Форум » Игровой архив » Друзья, враги, любовники » Ответить
Друзья, враги, любовники
Агриппа д'Обинье: 10 января 1575 года. Лувр, покои Генриха Наваррского. Ночь.
Ответов - 35, стр:
1 2 3 All
Генрих Наваррский: "Ох уж эти женщины! - Думал между тем Наваррский, прикрыв глаза и отстранившись на несколько мгновений от участия в разыгравшейся посреди его покоев нелепой сцены. - До чего же странные и непостижимые существа. Любопытство их подобно пагубной страсти, превращающей даже самую умную и проницательную из них в капризную и обидчивую. Ну, в самом деле: разве из-за присутствия Агриппы как такового взбесилась душечка Марго? Нет, конечно. Причина в том, что от нее что-то скрыли. Недоговорили, не посвятили. Значит, ущемили гордость и права полноценного союзника. Пренебрегли, потому что она - женщина. А понять и принять сам факт наличия и у меня, и у нее собственных тайн, о которых, быть может, не стоит знать во имя спокойствия и благополучия нашего столь успешного брака - такая мысль в прелестной головке даже не объявлялась. А ведь наверняка и у нее есть то, что она предпочитает скрывать от меня..." На этом интересном месте размышления Генриха были грубо прерваны вторгшейся в пределы его видимости бумажкой весьма внушительного вида с королевской печатью, сразу бросавшейся в глаза. Отодвинув поднос жестом, которым обычно сдвигают шляпу на затылок, и смешно наморщившись, старательно припоминая, о чем там только что болтал его приятель, сын Жанны д'Альбре почтительно принял документ в свои руки. - Отречение? Так быстро? - Делано изумился он, бросая мимолетный взгляд на содержимое свитка. Прищурившись - читать лежа было крайне неудобно - гасконец принялся вчитываться в строки за подписью Карла IX. Чем дальше он читал, тем выше взлетали его брови. Это был приказ - тот самый, памятный; тот, что хранился у мэтра Кабоша. - Так-так... - Пробормотал Анрио несколько растерянно, чувствуя, что повисшая пауза становится чересчур напряженной и неестественной. Нахмурившись, он деловито скатал бумагу в рулон и поспешно запихал под подушку. - Все это крайне интересно... Марго, дорогая, кажется, наконец-то пришло время посвятить Вас в эту маленькую интрижку, в которую мы не торопились Вас вмешивать именно потому, что здесь затронуты интересы Вашей семьи. И, в частности, в неслишком приглядной роли выступает Ваш брат Франсуа. Не торопитесь уходить, возможно то, что Вы услышите, поможет Вам по-новому взглянуть и на мои встречи с месье д'Обинье, и на Ваши - с моим дражайшим кузеном.
Маргарита Валуа: Вернулась Маргарита с тем же царственным достоинством, что и уходила, но, конечно, любопытство ее требовало удовлетворения, пусть даже она никогда бы в этом не призналась. Просьбу мужа остаться она расценила как свою маленькую победу, но была слишком великодушна, чтобы подчеркивать это перед королем Наваррским и его другом. Опустившись в кресло, в котором коротала время до прихода своего мужа, королева Наваррская любезно кивнула Генриху, давай понять, что готова забыть эту маленькую размолвку. - Я слушаю, сир, - сдержано проговорила она, и только глаза сверкнули живо и любопытно, как у ребенка, который заметил желанные сладости и нашел способ их заполучить. Сколько бы женщины не рассуждали о том, что мужчины на всю жизнь остаются детьми, еще больше детского остается в них самих, прячась за ворохом юбок, панцирем корсетов. Но помани женщину загадкой, раздразни ее любопытство, и увидишь ее истинное лицо. Может быть, и капризное, но все же очаровательное.
