Форум » Игровой архив » На троне, у трона, за троном » Ответить
На троне, у трона, за троном
Elizabeth Tudor: 15 июня 1573 года, Хэмптон-корт.
Ответов - 11
Elizabeth Tudor: Елизавета Тюдор любила этот дворец, некогда принадлежащий кардиналу Вулзи. Хитрый коршун ненавидел ее мать и был против развода короля Генриха с Екатериной Арагонской, но вот теперь их дочь, сидя на троне в большом зале Хэмптон-корта, принимала гостей. Не то, чтобы кровавые истории прошлых лет будоражили воображение сорокалетней Бесс, ставшей для Англии и королем, и королевой, и отцом, и матерью, и принесшей процветание на ее земли. Нет, для этого она была слишком большим философом. Все так, как оно есть, и все так, как должно быть. Ей суждено было стать королевой, и она стала. Вопреки всему.Но все же, когда ее взгляд падал на портрет Генриха VIII – тучного, страшного, надутого спесью, на губах ее играла лукавая улыбка. Маскараду было тесно во дворце, он выплеснулся еще и на лужайку горстью разноцветных конфетти. Двор веселился так, будто завтра начнется Великий пост. Музыка, маски, смех, улыбки. Мужской горячечный шепот и женские томные взгляды. Все это было. Сама королева блистала в костюме Райской Птицы, и не без тщеславия упивалась комплиментами, которыми поспешили ее придворные кавалеры, знающие, что изысканная и тонкая лесть всегда приятна рыжеволосой Бесс. Не следовало только переходить границ почтительности, чтобы не вызвать недовольство всемогущего графа Лестера. Тот, со скучающим лицом, стоял за троном Елизаветы, изредка наклоняясь к ее уху и шепча язвительные замечания относительно нарядов гостей. - Так что ваш протеже, граф, этот французский принц, Конде, - лениво осведомилась королева, оглядывая зал, небрежно играя маской, инкрустированной драгоценными камнями, и украшенной перьями. Такие же перья украшали ворот ее платья, поднимаясь до завитков ярко-рыжих волос. – Он здесь? - Он здесь, Ваше Величество, и будет счастлив поблагодарить вас за вашу доброту, - почтительно ответил Роберт Дадли. К счастью, Конде, которому он искренне симпатизировал, не обладал теми достоинствами, которые могли пленить Елизавету. При английском дворе хватало своих кавалеров, готовых осыпать Бесс комплиментами, кружить ее в танце и шептать на ушко сонеты. - Хорошо, потом! Я вижу, мой добрый Сесил хочет мне что-то сказать. Королева сделала знак лорду-казначею, приглашая того подойти поближе. Дадли, недовольно и непочтительно фыркнув, удалился, вызвав улыбку на устах королевы. Разделяй и властвуй. Уильям Сесил презирал Роберта Дадли, Роберт Дадли ненавидел Уильяма Сесила, и каждый из них старался перещеголять другого в верной службе ей, Елизавете. - Ваше Величество, позвольте мне представить вам одного французского дворянина, барона де Пине, посланника королевы Екатерины Медичи. - Посланника? - Неофициального посланника, Ваше Величество. - Даже так… Елизавета усмехнулась. Она не сомневалась, что ее помощь принцу Конде подпортит цвет лица французским лилиям, но все же не собиралась доводить недовольство Франции до опасной, критической точки. Поиграли и хватит. Хорошего понемножку. Так почему бы не выслушать этого неофициального посланника? - Ну что же, зовите этого вашего барона де Пине!
Антуан де Пине: Антуан де Пине мог бы упиваться тщеславием, чувством собственной значимости и прочими подобными чувствами. Ещё несколько лет назад бравый капер, только акцент которого выдавал в нем француза, грабил английские суда, а теперь он – доверенное лицо Екатерины Медичи – приветствует королеву Елизавету. Но большое доверие – большая ответственность. Риск встретить на маскараде того, на которого он недавно с самозабвением охотился – принца Конде – ставил под угрозу успешность задуманного его госпожой плана. Но всё же это было бы забавно – столкнуться лицом к лицу с этим дворянином и полюбоваться на выражение его лица. Наверняка ведь он его узнает. Подобные мысли развлекали барона де Пине, пока он ждал момента, когда его представят английской королеве, но приблизившись к Елизавете, Антуан тут же выбросил их из головы. Не дипломат по натуре, солдат, он не мог не чувствовать легких сомнений по поводу успешности будущих переговоров. Не ляпнуть бы лишнего. - Ваше Величество! - учтивый поклон в сторону королевы. – Позвольте выразить вам свое почтение и восхищение. От лица французской короны и от лица скромного, недостойного такой чести барона. В голове мелькнула мысль о превратностях судьбы – ведь волей этой самой женщины его бы вздернули за грабеж британских судов, попадись он в лапы властей, но Антуан не принимал во внимание опасность, которой миновал. Сейчас у него были другие заботы. Он выпрямился и бросил на Елизавету заинтересованный взгляд. Поклон адресовался королеве, взгляд – привлекательной женщине.
