Форум » Игровой архив » Любая пешка может стать королевой » Ответить

Любая пешка может стать королевой

Изабель де Лаваль: 1 февраля 1573 года. Бал в Лувре.

Ответов - 49, стр: 1 2 3 4 All

Луи де Можирон: Увлекаемый с бала прочь Монсеньором, сам спеша, как можно скорее оказаться с Александром наедине, Людовик все же остановился возле Келюса. Окинув залу взглядом, он быстро нашел второго сплетника о достоинствах маркизы де Сабле. Первый все так же и стоял подле дамы с выражением лица, не внушавшим никакого доверия. - Тот, что стоит подле фрейлины и беседует с ней. Я впервые вижу его. Не знаю имени. И вон тот, - Можиро показал графу вторую жертву для их с Ла Валеттом присмотра. – Это д'Анжервиль, гизар, как я слышал. Он вечно ошивается на приемах и празднествах, но доброго слова о нем еще никто не сказал. Все, друзья, я убегаю. Принца нехорошо заставлять ждать, - улыбнувшись Келюсу и Ногарэ задорно и чуть смущенно, он хлопнул по плечу одного, подмигнул другому и устремился вслед за своим господином. Меряя шаги ударами сердца, он быстро догнал Анри и покинул бальную залу Лувра одновременно с герцогом Анжуйским. Пусть придворные танцуют и веселятся, сплетничают о старом и плодят поводы для новых слухов, маркиза д'Ампуи сегодня ждали куда как более насыщенные вечер и ночь.

Антуан де Пине: Любезно поклонившись Его Величеству, Антуан де Пине нашёл взглядом королеву Маргариту и направился к ней. - Ваше Величество, - обратился он к ней, опять же поклонившись. – Позвольте представиться – барон Антуан де Пине. Король обязал меня сопровождать вас и герцогиню де Невер в вашем паломничестве, которое состоится на днях. Можете мной располагать. К монаршей милости Антуан отнесся с некоторой настороженностью. Было ясно, что Карл IX ему не верит и подвергает разного рода проверкам. Хотя поручение сопроводить сестру короля и её подругу, на первый взгляд, не содержало ничего напоминающего испытание. Скорее, оно было честью. И более безопасным занятием, нежели приведение в исполнение приговоров. Чем, к слову сказать, барон де Пине тоже бы – при необходимости – не побрезговал.

Маргарита Валуа: Маргарита, стоя в окружении своих дам, негромко переговаривалась с герцогиней де Невер, наконец-то вспомнившей, что у нее есть подруга и оставившей общество короля ради общества королевы Наваррской. Бал, только начавшись, уже оказался богат на приятные неожиданности, и глаза Маргариты Валуа горели от возбуждения, вызванного музыкой, ощущением праздника, прекрасным чувством собственной молодости и красоты. Сегодня бал, а завтра, завтра… Маргарита прикрыла лукавую улыбку веером. На шелк цвета слоновой кости ложился мягкий отблеск свечей, жемчуг матово светился на груди и казался горячим от близости с кожей юной королевы. - Видела бы ты глаза нашей дорогой матушки, когда Карл пригласил тебя на танец, - шепнула она на ушко подруге. – Но, я полагаю, тебя больше волновали другие глаза! Клянусь тебе, Генриетта, я никогда не видела короля таким! Иметь возможность поговорить о чужой любви почти так же приятно, как пережить ее самой и королева Наваррская готова была уже всей душой отдаться этому милому пороку, но ее беседу с герцогиней Неверской прервало появление незнакомого дворянина. Незнакомые лица при дворе и редкость, и развлечение, но имя подошедшего было Маргарите незнакомым, хотя она, подобно брату Карлу, считала своим долгом знать родословную дворянства. Так что барон де Пине, явившись сам пред очи королевы, явился одновременно и загадкой, а загадки, как известно, вызывают любопытство. - Барон де Пине. Маргарита произнесла это имя медленно, словно чуть пробуя на вкус, подняв на Антуана де Пине взгляд, в котором с детской непосредственностью смешались задумчивость и веселье. Значит, вот кого Его Величество определил им в провожатые! - Благодарю вас, барон. Надеюсь, мы с герцогиней не добавим вам хлопот. Все что мы желаем – это помолиться в тишине и уединении в аббатстве Святой Женевьевы. В янтарных глазах дочери Генриха II плясали дьяволята, но улыбка, дарованная барону де Пине, была царственно – любезна.


