Форум » Игровой архив » Finita la comedia » Ответить
Finita la comedia
Симон де Физ: 2 января, Фонтенбло. Около восьми часов вечера.
Ответов - 18, стр:
1 2 All
Симон де Физ: Нечастому гостю (которым, по сути, являлся Симон де Физ) не посвященному в тонкости этого хитрейшего механизма – жизни двора, Фонтенбло напоминал улей, шумящий при свете дня и затихающий после заката. В самом деле, дворец заметно опустел. Из-за болезни короля Карла были отменены все развлечения, и придворные были предоставлены вами себе, за исключением тех, кто по долгу службы или велению сердца развлекал принцев и принцесс. Барон нетерпеливо мерил шагами галерею короля Франциска, где он утром встречался с женой, ругая сам себя за проявленную слабость. Зачем он поддался на женские уловки? Пообещал эту отсрочку до вечера? За день он постарался узнать еще хоть что-нибудь об этой позорной связи, его супруги и короля Наваррского, но все, с кем он пытался заговорить, либо молчали, улыбаясь, либо одаривали господина секретаря таким снисходительно-насмешливым взглядом, что тому хотелось вцепиться зубами в горло наглецам. Он хотел уехать еще до ночи и увезти жену. Пусть посидит в глуши, вставая и ложась с петухами, занимаясь заготовкой мыла и варений, и надзирает за прачками. Глаза барона наливались кровью, когда он воскрешал перед внутренним взором Шарлотту, такую, какой она была этим утром – чистейшая невинность! Воплощение лучшей из жен! Обман, один сплошной обман. По стенам ползли тени, тени залегли в глазницах Симона де Физ, изгнав из его лица все человеческое. Старость страшна тем, что не признает за молодостью права на любовь. Иногда барон ловил себя на мысли, что ему легче видеть Шарлотту мертвой, чем знать, что она ему изменяет. Пусть не любит его... пусть! Но пусть и других не будет!
Charlotte de Sauve: Шарлотта прошла в галерею, по которой медленно прохаживался ее супруг, и замерла. Ее взгляд остановился на фигуре мужа, мысли беспорядочно сменяли одна другую. Так не хотелось идти дальше, вновь притворяться верной женой и доказывать барону, что она и подумать не могла о том, в чем ее так несправедливо обвинили сегодня утром. Но ведь если этого не сделать, страшно представить, что будет ждать ее тогда. Тем более, все уже давно придумано, у барона просто не останется иного выбора, как поверить своей жене. Сделав глубокий вдох, баронесса, пересилив отвращение к собственному мужу, приняла самый любезный и доброжелательный вид и подошла к Симону де Физ. -Барон, - она тут же приметила, что он еще более суров и хмур, чем утром. – Простите, что заставила Вас так долго ждать. Его Величеству нездоровится, поэтому королева-мать не в самом добром расположении духа, и я не могла покинуть ее покои. К тому же и муж ее дочери, король Наваррский, также болен, что тоже очень расстраивает Ее Величество. На миг она замолчала, внимательно наблюдая, как изменится лицо ее мужа, при упоминании ее любовника, ну вернее, того человека, связь с которым ей приписывали «лживые» сплетники. -Кстати, раз именно из-за того, что кто-то обвиняет меня в измене Вам с Его Величеством, Вы и приехали сегодня в Фонтебло, может нам стоит зайти к нему и выказать свое почтение? А заодно Вы сами убедитесь, что все те слова нелепы и глупы, - она ласково улыбнулась и легонько коснулась пальцами руки барона.
Симон де Физ: - На что вы рассчитываете, мадам, - брюзгливо вопросил барон, подозрительно рассматривая свою красавицу-жену. Ее безмятежность, настоящая или наигранная, кто уж разберет, вызывала глухую ярость. – Почему я должен вам верить? Предупреждаю вас, мадам, я не поверю никаким словам и заверениям, даже если Генрих Наваррский поклянется мне на своей протестантской библии, что не прикасался к вам и пальцем! Но, раздраженно передернув плечами, старый барон позволил себя увести по направлению к покоям короля Наваррского. Говоря себе, что эта задержка ничего не изменит. Милое щебетание Шарлотты о недомоганиях короля и дурном расположении духа королевы-матери он пропускал мимо ушей, хотя в другое время он бы не преминул взять на заметку эти сведения. А когда-то женитьбы на Шарлотте представлялась ему тихим цветущим садом,в котором он достойно и приятно встретит свою старость. Как же так получилось, что он ошибся, и цветущий сад превратился в адское пекло?
