Форум » Игровой архив » Быть рабом у любимой лучше, чем быть королем без нее » Ответить
Быть рабом у любимой лучше, чем быть королем без нее
Карл IX Валуа: 23 июля 1573 года. Лувр. Оружейная короля. Вторая половина дня.
Ответов - 8
Карл IX Валуа: Почти бегом Карл бежал из Большой обеденной залы Лувра в свою оружейную. Ему самому взбрело в голову устроить семейный обед, куда были приглашены все члены семьи, нынче обитающие в замке. Затея была так себе – все сидели с кислыми минами и почти никто ничего не ел. Зато у него самого был прекрасный аппетит, и он много что увидел для себя интересного. Там присутствовали матушка, Генрих, Франсуа и Марго. Все благородное семейство в сборе. Отказать королю не посмел никто. Присутствующие обменивались взглядами. Многозначительными, говорящими лучше всяких слов. Только Алансон сосредоточенно ковырял в тарелке кусок окорока и не смотрел ни на кого. Говорил один Шарль. Зато говорил весело и непринужденно. Он разглагольствовал об осаде, об упорстве гугенотов, чью кровь они еще не всю выпустили на землю Франции, о поляках, что жаждали получить его братца в короли, и, разумеется, об охоте, сезон которой шел полным ходом. Неизвестно насколько бы эта трапеза затянулась, но к Карлу подошла Мадлон и шепнула ему на ухо такое, что король забыл не только, как есть, но и как дышать. Быстро допив вино, он пожелал всем приятного окончания обеда и выскочил из-за стола, оставляя родственников гадать, что же произошло. А произошло то, что к нему с визитом пожаловала герцогиня Неверская. Вот уже скоро полгода, как монарх был поглощен страстью к этой женщине. Но бастионы Ла Рошели казались ему ничем в сравнении с неприступностью крепости имя которой было Генриетта Клевская. Он писал ей сонеты, даже ночами спать перестал, грезя о нежности ее кожи под своей ладонью, о ее пальчиках на своих волосах, на своем теле, он жил этими мечтами, самого себя уверяя в их действительности. Она милостиво улыбалась ему, принимала подарки, сопровождала его на охоты, танцевала с ним на балах, но дальше своих прелестных ручек и краешка своего платья так и не пустила. Мэтр Кабош вероятнее был менее искусен в изощренности пыток, нежели невестка Генриха Гиза. И вот только что кормилица сообщила ему, что Ее Светлость сама пожаловала навестить своего несчастного, уже почти отчаявшегося поклонника. - Мадам! Я не могу высказать весь тот восторг, который осветил мою душу при известии, что вы меня ждете! – король влетел в оружейную и, жарко прижав к губам руку Анриетты, положил ее на свой колет, давая герцогине ощутить, что это правда, что его сердце бешено бьется от счастья быть подле нее.
Henriette de Cleves: Ее Светлость герцогиня Неверская во всем блеске и роскоши, которые были доступны ей по статусу и благодаря огромному состоянию предков, плотно сжав губы и с шумом, подобным выстрелу, захлопнув веер, метала гневные взгляды по стенам. Оружейная Его Величества была увешана всевозможными изделиями рук человеческих. Они были призваны истреблять зверей и людей, и лишний раз демонстрировали слабость людскую. Возможно, будь она воспитана иначе, она с удовольствием бы взяла одно из них в руку и выстрелила в первого, кто попадется ей на глаза. С тех пор, как вчера Жийона принесла ей коротенькую записку от своей госпожи, Анриетта пребывала в праведном возмущении. Слыханное ли дело, король, как варвар из прошлых столетий, запер свою сестру в Лувре, лишив права видеться с супругом! Тиран! Деспот! И это чудовище еще смело надеяться на благосклонность одной из самых просвещенных дам королевства. Нет. Все же Карл был мил, обходителен и чертовски интересен в разговоре. Кроме того, в нем ощущалось то, что давно утеряли большинство придворных – сила, дух рыцарства, мужественность, в конце концов. Герцогине нравилось его общество. Но то, как он обошелся с Маргаритой, было возмутительно. Тем не менее, возмущение не помешало принцессе Клевской тщательно выбрать себе наряд. И сейчас расшитый золотом лиф кроваво-красного платья вздымался вместе с грудью, демонстрируя все негодование их обладательницы. Даже рубины в ее ушах поблескивали коварством. Первым, кто нарушил уединение герцогини, был сам король. - Сир, - несмотря на благосклонность Его Величества, радующегося, если мадам позволяла себе некие вольности в общении с ним, как ребенок, Генриетта присела в глубоком реверансе перед ним. - Ваше Величество, я была бы в не меньшем восторге от встречи с вами, если бы меня к вам не привели несправедливейшие слухи о справедливейшем из королей, - поскольку никакое оружие взять в руки Ее Светлость не решилась, пришлось открыть прицельный огонь чуть влажными глазами и бомбежку наудачу горькими вздохами.