Екатерина Медичи: Генрих вместе со своим фаворитом покинул зал, Маргарита о чем-то шепталась с Невер, Карл выглядел довольным и веселым, Франсуа любезно развлекал разговорами свою сестру Клод. В семье царила идиллия, вот только сердце Медичи было неспокойно. В тягость была и громкая музыка, и голоса, глаза болели от огней свечей, дробившихся в украшениях, ложащихся мягким сиянием на золотое и серебряное шитье. Хотелось оказаться в полумраке опочивальни, в тишине, и подумать обо всем… а подумать следовало о многом. Подозвав пажа, Флорентийка приказала мальчику сообщить Его Величеству, что она покидает праздник и желает королю хорошего вечера. - Нет-нет, Клод, оставайтесь, - милостиво кивнула она своей кроткой дочери, поднявшейся вслед за матерью. – Все, что мне нужно – это немного покоя. «Только получу я его, как видно, только в могиле». Утром Екатерина Медичи получит подробный отчет обо всем, что произойдет этим вечером. Соглядатаев у королевы-матери было достаточно, а у стен в Лувре, как известно, были уши. А пока можно позволить себе уйти. Старая змея спешила уползти в свою нору. Может быть, яда у нее уже не так много, как раньше, но ум и хитрость все еще при ней.

Антуан де Пине: Антуан слегка улыбнулся королеве Наваррской и заметил: - Очень похвальное намерение, Ваше Величество. И осмелюсь заверить вас, что общество столь прекрасных дам не может доставить мне хлопот, только удовольствие. Галантные фразы легко срывались с губ барона, хотя он и не мог поручиться, что за этим паломничеством не стоит какой-либо интриги. Когда женщины идут в церковь – кто знает, куда они идут на самом деле? Но ему было велено охранять сестру короля и её подругу, а не следить за тем, куда они направляются, так что Антуан выбросил эти мысли из головы. Вместо этого он осведомился: - И на какой же день вы назначили свое паломничество? Особых дел у барона сейчас не было, так что ему подходила любая дата, но всё же узнать было бы нелишним. Барон всё-таки не забыл о мадемуазель де Шатонеф и о своём намерении продолжить с ней знакомство. Близкое знакомство.

Маргарита Валуа: - На завтрашнее утро, господин барон, - безмятежно ответствовала королева Наваррская, опустив ресницы и скрыв от собеседника лукавый блеск глаз. – Мы с герцогиней отправимся в монастырь сразу после утренней мессы. За спиной Маргариты слышался шорох юбок, женский шепот. Можно было представить себе, сколько взглядов сейчас направлено на барона де Пине. Нюху придворных девиц на достойную добычу позавидуют лучшие гончие Его Величества короля Карла. Заиграл бранль. Давно сдерживаемое озорство заиграло в Маргарите Валуа, и барон де Пине получил от юной королевы взгляд долгий и красноречивый. Во взгляде этом вспыхивали и гасли обещания, излучая чувственное тепло. На ясном, красивом лице Маргариты появилась нежная, капризная улыбка балованного ребенка, знающего силу своего очарования и непривыкшего к отказу. - Если уж король поручил меня вашим заботам, сударь, то, может быть, приступите к своим обязанностям немедленно? Окажите мне любезность! Я хочу танцевать!

Антуан де Пине: Желание дамы – закон, пусть даже это всего лишь каприз. Антуан улыбнулся и протянул юной королеве руку. - Почту за честь, - заметил он при этом, подумав, что жемчужина Франции, определенно, решила попробовать силу своего очарования на новом сердце. Стать поклонником прекрасной женщины – пусть даже и для забавы последней – было соблазнительно, но барон был не из тех, кто гонится сразу за двумя зайцами. Рене не простит ему отступничества, а Маргарита забудет, едва расставшись. Но всё же отказать себе в удовольствии потанцевать с дамой, чьё изящество в танцах было известно далеко за пределами Франции, Антуан де Пине и не думал. Так что вполне искренне заметил: - Только, скорее, это вы окажете мне любезность – я так давно не танцевал, что вам придется простить мне некоторую неуклюжесть. Безусловно, неуклюжим барон себя не считал, но танцевать ему, действительно, приходилось не так часто. В Испании у него были другие дела.

Маргарита Валуа: - О, ничего страшного, - беззаботно ответила Маргарита, становясь в пару с Антуаном де Пине. Вопреки моде, тонкие, горячие пальчики Маргариты не были спрятаны в шелк и кружево перчаток, и королева Наваррская вложила их в ладонь дворянина с улыбкой и женским вызовом. – Сейчас будут играть Двойной бранль, он медленный и не требует особого умения! Уверена, вы справитесь! Есть души, рожденные воевать, интриговать, покорятся. В юном теле Маргариты Валуа, гибком, горячем от танца и веселья, жила душа, рожденная очаровывать и очаровываться. Солнце не думает о том, что его лучи могут не только согревать, но и жечь. Обращая на мужчин взгляд своих прекрасных темных глаз, Маргарита не думала о том, какие последствия, подчас разрушительные, влекут за собой ее взгляды. Она купалась в своем собственном сиянии и щедро дарила его другим, чувствуя себя счастливой в такие минуты, когда королевское величие не мешало ей чувствовать себя женщиной, а женская красота только подчеркивалась незримым, но могущественным светом короны. - Я займу у вас всего один танец, сударь, - лукаво проговорила она, делая первый поклон. Алмазы в темных волосах сверкали не ярче ее глаз, обещая всем, кто решиться лететь на этот блеск беду, или счастье, или и то, и другое вместе. – А дальше вы вольны выбирать себе даму по сердцу!

