Форум » Игровой архив » Tertium non datur » Ответить
Tertium non datur
Габриэль де Тариньи: 22 ноября 1574 года. Анжу. Замок Монсоро. Поздний вечер.
Ответов - 13
Франсуа де Валуа: Дождь барабанил по побелевшим от времени и ветров стенам замка Монсоро, а в камине большого зала весело плясал огонь, согревая веселящихся паломников. Кухарка расстаралась, заставив стол блюдами вкусными и сытными, да и свитские герцога Анжуйского не были столь уж придирчивы, и тарелки вскоре опустели. По причине позднего времени и разыгравшейся непогоды было решено заночевать в замке графа, не тащиться же, в самом деле, по темноте и грязи до Анжера. Бриан де Шамб был гостеприимен, его жилище уютным, винные погреба тоже впечатляли. После разговора с графом, герцог Анжуйский решил, что он достаточно постарался для своего будущего, можно подумать и о настоящем. А настоящее заключалось для него в рыжеволосой Габриэль де Тариньи. Любопытно было, как она восприняла известие о том, что ей предстоит вернуться ко двору. Маркиз, почтенный супргу, уже дремал у огня, в кресле, проиграв битву с вином, и Франсуа неслышной тенью возник за плечом у предмета своего вожделения. - Сударыня, уж не скучаете ли вы, - вкрадчиво осведомился он, вкладывая в тонкие пальчики маркизы бокал с вином. - Или, может быть, день оказался для вас утомителен, тогда позвольте, я провожу вас в спальню! Сколько женских оплошностей и сколько мужских побед случилось благодаря этому напитку! Принц был не прочь посмотреть, как разгорятся глаза Габриэль, а с губ можно будет сорвать поцелуй.
Габриэль де Тариньи: Маркиза Дюфорт даже не стала скрывать своей радости, когда Антуан соизволил объявить ей о том, что замок Монсоро станет для них на эту ночь местом ночлега. Изрядно измотанная произошедшими за день событиями и замерзшая под проливным дождем, она возблагодарила Бога, когда их кавалькада свернула в сторону от главной дороги и, спустя некоторое время, укрылась под кровом местного дворянина. Габриэль никогда ранее не слышала о Бриане де Монсоро, посему с большим интересом следила за ним во время его встречи с принцем. Однако, оказавшись в теплом помещении и вдоволь налакомившись разнообразными блюдами, девушка довольно быстро потеряла интерес к происходящему вокруг и уединилась в дальнем кресле возле камина. Разговор с Франсуа, Орильи, просьба передать письмо и ссора с мужем - все это казалось сейчас лишь сном, который привиделся ей в момент, когда поддавшись сонливости и уюту, она задремала в своем любимом кресле. Но изредка доносившиеся со стороны залы голоса уже порядком захмелевших придворных, каждый раз вырывали ее из состояния задумчивости, будто специально напоминая о том, где и с кем она сейчас находится. Впрочем, те обстоятельства, в которых она оказалась благодаря милости Провидения, ее чрезвычайно радовали. Поэтому, любое упоминание о том, что в ближайшие дни она попрощается с провинциальной жизнью воспринималось ею, как некий дар, неизменно вызывающий на бледном от усталости лице сияющую улыбку. Вымокшая, находившаяся в чужом доме и не имеющая понятие о том, что может ожидать ее по возвращению ко двору, но невероятно счастливая. -Ваше высочество... - голос слишком тихий, сразу выдал волнение и удивление своей обладательницы - Благодарю. Первым порывом девушки было подняться для приветствия принца крови, однако, Франсуа так ловко подал ей кубок, что растерявшись, она так и продолжала сидеть. Смирившись со странностями нынешнего дня и уже не обращая внимание на его замысловатые хитросплетения, она будто послушный ребенок под назидательным взором родителя, сделала пару глотков вина. Стоит заметить, что маркиза весьма редко прикасалась к подобным напиткам, ибо в силу некоторых особенностей, быстро теряла способность здравомыслия. Но отказать герцогу Анжуйскому, который к тому же оказал честь личным вниманием, она естественно не могла. Вино оказалось на редкость вкусным и приятно согревало. Еще пара уже более уверенных глотков, и щеки Габриэль вновь залились румянцем, а в глазах ожил озорной огонек. Но несмотря на улучшение самочувствия, девушка вновь оказалась в довольно щекотливой ситуации. Конечно, она свято верила, что принц своим предложением изъявлял лишь свою искреннюю заботу и было бы просто святотатством, с ее стороны, помыслить о том, что им могли владеть иные, не совсем благочестивые намерения. И все же его слова звучали странным образом, отзываясь в душе маркизы странным волнительным трепетом. -Благодарю, вы очень добры. Особенно к моему супругу. - Габриэль выдержала многозначительную паузу и, кинув взгляд на уснувшего маркиза, брезгливо поморщила носик - Полагаю, он подтвердил бы мои слова, если имел возможность. Внезапно девушка подумала о том, что наверняка в данный момент выглядит неуместно растрепанной. То, что подходило для длительной прогулки на свежем воздухе, скорее всего в обстановке уютной гостиной выглядело слишком просто и нелепо. На мгновение устыдившись рассыпавшихся по плечам локонов, Габриэль смущенно потупила взор и вновь пригубила вина. -Маркиз принес мне добрую весть. И теперь мне остается только догадываться, чем я заслужила столь высокую милость...у Вашего Высочества. Маркиза несомненно видела принца только с лучших сторон его характера, однако, разговор с Орильи никак не хотел покидать ее мысли, вызывая вполне оправданные опасения недопонимания.