Карл IX Валуа: Государь королевства французского нахмурился. Нет, не тому, что о нем распространяют непригожие слухи, и даже не тому, что они привели к нему герцогиню де Невер. Как всякий влюбленный, он был счастлив видеть предмет своего обожания, и был бы даже благодарен этим самым досужим разговорам, что они доставили ему такую возможность, если бы глаза Ее Светлости не были влажны и столь тяжкие вздохи не вырывались из ее груди. - Сударыня, что заставляет печалиться вас? – подняв под локти Анриетту с реверанса, Шарль с беспокойством взглянул в омут ее прекрасных очей. О, если бы хоть раз увидеть их сверкающими в свете ночных звезд, сверкающими только для него! За это было бы можно и умереть. Держа эту женщину так близко к себе, что ее дыхание доносилось до его лица, король с жадностью вдохнул пьянящий аромат, что исходил от нее. Аромат ее духов, запах которых он не спутал бы ни с чем, смешанный с запахом ее волос, ее кожи… У короля закружилась голова. Матушка, Наваррский с Марго, Анжу, Франсуа – все они остались не в обеденной зале, а где-то совсем далеко. Все то, о чем мечтал всехристианнейшее величество, было рядом с ним. - Чем я могу развеять вашу грусть, мадам? Как сделать так, чтобы прелестные губки, о чьей нежности мечтает любой мужчина, снова улыбнулись и осветили этой улыбкой все вокруг, согрели ей несчастного монарха, лишенного радости видеть ее сияние? – Карл снова поднес к губам пальчики Генриетты и в ожидании ее ответа начал с трепетом перецеловывать каждый снова и снова. Он так много уже говорил герцогине, но казалось не сказал ничего. А сейчас он боялся спугнуть ее неосторожным словом, неосторожным признанием. Спугнуть, как птичку, доверчиво севшую ему на ладонь. И пусть разум иногда пытался кричать, что принцесса Клевская скорее хищная орлица, нежели трепетная горлица, но разве сердце влюбленного слышит доводы рассудка? Разве не верит каждый мужчина, что именно он будет тем сильным, в чьих руках женщине захочется быть слабой?
Henriette de Cleves: На этот раз Генриетта не спешила забрать свою руку у короля. Напротив, она нежно провела пальчиком по его нижней губе и обворожительно улыбнулась. - Сир, быть подле вас, окруженной вашим вниманием и заботой – уже благословенье Господне, - но улыбка быстро сошла с лица Ее Светлости, а глаза вновь подернулись грустью. – Мне жаль, что это чудо омрачает знание, что я имею возможность и радость находиться рядом с человеком, который мне так дорог, а моя ближайшая подруга не имеет счастья вкушать такие же прелести жизни даже не со своим любовником, а со своим мужем, - герцогиня намеренно сделала ударение на последнем слове. Пусть всему двору и было известно, что ее брак с Людовико Гонзаго прекрасен именно тем, что супруги основное время стараются проводить вдали друг от друга. И чем дальше они, тем брак их был крепче и счастливее. Но ненавязчиво напомнить своему царственному воздыхателю о том, что она замужем, и что в любой момент на вполне законных основаниях может предпочесть объятья своего благоверного объятьям королевским, было не лишним. - Ваше Величество, скажите, - Анриетта умоляюще взглянула в глаза монарха, - скажите, что это все ложь и наветы, что вы не были так жестоки, разлучив любящих, что не лишили их радости духовной близости и телесной. Вашей волей они обрели друг друга, так неужели справедливо отдалять их друг от друга, не давая видеться? Неужели вообще справедливо не иметь возможности лицезреть, чувствовать предмет своей страсти? – мягко высвободив свою длань из государевой, мадам, отошла на шаг назад и отвернулась. Ей действительно было обидно за Маргариту. Не имеющую именно на сегодняшний день любовников королеву Наварры отлучили и от мужа. Генриетта не вдавалась в подробности постельной жизни четы Наваррских, однако на безрыбье, как говорится, и муж сойдет. А если молодая и полная сил и страсти Марго находит более чувственным разговоры с Беарнцем, нежели супружеские утехи, то это ее выбор. Каждый развлекается по-своему. Для себя Ее Светлость выбор сделала. Большего, чем ныне она имела, ее честолюбие не запрашивало. Своевольный и гордый Карл Девятый, взбалмошный король Франции был нежен с ней и потакал ее капризам. А Генрих Наваррский был посажен в Венсенн, опальный король маленького королевства. И Анриетта сделает все возможное, чтобы он подольше там и находился. Но навещаемый супругой. Почему бы не сделать подруге приятное, тем более, что когда-нибудь Марго ей может отплатить тем же? Пока Генрих Гиз приходит в себя после свадьбы Маргариты, зализывает душевные раны и плодить наследников, кому то ведь надо присматривать и за Марго и за королевством. И принцесса Клевская находила для того вполне достойной свою особу.