Henri de Navarre: Ему доложили о приходе мадам де Лаваль, и Генриху пришлось снова улечься в постель. Его деятельная натура, надо признать, возненавидела этот предмет домашней обстановки за последние два дня едва ли не сильнее, чем происки Екатерины Медичи, но что было делать этой самой натуре, если от ее болезни зависела сама ее дальнейшая жизнь? Да если бы только это - на волоске висела сейчас и жизнь Шарлотты де Сов, а ради этих двух жизней король Наваррский был готов на многое. Даже на длительное лежание в постели. А теперь к Шарлотте явилась новая беда в лице ее престарелого супруга. Вот уж кого Беарнец жалеть не собирался. В самом деле, нашел время приезжать! Нет чтобы чуть раньше или чуть позже. Когда Шарлотта не была в такой опасности. А лучше бы вообще спокойно сидел в своем поместье и выращивал там кабачки. Размышляя примерно таким образом, Генрих залез под одеяло и улыбнулся вошедшей мадам де Лаваль. Ей предстояло стать главным действующим лицом готовящейся сцены. - Добрый вечер, сударыня. Надеюсь, для вас он более добрый, чем для меня. Уж простите, что не могу принять вас в более подобающем для того виде.
Изабель де Лаваль: Фрейлины Ее Величества королевы-матери открыли военную кампанию, играя каждая свою роль. Шарлотта – невинной жертвы подлой клеветы, Рене – беспристрастного зрителя, готового засвидетельствовать невинность баронессы, а самой Изабель досталась роль сердечной подруги короля Наваррского, что немало повеселило маркизу де Сабле, направляющуюся в покои Генриха Бурбона. - Сир… Надеюсь, вечер будет приятным для нас обоих. Изабель де Лаваль с дерзкой улыбкой присела в реверансе перед возлюбленным Шарлотты де Сов. Платье, прическа – все было выбрано не случайно, издали ее действительно можно было спутать с изящной белокурой Шарлоттой, вблизи, конечно, нет, но для того, что бы их затея осуществилась, было достаточно и мимолетного сходства. Окинув опочивальню короля Наваррского задумчивым взглядом, маркиза накидала несколько подушек на ковер, у изголовья кровати, опустившись на это импровизированное сидение. - Кресло – слишком строго, кровать слишком фривольно, - весело проговорила она, подняв на короля взгляд. В прозрачной глубине глаз мадам де Лаваль плескался смех. – Прошу вас, сир, не будьте таким суровым. От того, как мы с вами сыграем наши маленькие роли, зависит счастье Шарлотты. Уверена, покинуть вас и двор совсем не то, о чем она мечтает. Любая женщина от природы немного лицемерна, пребывание же при дворе любого научит с легкостью менять маски. Прекрасные глаза маркизы без труда подернулись дымкой нежностью, лицо стало мечтательным, чуть задумчивым – так женщина смотрит на мужчину, который для нее источник одновременно наслаждения и тревог. Горячая женская ладонь трепетно легла поверх руки короля Наваррского. Преображение было полным. Только в уголках губ Изабель все еще подрагивала лукавая улыбка.
Henri de Navarre: - Быть суровым с вами, мадам - это невозможно, - Генрих улыбнулся своей сообщнице на сегодняшний вечер, - прошу вас, не стесняйтесь. Чувствуйте себя здесь полной хозяйкой. Ведь это только поможет вам войти в роль! Он едва не расхохотался, глядя, какой нежностью преисполнился взгляд маркизы де Сабле, как покрылись румянцем ее щечки, как волнительно вздымалась грудь! Поистине, этой женщине притворство не составляло никакого труда. Юноша слегка поморщился, подумав внезапно, что не только мадам де Лаваль, но и все фрейлины королевы-матери умели носить любые маски и притворяться кем угодно и когда угодно. И его Шарлотта... впрочем, влюбленный ум молодого короля немедленно отмел эту мысль. Может, все и умели, но его Шарлотта - его Шарлотта была искренней с ним! - У вас превосходно получается, - кивнул он. - Как вы думаете, барон не проявит излишнего любопытства о деталях наших с вами отношений?
