Форум » Игровой архив » О завтрашнем дне мы подумаем сегодня » Ответить
О завтрашнем дне мы подумаем сегодня
Екатерина Медичи: 2 февраля 1573 года, около десяти часов утра. Лувр, покои королевы-матери.
Ответов - 13
Екатерина Медичи: - Значит, маркиза, вы считаете, что этот дворянин может быть нам полезен? Екатерина Медичи смотрелась в зеркало, которое держала перед ней фрейлина, пока маркиза де Сабле, осторожно орудуя гребнем, расчесывала седеющие волосы Флорентийки. После прощания с герцогом Анжуйским, королева-мать слегла в постель с жестокой головной болью, глаза жгло огнем от невыплаканных слез. Но сейчас, под ловкими движениями Изабель де Лаваль, от запаха лавандовой воды, которой натирали ей виски, боль отступала, и к Екатерине Медичи возвращался ее живой ум, решительность и предприимчивость, унаследованная от предков, лавочников, как когда-то презрительно высказалась эта маленькая гордячка, Мария Стюарт. Что же, пусть и лавочников, в Италии заниматься торговлей не считалось зазорным. Зато она, дочь лавочников, до сих пор французская королева, а эта дочь королей и королев – узница, пленница Елизаветы Тюдор, бастарда. Так что толку в королевской крови? Медичи указала пальцем на платье, одно из трех, предоставленных ей на выбор придворной дамой. Она уже давно не притязала на женское кокетство, красота не для нее, но величия никто у нее не отнимет. Она навсегда обрекла себя на траур, но и траур может быть королевским. Черный бархат с черным атласом отделки, черная кисея вуали, черный жемчуг на пальцы рядом с кроваво-красным рубином. - Катрин, ну зачем тебе еще один дворянин, - дурачась и кривляясь, выкатился из-под ног королевы карлик, отчаянно тряся погремушкой. – У нас их целый двор, не двор, а курятник и каждый ходит важный, как индюк, задиристый, как петух и разряженный как павлин! Зачем тебе еще один павлин? Разве что зажарить! А ты знаешь, что жареные павлины кричат, Катрин? - Помолчи, шут. Итак, маркиза, вы думаете, нам стоит принять герцога де Роаннэ? Солдат и делец – такие качества и в одном человеке не так уж часто встретишь. Богатое государство – сильное государство, а из казны нужно не только брать, ее нужно еще и наполнять время от времени.
Изабель де Лаваль: Танцы, наряды и внимание мужчин, все то, зачем обычно стремятся ко двору дочери и жены, юные и не очень, уже растеряли в глазах Изабель свой блеск и притягательность. Теперь ее привлекали другие игры, посложнее и, пожалуй, поопаснее. Королевская милость, возможность вовремя и к месту уронить фразу, которая потом прорастет в дерево, приносящее плоды, вот ради чего стоило держаться за место при монаршей особе. Фавориты и фаворитки были всегда, звание любимицы заслужить было сложно, но оно себя оправдывало. Волосы у Медичи были все еще хороши, как у настоящей итальянки. Гребень из слоновой кости скользил между тугими прядями, затем руки маркизы ловко заплели косу и закрепили шпильками на затылке. - Мадам, я бы не осмелилась высказывать свое мнение в вашем присутствии. Но если позволите, то да, я считаю, что герцог может быть вам полезен. Я женщина, и плохо разбираюсь в делах, Ваше Величество, но согласна с этим дворянином. Новый Свет это сокровищница, и, чтобы открыть ее нужно не так уж много. Герцог де Роаннэ подготовил подробный доклад по состоянию дел в Новой Франции. Возможно, его мысли будут интересны вам, мадам. Белилами и румянами королева-мать не пользовалась, не стараясь молодиться. Говорили, что утренний туалет рыжей Бесс занимает около четырех часов, и требует помощи не меньше шести фрейлин, Екатерина Медичи была готова гораздо раньше. - Духи, Ваше Величество? Маркиза с почтительным поклоном поднесла королеве поднос с несколькими флаконами.