Карл IX Валуа: От подобного напора, коим давила на него эта необыкновенная женщина, Шарль-Максимильен растерялся. Он уже привык к уловкам и хитростям матери, которая много лет вила веревки из своего старшего сына, добиваясь от него того, что считала нужным. Только последнее время она столкнулась со своеволием и властностью молодого монарха и поняла, что в ее руках уже не мягкая пенька, а стальные прутья. Однако, это не мешало мадам Катрин, не щадя рук и сил, продолжать пытаться управлять своим чадом. Другое дело, что выходило это ныне неумело. И вот сейчас на государя словно ушат холодной воды вылили. Его возлюбленная Анриетта, его беззаботная, вспыльчивая пассия, которой, как ему наивно казалось, нет дела до политики, вдруг ни с того, ни с сего довольно бесцеремонно решилась обсуждать его, короля, решения. Карл откровенно не знал, что ответить на вопросы принцессы Клевской. Будь на ее месте любая другая, Его Величество, не задумываясь бы, галантно и изыскано послал ее ко всем чертям. Но перед ним была женщина, о которой он грезил уже не один день, женщина, которой, ежели что не так ответить, сама найдет дорогу, куда угодно… - Мадам, я бы и рад вам сказать, что это не так, чтобы только заслужить ваш благосклонный взгляд, но все, что чему вы так возмущаетесь, имеет место быть, - нежно взяв за плечи свою гостью, монарх, развернул ее лицом к себе. Кончиками пальцев точеной, как и у всех Валуа, руки он отвел от лица герцогини кокетливо завитый медный локон. От ее глаз было невозможно оторваться. Хотелось смотреть в них бесконечно, изучая каждый перелив многогранного зеленого, следить за каждым взмахом ресниц. - Я действительно отправил короля Наваррского в Венсенн и действительно запретил Марго посещать его. Но… - Карл глубоко вздохнул и опустил взор, не смея отвести рук от плеч Генриетты, - но это счастливые хотят видеть всех вокруг счастливыми, а перед вами несчастный король, которому только и остается, что делать несчастными всех остальных, - он и лукавил, и нет. Разумеется, его решение не позволять видеться супругам Наваррским имело совершенно другую подоплеку, но почему бы, когда все ищут выгоду только для себя, и ему не попробовать извлечь из ситуации немного радости для себя лично. - Разве что вот это заставит меня немного задуматься о счастье других и выбить из вашей головушки подобные мысли, мадам, - чуть склонив голову, Валуа притянул к себе Генриетту де Невер и укутывая ее в нежные, но крепкие объятья, поцелуем коснулся ее губ, вкладывая в него все свои чувства и желания, чувствуя, как стены Лувра пошатнулись и еще крепче сжимая в руках хрупкие плечи и стан Ее Светлости.