Charlotte de Sauve: Безмятежно улыбнувшись барону, словно его уверенность и суровость никак ее не встревожили, Шарлотта взяла мужа под руку и вместе с ним направилась в покои короля Наваррского. -Что Вы, Его Величество и не подумает в чем-либо уверять Вас. Уверена, он, как и я до недавних пор, даже и не подозревает о тех слухах, что сегодня привели Вас в Фонтебло. Немного помолчав, она серьезно добавила, с искренним переживанием во взгляде внимательно посмотрев в лицо мужу: -Поэтому прошу Вас, не стоит с порога начинать в чем-то обвинять его. Я понимаю, что эти слухи очень злят Вас, я и сама чувствую себя униженной и оскорбленной после всего, что Вы мне рассказали. Но Его Величество болен, и наверняка в дурном настроении. Поэтому услышав о подобных слухах, он может очень разгневаться. А мы же не хотим быть в немилости у короля Наваррского? В это время супруги де Сов оказались в приемной Генриха Наваррской, и Шарлотта, подозвав слугу, приказала ему оповестить короля об их приходе.
Рене де Рье: Приемная Генриха Наваррского в этот вечер представляла из себя просто удивительно привлекательное место. Не только Шарлотта де Сов и ее муж, совершенно не порадовавший жену своим появлением в Фонтенбло, ожидали здесь аудиенции у Его Величества. Еще одна посетительница появилась в приемной почти одновременно с супружеской четой. Рене де Рье, которой в этом представлении была уготована роль стороннего наблюдателя, не заинтересованного в успехе ни одной из сторон и потому такого, чье мнение являлось абсолютно беспристрастным, предвкушала хорошее развлечение. Сыграть шутку с мужем, который явился испортить своей жене все удовольствие от жизни при дворе - разве в этом может быть что-нибудь предосудительное? Мужья созданы для того, чтобы дарить женам все, что те бы ни пожелали, а если они не хотят этого делать - можно их и обмануть. Рене вошла в приемную как раз в тот момент, когда Шарлотта приказывала слуге доложить о своем приходе, и как раз успела задержать того: - Передайте Его величеству, что и мадемуазель де Шатонеф желает засвидетельствовать ему свое почтение! - приказала Рене и с обернулась к приятельнице. - Шарлотта, дорогая! Рада вас видеть! Какими путями вы здесь оказались? - и она с улыбкой самой радушной перевела свой взгляд на стоящего рядом барона. Рене увидела его впервые, и он оказался как раз таким, каким она себе его представляла. Бедная Шарлотта, подумала Рене, представив, как она, должно быть, ужасно себя чувствовала в его объятьях. Ну еще бы, разве можно было сравнивать их с объятьями короля Наваррского!
Симон де Физ: У барона де Сов росла и крепла уверенность в том, что его хотят провести. Почему? Он не смог бы объяснить. Может быть, дело было в уверенности, с которой держалась его жена. Такое не сыграешь, как ни старайся. Может быть в том, что Симон де Физ не верил в невиновность Шарлотты. Даже если слухи не верны, и она наставляет ему рога не с Наваррой, то наверняка с кем-то другим. Но барон понимал, что бросаться обвинениями, не имея на то доказательств – неразумно, поэтому только молчал, оглядывая приемную короля Наваррского злыми глазами. Еще одну щебечущую фрейлину он удостоил только холодного поклона, хотя та, судя по обращению, доводилась его жене приятельницей. - Не беспокойтесь, моя превосходная супруга, - тихо и язвительно ответил он Шарлотте. – Все, что я хочу, это правды. И справедливости. Вы обещали мне доказательства своей невиновности, я все еще не вижу их. И все еще жду.
Henri de Navarre: - Сразу трое? - удивился Генрих, когда слуга доложил ему, что в приемной просят принять их барон и баронесса де Сов и с ними мадемуазель де Шатонеф. - Кажется, мой кабинет пользуется популярностью, - усмехнулся он. - Пригласи. Итак, драгоценный муж пожаловал проведать больного короля. Представление начиналось. Беарнец взглянул на мадам де Лаваль, сидевшей на подушках около его кровати: - Сейчас они все пожалуют сюда, - кивнул он на дверь. - Ну что ж, мадам, готовьтесь, от нас потребуются все наши способности. Интересно, эта женщина всего лишь помогает подруге, или у нее есть какой-то свой интерес? А Рене де Рье? Но как бы то ни было, отпускать куда-нибудь Шарлотту от себя он был не намерен. Поэтому готов был временно сделать своей любовницей любую фрейлину своей драгоценной матушки. - Мадам де Сов, мадемуазель де Шатонеф, - приветствовал Генрих появившуюся в его спальне троицу. – И вы, барон! Я не ожидал вас здесь увидеть. Рад, рад! Увы, я не могу приветствовать вас в том положении, в котором мне хотелось бы.
