаваль: - Да вот это как раз понятно, они пробудут вместе столько, сколько угодно Ее Величеству, - ответила мадам де Лаваль, пожав плечами. Всем было известно, что интрижки фрейлин, начинающиеся по приказу Екатерины Медичи, по ее приказу же и должны были завершиться. – Но я принимаю вашу ставку, пусть будет два дня, посмотрим! Но, не смотря на веселый шепот фрейлин, не смотря на ловкое оправдание баронессы де Сов, в покоях королевы-матери явственно витало напряжение, казалось, все дамы невольно прислушиваются, пытаясь уловить отзвук грозы, которая, возможно, уже разразилась, или вот-вот разразится. Все зависело от того, прибыли ли польские послы к королю, или еще нет. Но в любом случае, отводить громы и молнии от герцога Анжуйского придется именно королеве-матери.
Екатерина Медичи: Флорентийка окинула острым взглядом шепчущихся фрейлин. Иногда легкомыслие этих ярких бабочек раздражало ее, но что поделать – женская красота и хитрость были (и по сей день оставались) одним из самых действенных орудий в тайной борьбе за власть, которую Екатерина Медичи вела, не прекращая, вот уже много лет. - Хорошо, мадам де Сов, вы свободны. И помните, я жду о вас реляций о полной победе и как можно быстрее. Наваррский мне нужен покорным и прирученным. «Либо мертвым». Последнее, разумеется, не было произнесено, но для себя королева-мать поставила именно такое условие. Эта фигура на шахматной доске уже начинала мешать. - Мадемуазель де Руэ, у вас есть что мне рассказать, я надеюсь?
Луиза де Руэ: - И пробудут они вместе достаточно долго, согласитесь... -ответила Луиза, слегка развеселясь, беря очередную сладость. -Хотите? -с улыбкой протянула женщина бонбоньерку Изабель, как вдруг королева-мать пожелала увидеть мадемуазель де Руэ подле себя. -Я сейчас вернусь! -успела прошептать Луиза маркизе де Сабле, оправляя юбки и спеша к любимой госпоже. Фрейлина низко и с большим почтением поклонилась королеве. «"Я надеюсь...." -сказала королева-мать. Возможно, и есть, что сказать. Но хватит себя выдавать, алчность до добра не доведет. Не нужно вести себя, как месье Антуан, задумавший все это». Мысль, что их с графом кампания удастся, приводила Луизу в полный восторг. - Моя госпожа... -шепнула де Руэ с трепетом, -я смогла подослать к принцу Конед человека, который уже стал для него другом и "союзником". Принц, вероятно, собирается готовить заговор, и этот человек готов выведывать секреты, следить за Бурбоном и подсказывать разные мысли. Вы его знаете. Это - граф де Крюссоль.
Екатерина Медичи: Екатерина Медичи была приятно удивлена. Луиза де Руэ проявила и сообразительность, и хитрость, действуя в интересах своей госпожи. - Очень хорошо, сударыня. Очень хорошо. Не просто хорошо – а отлично! Флорентийка и не подумала понижать голос до шепота, как это сделала ее фрейлина. Похвалы, как и порицания, должны быть явными. То, что рядом с принцем Конде теперь есть шпион (даже два, если маркиза де Сабле справится со своей новой миссией) внушало ей чувство уверенности и спокойствия. Слишком много дел требовали ее внимания, слишком много… И особенно Польский вопрос. Не нужно было обладать даром провидицы, чтобы понимать – как только обо всем узнает Карл, в королевской семье начнутся жаркие дни. Взгляд Ее Величества остановился на мадемуазель д’Атри, сидевшей чуть в стороне от ее дам. Да, возможно она не останется один на один с этой бедой… - Дамы, вы все свободны. Графиня, останьтесь, я хотела бы переговорить с вами наедине!
Луиза де Руэ: Довольная Луиза раскраснелась, с преданностью смотря на свою госпожу, в тот момент мысленно пообещав себе вознаградить на редкость сообразительного графа Антуана де Крюссоля, совершенно случайно попавшегося ей в день паломничества. Порой Фортуна готовит удивительные сюрпризы! Поклонившись мадам Екатерине, мадемуазель де Руэ вышла вслед за другими фрейлинами. День определенно удался! Но... пора подумать, как убедить Фортуну все по-прежнему оставаться на ее стороне - ведь Судьба такая капризная! И в этом... Луизе поможет Антуан.
