Форум » Игровой архив » Маскарад святой Женевьевы » Ответить

Маскарад святой Женевьевы

Франсуа де Валуа: 15 марта 1574 года. Париж.

Ответов - 23, стр: 1 2 All

Франсуа де Валуа: Итак, Франсуа остался в одиночестве, если не считать нескольких слуг, почтительно замерших в отдалении. На столик поставили вино, фрукты, сыр, но ни сам герцог де Гиз, ни его сестра больше не появлялись. Герцог Алансонский задумчиво подошел к окну, одному из тех, что выходили во внутренний двор с садом. Дорожки были расчищены, кусты роз уже готовы были выпустить первые листья. В голове вертелась одна мысль: что скажет его братец Карл, если узнает что он, Франсуа, был в доме герцога де Гиза. Да, сам король охотно заглядывал под юбку невестки принца Жуанвиля, но на то он и король, чтобы делать что заблагорассудится. Герцог Алансонский утешил себя тем, что в случае чего всегда может сказать Карлу, будто специально проследил за Монпансье, опасаясь заговора со стороны Гизов, и это будет почти правдой. Со стены за Франсуа презрительно следил портрет надменного Франсуа де Гиза кисти Клуэ, и герцог непочтительно повернулся к портрету спиной. - Волчье логово, - пробормотал он, осушив залпом кубок вина, чтобы немного прийти в себя. Кончики пальцев противно дрожали. Франсуа трусил самым неподобающим для принца крови образом.

Henri de Guise: Прежде чем скрасить одиночество герцога Алансонского, Генрих де Лоррейн позабавил себя. Как и в Лувре в Отель-де-Гиз было предостаточно всевозможных приспособлений для подслушивания и подглядывания, которые Анри знал с детства. Старший из братьев лотарингского дома был не особо любопытен, зато Луи, подобно коту, любил всюду сунуть свой нос. Он то и обнаружил все «заветные» местечки в доме. А после, хвастаясь, показал их брату. Поскольку посещали Гизов гости разные, со временем Генрих оценил все преимущества этих несложных устройств, позволяющих, еще не встретившись с посетителем, уже понаблюдать за ним. Вот и сейчас, прежде, чем появиться в гостиной, куда Катрин привела младшего из Валуа, герцог зашел в небольшой довольно темный коридор и отодвинул гравюру на стене. Открылось небольшое отверстие, другая сторона которого вела в комнату, где дожидался его общества Франциск Алансонский. С той стороны дырка была прикрыта красивейшим гобеленом из Фландрии. Франсуа стоял спиной, но в позе его ощущалось напряжение. Анри мог поклясться, что он уже сам испугался своего прихода. Странно было то, что волосы у него на макушке не шевелились от ужаса. Но вот он обернулся, выпил. Его светлость увидел все, что хотел. - Добрый день, Ваше высочество, - Гиз появился в дверях бесшумно, а заговорил громко. – Рад приветствовать вас в этом скромном доме и польщен оказанной честью. Лоррейн был высок и он знал, что многих его взгляд сверху вниз сильно раздражал. Так же, как и манера высоко держать голову. Которая так и не склонилась в подобающем поклоне принцу крови. Любимый брат королевы Маргариты в убранстве особняка Гизов с дрожащими пальцами смотрелся нелепо. Тонко, любезно, улыбнувшись, принц Жуанвиль подошел к Алансону и твердой рукой наполнил вновь его бокал. - Пейте, Ваше высочество. В Париже стоит неподобающая марту жара. Хотя, помнится, в Венгрии в эту пору тоже довольно жарко было. Единственный из нынешних Валуа, кто покрыл себя боевой славой, был любимец Медичи Анжу. Карла хватало только на охотничьи развлечения, а Франсуа был откровенным трусом. И вот, этот трус набрался смелости и появился в доме «короля Парижа». Крыса, загнанная в угол, тоже становится опасным зверем. Это не стоит упускать из вида, если хочешь использовать ее в своих целях.