Екатерина Медичи: Карлик, сделав большие глаза, дернул королеву-мать за юбку. Страшное лицо гнома в красном колпаке светилось умом, если бы кто-то потрудился в него вглядеться. Но для придворных королевский карлик был чем-то вроде живой игрушки, ручной обезьянки, довольно зубастой, впрочем. - Это не с этим ли разумным и деятельным господином наша маркиза танцевала вчера на балу, Катрин? Неудивительно, что дама так близко приняла его интересы к сердцу. Как он ее вел в танце, ух! Мне даже захотелось побыть дамой! Карлик вскочил, изобразил несколько жеманных движений, поклонился, подмигнув маркизе. - Вот как, маркиза? Он что, вам нравится, этот герцог де Роаннэ? Ну да не важно, - Екатерина Медичи протянула руку, выбрала флакон, из-под крышечки запахло ирисами. Симпатии придворной дамы ее действительно мало интересовали. Хорошо уже то, что они могут принести пользу. Медичи всегда рачительно управлял своим личным состоянием, и не упускала случая его преумножить, втайне мечтая о том, что эти деньги могут обеспечить пышное царствование ее любимому сыну. – Передайте своему протеже, что я встречусь с ним завтра. Маркизе перепала редкостная милость – бледная улыбка Медичи, а карлику быстрый, но выразительный взгляд. Тот, ухмыльнувшись, спрятался за юбки дам. Возможно, герцог де Роаннэ еще этого не знал, но ему выпала честь заинтересовать королеву Екатерину, а значит его задача узнать об этом дворянине все, что только возможно узнать за один короткий день.
Симон де Физ: Приказ Медичи был ясен – явиться к ней без всяких промедлений. Симон де Физ, проходя мимо дам и кавалеров, желающих засвидетельствовать свое почтение королеве-матери был одновременно и горд и, признаться, немного напуган. Горд тем, что на него смотрели с завистью – королевского секретаря сразу провели в опочивальню королевы, что являлось знаком и милости и доверия, а напуган… Всем, кто знал Екатерину Медичи приходилось испытывать это чувство, ибо хитрость этой женщины внушала ужас, как и ее жестокость. Он вошел, поклонившись королеве, найдя взглядом жену, стоящую у стены, поклонился и ей коротко, отметив про себя, что Шарлотта нынче бледна. С чего бы? Или утомилась, прощаясь с любовником? При мысли, что Наварра отбывает на войну (дай бог, он с нее не вернется) барона де Сов охватило чувство глубокого удовлетворения. Наконец-то на него перестанут показывать пальцем, наконец-то невидимые, но весьма ощутимые рога перестанут украшать его лоб. - Ваше Величество желали меня видеть, - почтительно осведомился он, дождавшись позволения Медичи подойти и поприветствовать ее. Отчего эта старая змея улыбается? Да еще так, что мурашки по телу. Что она задумала?
Екатерина Медичи: - Дорогой барон, подойдите! Доброе утро, и, уверяю вас, для вас оно действительно доброе! Улыбнувшись Симону де Физу, улыбнувшись ласково Шарлотте де Сов, она поманила пальцем свою фрейлину, приказывая подойти поближе. В королевской опочивальне тут же воцарилась многозначительная тишина, каждая из придворных дам немедленно превратилась в слух, еще не понимая, что происходит, но чувствуя, что на их глазах разворачивается настоящий спектакль, где им отведена роль зрителей и статистов. А Медичи позволила себе маленькое удовольствие – торжество. Она много думала о достойном наказании для Шарлотты де Сов, в чьей неверности она уже не сомневалась. Эта дама душой и телом продалась своему любовнику, променяв королевское доверие на горячие ласки. Такое преступление требовало наказания обдуманного, такого, чтобы преподать всем остальным наглядный урок. И, надо же, судьба, а вернее глупость этой Сов, сама дала ей такую возможность! И королева смаковала месть, как смакуют хорошее, выдержанное вино, наслаждаясь страхом на бледном личике фрейлины. - Вы знаете, какое участие я принимала в вашей судьбе, сударь, и как близко к сердцу я принимаю счастье верных мне людей. Рада сообщить вам, что ваш славный род не прервется, не останется без продолжения. Ваша жена выполнила свой долг и понесла. Вчера ее осмотрел мой лекарь и подтвердил, что наша Шарлотта скоро станет матерью! Королева Екатерина замолчала, ласково глядя на барона, давая ему возможность осознать все услышанное. У Шарлотты уже дрожали губы, но на нее Медичи уже не смотрела. Ее занимала игра чувств на постном лице королевского секретаря. Непонимание, изумление, гнев, стыд… - Я освобождаю вашу жену от службы, господин барон, и вручаю вам ее дальнейшую судьбу. Когда родиться дитя, мы попросим короля Наваррского быть его крестным отцом!
