Форум » Игровой архив » Долг короля » Ответить
Долг короля
Екатерина Медичи: 28 августа 1572 года, Лувр, около шести часов вечера.
Ответов - 14
Екатерина Медичи: Никогда еще Екатерина Медичи не торопила так время, и никогда еще оно не текло так медленно. Что бы там не говорили, не так уж трудно сохранять хладнокровие и выдержку в минуты опасности, куда сложнее ждать, мысленно считая мгновения, пытаясь представить себе, чем занят сейчас старший сын, Карл, удалившийся к себе после злополучной охоты. Что поделывает Наваррский, что замышляет Маргарита, и не удастся ли проклятому беарнцу и на этот раз ускользнуть из расставленной ловушки. Но флорентийка достойно справилась и с этим испытанием, поговорив с придворными дамами о случившемся, заказав благодарственный молебен за чудесное спасение короля и выразив желание выбрать Генриху Наваррскому какое-нибудь украшение, в подарок, перстень или брошь, в благодарность за проявленную храбрость и верность. И когда пришло время, она объявила, что желает еще раз пойти и справиться о здоровье своего сына, короля. И кто бы поставил в вину матери подобное беспокойство после случившегося? - Нет, не будем делать того, что от нас ожидают, - прошептала Екатерина Медичи, открывая своим ключом маленькую дверь, ведущую в комнату кормилицы Карла, все еще живущей при нем, зная, что оттуда она беспрепятственно проникнет в его спальню, минуя приемные покои и дежурных дворян. И сжимая в руке приказ об аресте Наваррского, составленный по всем правилам, которому не хватало только королевской подписи для того, чтобы стать не просто клочком бумаги - но орудием воли Екатерины Медичи. - Мадлон, - негромко окликнула она молящуюся женщину, со слезами на глазах благодарившая Господа за ниспосланную милость – спасение ее Шарля. – Король у себя? Получив утвердительный ответ, королева Екатерина бесшумно проскользнула в спальню своего сына, остановившись на пороге, как молчаливый призрак, бледная, в черном траурном одеянии с выражением искреннего страдания на полном лице. - Карл, сын мой, - тихо окликнула она короля, который, казалось, задремал в кресле. Порыв прохладного ветра, проникшего сквозь приоткрытое окно, пошевелил кисти балдахина, заставил затрепетать зажженные свечи. – Вы спите?
Карл IX Валуа: Карл действительно задремал, а вернее сказать, находился в том сумрачном мире грез, где мысли, чувства, воспоминания о прожитом дне переплетаются так тесно, что не всегда понятно, сон это, или явь. И когда на пороге его спальни появилась Екатерина Медичи, в своей обычной траурной вуали, ниспадающей с вдовьего чепца, он невольно вздрогнул. Но, проведя рукой по лицу, пришел в себя, сумев даже улыбнуться этому бледному видению. - Матушка? Вы ли это? Что-то случилось, из-за чего вы решили прокрасться в мою спальню вот так, тайком? Почти против воли, в голосе короля послышалось раздражение. После чудесного спасения, разговора с Анной, в его душе поселилось столь редкостное умиротворение. Приход же королевы-матери расколол это блаженство как хрупкий сосуд, и вот уже драгоценная влага вытекла, впиталась в сухую землю. Снова надо было забывать о том, что ты Карл и вспоминать о том, что ты король.
Екатерина Медичи: «Неблагодарный мальчишка. Где бы ты сейчас был, если бы я не отстаивала для тебя каждый клочок твоего государства, металась между друзьями и врагами, заключала союзы и раздавала обещания? Одним – то, вторым – это. Деньги и титулы, земли и должности. И все для чего? Чтобы ты еще меня же и упрекал в том, что я вхожу к тебе без доклада?». - Простите меня, сын мой, - кротко ответила королева-мать, подавив гнев. Не время, пока не время. Гнев тоже оружие, но не стоит прибегать к нему слишком часто. – Я всего лишь хотела еще раз увидеть вас перед сном и справиться о вашем здоровье. Вижу, вы отдыхаете. Я рада, Карл, что застала вас одного. Хотя и удивлена. Я думала, с вами будут ваши братья. И Генрих, и Франсуа были очень встревожены случившимся. Флорентийка ступала по тонкому льду, и хорошо это знала, но что поделать – для достижения цели ей нужен был Карл подозревающий, Карл негодующий, Карл напуганный, в конце концов. А значит, приходилось рисковать.
