Форум » Игровой архив » Тернистый путь благочестия » Ответить

Тернистый путь благочестия

Маргарита Валуа: 2 февраля 1573 года. Утро и далее.

Ответов - 29, стр: 1 2 All

Fatalité: Клодетта переглянулась с фрейлиной Маргариты Валуа, не зная, что делать дальше. Молчать? Отозваться? А если месье де Пине запомнил голоса королевы Наваррской и герцогини де Невер? Ну что за невезение! Герцогиня не простит, если по вине ее слишком кокетливой служанки потерпит крах столь тщательно подготовленный план, а уж Клодетта знала, какова ее госпожа в гневе! Дрожащими пальцами оправляя платье, вуаль, провинившаяся служанка листала молитвенник, словно надеясь в нем найти ответ, со слезами глядя на Жийону. Вот кому хорошо, она-то тут не причем! А Жийона, прекрасно помня наставления королевы Наваррской, и приказ не подавать голоса, склонившись еще ниже, словно сводчатый потолок кельи давил ей на плечи, знай себе шептала молитвы. Поколебавшись, Клодетта, постаравшись придать своему голосу подобие звонкого голоса герцогини де Невер, произнесла: - Войдите! И замерла, молясь про себя всем святым, чтобы барон не разоблачил обман немедленно.

Антуан де Пине: Барон вошел, снедаемый самыми дурными предчувствиями. Голос Генриетты – далеко не такой уверенный и мелодичный как у его законной госпожи – только подтвердил его подозрения, хотя твердой уверенности у него не было. А что если дамы просто дурачаться или просто слишком поглощены своими молитвами, что ведут себя странно? Оскорбление таких высоких особ могло ему дорого стоить… Впрочем, трусом Антуан никогда не был. Он не боялся сбежать в Испанию в молодости, не боялся командовать судном и, в общем-то, мог прожить и без придворной жизни. Так что, справившись с мимолетным замешательством, обратился к дамам. - Я прошу прощения за то, что нарушаю ваши молитвы, Ваша Светлость и Ваше Величество, - сказал он, внимательно рассматривая коленопреклонённых женщин. – Но я хотел бы вернуть вам вашу вещь и осведомиться, что это значит. Он показал рыжий локон и стал ожидать ответа и вполне возможного гнева за свою неслыханную дерзость.

Henriette de Cleves: Ее Светлость кинула на флорентинца недовольный взгляд и капризно надула губки. - Хорошо, мэтр, раз уж так, то покажите мне то, что достойно моих рук, - лукаво сверкнув зеленым взором, Анриетта отцепила от пояса небольшую изящную сумочку в виде мешочка из черного бархата, украшенного черным ониксом, и небрежно бросила ее стол, стоящий неподалеку. То, как тяжело она упала, какой звон раздался внутри нее, свидетельствовало о том, что внутри нее находится не только носовой платочек и молитвенник. Многозначительно посмотрев на сумочку, обозначая без слов и сразу, что разговоры о ценах неуместны и ее не интересуют, герцогиня Неверская стянула с рук перчатки и кинула их поверх сумочки. Сами же руки, такой белой кожи, что свойственна только рыжим женщинам, были протянуты парфюмеру. - Так что вы скажите о них, мэтр Рене, что же их достойно? – вопрошая гостеприимного хозяина дома, принцесса Клевская ласково посмотрела на подругу. Так как она относилась к Маргарите Наваррской, должно было относиться к своим сестрам - Мари и Екатерине. С нежностью и теплотой в сердце, с тревогой и заботой более старшей и опытной женщины к более младшей и ранимой. Но с Мари они выросли раздельно, и своевольная Генриетта никогда не понимала тихоню-сестру, и уж тем более не разделяла ее религиозных убеждений, хотя и была готова помочь той по необходимости. Екатерина же превратилась в племенную кобылу, год за годом рожая Гизу наследников, ей было не до развлечений. Марго же была всегда той искрой, которая легко распаляла фантазию и задор в вечно юной супруге Луиджи Гонзаго.