Henriette de Cleves: Вопреки внутренней силе, логике, даже желанию. Анриетта не устояла перед напором короля. Напором этого мужчины, в котором смешивались повадки дикого зверя и робость дитя. Приятно было обмякнуть во власти его рук, хотелось отдаться его воле, не оглядываясь назад. Отвечая страстно на поцелуй Карла, она знала, что не его власть защит ее от всех и вся, а его руки и его любовь. Что король Франции будет ее охранять и оберегать не волею прихоти, а своей душой, своим сердцем. Но отвечая на поцелуй монарха, Анриетта не думала о своей участи, она вообще не думала не о чем, тая подобно льду в его объятьях. - Так вы позволите своей сестре видеться с мужем? – Эти слова, словно заученный сонет, сами слетали с ее уст, ее ноги подкашивались, чувствуя, что ее поддержит на сильная опора. Ее Светлость смотрела на короля и пьянела от его взгляда, не найдя в себе желания отвести своего взора от его потемневших очей. Так удав завораживает жертву. Лишая воли, пленяли полные страсти очи Карла Девятого. - Шарль…- нежность сама слетела с уст, едва губы короля отстранились. - Шарль, - Анриетта еще раз попробовала на вкус это имя и улыбнулась. Ей нравилось. Его звуки ласкали гортань и на язычке герцогини де Невер оно становилось еще и кокетливо мягким. Перед ней был молодой, полный сил мужчина, она сама была женщиной, женщиной познавшей многое и многих, так зачем сдерживать себя в угоду нелепой игре во флирт, когда гораздо приятнее отдаться в водоворот страсти? - Мне тяжело стоять, сир. Вы увели землю из-под моих ног, - с непосредственностью женщины уверенной в красоте своих лодыжек шепнула принцесса Клевская на ухо королю. – Может, позовете моих слуг? Они донесут мене до портшеза и до дома,.
Карл IX Валуа: - Да, Анриетта, да! – король подхватил на руки госпожу де Невер, отвергая тем самым ее предложение позвать слуг и отправить ее домой. Нет, теперь уже, теперь, когда он вырвал из этих своевольных уст первый поцелуй, ему нужно большее. Ему нужно снова и снова прикасаться к ее губам, чувствовать ее в своих руках, прижимать к себе ее хрупкую фигурку, вдыхать аромат ее волос. - Пусть! Пусть Марго посещает своего супруга, пусть видится с ним и найдет в себе силы подарить ему счастье, какое дарите мне вы, моя Генриетта, - не теряя больше времени, готовый сейчас на то, чтобы подписать отречение от престола, но только бы не отпустить от себя герцогиню Неверскую, Шарль устремился со своей ношей в опочивальню. Там он бережно опустил на покрывала Ее Светлость и не в силах сдержать восторга души, шепнул ей в ушко: - А вот вас, мадам, я не отпущу. Довольно вы натешились над несчастным королем, превратив его в своего раба, - жарко покрывая поцелуями плечи и грудь принцессы Клевской, избавляя ее и себя от одежд, Его Величество уже не помнил кто он, кто перед ним. Король и герцогиня остались за порогом его спальни, тут были только мужчина, потерявший голову, и женщина, которую он вожделел, как никого и никогда. - Я буду твоим рабом, Анриетта, но только если буду обладать таким сокровищем как ты. Такой дар любого раба сделает императором, - впиваясь в бархат женской кожи поцелуями, лаская ладонями стройные ноги в шелке чулок, король не мог больше говорить. Он не сказал ей еще самого главного. Он скажет ей это потом. Если почувствует, что нужен ей не меньше, чем она ему.
Henriette de Cleves: Генриетта улыбнулась улыбкой полной блаженства, когда ее ушей коснулось согласие короля. Женщина любит ушами – это непреложная истина. Ее мужчины познают рано и потом благополучно пожинают плоды ее познания. Но есть еще одна. Ее дано познать не каждому, даже пройдя весь путь от колыбели до могилы. Женщина любит, чтобы ее слышали саму, чтобы ей потакали, ее баловали. И тут нужна мера, главное не переборщить. Главное, чтобы при всем этом она продолжала себя чувствовать слабой и нуждающейся в защите. Почувствовав, что взлетает, что ноги ее оторвались от пола и ее надежно держат крепкие руки, мадам де Невер отдалась во власть поцелуев короля, во власть его страсти и своего желания. Не видя ничего вокруг, только глаза Шарля, умница герцогиня не думала, что быть фавориткой государя это не только роскошь власти, но и бремя ответственности. Об этом она еще успеет подумать, но вот только пути назад она уже не захочет искать. - Значит, вы будете императором сир, - зеленые глаза призывно сверкнули, пальчики быстрыми движениями повытаскивали шпильки из волос, огненный каскад локонов стал одеждой для обнаженной груди Ее Светлости, спускаясь до стана. – Но вы будете моим императором, Шарль – голова женщины опустилась на подушки, опустился для всех остальных полог постели Карла IX. Эпизод завершен
полная версия страницы