Карл IX Валуа: - Генрих и Франсуа?! Пусть катятся к дьяволу, матушка! Один стоял и смотрел, как я погибаю, второй и вовсе отличился – выстрелил не в кабана, а в мою лошадь. Нет, мадам, сохрани меня Господь от такой родни. А вы еще упрекали меня в недостатке родственных чувств к ним! Анрио, вот кто пришел мне на помощь, вот кто действительно достоин называться братом! Карл, сжав кулаки, заходил по комнате, снова переживая те страшные минуты, когда он оказался один на один со зверем и уже прощался с жизнью. А потом спасение. Но это мгновение было сродни огненной купели, сжигающей, но очищающей. Невозможно после такого смотреть на мир прежними глазами. - И я по заслугам воздам каждому, матушка, - уже спокойнее пообещал он королеве Екатерине. – Я награжу Генриха Наваррского, вернув ему свободу и корону, отпущу его в его милую сердцу Наварру вместе с Маргаритой. Он этого достоин.
Екатерина Медичи: Именно этого Екатерина Медичи и опасалась. После сегодняшней охоты Карл позволил обычной человеческой благодарности затмить ум государя, который должен видеть и дальше, и глубже, нежели обыкновенный человек. Теперь Наварра для него друг и спаситель, даже больше того – брат, а отдать себе труд подумать, и понять, что все действия Беарнца продиктованы только расчетом, король не желал. - Вы обвиняете своих братьев в том, что они желали вашей смерти, сир? – голос флорентийки был язвителен и резок, словно она отчитывала маленького ребенка, не понимающего очевидных вещей. – Может быть, это они вбили вам в голову поехать охотиться на кабана этим утром? Может быть, они подкупили кабана, заставив его напасть на вас? Когда же вы повзрослеете, сын мой! Не ищите заговорщиков среди ваших братьев, оглянитесь вокруг – и вы их найдете. Не видите? Тогда я укажу вам на главного из них. Генрих Наваррский, ваш любящий зять, вот кто страстно желает вырваться на свободу и отомстить, занять ваше место. Я, ценой невероятных усилий, держу на поводке это чудовище, а вы? Что делаете вы? Распахиваете перед ним дверь клетки, не понимая, что первое, что сделает ваш спаситель, ваш брат, это перегрызет вам горло. Екатерина Медичи решительным жестом развернула перед королем приказ об аресте Генриха Наваррского. Она не отступит. Она будет биться до конца, старая, немощная женщина, стоящая на страже блага семьи, процветания Франции и трона. - Вы подпишете это, Карл. И я усну этой ночью спокойно.
Карл IX Валуа: Растерявшись от такой атаки, отступив перед силой гнева королевы-матери, Карл взял в руки бумагу, чувствуя, как взгляд Екатерины Медичи подобно взгляду Медузы превращает его в камень. Не замечая, как задрожали его руки, король вчитывался в каждую строчку, сухим языком предписывающим взять под стражу и сопроводить в Венсен того, кто сегодня утром спас ему жизнь. Вчитывался, малодушно пытаясь оттянуть тот миг, когда ему придется выступить против воли матери. - Право слово, матушка, в хорошенькое же дельце вы меня втягиваете, - попытался пошутить Карл, криво улыбаясь побледневшими губами. – Отправит Анрио под стражу после того, как он на глазах у всего двора спас меня! Это уже неблагодарность, а долг короля быть благодарным. Отбросив от себя бумагу, как отбросил бы ядовитую змею, Карл налил себе вина, выпил залпом, не замечая, как на камзол льется вино, расцвечивая светлое шитье красными каплями. Он не уступит, нет. Хоть раз в жизни он поступит так, как диктует ему его совесть. - Давайте поговорим откровенно, матушка. Что вы имеете против бедняги Анрио? Он славный малый, правда, слабоват по части красоток, но нельзя же заключать человека в тюрьму только за то, что тот любит женщин, и они отвечают ему взаимностью. Вы говорите, что он заговорщик. Но если бы он замышлял что-то против меня, ему достаточно бы было дать кабану сделать свое дело!