мэтр Рене: С галантностью итальянца и полным отсутствием подобострастия человека привыкшего к капризам светских дам, мэтр Рене приник поцелуями поочередно к ручкам Ее Светлости. - Сударыня, нет ничего, что могло бы быть достойно подобного совершенства, - парфюмер со знанием дела рассмотрел действительно чудесные руки герцогини Неверской. – Разве что поцелуи более молодых и изящных кавалеров, чем я. И чтобы их кожа продолжала быть нежнее любых губ, я специально для вас, мадам, приготовил вот этот пустяк, - открыв небольшой ларец, Ренато Бианко вытащил оттуда одну из баночек и протянул ее своей гостье. Он специально отошел так, чтобы женщины могли видеть, что все баночки в ларце разные. Ведь женщины не что так более не ценят как, когда к ним подходят с особым вниманием к каждой. А то, что содержимое баночек отличалось лишь отдушкой, да парой ингредиентов – это был маленький секрет пройдохи-лавочника. Ведь главное - сосуды были разные! - А это для вас, Ваше Величество. Вы всегда прекрасны, но сегодня лучитесь необыкновенным светом, - почтительно поклонившись королеве Наваррской, мэтр преподнес ей другую баночку. Алхимик не лукавил – простой черный (вдовий) наряд необыкновенно шел Маргарите, кожа ее лица словно сияла изнутри. – Скромные подарки от вашего покорного слуги, польщенного вашим визитом, сударыни. Вскоре дамы были усажены неподалеку от жаровни в мастерской парфюмера, в их руках появились бокалы с искрящимся багрянцем вином, и первая суета от встречи сменилась спокойной беседой. Воцарившемуся тягучему, словно мед, покою казалось ничто не угрожало. Разве только бурный нрав старшей из сестер Клевских. Быть может благодаря ему, из всех троих женщин знатного рода, Генриетта одна могла похвастаться удачливостью и благосклонностью судьбы. Она сама брала от жизни все, чего ей желалось. А вот глазам королевы Маргариты, несмотря на их молодость, уже была свойственна печаль. Печаль, на которую ее обрекли ее сан, ее семья и Провидение. Мэтр внимательно заглянул в очи юной супруги Генриха Наваррского. Они были способны подарить много счастья. И непременно подарят его, но познает ли она сама, что это такое? - Итак, чем могу быть полезен моим прекрасным гостьям?

Маргарита Валуа: От жаровни шло тепло, столь приятное после путешествия по холоду, юная королева чувствовала, как, согреваясь, оттаивает и ее сердце от настороженности. А может быть, дело было в любезности мэтра Рене и в сладости вина? С детским любопытством и восхищением рассматривая чеканную серебряную коробочку, подарок парфюмера, улыбаясь Генриетте и радушному хозяину. - Скажите, мэтр, вы умеете предсказывать будущее? - с мягкой улыбкой осведомилась она. Так дитя спрашивает, можно ли достать с неба луну, и зная, что нет, все же надеется на чудо. О флорентийце говорили разное, послушать все слухи, так можно подумать, что у него каждую ночь гостил сам Дьявол, хотя, вероятнее всего, это приходила по своим надобностям королева Екатерина. Но заглянуть за туманную завесу, разделяющую прошлое и будущее, казалось таким заманчивым! Может быть, еще и потому, что это самое будущее казалось Маргарите таким пугающим . Ночь Святого Варфоломея набросила на него тревожный багровый оттенок, словно невинно пролитая кровь пятнала и ее руки. Маргарита хотела спросить мэтра Рене, будет ли она когда-нибудь королевой, не по названию, а по праву и власти, но, неожиданно для себя спросила нечто совсем другое, как видно, лежащее камнем на сердце не скроешь: - Вы можете сказать, мэтр Рене, буду ли я счастлива?

