Форум » Игровой архив » Как брат брату » Ответить
Как брат брату
Карл IX Валуа: 3 января 1573 года. День. Покои короля Франции. Фонтенбло.
Ответов - 10
Карл IX Валуа: В одной сорочке, босыми ногами пройдя по полу, Карл IX Валуа стоял у окна, устремив взгляд в серое пасмурное небо. Сегодня было чуть лучше, но все равно плохо. И чему хуже – душе или телу, разобрать было трудно. Мадлон сказала, что в этот раз пены изо рта было больше, чем обычно. И поднялся жар. Немудрено простыть в такую погоду. Его привычная хворь и добавившееся к ней обычное недомогание после совета, где было принято решение об осаде Ла Рошели, подкосили короля Франции. Он упал без чувств, едва добравшись до своих покоев. И пришел в себя лишь сегодня ночью. Встретив взгляд кормилицы, услышав ее благодарственные молитвы, Шарль прикрыл глаза и погрузился в размышления. За что он наказан своим недугом? Под воспаленными веками понеслись одна за другой кровавые сцены Варфоломеевской резни, на их фоне испуганный взгляд, старающегося не дрожать под прицелом аркебузы Анрио, а следом блеск его кинжала, входящего в тело кабана. Остаток ночи и утра эти картины сменяли одна другую багряно-красным калейдоскопом, пока не появился Амбруаз Парэ и не пустил Его Величеству кровь. В целом стало легче, но слабость еще долго не отпустит его. Карл это знал наверняка. Несколько часов назад, слуга, принесший таз и воду для омовения, сообщил, что герцог Анжуйский, спеша исполнить приказ государя, назначенный главнокомандующим королевских войск, покинул Фонтенбло вместе со своей свитой и устремился в Париж. Королева-мать не покидала своих покоев, юный герцог Франсуа так же у себя, а Ее Величество королева Маргарита в тревогах о болезни своего супруга. - Король Наваррский тоже недужит? Вот как… – Темные брови, нахмурившись, сползлись к переносице. Что это? Такая же простуда, как у самого Карла, или матушка все не угомонится? Самое горькое, что он, король Франции, монарх благословенной страны, не мог себе позволить такую роскошь, как доверие. Анрио хотелось верить, но аргументы матери были всегда столь весомы и неопровержимы, что старший сын всегда в итоге следовал ее советам. Но почему же тогда так погано на душе при мыслях о беарнском увальне? Неужели этот человек спас тогда на охоте ему жизнь, руководствуясь лишь своими интересами? Неужели Екатерина Медичи всегда и во всем права? А если нет? Тогда он просто из собственной прихоти обрекает Анрио на подобное своему сидение в золоченой клетке. - Передайте герцогу Алансонскому, что через три часа я желаю его видеть здесь, - решив, что хватит слушать мать, хватит быть благодарным Генриху за прошлый поступок, тем более, что он уже отблагодарил его по-своему. Пора составить свое мнение о том, достоин ли король Наварры расположения короля Франции. Поперечная морщина, давно залегшая на лбу короля, за это утро стала еще глубже. Лицо государя было столь же серым и хмурым, как небо за окном. Зябко поежившись, Карл вернулся в постель и, приняв оставленный лекарем настой, закутался в одеяла, распорядившись разбудить себя за час до прихода младшего брата.