Анна д'Аквавива: Целиком погруженная в свои мысли, Анна вздрогнула от неожиданности, когда услышала обращенные к ней слова м-м Екатерины. Слегка покраснев, графиня поднялась и, приблизившись к своей госпоже склонилась в почтительном реверансе: -Вы оказываете мне большую честь, мадам. Я к вашим услугам. Аудиенции, данные наедине действительно были большой милостью и Анна ценила ее тем более, что исходила она от королевы-матери, единственной дамы, к которой Анна питала искреннее уважение и восхищение. Графиня почувствовала, что ее госпожа намеревается побеседовать с ней о чем-то важном. Проводив взглядом выходящих одна за одной дам, Анна вся превратилась в слух.
Екатерина Медичи: Покои опустели, словно ветром из них вымело суетность и яркие краски. Екатерина Медичи осталась наедине с графиней д’Атри, позволив, наконец, проступить на своем лице тревоге, столь тщательно скрываемой от других. Но перед Анной таиться не было причины. Беды и треволнения, которые обрушивались на дом Валуа эта женщина, с сердцем нежным и преданным, принимала, как будто они касались ее собственной семьи. - Вы слышали, графиня, - проговорила она, сжимая руки так сильно, что пальцы побелели. – Вы все слышали. Опять мне придется разрываться между двумя сыновьями! Карл наверняка обвинит во всем Генриха, хотя, уверена, тот ни в чем не виноват! Вернее, виноват лишь в том, что он – это он. Феба тявкнула тихонько, словно соглашаясь со словами королевы-матери.
Анна д'Аквавива: Слова м-м Екатерины были словами не королевы, но лишь матери, и душа Анны погрузилась в отчаяние, так же, как сердце ее госпожи, при виде вражды между двумя братьями, которые при других обстоятельствах моли быть опорой друг для друга. -Увы, мадам, - тихо ответила графиня, подавив глубокий вздох. - Ваш царственный сын несомненно будет разгневан. ...Но что если... - Анна подняла голову: ее глаза заблестели, - если...королю Шарлю станет известно о том, что причиной смерти польского шляхтича был...поединок с протестантом и... что вы, Мадам, и Монсеньер весьма огорчены данным обстоятельством... Анна, движимая лишь одним желанием - приложить все усилия к тому, чтобы мир воцарился в королевской семье - замерла, ожидая ответа королевы, в страхе, как бы м-м Екатерина не сочла дерзкими ее слова, приняв за смелость советовать лишь предложение графини. Ее сердце невольно забилось чаще и она в волнении сжала в руке кисточку бархатного пояса.
Екатерина Медичи: - Дорогая графиня, совет, конечно, хорош. Есть только одно «но». Карл будет рвать и метать, требуя суда, требуя из под земли достать виновного. Его не удовлетворят пустые заверения. Я уверена, на этот раз он захочет сам судить убийцу, - голос флорентийки снова стал спокойным и невыразительным. Любое проявление слабости оскорбляло в этой женщине королеву, правительницу, и беспощадно подавлялось. – Нет, все, что мы можем сделать – это требовать справедливости вместе с королем, а, по возможности, найти убийцу и отдать его в руки правосудия. Тогда будет ясно, что Монсеньор невиновен в этом преступлении! Екатерине Медичи очень хотелось верить в то, что она говорила. Думать, что Генрих оказался настолько безумен, что решил сорвать переговоры – не хотелось. Нет, он слишком разумен для такого шага. Разве что его страсть к Клевской… но теперь, с появлением Рене власть этой девчонки над сердцем принца должна была ослабнуть.
Анна д'Аквавива: Анна почтительно склонила голову: - Будьте уверены, Мадам, ваша верная служанка поддержит любое решение Вашего Величества. ...Остается лишь молить Господа, дабы тот, кто убил поляка, даже отдаленно не имел никакого касательства к герцогу Анжуйскому... Анна всей душой желала, чтобы это было именно так, ведь в противном случае вражда между братьями вспыхнет с новой силой, которую, невозможно уже будет укротить...
Екатерина Медичи: Добросердечна, скромна и разумна. В это вся Анна д’Аквавива. Именно эти качества флорентийка ценила в своей придворной даме. - Благодарю вас, дорогая графиня, за поддержку. Мне, старой женщине, иногда слишком тяжело нести в одиночестве свой крест. Да, вы правы, все, что нам остается – это молиться. И действовать. Никогда королева-мать не будет надеяться на случай, особенно в том, что касалось благополучия ее сыновей. Отпустив графиню д’Атри, Екатерина Медичи позволила себе ненадолго остаться в одиночестве, чтобы собраться с силами для нового дня, который, судя по всему, будет богат треволнениями. «Ничего, мы выстоим, с божьей помощью или нет, но мы выстоим». Эпизод завершен
полная версия страницы