Франсуа де Валуа: Наконец, хозяин явился, и его вид не добавил Франсуа уверенности в себе. Собственно, даже наоборот. Рядом с Генрихом де Гизом было трудно упиваться собственным превосходством, а тут еще некстати тень за левым плечом принца подняла голову и зашептала, что этого человека любила Маргарита, любила глубоко и сильно, как никогда не полюбила бы Франсуа, даже не будь они братом и сестрой. Словом, герцог Алансонский заскрипел зубами при виде этой надменности. Но он был в гостях. Он сам пришел в этот дом, по собственной воле, влекомый любопытством. Но одно дело было перебрасываться намеками с Катрин де Монпансье, и совсем другое, оказаться лицом к лицу с ее братом. - Ну что вы, герцог, какая честь… всего лишь случайность, - с кислым смешком ответил он, стараясь делать вид, что все происходящее его нимало не интересует. – Я заметил герцогиню де Монпансье в аббатстве Святой Женевьевы. Поскольку дама была в неподобающем полу и положению наряде, я счел своим долгом лично сопроводить ее до дома, и убедиться, что с ней все хорошо. На этом, я считаю, моя миссия закончена. К дьяволу Гизов, к дьяволу их тайны! Больше всего Франсуа желал сейчас выбраться из этого осиного гнезда. Вино, поданное герцогом, освежило небо, но только подогрело страх принца. Нет, он ничего не желает знать! Во всяком случае - сейчас. Он расскажет матери о том, что узнал, будет выглядеть хорошим сыном и братом. Лучше уж иметь дело с Екатериной Медичи, чем с Генрихом де Гизом.


Henri de Guise: Герцог сдержал усмешку, рвущуюся на уста. Франсуа де Валуа попал в этот дом не случайно. И уж явно в его целях не было благородного порыва позаботиться о благополучии женщины. Женщины, которая мало того, что была обеспечена достойной охраной, но и сама могла дать отпор многим. Достаточно было одного взгляда серых глаз Катрин-Марии де Гиз, чтобы полк отважных солдат сдал назад. Это волшебное свойство взгляда было свойственно каждому из детей Франциска де Гиза. А Алансон все же здесь… Его привело в дом принца Жуанвиля либо любопытство, либо нюх волчонка, которому не перепадает мяса на пиршестве семьи. Либо и то и другое. - Благодарю за заботу о моей сестре, Ваше высочество, - сам Генрих был искушен в искусстве придворных поклонов, но недооценивать младшего брата Маргариты не стоило. Этот змееныш никогда не рискнет укусить в открытую, но исподтишка будет не прочь подгадить в сапоги. - Это было очень любезно с вашей стороны. И, если вы торопитесь, то не смею вас задерживать, - намеренно не объясняя странный вид Катрин, ее монашеское облачение, Анри разжигал тем самым интерес к тому своего гостя. Ведь именно это, по его словам, заинтересовало его. Но он не задавал открытых вопросов, а Лоррейн, как воспитанный человек, не навязывал тем для бесед.

Франсуа де Валуа: Его не смеют задерживать?! Его, сына Генриха II, внука Франциска I не смеет задерживать кто? Внук младшего сына герцога Лотарингского, которому король «предоставил права гражданства», как выражались законники. Чудны дела твои, Господи! Темными, злыми глазами впился Франсуа в спокойное, любезное лицо герцога де Гиза. Марго, Марго, что ты нашла в этой бледной ледышке, исполненной чувства собственного превосходства? Чем он тебя приворожил? Почему ты выбрала его, когда столько мужчин были готовы, готовы и сейчас отдать свою кровь, до последней капли ради одного твоего взгляда. Знать бы наверняка, что он уже ничего для тебя не значит – спать бы было спокойнее. - Ну, если вы меня не смеете задерживать, герцог, то и я не смею вас задерживать. Давно пора вернуться. Прогулки по Парижу - это чудесно, но не стоит волновать королеву Екатерину. Я представляю, как она повеселиться, услышав, что герцогиня де Монпансье разгуливает в наряде монашка. Екатерине Медичи достаточно намека, а уж она перевернет весь Париж, всю Францию, если потребуется, и даже могущественным Гизам придется несладко. Герцог Алансонский холодно усмехнулся в лицо Гизу. Страх прошел, вытесненный яростью менее удачливого перед более удачливым. Не в политике. В любви. Но любовь, как мы знаем, влияет на политику. Да, Франсуа ненавидел Генриха де Гиза. Что это означало? Да только то, что он готов быть другом герцога де Гиза. Но за очень дорогую цену. Очень.