Франсуа де Валуа: Герцог Алансонский пребывал в унынии еще с самого утра. То ли дело было в погоде, то ли дурное настроение стало его единственным спутником за последние несколько недель. Франсуа расположился в обитом дорогой кожей кресле возле мирно потрескивающего дровами камина, накрывшись пледом. Облокотившись на спинку кресла и вытянув ноги, он с кислой физиономией изучал новый тракт Гвиччардини. Молодой принц много читал. Книги заостряют ум. Ум нуждается в чтении точно так же, как клинок в точильном камне. Поскольку Франсуа не обладал харизмой и не был искусен в фехтовании, он сделал ум своим главным оружием. Оружием, которое зачастую было гораздо опаснее многих других. И поэтому он так много времени посвящал чтению самой разнообразной литературы. Однако сейчас он лишь лениво пробегал глазами страницы политических изысканий итальянского философа. Мысли его были заняты другим. Два с половиной часа назад к нему явился Орильи с докладом о том, что государь приказал принцу явиться к нему. Герцог Алансонский размышлял над тем, зачем он мог понадобиться королю. Карл так редко обращался к нему, что Франсуа уже не помнил, когда последний раз имел возможность беседовать с ним наедине. И потому столь неожиданное желание Его Величества видеть подле себя своего младшего брата настораживало. Интересно, что король имеет ему сказать? Уж не будет ли разговор связан с перспективой возможного для него брака? Франсуа помнил, что некоторое время тому назад его мать обратилась к нему по этому поводу. Может быть, не увидев энтузиазма в этом вопросе со стороны Алансона, она решила принудить Карла надавить на него? А что если король узнал о тайных связях герцога с вождями гугенотов? Как раз сегодня утром под грифом «совершенно секретно и собственно в руки Его Высочеству, герцогу Алансонскому» Франсуа получил письмо от одного из лидеров протестантской партии, но еще не успел вскрыть и прочесть, ибо как раз в этот момент явился Орильи и сообщил о воле короля. Так что же все-таки нужно Карлу? Время шло, а герцог, мучимый этим вопросом, так и не сумел найти на него ответ. Впрочем, гадание на кофейной гуще - удел еврейского ростовщика Минасиса, а не принца крови. В любом случае, через пятнадцать минут он узнает, зачем понадобился королю. Франсуа отложил рукопись Гвиччардини и поднялся с дивана. Плед медленно сполз на пол. Молодой человек, поджав губы, о чем-то размышлял и смотрел в окно, на пасмурное серое небо. По стеклу едва слышно постукивали капли промозглого, моросящего дождя. В лисьих глазах принца отражались отблески пляшущих в камине языков пламени. Постояв так с минуту, герцог застегнул пуговицы своего зеленого бархатного колета и сделав глоток вина из граненого бокала, который находился на столике из красного дерева с великолепной резьбой, быстрым шагом вышел из своего кабинета. Через десять минут он уже стоял перед Карлом, который действительно ждал его. - Вам было угодно видеть меня, сир? - почтительно наклонил голову герцог Алансонский, приветствуя брата.
Карл IX Валуа: Поспать два часа и встать за час до прихода брата король решил не просто так. Это время нужно было Карлу, чтобы встретиться с Франсуа не с видом человека, едва не отправившегося в мир иной. Куафер побрил и причесал Его Величество, аккуратно разложив по плечам черные пряди волос. Карл заставил себя выпить снадобья лекаря и горячий бульон, принесенный Мадлон. Когда младший отпрыск Екатерины Медичи и Генриха Валуа приветствовал своего сюзерена, пред ним был почти оправившийся от недуга мужчина, о минувшей болезни которого напоминали лишь лихорадочно поблескивающие на бледном лице глаза. На столь тщательные приготовления к встрече с Алансоном было множество причин, и одна из них – Карл IX Валуа не желал показывать свое истинное состояние никому, а, тем более, одному из представителей их «дружной» семейки. - Рад вам, Ваше Высочество. Присаживайтесь, - король указал на свою кровать, определив место пришедшему у себя в ногах. Карл, желающий расспросить своего родственника, оказывал ему знаки внимания достойные человека близкого ему не только по крови, но и пользующегося его особым расположением. - Оставьте нас все, - пара слуг и личный камергер государя, стоявшие на почтительном расстоянии и готовые исполнить любой его приказ, с поклонами удалились. - Располагайтесь, брат мой, - настойчивостью подчеркнув свое желание видеть Эркюля подле своей особы, Его Величество, удобно устроенный слугами на подушках, приподнялся на них и подтянул под себя ноги. Места для посетителя страждущего на огромной кровати стало еще больше. - Не бойтесь, моя хворь не заразна, - безобидная усмешка пробежала по губам Карла, - садитесь уже, оставим церемонии для официальных приемов, Франсуа. Я хочу поговорить с вами, как брат с братом.