Франсуа де Валуа: Франсуа довольно улыбнулся. Прелестная Габриэль явно не была против того, чтобы оставить общество супруга и вернуться ко двору. Прекрасно! Нет ничего ужаснее красивой и добродетельной женщины, куда лучше, если женщина уже готова протянуть руку к запретному плоду, и надо только ей чуть-чуть помочь. - Но причем тут я, моя дорогая маркиза, - прочувствованно воскликнул герцог Алансонский, и, с хорошо сыгранной отеческой заботой, отвел от щеки девушки рыжий локон, горевший живой медью. От мысли, как эти волосы, рассыпавшись, могли бы превратиться в покрывало, которое укроет их обоих в полумраке алькова, Его Высочество мечтательно улыбнулся. - Вы забыли разве, что моя сестра, королева Наваррская, очень ценила вас, и была огорчена тем, что вы уезжаете? Я всего лишь выполняю ее просьбу. Королева Наваррская, к слову сказать, ни о чем подобном не просившая своего младшего брата, очень посмеялась бы, вероятно, такой бессовестной лжи. Но в любви и на войне все средства хороши, а Франсуа в своей жизни так много лгал, что уже давно разучился отличать ложь от правда. Когда ложь была ему выгодна, она тут же становилась истиной. Знак слуге, и тот, подоспев с кувшином вина, наполнил до краев бокал дамы. - Выпейте, мадам, вам надо согреться. Было неосторожностью брать вас на эту прогулку, осенняя погода так переменчива! Кстати, я заметил, что вы исчезли, когда достопочтенная аббатиса показывала нам красоты Фонтевро… неужели вам было с нами так скучно? Муж, которому предстояло отправиться в Испанию, выводил рулады носом, а герцог Анжуйский в нескольких шагах от него уже планировал, как обольстить его жену. Чудесная поездка. Чудесный вечер. Хотелось надеяться, что и ночь не разочарует.
Габриэль де Тариньи: Озноб, благодаря близости огня и не менее согревающему вину, уже прошел и Габриэль погрузилась в невероятно приятное томление. После столь волнительного дня, наконец, ее тело и душа находились в полной покое и лишь волнительный трепет от близости принца крови, повергал юное создание в легкое смятение. Однако, слишком окрыленная удачей, которой наградила ее судьба(в виде отъезда супруга) и все же привязанная к Франсуа весьма нежными чувствами, девушка излишне увлеклась приятным мгновением, не задумываясь к чему это может привести. Незаметно затаив дыхание, когда мужчина коснулся ее волос, маркиза от удивления широко распахнула глаза. Этот жест мог ничего не значить для окружающих или самого герцога, но в глазах примерной супруги, к которой за всю ее недолгую, но весьма добродетельную жизнь, таким откровенным образом прикасался лишь один единственный мужчина, он выглядел чрезмерно откровенно. Но что больше всего пугало девушку, так это собственное тело. Отзываясь на близость Анжуйского весьма однозначной дрожью, все ее естество, плененное в данный момент хмельными путами, стремилось оказаться к нему как можно ближе. Но, хвала Господу, мужчина заговорил о поездке и греховная напасть заметно ослабела, позволяя Габи вспомнить о приличиях и библии. -С вами? Никогда. - ответив легкой полуулыбкой на предложение о вине, девушка мысленно пообещала себе, что более не дотронется до кубка, ибо поступи она иначе, дело кончится бедой - Дело совсем в другом. Страх раскрыть свой разговор с Шарлоттой уже прошел и хоть это обстоятельство вызывало у маркизы удивление, был совершенно неподходящий момент, чтобы всерьез задумываться над возможными причинами. Не сводя с принца лукавого взгляда, она легким движением поправила линию корсажа и, уже через мгновение, протянула на ладони маленькую записку. -Это весточка Генриху Наваррскому, от Шарлотты де Сов. Она умоляла меня просить вас передать это письмо по назначению. И я не смогла отказать столь красивой женщине, находящейся в бедственном положении. Вы же не сердитесь?..