Elizabeth Tudor: - Барон де Пине, - проговорила Елизавета, вкладывая в улыбку и величественную любезность, и, невольно, немного женского кокетства. – Мой лорд-казначей настоятельно советовал мне поговорить с вами, а я всегда прислушиваюсь к хорошим советам. Елизавета всей кожей ощущала ревнивый взгляд Лестера, но не обернулась в его сторону, продолжая улыбаться привлекательному французу. Иногда Дадли вел себя так, будто он ее законный супруг и властелин, и Бесс было приятно, что она еще может заставить Роберта сомневаться в своей власти над сердцем королевы Англии. - Садитесь, и расскажите, какими судьбами вас занесло на эту сторону Ла Манша! Интересного посланника выбрала на этот раз Екатерина Медичи. Не похожего на сладкоголосых, вкрадчивых дипломатов, которыми был полон двор, иногда Елизавете казалось, что отливают их где-то по одному образцу. Ну, в испанцах надменности побольше, а итальянцы святоши, каких свет не видывал, хотя и распутничают от души. А так – если не родные братья, то уж точно двоюродные. Барон де Пине был другим. Манеры придворного и решительный взгляд солдата. Для французского гостя поставили табурет. Уильям Сесил, исполнив свою миссию, почтительно отошел в сторону, показывая, что не притязает слышать беседу королевы и посланника Екатерины Медичи.
Антуан де Пине: Антуан воспользовался любезным приглашением и присел на стул. - Причина моего посещения очень проста, Ваше Величество, - дружелюбно и откровенно начал он, переходя сразу к делу. – Королева Екатерина шлет вам письмо вместе с наилучшими пожеланиями здоровья и благоденствия, а так же просьбу кое-что передать на словах. Не будучи дипломатом, барон де Пине не изображал из себя того, кем не является. С прозорливыми женщинами (да и мужчинами) это всё равно не поможет – почувствуют фальшь, а поставить себя в глупое положение можно запросто. Так что говорил бывший капер вежливо, но без церемонных предисловий. Вынув письмо Медичи, Антуан невольно задержал его в руке, наслаждаясь приятным ощущением триумфа. Всё-таки возложенная на него миссия была несомненным подтверждением доверия к нему королевы. Но, разумеется, всё-таки с поклоном передал бумагу Елизавете до того, как промедление вызывало подозрение в желании оскорбить. Барон де Пине не сомневался, что Медичи писала письмо королеве Англии с искренними проклятьями на душе – туманный Альбион не так давно существенно помог протестантам под Ла-Рошелью и продолжал помогать сейчас – но в политике у искренности невысокая цена. Так что Антуан смело вел себя так, словно между Англией и Францией не дымит раскол взаимной неприязни. Сегодня противники, завтра – союзники, дело обычное.
Elizabeth Tudor: Елизавета Тюдор приняла послание от вдовствующей французской королевы, чуть задержала его в ладони, глядя лукаво на барона де Пине. Для таких деликатных поручений обычно выбирали людей умных, преданных, пользующихся доверием своих высоких покровителей. Любопытно бы узнать, чем этот привлекательный француз заслужил доверие Флорентийки. - И давно вы на службе у королевы Екатерины, барон, - поинтересовалась она, взламывая печать. – Вы уже бывали в Англии раньше? Развернув письмо, Елизавета пробежала глазами ровные строки приветствия и положенных по протоколу пожеланий всяческих благ, таких же правдоподобных, как рыжие волосы Леттис Ноллиз. Бесс не выдержала, поискала глазами свою слишком красивую и шуструю родственницу, в последнее время та подозрительно часто проводила время в обществе Дадли, не найдя, успокоилась и углубилась в чтение послания. Слог Екатерины Медичи был довольно витиеватым, но сквозь хитросплетения фраз ясно читалось: не пора ли доброй английской сестре Елизавете прекратить вмешиваться в политику Франции, давая убежище государственным преступникам? Король Карл и она, Екатерина Медичи так нежно любят свою английскую сестру Елизавету, что будут крайне огорчены, если эти недоразумения станут причиной охлаждения между двумя великими странами… и так далее, и тому подобное. В сущности, все то же самое ей говорил Уильям Сесил, и только Роберт в пику лорду-казначею продолжал настаивать на том, чтобы Англия поддерживала французских протестантов и предоставляла убежище принцу Конде. - Итак, господин барон, что вам поручено передать мне на словах? Я вас слушаю, - улыбнулась она, играя маской, перья, украшающие воротник, мягко коснулись щеки женщины, отблески пламени играли в рыжих волосах.