Генрих де Бурбон: …И все бы пошло как задумано, если бы у тщательно отрепетированной сцены не появился еще один участник, не предупрежденный о том небольшом спектакле, что король Наваррский и его любовница разыгрывали перед бароном де Сов. Генрих де Бурбон, принц Конде на правах ближайшего родственника и собрата по несчастью, встревоженный известием о недомогании кузена и подозревающий в этом козни королевы-матери и ее сына, герцога Анжуйского, появился в опочивальне Наварры без предупреждения. Появился и замер на пороге, с недоумением рассматривая замерших на своих местах участников, вольных и невольных, этого действа. Генриха, короля Наваррского, возлежащего на постели, Изабель де Лаваль, разрумянившуюся, томную, у его ложа, Шарлотту де Сов, замершую рядом с каким-то недовольным господином, и еще одну фрейлину, мадемуазель де Шатонеф. Все эти лица были ему знакомы, однако в том, как они себя вели, было что-то неправильное. Принц Конде, чуждый всякому притворству, солдат до мозга костей, не стал утруждать себя раздумьями. Он любезно поклонился дамам, сдержано барону и почтительно своему кузену: - Простите, сир, - проговорил он. – Я не ожидал застать вас в таком многолюдном обществе. Я слышал о вашей болезни, и был встревожен… но вижу, что слухи преувеличены. Рад, что это так. Чуть помолчав, Генрих переводил взгляд с одного лица на другое, мучительно подбирая слова. Вежливость требовала добавить еще что-нибудь… светское, изящное. И, может быть, откланяться. И принц, изобразив любезную улыбку, решил почтить вниманием присутствующих дам. - Рад вас видеть, баронесса. Вы прекрасны, как всегда. Вижу, вы тоже огорчены болезнью короля Наваррского? Уверен, Его Величество поправится, хотя бы ради того, что бы ваши прекрасные глаза не роняли слез. Мадам де Лаваль, приятная неожиданность… не думал, что застану вас здесь, мадемуазель де Шатонеф, мое почтение. Сир, если желаете, я могу зайти завтра… право же, мне неловко отнимать у вас время.
Charlotte de Sauve: Не отпуская руки супруга, мило переговариваясь с приятельницей, баронесса прошла в покои короля Наваррского. Все было прекрасно, все было так, как и задумано. Шарлотта присела в изящном реверансе перед Генрихом, с улыбкой кивнула мадам де Лаваль, изобразив на лице смущение оттого, что им с мужем приходиться нарушать уединение двух влюбленных. Казалось бы, что может все это нарушить? Осталось лишь убедить мужа, что девушка, которая сейчас сидит около постели короля Наварры и есть его любовница. Но через минуту наигранное смущение уступило место искреннему удивлению. В покои короля прошел принц Конде. Его появление грозило нарушить все планы мадам де Сов, и она на мгновение удивленно посмотрела на своего любовника, словно пытаясь увидеть на его лице ответ: как быть дальше? Но годы, проведенные в свите королевы-матери, научили каждую из ее фрейлин моментально принимать решения, менять маски и импровизировать, когда это было необходимо. Вот и сейчас баронесса, умело пряча негодование и страх, уже приветливо улыбалась принцу Конде, крепко сжимая руку супруга. -Благодарю, Ваше Высочество, - взгляд с Генриха де Бурбона обратился в сторону короля Наваррского. – Ваше Величество, барон де Сов, узнав, что Вам нездоровиться, хотел лично пожелать Вам скорейшего выздоровления, но, наверное, сейчас не время, - надеясь, что муж внимательно наблюдает за ней, Шарлотта намеренно указала взглядом на маркизу. – И нам лучше зайти позже, если Вы позволите.