Симон де Физ: Симон де Физ стоял перед королевой, побагровевший, стыдящийся поднять глаза, сжимая кулаки и молясь про себя, чтобы все это оказалось только дурным сном, шуткой, жестоким розыгрышем. Все что угодно, только не это! Стать отцом бастарда короля Наваррского? Дать ему свое имя? Какой позор, он не посмеет показаться при дворе, не посмеет никому взглянуть в лицо! И все только потому, что его шлюха-жена… Но что сказала Медичи? «Я вручаю вам ее дальнейшую судьбу». Так ли он понял эту флорентийскую змею? Барон поднял глаза и встретился со взглядом королевы-матери. На сердце стало чуть легче. Он ее правильно понял. - Конечно, Ваш Величество, я позабочусь о моей супруге, окружу ее должным уходом и любовью, - губы королевского секретаря кривились, наполняя каждое слово ядом до краев. – Я немедленно отвезу баронессу в наше поместье, ей нужен деревенский воздух и покой. Баронесса так же благодарит вас за заботу, мадам, она счастлива, я уверен! Симон де Физ, барон де Сов железной хваткой вцепился в локоть своей супруги, вынуждая ее, уже едва стоящую на ногах, поклониться королеве-матери. Низко кланяясь и пятясь к двери, барон ни на секунду не выпускал свою жертву, словно опасаясь, что Шарлотта найдет способ улизнуть. Теперь она заплатит ему за все! Теперь ее не защитит королева-мать, Наварра, даже сам дьявол, если его женушка успела и с ним переспать.
Карл IX Валуа: Наступившее февральское утро радовало короля всем. Генрих Анжуйский со своими дворянами отбыл под Ла Рошель, прихватив с собой Анрио и его кузена, самочувствие было превосходным, а самое прекрасное было, что вчера, на балу, он весь вечер провел подле Генриетты де Невер. Весь вечер имел счастье держать в своих руках ее ладонь, то и дело целуя пальчики после танцев, весь вечер купался в ее внимании. Он сам проводил герцогиню до носилок и, забыв заглянуть к жене, отправился прямиком в свои покои. Раньше, проведя время в объятьях нимф матушкиного эскадрона, он без зазрения совести шел к королеве и желал ей покойной ночи, благословив ее на ночь отеческим поцелуем в лоб. А вчера он просто танцевал, но какое-то внутреннее чувство позволило ему забыть о супружеской традиции установившейся последнее время между ним и Елизаветой. Размышления об этом немного омрачали чело государя, но так и не смогли заставить улыбку сойти с его уст. Даже прощание с Анжу получилось на удивление благостным и искренним. В глубине души Шарль был благодарен брату, что тот вывел Генриетту в первый круг танцующих на балу, и еще более за то, что оставил ее на попечение короля. Посему пожелания удачи и королевское благословение были сопровождены вполне братским объятием. Оставалось только повидать матушку. Повидать, чтобы еще более порадовать себя созерцанием ее печального лица. Был и еще один повод. Но это уже, как сложится разговор. - Доброго вам дня, государыня, - Карл легким кивком головы приветствовал дам королевы-матери, улыбнулся уходящим барону де Сов и его жене и поцеловал руку матушке. – Пришел справиться о вашем самочувствие, мадам. Вы вчера так скоро покинули бал, что я встревожен. Все ли у вас благополучно? Ее любимый Генрих уехал на войну, уже это говорило о том, что у Екатерины Медичи траур на сердце. * *согласовано с Генрихом Валуа и Генриеттой Клевской, упомянутыми в эпизоде
Екатерина Медичи: Приди Карл чуть пораньше, он, несомненно, получил бы удовольствие от вида раздавленной, обессиленной королевы-матери, глубоко раненой разлукой с любимым сыном. Но сейчас иное дело! Разговор с бароном де Сов и прощание с баронессой прибавили ей сил, глазам блеска, а губам улыбки. - Сын мой, - Медичи, протянув королю руку для поцелуя, коснулась губами его лба. – Что делать старой женщине среди молодых? Только радоваться всем сердцем их веселью. Все благополучно, благодарю вас за заботу. Повинуясь красноречивому взгляду королевы-матери, дамы, одна за другой, покинули опочивальню Флорентийки, оставляя мать наедине с сыном. А той было что сказать Его Величеству. Другое дело, что для глаз и ушей придворных это не предназначалось. - Но кое-что действительно меня тревожит, Шарль. Вчера на балу я заметила ваш интерес к Невер. Сын мой… я понимаю, герцогиня способна вскружить голову любому мужчине, король он или нет. На мой взгляд, у нее есть только один недостаток, но увы, он затмевает все ее достоинства. Она невестка Гиза. Голос Медичи был мягок, но взгляд темных глаз насторожен и цепок, словно королева Екатерина намеревалась этим взглядом вырвать из сердца старшего сына все его тайны.