Екатерина Медичи: - И что бы он выиграл в случае вашей смерти, сын мой? - хладнокровно возразила Екатерина Медичи. – Наварра не глупец, совсем не глупец… Он знает, что от меня ему снисхождения ждать не приходится. Зато выступив вашим спасителем, он заручился вашей поддержкой, обрел в вашем лице защитника и покровителя. Но, сын мой, разве прийти на помощь своему сюзерену – не первейший долг любого вассала? Так что Наваррский всего лишь выполнил свой долг! «И слишком хорошо выполнил. Наварра, признаю, я тебя недооценивала. Смелость, быстрый ум и личина деревенского простачка. Чем скорее я от тебя избавлюсь, тем лучше». - Вы хотите откровенности? Хорошо, Карл, - голос королевы-матери стал глухим, она прикрыла глаза, чувствуя, как много сейчас поставлено на карту. Мало заставить Карла, его нужно убедить перейти на ее сторону, вселить в него страх перед Наваррским. - Я буду с вами откровенна, сын мой. Вы спрашиваете меня, что я имею против Наваррского? Каждый раз, как я вижу его, мое сердце сжимается. У меня три сына. Три сына, Карл! Ваша супруга на сносях и, даст бог, принесет нам здорового наследника престола. Но все астрологи и предсказатели, к которым я обращалась, в один голос говорят – он будет королем Франции! Как это возможно, если не ценой чудовищного предательства? Флорентийка порывисто схватила руку короля, поднесла ее к своим губам. - Живите долго, сын мой, на радость мне и процветание Франции. Какие бы разногласия между нами не были, вы – мое дитя. И все что я делаю, я делаю, чтобы защитить моих детей.
Карл IX Валуа: - Вы пугаете меня, мадам, клянусь вам. Неужели и вправду вы боитесь Наварру? Чрево господне, он безобиднейший малый, славный товарищ! Прошу вас, не заставляйте меня вредить ему, хотя бы не сейчас! Да если бы не он, я был бы мертв, неужели вы мне не оставляете права даже на простую человеческую благодарность, матушка?! Карл в исступлении почти сорвался на крик. Это было страшное чувство. Невозможность следовать простым человеческим законам любви и благодарности. Он король, скажет ему мать, и будет права. Да, он король, но значит ли это быть зверем? - Делайте что хотите, мадам, но я не отдам Анрио на смерть, - решительно заявил он, гневно глядя на мать. – Он будет жить!
Екатерина Медичи: - Кто же говорит о смерти? Вы слишком поспешны в своих выводах, сын мой, - сочла возможным заметить королева-мать, хотя следовало признать, в кои-то веки Карл узрел самую суть вопроса. – Где вы видите смертный приговор? Все, что я у вас прошу, это подписать указ о препровождении короля Наваррского в Венсен, где с ним будут обращаться в соответствии с его саном и происхождением. И всего лишь на время, пока я не закончу выяснять кое-какие деликатного свойства вопросы, касающиеся вашего доброго друга Анрио. Значит, Карл желает остаться в стороне? Флорентийке показалось, что она верно поняла душевные стремления своего старшего и самого беспокойного отпрыска. Король всего лишь не желает выглядеть жестоким в глазах сестры и придворных, арестовывая своего спасителя. И уж тем более не желает брать на себя вину за то, что с этим спасителем может случиться несчастье. А оно может случиться, ибо никто не знает смертный час свой, король Наваррский и подавно. Хорошо, если дело только в этом, она, Екатерина Медичи, готова пощадить щепетильность своего сына. - Дайте мне удостовериться в том, что ваш зять ничего не замышляет против вас, сын мой, и обещаю вам, он будет свободен, - твердо заявила она, протягивая Карлу бумагу. – А там уже милуйте и награждайте его так, как вашей душе будет угодно, на то ваше королевское право и воля, я же буду, наконец, спокойна!
Карл IX Валуа: С ненавистью взглянув на мать, Карл схватил перо и размашисто подписал злополучную бумагу. - Вот, мадам, теперь вы довольны? Теперь вы будете спать спокойно? Очень раз за вас, потому что благодаря вам я теперь не смогу заснуть, у меня перед глазами будет стоять лицо Генриха Наваррского… и, матушка, если вы задумали недоброе – лучше поберегитесь. Король, чувствуя, как ему не хватает воздуха, бросился к открытому окну, ловя ртом вечернюю прохладу. Опять она взяла над ним верх, опять! Но сильнее страха перед матерью был только страх оказаться без ее поддержки. - Я даю свое позволение на арест короля Наваррского, - надменно проговорил он, пытаясь спасти хоть остатки королевского величия. – Но я не поверю в несчастный случай, в попытку бегства, в несвежее вино. Я не поверю в любую случайность, которую может изобрести ваш дьявольский ум, понятно вам, мадам?