Изабель де Лаваль: «Пресвятая Дева, спаси нас, и помилуй!» Маркиза де Сабле не стала задумываться над тем, насколько уместен такой призыв в ее устах, и насколько непорочная Мария пожелает склонить свой слух к молитвам фрейлины «эскадрона» королевы-матери. В том и прелесть искренней молитвы, они идет от сердца, не от разума! «Не за себя прошу», - могла бы добавить Изабаль де Лаваль и была бы права. Но не время сейчас было торговаться с Небесами. Сейчас надо было спасать то, что чуть было не разрушил принц Конде в своем простодушии. - Ваше высочество, где же еще мне быть, если не здесь, - негромкий, бархатистый женский голос, продемонстрировал все оттенки чувств, от смущения до плохо скрываемой любви к предмету беседы. Посчитав, что слов будет недостаточно, Изабель подарила Его Величеству взгляд, полный самой нежной привязанности. – Вы правы, весь двор встревожен… но поверьте, я не могу ни спать, ни есть с тех пор, как услышала о нездоровье короля Наваррского! - Господи Боже, да не лежите же таким истуканом, сир, - прошептала, разозлившись, прелестная маркиза, заботливо поправляя подушки больному, и чувствуя, что в этом спектакле от Генриха Наваррского нет никакой помощи. Хорошо еще Шарлотта не растерялась! - Кстати, Рене, вы принесли то, о чем я вас просила? Сир, простите за дерзость, но я буду настаивать – вам нужно принять это лекарство, мне оно прекрасно помогает от всех болезней! «И клянусь, лучшие итальянские комедианты аплодировали бы мне сейчас стоя».
Рене де Рье: Рене едва сдержалась, чтобы не охнуть, когда в спальне короля Наваррского появился неожиданный гость. И ведь все шло так хорошо! Она уже приготовилась посмеяться над бароном де Сов, как вдруг... - О да, конечно! - быстро переходя с несколько раз согласованного всеми сторонами сценария на абсолютную импровизацию - а что оставалось делать? - Рене вынула из изящного кошелька пузырек с бальзамом и протянула его Изабель. - Сир, очень прошу вас, послушайте мадам де Лаваль! Уж вы-то прекрасно знаете, как она понимает в лекарствах! Этот бальзам прислала мне моя тетушка, он отлично помогает при лихорадке. А особенно, - она лукаво улыбнулась, - если его принять из рук женщины... Передав лекарство маркизе де Сабле, она отошла к принцу и взяла его под руку: - Ваше высочество, кажется, мы все тут немножко не вовремя. Это просто удивительно, как это мы все собрались здесь в одно время. Вот, видите, и барон и баронесса де Сов, - она сделала ударение на этих словах и при этом многозначительно посмотрела на Генриха де Бурбона, надеясь, что он все поймет, - тоже захотели засвидетельствовать свое почтение, узнав, что его величество заболел. Но это лекарство и вправду очень действенно. Идемте, я надеюсь, что Его величеству скоро станет лучше после моего бальзама, и мы все услышим радостные новости! - и она слегка потянула принца Конде в сторону выхода, рассчитывая как можно скорее увести отсюда столь нежеланного участника этой сцены.
Henri de Navarre: Сам же главный участник всего этого действа, вокруг которого начала разворачиваться сейчас какая-то уже абсолютно немыслимая сцена, при появлении своего незадачливого кузена едва не подскочил с кровати, чтобы немедленно увести Генриха как можно дальше отсюда. Да какого же дьявола тот не видит ничего вокруг? А потом его начал разбирать смех. Изабель де Лаваль была не так уж и не права - он действительно не мог пока вымолвить ни слова, но юноша понимал, что если только начнет говорить, то немедленно все испортит своим хохотом. Наконец он пришел в себя - спасибо фрейлинам, начавшим обсуждать какой-то там бальзам, - и взглянул на своего кузена и друга взглядом, совершенно не обещавшим тому приятного вечера: - Мадемуазель де Шатонеф права, вы же видите, обо мне есть кому заботиться, - и он с улыбкой кивнул на маркизу де Сабле. – Но мне приятно, что вы вспомнили о своем больном друге, Генрих. Я обязательно поговорю с вами… позже. О чем он позже поговорит со своим кузеном, Генрих не уточнил, но в его воображении в Конде уже летели все существующие на белом свете громы и молнии. - Видите, как настойчива моя дорогая Изабель, - перевел он смеющийся взгляд на чету де Сов, мысленно пожелав барону провалиться в тартарары, - разве у меня есть выход? И ведь нечего возразить. Придется отведать этого очередного пойла. Барон, ваша жена тоже такая, когда вы бываете больны?