Антуан де Пине: Антуан де Пине был наслышан о некотором женском тщеславии английской королевы, так что посчитал, что комплимент не оскорбит её Величества. - Даже не знаю как вам и сказать, - заметил он, улыбнувшись открытой и добродушной улыбкой. – Слухи о вашей красоте и обаянии, Ваше Величество, - не сочтите за дерзость - достигли берегов Франции. И взволновали немало сердец. Пока Елизавета читала письмо, барон считал невежливым отвлекать её внимание на себя, так что ответил на её вопрос только сейчас. - Я служу королеве Екатерине уже давно, поэтому меня просили передать, что принц Франсуа Валуа в числе очарованных вами. Немного прямолинейно – но что было ждать от бывшего пирата? – хотя, справедливости ради, стоит признать, что Антуан постарался облечь предложение Медичи в любезную форму. Династический брак династическим браком, но женщине всегда приятно слышать, что её ценят не только за корону и древнюю кровь в жилах. Злить фаворита королевы барон, разумеется, не собирался, но разбавить разговор о политике приятными словами, почему нет? Поэтому он позволил себе негромко добавить: - И я его понимаю. Про то, бывал ли он в Англии, барон ничего не стал отвечать – заказывая наряд для маскарада, он даже иронично думал, не одеться ли пиратом, но не стал искушать судьбу. Сейчас Антуан был в коричнево-зеленом костюме охотника – тоже близко, но не так вызывающе.
Elizabeth Tudor: Комплимент попал в цель, Елизавета почувствовала себя польщенной и как женщина, и как правительница, которая заставила считаться с собой. Во взгляде королевы зажегся огонек лукавого кокетства. Пусть она решила раз и навсегда, что не выйдет замуж, но это не значит, что ее не привлекала мысль о замужестве. Ей нравилась суета, поднимавшаяся при дворе, как только прибывали послы с портретом еще одного принца или герцога, с подарками от претендента на руку дочери Генриха VIII и заверениями в самых нежных чувствах со стороны жениха. Конечно, все это было ложью. Все эти изнеженные, разряженные юноши со старческими глазами, старики с детским разумом, все они были фальшивы насквозь со своей якобы пылкой страстью. Такие, как барон де Пине, нравились ей куда больше. В них чувствовалась сила и жизнелюбие. По правде говоря, она прекрасно понимала свою родственницу, Марию Стюарт. Кто бы не предпочел Босуэлла изнеженному, женственному Дадли, только и умеющему, что дрыгать ногами в танце и жеманится. Вот еще одна причина, по которой не стоит выходить замуж. Всегда есть опасность сделать неправильный выбор. - Значит, принц Франсуа. Я бы не отказалась взглянуть на портрет этого принца… если бы вы мне его привезли, барон де Пине, - проговорила она, улыбнувшись многозначительно. Сесил, старый лис, все рассчитал верно. Мужественное обаяние француза, завуалированное обещание сватовства от имени герцога Алансонского, всего этого оказалось достаточно, чтобы политика Англии изменила курс на более лояльный к Франции. Последней каплей оказалось то, что Елизавета увидела, как Леттис беззастенчиво кокетничает с Робертом Дадли, выставляя напоказ свои дешевые прелести в вырезе дорогого платья. Богиня Любви, вы только подумайте! Мерзавка. - Что же касается некоторых разногласий, которые возникли между Англией и Францией, то я постараюсь их уладить, - заверила Бесс французского посланника. – Надеюсь, в ближайшее время у королевы Екатерины не останется поводов для беспокойства. Елизавета нахмурилась, представив себе, как будет рвать и метать Дадли. Да и Конде не хотелось обижать, хотя она и не любила таких вот напыщенных фанатиков, мнящих себя орудием Господа. Если бы нашелся способ уладить все незаметно!
Антуан де Пине: Антуан, внимательно следивший за выражением лица Елизаветы, понял, что удача ему улыбается. Королева Англии, действительно, не настроена слишком уж решительно защищать Конде. И вовремя данная подсказка окажется только, кстати. - Я буду счастлив передать эти вести моей королеве, - галантный поклон в сторону Бесс Тюдор, - а портрет принца Алансонского, разумеется, при мне. Хотя я надеюсь, в скором времени вы будете иметь удовольствие видеть оригинал. Удовольствие ли… Барон не был тесно знаком с принцем, но слышал всякое. Впрочем, его послали передать предложение о сватовстве, а вовсе не гадать о будущем. Вынимая портрет Франсуа, Антуан словно нечаянно выронил бумажный конверт. Слегка смешавшись – неловкий какой дворянин! – барон поднял его с пола и заметил: - Простите мою неуклюжесть, Ваше Величество. Послание из Франции. У принца Конде, что сейчас в Лондоне, тяжело заболела жена. Меня простили ему передать, думаю, что он где-то здесь. Прямой и открытый взгляд барона не намекал даже тенью, что Антуан осведомлён о содержании письма Медичи, но он считал, что данный намек вполне достаточен. Если Елизавета захочет им воспользоваться – поддержит игру. Если нет – придется искать другие способы донести до Генриха Бурбона это послание. Являющееся, к слову говоря, чистой выдумкой самого барона де Пине.