Катрин де Монпансье: Катрин де Монпансье, меж тем, сгорала от любопытства не хуже мифической птицы феникс. Покинув покои брата, она, разумеется, воспользовалась его советом и переоделась, но проделала это с поспешностью едва ли приличествующей одной из первых дам королевства. Спешно отдаваемые приказы, беготня служанок – по будуару герцогини словно пронесся вихрь – и вот Катрин уже в женском платье спешит в гостиную, где – по её подсчетам – должны были идти переговоры брата и Франсуа де Валуа. Выбранный ею наряд соответствовал её положению в семье и без слов говорил о позиции самих Гизов в будущем разговоре (если на то пошло) никаких скромных оттенков, яркое вишневое платье, темно-красные фамильные рубины на шее, запястьях, волосах. Прическа, правда, была без изысков – их некогда было сооружать, но это тоже придавало Катрин некую естественную прелесть. Так же как разрумянившиеся от быстрого шага щеки и заалевшие губы «принцессы Гизов». Войдя в комнату, она поймала обрывок возмущенной речи принца Валуа и забеспокоилась. Огласка её приключений Катрин была совершенно не нужна. Кроме того это бы сводило на «нет» все достигнутые сегодня договоренности с отцом Фулоном, пришлось бы искать новый монастырь, а может быть вовсе и не монастырь. И всё из-за длинного языка негодного Валуа, которого именно сегодня одолело благочестие! Мысленно пожелав Франсуа провалиться сквозь землю и там попасть в пылкие объятья прародителя зла, герцогиня нежно улыбнулась и сказала: - Прошу прощения за вторжение, господа, но обед уже готов. Я заглянула узнать, не стоит ли распорядиться, чтобы подавали. Кроткая речь больше подошла бы какой-нибудь доброй хозяйке доброго поместья, а не страстной и неуемной Катрин де Гиз, для которой интриги и заговоры были немалой частью жизни и которая, не задумываясь, прибегла бы и к яду, и к кинжалу, если бы того потребовали интересы семьи. Но герцогиня де Монпансье не зря слыла умной женщиной. Высказанный ею повод оставлял герцогу де Гизу пространство для маневра, позволяя изящно отослать сестру, если в ней не было нужды, а так же оставить, если ему её присутствие не мешало. Взгляд герцогини с едва заметным вопросом скользнул по принцу Жуанвилю, а потом обратился на герцога Алансонского. Она даже сделала пару шагов по направлению к нему, по-прежнему не отводя глаз. - Что я слышу, Ваша Светлость, - голос герцогини приобрел чарующие нотки и легкую хрипотцу. – Вы собираетесь выдать кому-то мою тайну? Это будет так не по-рыцарски! Нет! Катрин прекрасно знала, что благородство рыцарей осталось лишь в легендах льстивых менестрелей, равно как и то, что её очарование не всесильно, но она знала и другое. Жесткий разговор двух мужчин, для которых взаимные угрозы и резкости – дело обычное, это одно. А открытое оскорбление дамы – это другое. Такого мстительная герцогиня де Монпансье не простит, её семья не простит тем паче. Может быть, дружба с Лоррейнами сейчас Франсуа и не нужна, но нужны ли ему раз и навсегда испорченные отношения? Брат, к слову сказать, тоже горячился – зачем было злить свидетеля их темных дел? - но Катрин весьма редко осуждала членов своей семьи.