Карл IX Валуа: Король умиленно переплел руки на груди, любуясь матушкой, и втянул в себя аромат ее духов, разлитый по комнате. Вид у Медичи был вполне обычный, ничто не указывало на ее подавленность, связанную с отъездом любимого сына. А вот речь она завела о том, о чем Шарль ожидал. - И это прекрасно, мадам! – государь проводил взглядом склоняющихся в реверансах и удаляющихся дам, и повернулся к Флорентийке. - Вы еще вспомните, мадам, что она кузина нашего Наваррского, и тем самым вы укажите мне на еще одно ее неоспоримое достоинство. Эта женщина прекрасна, государыня. Так почему же я не могу хотя бы просто побыть возле прекрасного творения Господа? – мечтательный голос сына Генриха Второго, намеренно приобретший интонации родителя, был сопровожден не менее мечтательным вздохом. Карл хорошо помнил манеры своего отца и с блеском демонстрировал эту память. - Вы навсегда останетесь единственной королевой моего сердца, Ваше Величество, - те же слова мог когда-то говорить и сын Франциска Первого своей супруге, думая о своей фаворитке. – Если же вы, мадам, опасаетесь, что на королевскую власть вновь смогут оказывать влияния господа де Гизы… Как некогда же уже было, да? Поправьте меня, матушка, если я ошибаюсь. Тут я, прежде всего, хочу вам напомнить о том, какое удивительное единомыслие вы выказывали с Гизом в августе прошлого года. Так что то, что мадам де Невер невестка нашего славного рубаки Гиза, делает ее только еще более достойной моего внимания и доверия, - цепкий взгляд Валуа впился в испещренное морщинами лицо Медичи. Он был достойным сыном своей матери.
Екатерина Медичи: - Очень хорошо, сын мой, что вы помните о том, что она кузина Наваррского! Екатерина Медичи не намерена была сдаваться. Знать бы еще, сколько в этой неожиданно открывшейся тяги к прекрасному искреннего чувства, а сколько желания позлить мать. Флорентийка подозревала, что примерно поровну. Видимо, Карл нуждался в небольшом уроке, и Медичи намеревалась его преподать. - Если бы вы были простым дворянином, Шарль, я бы поняла и приняла этот прочувствованный вздох относительно прекрасного творения Господа, - голос королевы Екатерины потерял всю мягкость, став жестким, даже неприятным. Теперь это был не голос любящей матери, а голос женщины, признающей силу чувства, но упорно противопоставляющей ему власть холодного рассудка. – Но вы король. Король! Вы не принадлежите себе, вы принадлежите Франции! Чтобы придать своим словам больше веса, Медичи встала с кресла, являя собой воплощение непреклонной твердости, королева до последнего вздоха, отказавшаяся от всего, что не является благом для ее детей. - Мне показалось, сын мой, или вы хотите вспомнить сейчас о ночи Святого Варфоломея? Что ж, давайте вспомним о ней. Давайте вспомним, кто король Франции, кто дал свое согласие, кто поставил чистоту веры превыше земных привязанностей? Будьте же королем и теперь, не превращайтесь в марионетку в прелестных ручках самого совершенного создания Господа, которая, какое совпадение, еще и невестка Гиза и кузина Наварры, а значит связана кровно с вашими заклятыми врагами. Вы думаете, что такая женщина, как Невер, не воспользуется вашим к ней интересом? Тогда, сын мой, вы не знаете женщин!