Франсуа де Валуа: Франсуа осторожно взял письмо из пальчиков Габриэль, так осторожно, словно опасаясь, что у того сейчас отрастут зубы, и оно укусит. Значит, вот где нашла приют бывшая любовница Генриха Наваррского. В аббатстве Фонтевро. Печальная участь для такой красивой женщины. И, видимо, бедняжка совсем уж в отчаянии. Герцог Анжуйский вовсе не склонен был к пустым сочувствиям, но письмо спрятал. Похже он подумает, что ему с ним делать. Позже решит, что выгоднее – передать послание баронессы королю Наваррскому, или же поступить как-то иначе. Время терпит, и это время он намеревался потратить на Габриэль де Тариньи. Эта юная златовласка напоминала ему чистый лист бумаги… ну, может быть, не совсем чистый, супруг попытался оставить на нем пару корявых строк, но такие уроки быстро выветриваются из сердец хорошеньких женщин. Габи была умна, была честолюбива… но при этом наивна и неопытна. Наивность и неопытность это прекрасно, любой мужчина на месте герцога Анжуйского с радостью взялся бы лишить Габриэль де Тариньи и наивности и неопытности. Несколько уроков, и, вернувшись ко двору, милая маркиза сможет стать для него не только приятным, но и полезным приобретением. Опустив тяжелые веки, принц окинул девушку взглядом многозначительным и вожделеющим, вбирая в себя весь ее облик, целиком, от очаровательного румянца на щечках и завитков рыжих волос, до тонкого стана и маленькой ножки, полускрытой складками бархатной юбки. Нет ничего прекраснее женщины в ее первом цветении… - Моя милая малышка, - понизив голос до интимного шепота, проговорил он, взяв в свои ладони изящные пальчики маркизы. – Вы так добры и нежны, что у меня сердце обливается кровью при мысли, сколько бед может принести вам ваша доброта при дворе… позвольте мне быть вашим другом и оберегать вас. Здесь нас могут услышать, но позвольте, я уведу вас и объясню, сколько бед могло наделать это письмо, попади оно ненароком в чужие руки. Сколько вреда могло принести и мне, и вам. По правде говоря, любой предлог был хорош, чтобы увести красавицу подальше от спящего мужа, чье присутствие уже стесняло герцога Анжуйского. Ну право слово, не целовать же даму в двух шагах от ее благоверного!
Fatalité: Маркиз, даже если бы крепко спал, все равно проснулся бы от жаркого шепота в нескольких шагах от него. Первым порывом его было застать врасплох свою жену и герцога Анжуйского, любезничающих так бессовестно откровенно. Он не совсем различал, о чем речь, но успел заметить, как его драгоценная супруга – вот бесстыдница – передала принцу письмо. Как быстро она решила следовать придворным модам и наставлять мужу рога! Но маркиз сдержался. Такие порывы, пусть и законные, могли ему повредить. Он, подобно большинству смертных, хотел иметь все и сразу. Выгодное назначение в Испанию, расположение принца, красивую и верную жену, а главное – послушную, в этом ряду расположение Маргариты Наваррской, благоволившей к его супруге, было тоже отнюдь не лишним. Подумав немного, счастливый муж, чей лоб у него на глазах украшали парочкой ветвистых рогов, решил ничем не выдавать своего пробуждения. Пусть себе щебечут. Посмотрим, что будет дальше. «А ведь Габриэль можно и не отпустить ко двору», - пришла разумная мысль. Скажем, его супруга внезапно заболеет. Сильные мира сего забывчивы, он это хорошо знал. О Габриэль вскоре забудут. А Испания ничем не лучше монастыря, там не возбраняется держать жен в четырех стенах, не возбраняется и проткнуть шпагой любого, кто на них взглянет.