Франсуа де Валуа: Герцог Алансонский внимательно посмотрел на своего брата. Тот вовсе не выглядел недомогающим. Неужели поправился? Молодой принц закусил губу и слегка прищурился. Похоже на то. Но даже если и так, Карл часто болел, а значит оставалась только ждать и надеяться, что следующий недуг будет потяжелее. Вначале Франсуа хотел отклонить предложение короля присесть. На то у него было две причины. Первая - он не хотел садиться в ногах монарха. Вторая - он действительно опасался, что болезнь Карла может быть заразна. Но вторая причина отпала, поскольку король заверил его в том, что опасаться нечего. А о первой следовало забыть, поскольку государь настаивал на своем желании. Отказываться в этом случае означало вызвать неудовольствие короля. А уж это Франсуа делать совсем не намеревался, ибо еще даже не знал, о чем пойдет речь. Быть может, разговор пойдет о нем самом, и не в радужном для него аспекте. Посему, лучше с самого начала ублажить Его Величество. Или, по крайней мере, не рисковать вызывать его раздражение. Герцог приблизился к постели старшего брата и медленно опустился на краешек. - Мне очень приятно, что вы решили пообщаться со мной именно в таком ключе, сир, - бархатным голосом промолвил принц, с самой любезной улыбкой посмотрев в блестящие глаза Карла, - Особенно учитывая тот факт, что подобная милость мне выпадает очень редко. Интересно, что на сей раз затеял король? С чего это он вдруг стал таким благостным? Или он забыл о том, как я подстрелил его лошадь в Венсене? Да он из-за меня чуть жизни не лишился. А теперь желает "поговорить, как брат с братом". Франсуа, всегда подозрительный и никогда никому не доверявший, решил, что все это неспроста. Тем более, обычно, когда Карл начинал разговаривать с Алансоном в таком тоне, все заканчивалось либо очередным издевательством, либо жестоким приказом. Очень, очень любопытно, что имеет сказать ему государь, как брату.
Карл IX Валуа: Несмотря на то, что он сам пригласил Франсуа присесть на свою постель, королю потребовалось некоторое усилие воли, чтобы не поддернуть ноги выше под себя, подальше от брата, и сохранить на лице благожелательную улыбку, не дав ей превратиться в презрительный оскал. Если бы не необходимость, если бы у Карла было кому доверять, то герцог Алансонский был бы последним, к кому обратился бы Карл де Валуа с подобным разговором. Внимательно разглядывая своего брата, Его Величество никак не мог поверить, что в этом тщедушном юноше течет кровь Генриха II. В отличие от него самого, охотника по призванию, от их брата Генриха, воина от рождения, Франциск являл собой нечто утонченно неприятное. Он был нелюбим всей семьей, разве что Марго питала к нему нежные сестринские чувства, и нелюбим за то, что даже ребенком, нашкодив, прятался за спины своих братьев. А еще он всегда был ябедой. И именно этим качеством Эркюля и собирался воспользоваться его старший брат и король. - Ну что вы, герцог, кто может быть мне ближе, чем родные? – уголки губ монарха дрогнули в добродушной улыбке. – Ведь вы, наш брат Генрих, Маргарита, да наша матушка – самые близкие мне люди. Близкие и дорогие. А с недавних пор наша семья стала еще больше, приняв в свое лоно Анрио. Большая семья, ведь это так прекрасно, Франсуа, не находите? – Карл сглотнул, едва не закашлявшись, загоняя недуг в глубь себя. – А если Марго приняла его в свое лоно с таким же радушием, как мы в свои объятья, то скоро наше семейство станет еще больше, - кашель все же смешался с сиплым смехом, вырвавшись наружу, и монарх потянулся за питьем. Отхлебнув травяного настоя, он вновь обратил свой взор на Алансона. – Как думаете, герцог, наша сестра так же с удовольствием называет Беарнца своим мужем, как мы его своим братом? И достоин ли он этих званий?
Франсуа де Валуа: Да уж, и в самом деле, кто же может быть ближе? Франсуа еле удержался от того, чтобы не скривить свои губы в скептической усмешке. Родные для Карла были опаснее врагов. Да он и сам это, скорее всего, понимал. Просто пытался создать перед герцогом иллюзию благостного старшего брата. Что ж, он плохо знал Алансона, если считал, что это ему удалось. - Да, сир, нахожу, пожалуй... - отвечал принц, любезно улыбаясь королю, - И я счастлив видеть, что сегодня Ваше Величество пребывает не только в добром здравии, но еще и в прекрасном расположении духа. Однако вопросы монарха в отношении Генриха Наваррского заставили герцога насторожиться. Куда он клонит? Уж не прознал ли, часом, о тайных связях Франсуа с протестантами? Или о том, что он на приеме польских послов заключил альянс с Конде? Ведь герцог Алансонский дал согласие поддерживать беарнца, если тот, в свою очередь, готов будет оказывать ему содействие. Нет. Король не мог знать об этом, если, конечно, ему не сказал сам Конде. Что вряд ли могло случиться. Нет. Тут что-то другое. Но что? Осторожно, Франсуа, теперь очень осторожно. - Наш Анрио, без сомнения, сделался хорошим семьянином и добропорядочным католиком, - кивнул Алансон, и тут же наморщился, сделав вид, что думает, - Но, м-м-м... Мне кажется, ему нельзя до конца доверять, государь. Франсуа подумал, что лучше изначально создать впечатление, будто он настроен против беарнца, а не наоборот. Тогда потом можно будет лавировать, в зависимости от того, что думает король, и от положения, в которое зайдет разговор. А кроме того, Карл не заподозрит своего младшего брата в том, что на самом деле Генрих Наваррский является одним из его очень немногих, но сильных союзников в стенах Лувра.