Elizabeth Tudor: - Заболела жена? Какое несчастье. Я слышала, она молода и очень красива. Это так? Нет-нет, не прячьте записку! Не забывайте, сегодня маскарад, и вам придется заглянуть под десяток масок, прежде чем вы разыщите принца Конде. Я передам ему, как только он появится! Елизавета, улыбаясь, взяла из пальцев барона де Пине аккуратно сложенную записку и заложила ее за отворот перчатки. Вот и прекрасный предлог выпроводить принца Конде из Англии! Скорее всего, узнав о болезни жены, тот сам поспешит вернуться во Францию. А уж как его там встретят – что ей за дело? - Вы потом покажете мне портрет принца Фраснуа, барон. Скажем, завтра вечером. И расскажете о нем все что знаете. Хорошее, а главное, плохое, - покончив с политикой, Бесс Тюдор почувствовала себя свободнее, и теперь могла наслаждаться праздником и обществом обаятельного француза. Если уж Дадли предпочитал наслаждаться обществом ее родственницы. Заиграла дерзкая вольта, любимый танец Елизаветы. В свои годы королева оставалась стройной и моложавой, и считала, что в танце смотрится великолепно. Обычно она танцевала ее с Лестером, но сегодня… - Вы танцуете вольту, барон? - Взгляд карих глаз был смеющимся и лукавым. - Если да, то я попрошу вас показать мне свое искусство! Вот так-то! И пусть все видят, и Англия, и Франция, и чопорная Испания, что если королева уже и не юна, то все еще молода сердцем и хороша собой. А если они смогут договориться с Францией, то, когда прибудет принц, она сумеет и его убедить в этом!
Антуан де Пине: Антуан улыбнулся Елизавете не менее лукавой улыбкой. Да, флиртом с королевой можно было вызвать неудовольствие её фаворита, но он не беглый принц Конде, чтобы проявлять особую осмотрительность. Тем более что полюбоваться уверенной красотой рыжеволосой Тюдор было ему приятно как мужчине. - Это большая честь, Ваше Величество, - заметил он, слегка поклонившись и любезно предложив даме руку. – Хотя открою вам небольшую тайну. Он слегка наклонился к уху своей царственной визави и заметил: - Даже если бы я танцевал очень неизящно, всё равно согласился бы. Просто чтобы удержать на себе ваше внимание и поймать ваш прекрасный взгляд. Барон вел себя немного легкомысленно, прибыв по делу и принявшись расточать рискованные комплементы английской королеве, но записку Антуан уже выбросил из головы. Если принц Конде не поверит письму из рук Елизаветы – тогда он вообще ничему не поверит. Записка, к слову, имела целью выманить Генриха де Бурбона на встречу с якобы верным кальвинизму человеком из Франции, принесшим весть о болезни Марии Клевской – барон де Пине не отказывался от намерений убить этого дворянина. Так что сейчас он испытывал к королеве Елизавете – своей невольной сообщнице – только признательность. Остановившись – согласно танцевальной фигуре – напротив своей партнерши, барон со всем свойственным ему изяществом ей поклонился, начиная вольту.
Elizabeth Tudor: Елизавета рассмеялась удачному и изящному комплименту француза. Если бы все дипломаты были так хороши собой и остроумны, то заниматься дипломатией было бы необременительно и приятно. Царственная рука легла в сильную руку посланника Екатерины Медичи, которая на этот раз нашла очень удачного посредника для решения щекотливых вопросов между Францией и Англией. Партнером барон де Пине тоже оказался великолепным, и королева все меньше сожалела о принятом решении. Почему бы не позволить себе ненадолго забыть о всех политических дрязгах, и просто танцевать, смеяться, когда руки кавалера подкидывают тебя высоко, чувствовать себя женщиной… и королевой тоже, но в первую очередь женщиной, которая с удовольствием читает в глазах понравившегося ей мужчины ответную симпатию. *** Сесил удовлетворенно погладил окладистую бороду и, не удержавшись, бросил торжествующий взгляд на помрачневшего Дадли. Тот так и не понял главного – нельзя обладать женщиной, будь то королева, или прачка, не предложив в замен нечто равноценное. Только вот в случае с королевой это может быть либо жизнь, либо еще одна корона. Короны у Дадли не было, а своей жизнью он желал распоряжаться по собственному желанию, ставя на первое место свои удовольствия и свое честолюбие. Это когда-нибудь станет причиной его опалы. Эпизод завершен
полная версия страницы