Габриэль де Тариньи: Взгляд герцога, который вкупе с доверчивым шепотом обрел просто невиданную силу, пригвоздил несчастную девушку к креслу, побуждая крепко вцепиться в его подлокотники. Никогда раньше маркиза не испытывала такого внезапного и яркого влечения к мужчине, которое, к тому же, нужно было удерживать почти физическими усилиями воли. Это было непривычно, и поэтому пугало, однако, в юной трепетной душе это желание отзывалось горячим томным жаром, и желание погасить этот невыносимый пожар чувств было намного сильнее здравого смысла и всех доводов рассудка. Габриэль разрывалась между досадой и радостью. С одной стороны, принц был явно расположен к ней, и подобное покровительство было именно тем, о чем ей удавалось помечтать в редкие моменты полного уединения, она была счастлива тем, что способна какими-то неведомыми силами вызывать у Франсуа подобные взгляды. Но с другой стороны, она четко осознала, что как только придворная жизнь разлучит ее с мужем и прошлой провинциальной жизнью, она с увлечением окунется в свои обязанности фрейлины королевы Маргариты, с почти детским восторгом вкушая все прелести подобной жизни. И если герцог Анжуйский к тому времени не потеряет интерес к ее персоне и продолжит вести себя подобным образом, она забудет обо всем на свете, включая добродетель и супружескую верность. -Господи... - похолодевшие пальцы дрогнули в ладонях мужчины - Я не подумала, что это может навредить вам, простите... - сбитая с толку чувствами и напуганная совершенно несвойственным для нее поступком, маркиза послушно кивнула и осторожно поднялась, готовая следовать за принцем. Как только девушка покинула кресло, выпитое вино и усталость дали о себе знать легким головокружением. Оперевшись о руку Франсуа, она сделала еле слышный шаг в сторону от их нынешнего место прибывания, а затем вскинула на своего провожатого выжидающий взгляд. Словно ожидая приговора и проклиная себя за излишнюю мягкость, девушка вглядывалась в глаза принца, молясь не увидеть в них оттенок гнева или разочарования. Только не он, только не сейчас.
Франсуа де Валуа: Габриэль была очаровательна в своей беззащитности, и принц начал находить удовольствие в том, чтобы оттягивать мгновение решающего штурма на эти соблазнительные бастионы. Но и упускать момент нельзя. Женщины так переменчивы. Сейчас они готовы сдаться без боя, а на утро, вспомнив о добродетели, снова возводят вокруг себя бастионы холода и неприступности. - Мое дорогое дитя, - промурлыкал Франсуа Валуа, гладя нежные пальчики, чуть трепещущие под его ладонью. – Я вижу, вы совсем обессилены! Надо позаботиться о вас как следует. Да, позаботиться как следует, но где? Подумав немного, герцог Анжуйский кивнул слуге, и выразил желание пройти в отведенные ему графом покои. Там их никто не потревожит, и можно не опасаться явления разгневанного мужа. В скором времени принц собирался вернуться в Париж, и ему хотелось оставить о себе добрую память в Анже, как о господине милостивом, набожном и справедливом. По пути герцог едва заметно кивнул Орильи и тот ответил понимающей ухмылкой. Можно было не сомневаться, что за маркизом де Дюфорт присмотрят, пока он, герцог, будет присматривать за маркизой де Дюфорт. В покоях, отведенных для герцога Анжуйского, ярко горел камин, постель была застелена чистыми простынями, пахнущими лавандой, на столике стояло вино и два кубка, а к камину было придвинуто кресло с высокой резной спинкой. Тяжелые занавеси были задернуты, ограждая от сквозняков и непогоды. Закрыв дверь, принц заботливо усадил гостью в кресло, налил ей вина, а сам опустился на низенькую скамеечку, с удовольствием подставив лицо теплу, идущего от огня. - Вы кажетесь такой взволнованной, дорогая маркиза. Не стоит тревожиться. Я позабочусь и о письме, и о том, чтобы оно никому не причинило вреда. При дворе, малышка моя, все являются сторонниками того, или иного лица. Партия короля Генриха – это королева Екатерина и фавориты моего брата, есть сторонники моей сестры Маргариты и ее мужа, короля Наваррского, о, разумеется, еще многочисленна и сильна партия герцога де Гиза. Еще есть я… ваш покорный слуга. Бросив на даму взгляд тягучий, откровенный, Франсуа бережно освободил ножки Габриэль от туфелек, и стал согревать их в ладонях, осторожно поглаживая. - Хотели бы вы, мадам, заключить со мной союз? Наступательный и оборонительный? Я предлагаю вам свою дружбу, вы будете самой блестящей дамой моего двора, а в замен я прошу о немногом, быть моими глазами и ушами при моей сестре, королеве Наваррской.