Henriette de Cleves: Генриетта с любопытством обратила свой взор на Маргариту. Королева Наваррская была, прежде всего, женщиной и как любой женщине ей хотелось счастья. И хотелось так сильно, что вопрос о нем первым слетел с ее уст. Ее Светлость сочувствовала своей подружке, но помочь, увы, кроме таких скромных развлечений, как сегодня, ничем не могла. Маргарита, вышедшая замуж по приказу своего брата, женщина, чей свадебный наряд был выстиран в крови, королева, власть которой ограничивалась подчинением ее субретки, она ждала счастья, как ждут его все, от королев до простолюдинок. Слезы умиления защипали глаза сентиментальной герцогини и, едва слышно всхлипнув, она поправила выбившийся из прически локон и добавила тихо от себя: - И желательно знать, когда и с кем – более практичной, чем Марго, Анриетте мало было знать эфемерное «да, вы будете счастливы». Ей нужны были подробности и конкретика. В идеале – точное имя и дата. Но даже напор принцессы Клевской не мог заставить судьбу выдать все свои тайны и планы. Мадам это понимала, но понимание, отнюдь не предполагало смирение, и если возможно было что-то вытрясти из этого хитрого флорентинца, она это вытрясет. Главное при том ноготки не переломать.

Fatalité: Антуан де Пине Признаваться или нет, вот в чем вопрос? Клодетта лихорадочно размышляла, что предпринять, а главное, что будет лучше для нее? В том, что ее госпожа так или иначе выйдет сухой из воды, служанка не сомневалась. И не такое видали! Но стоило позаботиться и о себе. Влюбчивая Клодетта разглядывала стоящего перед ней барона де Пине, и находила его великолепным. В оправдание барона, заметим, что Клодетта находила великолепным любую особь мужского пола при отсутствии наличия у нее каких-либо недостатков, вроде недостатка руки, или, скажем, ноги. Что делать, девушка хотела замуж! А значит, надо было вести себя смело и осторожно, чтобы та же Жийона подтвердила, что служанка герцогини Неверской сделала все, что было возможно, дабы соблюсти интересы госпожи… и свои собственные. - Не понимаю, что вам угодно, господин барон, - произнесла Клодетта, положив ладонь на высокую грудь, выразительно вздымающуюся над плотным корсажем. – Вы нарушаете наше уединение, прерываете наши молитвы… это неслыханная дерзость! Еще один томный вздох и выразительный взгляд из-под маски. Ну же, смелее! Клодетта так и представила, как барон срывает с нее маску, и замирает, сраженный ее красотой.

Антуан де Пине: Кокетство девушки и голос ясно не принадлежащий герцогине Неверской подтвердили худшие опасения Антуана. Значит, королева и её подруга сбежали. Вопрос – куда? И как надолго? Они не узницы, так что вряд ли это что-то серьёзнее шалости, но шалость может привести к непредсказуемым последствиям. Париж – опасный город, а если с Маргаритой и герцогиней что-то случится, голову снимут с него, Антуана. Вздохнув, барон снял с Клодетты маску – не грубо, но достаточно категорично – и, полюбовавшись на личико девушки, заметил: - Ваша красота, мадемуазель, оправдывает любую дерзость, но хотелось бы знать, куда направилась ваша хозяйка? В душе Антуан был далеко не так спокоен, но он не допускал резкого тона с женщинами. Особенно с теми, кто мог оказаться ему полезным.

Fatalité: Жийона, с возмущением наблюдавшая, как эта бесстыжая Клодетта нарушает, не моргнув глазом, все запреты герцогини, поднялась с колен. - Мы не знаем, куда отправились королева Наваррская и герцогиня де Невер, сударь, - отчеканила она, пребольно ущипнув болтушку Клодетту. – Наше дело повиноваться приказам, а не задавать вопросы, господин барон. А сейчас, если вы позволите, мы продолжим молитвы. Или вы желаете присоединиться? Демонстративно опустившись на скамью, девушка зашуршала страницами молитвенника. Клодетта не так охотно, но все же опустилась рядом. Она бы с удовольствием рассказала любезному барон де Пине все, что он желал знать, и даже больше, но увы. Жийона была права. Куда отправились их дамы, она не знала. - Они скоро вернуться, сударь, - только и отважилась пискнуть она, и тут же притихла под суровым взглядом Жийоны.