Карл IX Валуа: И все-таки он достиг своей цели. Как матушка разошлась! - Мадам, мне достаточно знать одну - вас, чтобы видеть, как все, что не делалось бы женскими руками, делается исключительно для моего блага и блага Франции. Но вы бесконечно правы, государыня, помятуя о том, что я – король, - глаза Карла полыхнули и вновь потухли. Он склонился к уху Медичи и, понизив голос, словно не хотел, чтобы их слышали, хотя вокруг никого не было, заговорил. Заговорил, беспечно раскачиваясь с пятки на носок и заложив руки за спину. - Однако, вы, имея такую прекрасную память, мадам, забыли о том, что кроме всего прочего я еще и ваш сын. Так вот – как король, я, не нуждаясь в данном вопросе в советчиках, поступлю, как считаю нужным и хочу, как ваш сын - извлеку из всего этого для себя выгоду, а как мужчина - получу удовольствие. Вы никогда не пробовали совмещать полезное с приятным, мадам? – едва не расхохотавшись, Шарль посмотрел в глаза матери, подозревая, что она, виртуозно играя на человеческой похоти и страстях, сама и не знала многих наслаждений. Сначала жена, исправно рожающая своему мужу отпрысков одного за другим, потом мать и вдова, что знала она в действительности о том, что привлекает мужчин в женщинах, если сама ей не была никогда? Нет, мадам, тут ваш яд бессилен. Генриетта Неверская женщина до кончиков ее роскошных волос. И этого оружия вы боитесь больше всего, когда оно сочетается с умом. За это вы и дочь свою не любите и опасаетесь ее. А сейчас вы боитесь, боитесь так, что завели свою любимую песню. Только ноты в этот раз путаете и фальшивите. - Прекрасная шкатулка, Ваше Величество, - отойдя от Флорентийки, монарх взял в руки одну из шкатулок на ее туалетном столике. – Работа Челинни, если я не ошибаюсь? Мастер, умел, но самое ценное в ней то, что она принадлежит вам, мадам. Что ваши руки прикасались к ней, любовно лаская высеченные умельцем узоры, - почти тепло улыбнувшись Екатерине, король вернул на место безделушку.
Екатерина Медичи: - Шкатулку по имени Невер, сын мой, открывало слишком много рук. Медичи достаточно знала своего старшего сына, чтобы понимать – тот наслаждается ее упреками, и особенно – ее бессилием. В самом деле, не могла же она приставить к королю гвардейцев с приказом не подпускать к нему герцогиню Неверскую. Карл совершенно прав, говоря, что он король и мужчина, и поступит так, как сочтет нужным. - Если вы намереваетесь сделать герцогиню своей фавориткой, Ваше Величество, то попомните мое слово, не герцогиня будет вашей любовницей, а король Франции будет ходить в амантах у невестки Гиза. Тогда мужчина и король будут в вас удовлетворены, Шарль? Королева Екатерина покачала головой. Как глупо, как неосторожно, неосмотрительно ведет себя Карл. Никогда ей не понять этой лихорадки, которая зарождается в крови мужчин при виде красивых женщин и толкает на безумства. Но она не будет стоять в стороне, и смотреть, как Генриетта Неверская из прихоти играет ее сыном и королевством. Пусть Шарль король и мужчина, но она, Екатерина Медичи, королева и мать.
Карл IX Валуа: - А вы знаете, мадам, я согласен! – Карл повернулся к окну, так и не расцепив рук за спиной. Матушка сцеживала из старых змеиных зубов последние капли своего ехидства. Возможно, она не понимала, за что он так с ней, возможно, даже не понимала, что одна из прелестей мадам де Невер в том, что старая королева, благодаря герцогине, почувствует себя действительно старой. Он простил ей многое, был готов даже простить то, что всю жизнь в ее сердце занимал не первое место. Да, он простит ей и это, когда увидит ее отчаянье от того, что и она в его сердце уже не первая. А оно будет. Будет, потому что, даже не являясь ее любимым сыном, он был королем. Королем, к которому она всегда умела найти подход, как к сыну, и выпросить, вымолить, вытребовать то, что ей надобно. Единственное чего он ей не сможет простить никогда, это ночей полных кошмаров, что последовали за ночью Святого Варфоломея. За то, что ночь за ночью его посещал адмирал де Колиньи и в тех снах Шарль называл его своим отцом. Но об этом она не узнает. Шарль-Максимильен не допустит того, чтобы хоть одна душа в мире узнала, что короля Франции мучают ночные кошмары и… угрызения совести. - Я согласен быть не первым, и даже не последним, кто открывал эту шкатулку, но шанс быть единственным, кто для нее останется значим – есть всегда. Я даже согласен ходить у нее в амантах, матушка. И будь она хоть невесткой самого черта, я буду добиваться ее благоволения, даже если мне придется брать штурмом Отель де Гиз. И очень надеюсь на то, что эта крепость не падет сразу. Ибо…- государь бросил мечтательный взгляд в небо. - Ибо то, что действительно трудно достижимо, имеет для нас наибольшую ценность. Вот, кстати, - молодой король обернулся к матери, - занялись бы вы, матушка, обучением своих фрейлин. Ваш знаменитый «эскадрон» бабочек то ли избаловался, то ли износился. Скоро весь двор уподобится нашему братцу Анжу, и будет весьма прав. Попросите Марго дать вашим дамам пару уроков очарования. И вообще, государыня, у вас столько дел, столько дел… - поклонившись Медичи, Карл удалился из ее покоев, посмеиваясь. Он увидел и понял все, что хотел.
полная версия страницы