Габриэль де Тариньи: Пару пауз замешательства, немые указания слугам и ведомая принцем, Габриэль неслышной поступью направилась навстречу своей погибели. При первом же жесте мужчины, по тому, как понимающе улыбнулся Орильи и по бешеному стуку собственного сердца - она поняла, что ступила на тропу, которую никогда бы не выбрала, находясь в здравом уме и доброй памяти. Но как ни странно, ею не овладел стыд, лишь легкое волнение и трепет, будто все происходящее было сном, слишком нереальными были события, слова и ощущения. Полностью доверившись герцогу Анжуйскому и отдав свою волю в его власть, она едва дышала, мысленно молясь о том, чтобы ее вели лишь в какой-нибудь кабинет. Но оказавшись на пороге спальни, маркиза на мгновение замерла, глубоко выдыхая. Это была небольшая, но богато обставленная комната. Габриэль даже с неким удивлением рассматривала гобелены и ткани, восхищаясь вкусом хозяина замка - вся обстановка была выполнена с тонким вкусом, роскошно, но не вычурно - идеально. Невольно залюбовавшись канделябрами и пляшущим пламенем свечей, она на какое-то мгновение мысленно вернулась в не такое далекое прошлое - ее первая брачная ночь с Антуаном. Столько ожиданий и чистейшего стремления соединиться с человеком, который теперь видится защитником, покровителем и любимым. И столько же огорчения, обиды и разочарования - несмотря на уверения матушки, няни и ближайших подруг, на восхваления приближенных Дюфорта и увещевания отца, она так и не смогла ощутить к нему тот самый заветный любовный трепет. Она жестоко обманулась и уже ничего не могла с этим поделать. Ее давно усадили в кресло и налили вина, а она никак не могла освободиться от назойливых образов прошлого. Однако, стоило ей встретиться взглядами с принцем, который, словно пламенный поклонник, устроился подле ее ног, девичье сердце вновь забилось в сладкой истоме, а мрачные мысли испарились, будто утренний туман. Страх ушел вместе с неуверенностью и сомнениями. Дыхание стало тихим и размеренным, а зеленый взгляд потеплел, выражая явно не добродетельные желания. Габриэль с некоторой усталой томностью взирала на мужчину и с трудом удерживалась от откровенной счастливой улыбки. Он говорил с такой нежностью и бережностью, будто с ребенком, боясь спугнуть. Это пленяло и совершенно не оставляло возможности отступить. Знатные имена и разговор о политике с трудом доносились до девушки сквозь плотную пелену страстного дурмана. Но когда Франсуа коснулся ее щиколоток, а туфли полетели на пол, сознание в миг вернулось. Ее хотели купить. Так, как ранее предлагал Орильи, а она так гордо отказалась, посчитав это оскорблением. Обменять фаворитство на доносы... Зачем ты так со мной?.. Уже твердо осознавая, что не сможет отказаться от того, что так услужливо поднес ей случай и почти смирившись с неизбежностью падения, ибо впервые в жизнь ее желание принадлежать мужчине было настолько сильно, что никакая религия или мораль, не могли удержать ее от заветного плода страсти, Габриэль, наконец, полностью расслабилась. Откинувшись на спинку кресла и тихо плавясь под нежными прикосновениями, она некоторое время продолжала молчать и вглядываться в лицо герцога. Кажется он не до конца понимал, насколько безгранична его власть над ее естеством, и это даже радовало маркизу. Собираясь связать себя с этим человеком обещаниями обоюдной дружбы и признательности, она хотела избавить себя от ненужных мук и переживаний в будущем. А для этого стоило лишь держаться на грани, не раствориться полностью. Когда-нибудь, только не сейчас, первый и последний раз... -Союз с вами - честь для меня. И мне не нужны особенные почести за исполнение своего долга, ведь я супруга вашего верноподданного и как никто другой страстно желаю помочь вам достичь желанных целей. Я в вашем распоряжении. Тихие слова словно тягучая вязь слетали с приоткрытых губ, а девушка не смела поднять глаза, ибо каким-то неведомым чувством ощущала, как постепенно путы страха, стыда и покорности, связывающие ее всю жизнь, ослабевают, позволяя с каждым вдохом дышать все свободнее. Франсуа разбудил в ней нечто странное, чужое, но при этом сердце билось в восторженном трепете, предвкушая нечто особенное и настоящее.