Агриппа д'Обинье: Разговор супругов Наваррских и, как выяснилось, их общего соратника затянулся до глубокой ночи. Часть времени Агриппа сливался с обстановкой и с его стороны раздавалось лишь не слишком приглушенное чавканье. Когда же они все пришли к общему решению, королева Маргарита покинула их, отправляясь спать, а король Наваррский потрудился поискать в недрах Лувра маркизу де Сабле, д'Обинье в сопровождении своей прекрасной Ариадны отправился в обратный путь.* Некоторое время он шел в глубокой задумчивости. Кто бы мог подумать, что брак Анрио и Марго имеет гораздо большую глубину, нежели могло бы показаться со стороны. И странно было, что это Генриху удалось скрыть даже от него, его друга. Хотя, быть может это он сам, Агриппа, не хотел того видеть. Сегодня ему удалось узретьь королеву страны, за право жить в которой они все боролись, с разных сторон. И он был готов согласиться со мнением многих – эта женщина умна. И, пожалуй, это было самым красивым в ней для протестанта, проникшего сегодня ночью в Лувр. Ну что ж, Генриху было виднее, как вести себя со своей женой, но и сын адвоката не собирался тогда упускать свой шанс быть с той, которая ему по душе, аромат нежного шлейфа чьих духов он с наслаждением втягивал себя. - Скажите, Изабель, - на ходу к одному из незаметных входов во дворец заговорил он. В его голосе не было уже прежней игривости, он был серьезен, - если так сложится, что мне и моему господину доведется покинуть Париж, вы поедете со мной? Поймав теплую ручку госпожи де Сабле, д'Обинье вынудил ее остановиться и посмотреть на себя. *Согласовано с Генрихом Наваррским и Маргаритой Валуа.
Изабель де Лаваль: За щедрое вознаграждение двери, которые ночью были крепко заперты, соглашались чуть приоткрыться для маркизы де Сабле и Агриппы д’Обинье. Золото твердый металл, но все же, подобно ртути, он проникает во все уголки, превращаясь и в самый верный ключ от всех запоров и в самый надежный кляп. Во всяком случае, до сего дня никому не захотелось поинтересоваться, кого водит к себе ночами фрейлина королевы-матери, и только ли к себе. Изабель как раз раздумывала над тем, сколько еще удача позволит испытывать себя, раз за разом милостиво соглашаясь оставить заговорщиков в победителях, когда прозвучал вопрос Агриппы д’Обинье. Сердце забилось часто-часто. Но первое, бездумное, ликующее «да» застыло у нее на губах, остановленное тем, что принято называть здравым смыслом, но что чаще всего ничто иное, как страх перед переменами. Нам предлагают сделать шаг вперед – мы делаем шаг назад. В привычное, знакомое, оттого не страшное. Упуская, возможно, самое прекрасное, что посылает нам бог. Изабель готова была ответить «нет», но не потому, что мужественное обаяние смуглого поэта больше не имело над ней власти… но темные газа Агриппы смотрели на нее так серьезно, и от этого взгляда кровь становилась горячее. Так что все, на что она оказалась способна, это слабо возразить: - Поехать с вами! Но я совсем вас не знаю, кроме того, что… Что у вас смеющиеся глаза, от которых и мне хочется смеяться. Что у вас губы, о которых я думаю ночами и теплая сильная рука, в которую хочется вложить свою – бездумно и доверчиво. Маркиза опустила ресницы, чтобы скрыть от Агриппы их мечтательный блеск. - Я совсем ничего о вас не знаю, - повторила она со вздохом.
Агриппа д'Обинье: Пламя чадящих факелов в уже заканчивающемся коридоре Лувра нашло отблеск в черноте глаз протестанта. Он серьезно кивнул Изабель. Она не сказала «нет» - это было самое главное. А замечание ее было и справедливо, и нет. С одной стороны все встречи их были короткими, а разговоры спешными, приглушенными. С другой - мало кто из женщин мог похвастать тем, что знал Агриппу д'Обинье больше, чем маркиза де Сабле. Он не был затворником, а количество дам, которым он посвятил свои стихи, воспевая их достоинства, могло поспорить с количеством дам, которые пали жертвами обаяния короля-гасконца. Но он не припоминал, чтобы хоть одна так будоражила его кровь, что хотелось ее выкрасть и увезти с собой. - В это воскресенье, после утренней литургии в часовне Сент-Шапель. Если вы придете, я найду вас. Пока лишь, чтобы вы могли узнать меня лучше, - Агриппа быстро обжег ладошки своей прелестной провожатой поцелуями и выскользнул из Лувра в холодный мрак парижской ночи. Ветер тут же по-хозяйски начал трепать смоляные волосы, но д'Обинье встретил его озорной улыбкой. Он будет там, как и сказал. Если придет и она, значит, он ей небезразличен. А это уже победа! Эпизод завершен
полная версия страницы