Антуан де Пине: - Ну, это, скорее, я не посмею отнимать ваше внимание у других ваших поклонников, - отозвался Антуан, делая положенный танцем поклон даме, которая стояла рядом, - иначе некому будет сопровождать вас в паломничество, Ваше Величество. Меня непременно вызовет кто-нибудь на дуэль. Бранль, действительно, был несложным танцем, к тому же барон несколько лукавил, говоря, что всё забыл. Так что ему не стоило большого труда при первых звуках музыки вспомнить знакомые движения и не запутаться в счёте шагов. Озираться по сторонам в поисках Рене де Рье во время танца было невежливо, но барон подумал, что может быть, стоит поторопить события и пригласить мадемуазель де Шатонёф на следующий бранль, а не на гальяду. Вдруг она ещё никому его не пообещала…

Charlotte de Sauve: Павана была медлительна, но все же после танца Шарлотта де Сов почувствовала головокружение и была вынуждена отойти вглубь зала, к стене, подальше от любопытных глаз. Корсет, туго затянутый камеристкой, чтобы сделать стройную талию госпожи еще изящнее, немилосердно сдавил грудь, мешая дышать. А еще духота, смесь запахов резких и сладких… Да что с ней такое? Шарлотта, едва переводя дыхание, прижала надушенный платочек ко рту. В жизни она не чувствовала себя больной, неужели она отравилась? Или… ее отравили? От страха, от того, что эта догадка вполне могла быть верна, баронессу замутило. За ней числилось достаточно провинностей перед королевой-матерью, чтобы та решила, наконец, избавится от неугодной фрейлины. Но бог свидетель, все, что она делала, она делала ради любви к Генриху Наваррскому, и разве она могла поступить иначе? Нет. Даже сейчас при мысли о его улыбке, его глазах, ласках, сердце Шарлотты переполняла любовь и трепет. Но вот на красивом лице фрейлины страх уступил место изумлению и руки обхватили живот. - Пресвятая дева, - вырвалось у нее. Господи, неужели? Да, вполне возможно, что ее догадка верна. Только бы успеть рассказать Генриху! Или не нужно? Да нет же, как можно скрывать от него такую весть! Шарлотта, вдохновленная своим открытием, нашла в себе силы сделать несколько шагов, чтобы найти короля Наваррского в толпе, но почувствовала, как из-под ног уходит земля, и расписной потолок бальной залы кружится. Ахнув, фрейлина потеряла сознание, не видя, не чувствуя суету, которая поднялась вокруг нее, рук, которые ее подхватили, унося… В себя она пришла на кушетке в кабинете королевы-матери от резкого запаха нюхательной соли и не менее резких пощечин, которыми Екатерина Медичи приводила ее в чувство. Взглянув с робостью в темные глаза Флорентийки, Шарлотта поняла, что пропала…

Маргарита Валуа: Бранль, веселый бранль, закончился. Отзвучали последние аккорды, дамы в сопровождении кавалеров вернулись на свои места, кто-то улыбаясь, кто-то хмурясь, а некоторые и унося в зажатом кулачке заветную записку от возлюбленного. Все спешили жить и получать от жизни те удовольствия, что она могла дать. К удовольствию королевы Наваррской, барон де Пине оказался хорошим танцором. Пожалуй, решила она, не будет неприятно иметь его в качестве сопровождающего, Карл вполне мог приставить к сестре и ее подруге какого-нибудь благочестивого старика, который испортил бы им все веселье! Нет, определенно, это был прекрасный выбор. - Благодарю за танец, - величественно кивнула Маргарита дворянину, и тут же улыбнулась, шаловливо и заговорщицки. – Я не держу вас более, прощайте, и до завтра, барон Антуан де Пине!

Антуан де Пине: - До завтра, Ваше Величество, спасибо за доставленное удовольствие. Антуан улыбнулся и, поклонившись, отошёл от королевы Наваррской. В своих словах он не лгал – потанцевать с красивой яркой женщиной барону было приятно, хотя королевская милость, что брата, что сестры его немного настораживала. Как шпион он не привык быть на виду и предпочитал молчаливое одобрение Екатерины Медичи открытым любезностям других. Вспомнив о королеве-матери, барон де Пине вспомнил и о своем намерении поговорить ещё раз с Рене. Так что покинув общество Маргариты и её дам, стал высматривать в шумной толпе белокурую головку мадемуазель де Шатонёф.