Франсуа де Валуа: - Но, моя красивая малышка, мне нужно от вас не чувство долга, а совсем иное чувство, - Франсуа довольно рассмеялся, принимая эту первую уступку Габриэль и желая от нее следующих. Ладони принца скользнули выше, по шелку чулок, к округлым женским коленям, поглаживая их нежно и настойчиво, уже не пытаясь притворятся, будто им руководит только желание согреть озябшую от долгой прогулки даму. - Оставьте чувство долга другим, тем, кому не так повезло с красотой, прелесть моя. Вы очаровали меня, и разве можно меня упрекнуть за то, что я думаю только о том, как удержать вас подле себя? Игра чувства это прекрасно, но еще прекраснее, когда она дает пищу для ума… Мы попробуем все, не так ли? Я научу вас занимательному искусству интриг... а так же иному искусству. Пышная юбка совсем не целомудренно взлетела вверх, открывая взору Франсуа две очаровательные ножки, к которым он и приложился горячими поцелуями. Рыжеволосая Габриэль вся была как горячий мед. Сладкая и манящая. Жаль, что нельзя отправить ее мужа в Испанию немедленно! Подхватив маркизу на руки, принц решительно переместил даму на постель, где, по его мнению ей было самое место, и, устроившись рядом, завладел ее губами – прекрасное средство пресечь все разговоры и направить вечер в приятное русло.
Габриэль де Тариньи: Приготовленная к долгой прелюдии из намеков, игры жестов и взглядов, Габриэль оказалась не готова к таким напористым действиям. Слова Анжуйского заставляли сосредоточится, чтобы не упустить важных деталей, но при этом его действия повергали ее в откровенное оцепенение. -Ваше высочество... - шелест юбок не дал возможности договорить, ибо после того, как руки мужчины скользнули гораздо выше, чем маркиза могла ожидать, с ее губ слетел лишь полуудивленный всхлип. Ощущения были несомненно приятными. Причем настолько, что позабыв на некоторое время о том, кем она является, кто перед ней сейчас и что собственно может произойти, Габриэль сжала пальцами камзол принца, будто стараясь задержать его и продлить дрожь вожделения, жаркими волнами растекающуюся по телу. Ни один мужчина за всю сознательную жизнь не вызывал у нее столько сильных и острых чувств, которые не только сбивали с толку, повергая в состояние полного смятения, но и не поддавались какому-либо контролю или логическому объяснению. Это очарование настоящей страсти незаметно въедалось в ее душу, чтобы больше никогда не дать забыть об этих ощущениях. Странных, но невероятно желанных. Окончательно потерявшись во времени и пространстве, девушка, словно покорная рабыня, отзывалась на каждое прикосновение мужчины, уже полностью отдавшись на волю чувств и желаний. С плохо контролируемой страстностью отвечая на долгожданный поцелуй, Габриэль прильнула к принцу всем телом, стараясь отгородиться от постороннего мира и категорически не желая отвлекаться на него. Герцог разбудил и выпустил на волю ее природный темперамент, но оставалась небольшая, но все же весомая проблема - она не умела управлять этими порывами, что могло повлечь за собой некоторые неприятности. Но Габриэль была настолько поглощена происходящим и настолько слепо верила в обещания Анжуйского, что совершенно бесстрашно бросилась в омут неизведанного.