Карл IX Валуа: - Что вы говорите, Франсуа? Нельзя доверять? – уголки губ короля печально поползли вниз. Он сокрушенно покачал головой, отставляя кубок с питьем обратно на столик. Немного помедлив, отставил, как можно дальше от себя. Знал бы кто, как ему надоело болеть. Эркюль не разочаровал своего родственника. В паре фраз герцог Алансонский умудрился и доброе слово сказать о зяте, и попытаться зародить в короле подозрения на его счет. Эта игра всегда доставляла Карлу особое удовольствие. Его младший брат был подобно флюгеру, исправно поворачивающемуся по ветру. Что ж, можно не отказать себе в развлечении и заставить его повертеться в разные стороны. А потом во всей муке, что высыплет на него этот змееподобный юноша, жалкая карикатура на прекрасный образчик рептилий – их общую матушку, выбрать цельные зерна, которые, если их посадить в благодатную почву, принесут недурной урожай. Одна беда – чуть что Франсуа «отбрасывал хвост» и прикидывался «мертвым». Но, кто-кто, а Шарль знал, куда в него надо тыкнуть палкой, чтобы тот вновь зашевелился. - Брат мой, вы заставляется сердце брата биться в тревоге за нашу с вами сестру, а сердце короля сокрушаться о том, что его окружают столь ненадежные люди, которым нельзя довериться, - подавшись вперед, ближе к младшему отпрыску семьи Валуа, Карл накрыл своей ладонью руку Алансона, со всей доверчивостью глядя ему в глаза. – Я вам верю, Франсуа, полностью полагаюсь на ваши известные всем чутье и чуткость натуры, но что вас заставило так думать? Неужели беарнец неисправно ходит к мессе? Или Марго скрывает, что он ее обижает, не уделяет ей должного внимания? Или… - государь сделал многозначительную паузу. – Или у вас есть повод полагать, что наш с вами родственник замышляет что-то не доброе в отношении нас? Франсуа, вы как брат, как мой самый верный подданный должны сказать мне все как есть, ничего не утаивая, - чуть сжав тонкую руку Эркюля, Шарль подвинулся на кровати еще ближе к нему. – Вы же не хотите, чтобы нас обманывали, Франсуа. Я так точно этого не хочу, – Карл сделал сильное ударение на последние слова, но его голос моментально вновь обрел мягкость. Все же, он тоже был достойным сыном своей матери. - Поэтому мы с вами должны быть заодно.