Антуан де Пине: Антуан благодарно улыбнулся Клодетте и усмехнулся на отповедь Жийоны. Воистину женщины – чудесный самоуверенный народ! Могут сколько угодно лгать, обманывать и изворачиваться, но стоит поймать их на этом – напускают вид оскорбленной добродетели и пылают праведным гневом. И, к слову говоря, проделывают это мастерски – по крайней мере, барон не сразу нашелся с ответом. - Видите ли, милые дамы, - Антуан де Пине оставил вопрос Жийоны без ответа, хотя говорить продолжил всё тем же мягким тоном. – Вы все – подданные его Величества короля Карла. И в первую очередь, должны выполнять его приказы. Так что если с вашими хозяйками что-то случиться и они не вернутся, то за всё будете отвечать вы. Мне совершенно не хочется доставлять никому неприятности, - барон для убедительности прижал руку к сердцу, - так что лучше вам рассказать всё, что вы знаете. Моё дело – охрана дам, так что я не буду ни на кого доносить, но как охранять того, кто неизвестно где? Антуан пожал плечами и осведомился: - К какому времени они обещали вернуться?

мэтр Рене: Едва заметно улыбнувшись, так что только краешки губ дрогнули, мэтр Рене понимающе взглянул на Маргариту Валуа. Пожалуй, каждая из тех, кто приходил к нему за тем же зачем сегодня здесь были эти две знатные дамы, спрашивали об одном и том же. Вариации фраз были разными, но смысл у них у всех был одинаков – буду ли я счастлива. И всего одна была, кто давно уже не пекся и не вопрошал судьбу о своем счастье. Ее болью и тревогами было счастье одного единственного мужчины. Счастье такое, каким она его ему нарисовала. И мужчиной этим был брат той, что так доверчиво смотрела в ожидании ответа на старого парфюмера. Причудливым образом Господь наградил Екатерину Медичи множеством детей и вложил в ее сердце любовь к одному единственному из них. Сколько бы она не отрицала это в своих доверительных разговорах с верным слугой, до сих пор, несмотря на годы, очарованный ее красотой внешней и внутренней силой, он-то знал, что душа ее полна любовью к Генриху Валуа, точно так же, как когда то к его отцу. Только о его благополучии она пеклась, готовая положить в жернова Провиденья жизни и судьбы всех своих остальных детей. Это знание заставило мэтра отвести взгляд от прекрасных глаз королевы Наварры. - Давайте посмотрим, что нам скажут огонь и сталь, сударыни, - посмотрев в жаровню, флорентинец подумал, что именно они и сидят сейчас в его доме в самых прекрасных своих обличиях. Огонь и Сталь. Ночь наступила незаметно, пробежала быстро под шепот Ренато Бьянко, и ранним утром две странные гостьи покинули дом парфюмера Ее Величества королевы-матери, получив ответы на свои вопросы. Только ответы эти были таковы, что правильно их прочтет тот, кто сам пишет книгу своей жизни.

Маргарита Валуа: Утренний холод заползал в портшез, тянул свои ледяные пальцы сквозь кожаные занавеси, заставляя дам, сидевших в нем, кутаться в плащи, зябко поводя плечами. Позади была бессонная ночь, прибавившая бледности лицу королевы Наваррской . Впрочем, бледность ее не тревожила, ее всегда можно списать на усердие молитвы. Тревожило то, что ей сказал Ренато Бьянко. Ее жизнь не будет простой… а у кого из королевских дочерей простая жизнь? Им отроду написано нести свой крест. Женщина, родившаяся в любой знатной семье, не просто женщина, она инструмент для приобретения могущества, новых связей, или укрепления старых союзов. Если тебя не устраивает такая судьба – что же, иди в монастырь. Маргарита хотела для себя иной судьбы, и сегодня мэтр Рене чуть приподнял перед ней тяжелый занавес, отделяющий настоящее от будущего. Во всяком случае, ей так казалось. - Даже не знаю, чего желать, - призналась она Генриетте. - Чтобы мэтр ошибся, или же напротив, чтобы он оказался прав. Так приходит мудрость, мог бы ответить Ренато Бьянко Маргарите Валуа, но любой предсказатель оставляет место для толкований его предсказания. Никто не проживет за нас нашу жизнь, чтобы дать потом совет, как поступить наилучшим образом. Все ошибки принадлежат только нам. Но и все триумфы только наши. Если верить парфюмеру и астрологу, и ошибок, и триумфов в жизни Марго будет предостаточно... Но это будет потом. Улыбнувшись беспечно, Маргарита одним взмахом ресниц отогнала все грядущие печали. Пока что дамам предстояло вернуться в аббатство святой Женевьевы тем же путем, каким они его покинули. Приятно было думать о том, что ей и Генриетте удалось ускользнуть от бдительного ока стражи незамеченными.