Жак де Келюс: Граф кивнул Можирону, одновременно прощаясь с ним и давая понять, что принял к сведению его сообщение. Келюс тоже знал гизара, который, по словам маркиза, мог представлять опасность для госпожи де Лаваль. Вечно хмурый и неприветливый, д`Анжервиль не вызвал у юноши абсолютно никаких теплых чувств. Хотя лично ему не доводилось с ним общаться. Но похоже, что шанс наконец-то сделать это представится как раз сейчас. - Ну что, Ногарэ, - усмехнулся он и слегка ткнул его в бок локтем, - Пойдем пощекочем нервы этому коршуну? Сделав д`Эпернону легким наклоном головы знак следовать за собой, Жак де Леви медленно направился в сторону маркизы де Сабле, еще минуту назад стоявший в окружении двух дворян, одним из которых был мрачный гизар. Второй Келюсу был неизвестен. Видимо, прибыл сюда из какой-нибудь провинции. Изабель, как и ее собеседники, теперь находились порознь друг от друга на некотором расстоянии от танцующих пар. В голове миньона уже созрел коварный план, как можно вдоволь поиздеваться над д`Анжервилем. Что же до того незнакомца... Все будет зависеть от него самого. Если попадется под руку, то получит и свое. Если же ехидство Келюса будет удовлетворено гизаром, незнакомец может считать, что ему повезло. Приближаясь к Изабель, Жак де Леви с удовольствием предвкушал то, какую палитру гримас, которые будет строить д`Анжрвиль, ему удастся лицезреть. Келюс вскинул подбородок и сделал свою походку как можно более вальяжной. Подойдя, он изящно поклонился маркизе де Сабле. - Добрый вечер, сударыня, - лучезарно улыбнулся граф, - Примите мое восхищение! Вы сегодня дивно выглядите.

Изабель де Лаваль: После танца с герцогом де Роаннэ Изабель поспешила откланяться, сославшись на какой-то пустяк, слишком уж выводило из равновесия столь близкое присутствие этого мужчины. Про себя она уже решила, что попробует поговорить о его делах с королевой-матерью. Собственно, размышления на эту тему и прервало появление фаворитов герцога Анжуйского, графа де Келюса и герцога д’Эпернона. - Неужели только сегодня, сударь, - в преувеличенном ужасе воскликнула она, выслушав приветствие графа, и спрятав улыбку за веером. – Надеюсь, все же, что и в остальные дни мой вид не внушает страх. Доброго и вам вечера, господа. Развлекаетесь, или только ищете развлечений? Вообще-то Екатерина Медичи позаботилась о том, чтобы господа анжуйцы не скучали этим вечером, но это уже была не ее забота. К счастью, маркизе сегодня не надо было улыбаться по приказу, поэтому улыбалась она вполне искренне.

Жак де Келюс: - Ну, что вы, маркиза! - рассмеялся Жак де Леви, - Вашим видом можно только наслаждаться! А вот род вашей деятельности и впрямь может вызывать страх, - юноша криво ухмыльнулся и заглянул Изабель в глаза, - Особенно при вашем виде. Хотя фаворит герцога Анжуйского говорил тоном веселым и непринужденным, тонкий слух мог бы уловить в его словах легкие нотки неприязни и презрения по отношению к тому, что являла собой госпожа де Лаваль - сплетницу и хитрую шпионку жестокой королевы, которая обольщает неосторожных своей красотой и сладкими речами, которые источают яд, когда кажется, что это мед. А затем губит незадачливых дураков по приказу мадам Катрин. Граф не был близко знаком с Изабель, и не предполагал, что, может быть, он и не прав насчет конкретно этой женщины. Но его это не интересовало. Все фрейлины королевы-матери, служащие в ее "летучем эскадроне", бескомпромиссно воспринимались Келюсом как змеиное отродье. И исключений он не делал не для кого. Особенно после опыта общения с Рене де Рье. Однако юноша постарался огородиться от той вызывающей у него отчуждение ауры, которая окружала маркизу де Сабле, как и любую другую фрейлину королевы-матери. - Хорошо, что вы спросили, сударыня, - вновь улыбнулся Жак де Леви, - Мы как раз находимся в поисках. И в связи с этим я прошу вас оказать мне и моему другу, - Келюс оглянулся и кивнул на подошедшего к ним Ногарэ, - Одну услугу. Не могли бы вы представить нас вооон тому мрачному господину? - миньон осторожным жестом указал на стоящего в стороне д`Анжервиля, - Я много слышал о нем, но все никак не удавалось познакомиться лично. Бьюсь об заклад, что на данный момент нам с господином д`Эперноном не найти лучшего развлечения, чем общение с дворянином из свиты герцога де Гиза.



полная версия страницы