Marguerite de Valois: Несколько быстрых шагов и она остановилась, встретив двоих вместо одного, почувствовав еще не рассеявшуюся вспышку гнева , исказившую лицо короля и досадуя на невнимательность слуги, впустившего ее: «… Его величество один, отдыхает… спокоен и добр, кажется…» Низкий реверанс и приветственная улыбка, предназначенная брату и слетевшая при виде озабоченного очередным противоборством лица матери, вновь оживила черты молодой королевы. Приносить извинения за бесцеремонное вторжение Маргарита не стала, воспользовалась замешательством обоих, и быстренько достигла своей цели – обняла Карла, нисколько не тяготясь его раздраженным видом. Не расцепив рук зашептала, извиняя поступок искренним волнением: - Будь проклята твоя охотничья страсть, Шарль-Максимильен! Я так испугалась! Посмотри на меня, ты бледен?... Она чуть отстранилась от брата, заглянула тому в лицо. Где-то рядом, сбоку мелькнула поспешным движением мать, пряча какую-то бумагу, с таким видом, будто делает что-то в высшей степени незначительное. Маргарита же подумала о своем: упоминать при них обоих поступок наваррского короля, наверное, было бы сейчас не к месту, чрезмерно хвалить его, но гордость за мужа, проявившего себя, победила. К чему добавилось еще и желание доказать успешность навязанного ей брака: - Что если бы Анрио растерялся? Я бы сейчас обнимала саван… И все еще ожидая ответа, несколько удивленная повисшим молчанием, Маргарита перевела взгляд с одного лица на другое и чувствую нечто неясно гнетущее, добавила: - Я пришла поговорить с вами, Ваше величество, о Генрихе. Тезки – брат и муж – оба нуждались в ее защите. И она не уточнила, о ком первом следует задуматься их венценосному родственнику…
Карл IX Валуа: - Ну, перестаньте, Маргарита, - неловко отстранил Карл руки сестры, чувствуя себя Иудой. Приди сестра чуть раньше, на минуту раньше! Но, как видно не судьба. – Со мной все хорошо. Я жив и здоров. Вместе с чувством вины накатила злость, пока еще сдерживаемая. И Маргарита туда же, настоящая дочь своей матери. Каждый, кто переступает порог его покоев, приходит сюда ради кого-то, ради чего-то, но никто не приходит ради него самого. Он воплощение Власти, а у власти нет сердца. И родных у нее тоже нет. Нет матери, нет братьев, нет сестры. - Мадам, - обратился он к Екатерине Медичи. – Вы получили от меня то, за чем приходили. Прошу вас, уходите, я нуждаюсь в отдыхе. И уведите с собой Маргариту. Сегодня я уже не настроен принимать ничьих просьб. Завтра, может быть.
Екатерина Медичи: Приход Маргариты был некстати, так некстати, что Екатерина Медичи едва не застонала. Несколько слезинок, слабая улыбка, горячий шепот, порывистые объятия, и все, Карл размякнет. О, Маргарита в полной мере научилась пользоваться своим очарованием, этого у нее не отнять. Спрятав драгоценную бумагу, королева-мать, решительно шагнула к своим детям. - Дочь моя, ваш брат устал после трудного дня, - как можно ласковее произнесла она. – Вы поговорите с ним завтра, а сейчас, Маргарита, ваша мать попросит вас проводить ее. Я слишком стара для таких волнений, и чувствую себя разбитой. Приказ об аресте Наваррского грел ее душу, но тревога не оставляла Екатерину Медичи даже сейчас. Впрочем, ей так редко удавалось избавится от этого чувства, с самого первого дня, как ее привезли во Франции, чтобы выдать замуж за сына Франциска. И, наверное, не оставит до последней минуты. - Приятных вам снов, сын мой. Сегодня вы заставили свою мать не только любить вас всем сердцем, но и почитать, как короля. Благослови вас Господь!
Карл IX Валуа: «Да проклянет вас Господь, матушка», - в ответ. Молча. Одними глазами. Ушла торжествующая мать, увела недоумевающую Маргариту. Прости сестра, нынче тут каждый свою душу в одиночку продает. Карл, рванув камзол на груди так, что отлетели крючки, зашатался, не имея сил и смелости даже на то, чтобы дышать. И снова предательство, и снова будет (он в этом не сомневался) кровь и смерть, и слезы сестры, и проклятия на его голову. Выскочил за дверь, оттолкнув со своего пути замешкавшегося слугу, бросился по узким переходам туда, где только тишина и молчание, и Бог, если он есть, то тоже там. Очень хотелось надеяться на то, что все-таки есть. Эпизод завершен
полная версия страницы