Франсуа де Валуа: Увы, так уж повелось с библейских времен, что ан каждую Еву найдется не только Змей-искуситель, но и архангел с огненным мечом. Роль последнего, довольно неожиданно, взял на себя Орильи… Стук в дверь, настойчивый такой стук заставил герцога Анжуйского оторваться от трепетных прелестей Габриэль де Тариньи. - Какого черта, - рявкнул он, удерживая твердой рукой даму в исходном положении, в конце концов, он потратил немало сил, дабы она там оказалась. - Простите, Ваше Высочество, - раздался хорошо знакомый голос лютниста, а чуть позже, из-за портьеры показался его длинный нос и один глаз, деликатно потупленный. – Даму ищет муж. Он очень зол, мой принц. Я намекнул ему, что видел вас с дамой в библиотеке, так что пока он бежит туда, но когда не обнаружит… Чертыхнувшись еще раз, Франсуа встал сам и поднял прелестную Габриэль, оправив на ней платье, слегка помявшееся в альковной битве, которую он почти выиграл. - Мадам, боюсь, вам и правда нужно вернуться к себе, - со вздохом объявил он, проведя пальцем по припухшим губам красавицы. – Вы не представляете, как мне жаль, но ваше благополучие – важнее всего. Я оставлю себе память об этом вечере как залог того, что он не последний. Принц прижался поцелуем к ладошке девушки и вручил ее с рук на руки Орильи. - Верни даму в спальню, отведенную маркизу де Дюфорт, и незаметно. Кивнув, лютнист почтительно поклонившись новому увлечению герцога Анжуйского, протянул даме руку, и увел прочь, торопясь вернуть голубку в семейное гнездышко, пока голубок от ярости не превратился в коршуна.
Габриэль де Тариньи: Казалось, что еще немного и Габриэль, несмотря на свои хрупкие девичьи силы, будет способна сломать руку Орильи. Он услужливо предоставил возможность опереться на него, дабы как можно скорее достигнуть желаемой цели - избавиться от общества жены, в то время, как ревнивец муж рыскает поблизости в поисках жертвы возмездия. Но вряд ли он брал во внимание состояние девы, которую он так ретиво пытался скрыть от посторонних глаз и посему теперь был обязан терпеть боль впивающихся в кожу ладони ноготков. Маркиза же, с совершенно непроницаемым выражением лица послушно следовала за своим проводником, стараясь отделаться от ощущения, что все это лишь ей чудится. Столь быстрая смена позиций - от страстных объятий и признаний, до промозглости лестниц и коридоров, приправленных страхом и стыдом - смутили бы и более искушенную в подобных делах даму, что говорить о невинной и наивной девушке. Впрочем, Габи совершенно ничем не выдавала свое состояние полной растерянности и лишь когда она оказалась в своей спальне и за Орильи закрылась дверь, дала волю слезам. Злость на себя, обида на судьбу и принца, совершенно неоправданная, но вполне реальная злоба на мужа - все это разом завладело ею. Она была счастлива, что уже оказалась за чертой, которая отделяла теперь ее прошлое в провинции от будущего в Париже, тем более, что Антуан оставался вместе с прошлым позади. Но при всем этом она никак не могла осознать и принять свое предстоящее положение, Действительно ли она этого хотела - вмешиваться в интриги и иметь статус официальной фаворитки?В данный момент мысль об этом ее неимоверно пугала, однако же, была более близка, чем возможность вместе с мужем отправиться в Испанию. Впрочем, выбор уже был сделан, оставалось лишь привыкнуть к новым ощущениям, задевающим женскую гордость и мораль, правда при этом дарующим истинные чувства страсти и нежной привязанности. -Габриэль! Антуан появился на пороге, когда девушка уже почти задремала в постели, успев проделать до этого все необходимые ритуалы вечернего туалета. Она приподнялась на локтях и с явным неодобрением вззрилась на изрядно подвыпившего супруга, который, судя по всему, был весьма удивлен, обнаружив жену на своем собственном ложе. -Я не мог вас найти. Пожав плечами и откинувшись обратно на подушки, Габриэль весьма убедительно сыграла роль только что разбуженной. -Значит вы не там искали, сударь. Я очень устала и не стала дожидаться, пока вы соизволите оставить друзей и наконец обратить внимание на отдых. Мне жаль, если я заставила вас волноваться. Тихий кроткий голос, в сочетании с ангельским взглядом и сонным видом, подействовал волшебно на разбушевавшегося мужчину. Заметно успокоившись, он некоторое время наблюдал за супругой, которая тут же устроилась на кровати, прикрывая глаза, а затем тихо, чтобы вновь не потревожить ее сон, скинул одежду. Заняв положенное место подле супруги, он лишь раз окинул комнату придирчивым взглядом, проверяя все ли действительно так хорошо и гладко, как казалось на первый взгляд, а затем сам погрузился в глубокий и на редкость спокойный сон. Эпизод завершен
полная версия страницы