Henri de Guise: Выпад принца герцог оценил и едва сдержал улыбку. Он посмотрел на сестру, стараясь успокоить ее. Любое действие порождает другое действие. Первое, что спросил бы сам Гиз на месте мадам Катрин - что Франсуа сам делал в аббатстве и насколько был неблагоразумен ее сын, что посетил дом Лоррейна. Необычный наряд герцогине де Монпансье можно было вполне объяснить. Скромные Гизы хотели сделать подарок церкви (а делать его все равно, так или иначе придется), но не хотели афишировать это. Разве такое поведение не повод к божьей благодати и королевской милости? И им не придется менять уже оговоренное место для своих встреч, придется быть более осторожными. То, что Генрих планировал, требовало массовости, а ни одна тайна не может храниться толпой. Так что, рано или поздно, тайной полиции короля будет известно о том, что за стенами аббатства совершается нечто любопытное. Но все что требовалось – это придать этому любопытному благородную цель. Разумеется, с примесью веры. Участие в том члена королевской фамилии придало бы несколько другой окрас всему, чем было задумано Гизом, однако и оно могло оказаться не лишним. Это как маленький секрет в массе коробок, одна из которой меньше другой. И чем больше этих коробок, тем сложнее добраться до секрета. - Нижайший поклон матушке, Ваше высочество, - Жуанвиль обнял сестру за плечи, демонстрируя Алансону единство семьи, двое из членов которой смотрели ему в лицо, а взгляд третьего, уже умершего, с портрета буравил ему спину. Но, если и использовать Франсуа, то требовалось, чтобы он сам погряз по уши в заваренной каше, а не думал, что его туда толкнули. Тем меньше шансов у него будет бросить все на полпути. - Но, если вы уже уходите, то пропустите изумительный обед, который подают только в нашем доме. Повар, которого еще взял к нам мой батюшка, творит уникальные блюда. А Майенн так и вовсе считает его одним из самых больших сокровищ нашей семьи. На днях ему исполнится двадцать лет, и я уверен, в виде подарка себе он прибудет сюда и будет требовать все самое вкусное. Присоединяюсь к приглашению сестры и с удовольствием покажу вам, что особенно изысканно будет на столе, - Анри говорил непринужденно, так же, как и улыбался. – Удивительно, как этот обжора-Шарль еще сохраняет свою стройность. Кстати, Катрин, - он заглянул невинно в личико герцогини де Монпансье, - Луи же тоже собирался подъехать поздравить братца? Говоря о семейных маленьких традициях, Генрих подкидывал в топку любопытства Валуа одно за другим поленья, намекая на то, что вскоре в Париже соберутся все Гизы. И повод к тому действительно был. 26 марта 1574 года Шарлю и в самом деле исполнялось двадцать лет.

Франсуа де Валуа: Похоже, вся мудрость в этой семье досталась герцогине де Монпансье, старшему же Гизу осталась только самоуверенность. Либо тот действительно не мог сообразить, к каким последствиям приведет допрос всех монахов поголовно, так же, как настоятеля монастыря святой Женевьевы, особенно, если это будет допрос с пристрастием, либо Генрих проснулся нынче утром с уверенностью, что может ходить по воде и превращать воду в вино. Да еще так неосторожно упомянуть о том, что скоро в Париже соберутся все птенцы лотарингского гнезда… Глаза Франсуа торжествующе блеснули. Заговор, это определенно заговор, и за раскрытие этого заговора он сумеет вытребовать себе с матушки немалую контрибуцию. Уж она никогда не поверит, что в мужском одеянии, что, по сути, грех и ересь и карается церковью, герцогиня де Монпансье разгуливает просто так, от скуки. Он поклонился герцогине де Монпансье любезно, и, даже, пожалуй, с легким сожалением. Ума и красоты Катрин было не занимать, и не важно, кому она приходилась сестрой. Только что она парой слов, взглядов и улыбкой изящнейше загнала его в ловушку, чуть не вынудив пообещать, что ее маленькая тайна останется нераскрыта, но старший Гиз тут же разрушил хрупкую золотую клетку, сотканную единственно из женского очарования. - Нет, благодарю вас, герцог, - кивнул Франсуа Гизу, обретя и былое высокомерие, и насмешливость. – Благодарю вас, герцогиня, за удовольствие быть в вашем обществе. Надеюсь, не в последний раз. Вопрос Монпансье он оставил без ответа. Да и к чему лишние слова? Герцог Алансонский натянул перчатки, разгладил их на руке, давая понять, что разговор окончен. Он уходил, унося с собой пару любопытных фактов, а так же уверенность в том, что заговор имеет место быть. А Гиз уже пусть остается. С тем, что имеет По губам герцога скользнула улыбка, многозначительная улыбка итальянской маски, но, выходя за ворота Отель де Гиз, улыбался он сам себе.



полная версия страницы