Henriette de Cleves: Откинувшись на спинку сидения портшеза, Анриетта сосредоточенно накручивала на палец длинный локон своих солнечно-медных волос. Все было хорошо, но этот визит к алхимику и парфюмеру оставил неприятное послевкусие. Как любой женщине мадам де Невер хотелось сунуть свой нос всюду, куда только можно и даже в предначертания Судьбы. Но что-то в этом было неправильное. Все эти гороскопы и предсказания ярмом ложились на жизнь и заставляли поступать сообразно с ними. А Генриетта Клевская очень не любила, когда на ее может и не настолько хрупкие плечи, как могло показаться, ложился какой-либо груз. Поэтому когда грудной бархатный голос королевы Наваррской разорвал утреннюю тишину, Ее Светлость невольно дернула плечом. Ладонями она провела по округлостям своей груди, спустившись ими до талии, и словно отряхнула со своих юбок неведомый мусор. - К черту! Пусть этот человек катиться в преисподнюю, там он себе найдет достойную компанию! А мы будем желать жить, причем жить так, словно завтра у нас уже не будет! Не так ли, подружка? – собственно Анриетта никогда и не отрицала, что в месте, куда она желала попасть мэтру Рене, достойная компания найдется и для нее самой. Но одно дело признавать это для себя самой, а другое, если о том тебе говорят другие. Когда Ренато Бьянко начал бухтеть что-то нечленораздельное в ее адрес, великосветская дама не удержалась – стоило Марго отвернуться, а мэтру прикрыть глаза в каком-то непонятном для мадам де Невер экстазе, герцогиня совершенно непристойным образом показала флорентинцу язык. А вот видел он его или нет – это уже не имело значения. Зато сколько удовольствия она получила от того сама! Звонкий заливистый смех крестницы Генриха Второго наполнил морозный воздух еще спящего Парижа при воспоминаниях о том. - Твое Величество не заметила, что наш почтенный астролог напоминает надутого своей важностью филина, ухающего в ночи и стращающего путников своим пустым криком? – однако, они подъезжали к аббатству Святой Женевьевы. Голос Генриетты стал тих, она быстро повязала на лицо маску и скрылась под капюшоном плаща. – Надеюсь, наша доблестная охрана пребывает в счастливом неведении относительно того, кто сегодня тут молился всю ночь. В ином случае у меня найдется, что сказать каждому, кто тут находится, не исключая и существа нематериальные, - уже шепотом добавила Ее Светлость, снова шагнув на святые камни аббатства.

Антуан де Пине: Антуан де Пине, не добившись от субреток ясных ответов, молча дожидался возвращения благородных дам всю ночь. Утром он намеревался «обнаружить» подлог и поднять тревогу, но заметив возвращающийся портшез, с облегчением вздохнул. Всё-таки королева и герцогиня – где бы они не были – вернулись живые и здоровые. Куда они ездили, не касалось барона – любовники или запретные развлечения – какая разница? Другой мог бы намекнуть женщинам о том, что знает тайну и попробовать выпросить себе деньги или дорогие подарки, но Антуан не был столь прям или глуп. Пусть лучше думают, что их шалость удалась. Проследив из-за колонны за тем, как закутанные в плащ фигурки снова вернулись в келью, бывший пират развернулся и направился к себе. Скорее всего, следовало приготовиться к обратному возвращению. Эпизод завершен.



полная версия страницы