Франсуа де Валуа: Принца едва не передернуло от отвращения, когда Карл опять пустился во все тяжкие, принявшись разыгрывать серьезную обеспокоенность, а также глубокую любовь и доверие к своей августейшей семье. У Франсуа никак не получалось взять в толк, зачем королю надевать перед ним эту маску? Неужели он и вправду не осознавал, насколько очевидной фальшью пропитаны все его фразы? Король умен, и не мог не понимать, что подобным низкосортным лицемерием его младшего брата не удастся провезти. А если так, значит, он в очередной раз издевался над Алансоном, зная, что герцог ничего не сможет с этим поделать. От подобной мысли принц приходил в ярость. Он еле заметно сжал кулаки, но выражение его лица осталось прежним, спокойным. - У меня нет повода сомневаться в почтительном и заботливом отношении Анрио к нашей сестре, равно как и в его супружеской верности, - продолжая любезно улыбаться монарху, отвечал герцог, - Ведь он, в отличие от нашего брата, герцога Анжуйского, не заводил себе любовников... Франсуа, говоря самым невинным и елейным тоном, как бы невзначай совершил скользкий выпад в сторону Генриха де Валуа. Разумеется, ему, как и большинству придворных, было известно о новом увлечении первого вельможи королевства. И при первой возможности же возможности он с удовольствием уколол ненавистного Анжу, очень радуясь тому, что сделал это в присутствие Карла. Однако, желая обратить внимание короля на непристойное поведение их брата, он вовсе не хотел, чтобы это стало основным предметом дальнейшей беседы. Поэтому, выплеснув яд, он не дал королю ответить на свою последнюю реплику и сразу продолжил, как ни в чем не бывало. - Но вам ли как охотнику не знать, сир, что раненый зверь бывает крайне опасен, - понизив голос и слегка прищурившись, произнес принц, - И что за ним следует пристально наблюдать, - Франсуа, в свою очередь, положил руку на ладонь Карла и, мягко сжав ее, посмотрел ему в глаза взглядом самого преданного вассала, - Надеюсь, государь, вы не сочтете мои слова клеветой на нашего доброго кузена Анри. Я просто хочу предостеречь вас, - он сокрушенно покачал головой и вздохнул, - Увы, в наше время никому нельзя полностью верить. Особенно тем, к кому расположен.
Карл IX Валуа: Слуги уже доносили королю о выходке Анжу во время игры в мяч, поэтому словам Франсуа о том, что их брат выгнал из своей постели всех матушкин шлюх и затащил в нее своего приближенного, новостью не случилось быть. Однако, попытку очернить Генриха в своих глазах Карл оценил по достоинству. Герцог Анжуйский изменил своей привычке одаривать своим вниманием всех дам на своем пути, зато герцог Алансонский оставался верен себе и, как и прежде, ненавидел всех и вся. Хоть что-то в этом мире было стабильно. Видимо Франсуа не понимал, что, если Генрих влюбился в этого мальчишку Можирона, то он сам приставил к своей шее острый клинок, открыто возвестив о том. Заставить своевольного Анжу, любимца их общей матушки, подчиняться теперь не составит труда – достаточно дать ему понять, что можно сделать с его новой большой любовью. - Право, Франсуа, если наш брат решил уподобиться Гаю Юлию Цезарю или Тиберию не только в своих предпочтениях в делах амурных, но и на военном поприще, Франции это пойдет только на благо. Кстати, поговаривали, что даже Ричард Плантагенет не ровно дышал к Филиппу Августу. Главное, чтобы доблесть нашего Анжу не пострадала, - рассмеявшись, Карл все же не выдержал и презрительно фыркнул. Он непременно припасет для Генриха изрядное количество колючек и шпилек и с удовольствием покидается ими в брата при встрече. Да и матушке тоже достанется пара-тройка. А вот за это Шарль был даже признателен Монсеньору. Он представил лицо Екатерины Медичи в этот момент, и настроение помазанника божьего моментально улучшилось в разы. - Вернемся к Анрио. Франсуа, - Его Величество сжал крепче руку своего родственника, - я безмерно благодарен вам за предостережение, но неужели вы сравниваете нашего добряка Генриха с раненным зверем? Он же – сама покорность и само радушие. Неужели все это фальшь и игра? Вы полагаете, он способен причинить нам зло? Улыбаясь нам в лицо, он измышляет коварные планы нам во вред? Рассказывайте, что думаете герцог, не таитесь. Только объединившись, мы сможем обезопасить дом Валуа от козней недоброжелателей! Распаляясь с каждой фразой все больше и больше государь королевства французского не мигая смотрел в глаза своего собеседника, в очередной раз поражаясь, как умело Эркюль может, еще ничего не сказав толком, измарать в грязи кого то, сам не пачкая рук.
Fatalité: День тянулся и тянулся, и разговор ложился нитью, тянущейся за иглой мастера, вырисовывая прихотливые узоры, запутанные, сложные. Обладающий даром прозревать сквозь хитросплетения слов, которыми обменивались два брата, два Валуа, в которых текла одна кровь, но это и разделяло их вернее любой пропасти, прозрел бы и скрытые ловушки, и откровенные насмешек… когда на одном поле встречаются два таких мастера недоговорок и притворства, которыми были король и его младший брат, битва не закончится скоро… но и победителей в ней не будет. Ибо, как известно, попытавшись швырнуть в другого горящей головней ты неминуемо обожжешься сам. Эпизод завершен
полная версия страницы