Симон де Физ: - О да, сир, - выдавил из себя Симон де Физ, барон де Сов и королевский секретарь, а по совместительству еще и обманутый муж. – Женщины, благослови их господь, иногда очень назойливы в свих заботах о нас. Примем этот крест со смирением. О, он прекрасно все понял! Он понял, что перед ним разыграли, как по нотам, целый спектакль. Он, возможно, и поверил бы – видит бог, все участники этого действа были достаточно даровиты в искусстве лицемерия, если бы не появление принца Конде. Но беда была в том, что его, барона де Сов, весьма ловко загнали в ловушку, представив его глазам весьма правдоподобную картину: недомогающий король Наваррский в обществе своей дамы сердца, окруженный самой нежной заботой. Что можно сказать на это? Ничего… ничего… - Баронесса, вы правы, нам лучше откланяться, - проскрежетал он, обратив ненавидящий взгляд на прелестную свою супругу. – Сир, позвольте мне пожелать вам скорейшего выздоровления. Счастлив, что перед своим отбытием в Париж смог засвидетельствовать вам свое почтение… Тут силы оставили барона и он бросился вон из покоев короля Наваррского, презрев все условности этикета, желая только одного - остаться в одиночестве, утешая себя мечтами о жестокой каре, которую он еще обрушит на свою жену. «Вы думаете, что очень хитры, мои голубки? Ну, ничего, на этот раз вам удалось выскользнуть, но, клянусь преисподней, так будет не вечно», - шептал он. Душу обманутого мужа терзала ярость, гнев, если бы он мог! О, если бы он только мог без вреда для себя, без ущерба для своего положения предать мучительной смерти свою неверную супругу и ее любовника! Оставалось утешать себя тем, что для мести еще настанет время и тогда, тогда ему заплатят за все!
Charlotte de Sauve: Этот взгляд, которым посмотрел на нее муж перед своим уходом, дал баронессе понять, что он не поверил ни единому слову, прозвучавшему в покоях Наваррского, ни единому действию, так ловко разыгрываемыми всеми участниками. И если бы ее любовником был не Генрих Наваррский, а барон не страшился потерять место королевского секретаря, то никогда бы в жизни он не стал бы терпеть такого насмехательства над собой. Нервозно заламывая пальцы, Шарлотта посмотрела в спину мужу, который быстрым шагом удалился из покоев Наварры. По всем правилам верной и добропорядочной супруги ей нужно было немедленно отправиться вслед за ним. Но только от самой мысли остаться наедине с разгневанным мужем баронессу бросало в холод, а по телу пробегала дрожь. То, что он не осмелился высказать при всех, он посчитает своим долгом высказать ей прямо в лицо, сопроводив все это красочными угрозами, которые, кто знает, возможно, когда-нибудь ему удастся воплотить в жизнь. Но оставаться здесь и прятаться от собственного мужа, было бы весьма глупо. Тяжело выдохнув, обведя невидящим взглядом всех присутствующих, Шарлотта опустилась в реверансе перед королем Наваррским и принцем Конде, а затем молча вышла из покоев Генриха, готовясь к самому худшему из всех разговоров с бароном.
Henri de Navarre: Один за одним место действия покинули и все остальные участники этой сцены, столь тщательно продуманной и столь неожиданно потерпевшей полный крах. Король Наваррский, оставшись в одиночестве, смог наконец отбросить одеяло и встать на ноги. Удивительно, как людям иногда хочется провести весь день в постели, когда обстоятельства требуют от них живой деятельности, и как надоедает эта самая постель, если поневоле лежишь в ней с утра до ночи. На столе стояла настойка, сваренная заботливым Полем - юноша покрутил кубок в руках, а потом быстро выпил - травяной запах ударил в нос, он поморщился и несколько раз чихнул. Нелегко быть больным, с усмешкой подумал король Наваррский. "Эх, Генрих, Генрих! И что же с вами делать, кузен? Ваша непосредственность граничит иногда с глупостью, иногда с отчаянной смелостью, но почему же случается так не вовремя? - подумал юноша, вдыхая аромат беарнских трав. - Придется заняться вами, пока вы не натворили глупостей посерьезнее сегодняшней". И пусть сейчас барону де Сов нечего им предъявить. Да и Екатерина Медичи, как это не может показаться странным - Генрих даже рассмеялся от этой мысли, - тут скорее ему будет помощником, чем врагом. Но королевский секретарь ушел - да нет, скорее убежал - из комнаты с таким видом, что король Наваррский мог поклясться - вместо того чтобы успокоить разгневанного мужа, вся разыгранная перед ним сцена лишь усилила его подозрения. А значит, им с Шарлоттой стоило какое-то время побыть осторожнее. Но Боже, как же можно быть осторожнее, когда с тобой такая женщина?! Генрих помотал головой и вытер лицо руками. На руках остались белые следы. Будь что будет. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на глупые прятки. Но одно он знал точно - отобрать у него Шарлотту он никому не позволит. Эпизод завершен.
полная версия страницы