Форум » Игровой архив » Маска, я тебя знаю » Ответить
Маска, я тебя знаю
Жак де Келюс: 5 мая 1577 года, аббатство святой Женевьевы, поздний вечер.
Ответов - 18, стр:
1 2 All
Жак де Келюс: - Как благоразумно ты рассуждаешь, Луи, - скривился Келюс, словно хлебнув кислятины. Но все же опустился обратно на скамью. – Что же мы, будем качать головами и грозить пальчиком Ногарэ, который опозорил королеву и предал короля? А я еще считал его своим другом… Наш Генрих считает его своим другом, Луи, это тебе не противно? Горечь от потери любви, дружбы или золота всегда можно запить вином, что граф и сделал. Его мутило от мысли, что теперь придется изо дня в день сталкиваться с Жаном-Луи де Ногарэ, делить с ним одну комнату, смотреть в его лицемерные глаза. Иное поведение сразу вызовет подозрения у Генриха Валуа. Рассчитывать на то, что король так занят государственными делами, что не заметит охлаждения дружбы между его фаворитами, не приходилось. У Анри был на удивление острый взгляд и быстрый ум. Подумав, Келюс признал, что в этом ему пока далеко до государя. Во всяком случае, смотрел он совсем не в ту сторону. Бедняга архиепископ. При мысли о том, как, должно быть, напугался этот елейный святоша, Луи де Лоррейн, к Жаку де Леви ненадолго вернулось хорошее настроение. - Да понимаешь, маркиз, тут такое дело… помнишь, может быть, фрейлину королеву Луизы, мадемуазель д’Омаль? Юный такой цветочек, но с характером, тоже из Лотарингского дома. Девочку спрятали в монастырь и постригли в монахини, архиепископ постарался. Ну а ты же знаешь, Луи, женщины ко мне тянутся, - Келюс скромно опустил бессовестные очи и подкрутил ус. - Это, конечно, тяжкое бремя, но я терплю! Ну вот, мы как-то разговорились с ней, и она намекнула, что Ногарэ имел неосторожность влюбиться в одну из ее родственниц, от этого все его беды. Ну, я и решил, что речь идет о герцогине де Монпансье! Я же предполагал, что… ну ты понял. Вздохнув, Жак де Леви налил себе еще вина. Да, хитрая штучка эта Антуанетта д’Омаль. Надо бы при случае съездить в Суассон, может быть, удастся вытянуть из малышки еще пару подробностей? К их обоюдному удовольствию.
Луи де Можирон: - Мы даже этого делать не будем, Жак. И да, мне противно, но что с того? – Можирон пожал плечами и продолжил пить и есть. – Когда речь идет о делах и вещах, которые могут отразиться на жизни всей страны, но что значат перед этим чувства двух каких-то там дворян? Война и Политика – этим двум дамам все равно на единицы, им важны массы, - Луи знал и понимал, что иногда и единицы могут заставить этих капризных куртизанок служить им, но он не стал сейчас объяснять все эти тонкости Жаку де Леви. Келюс был отличным другом, и ни к чему было подкладывать ему свинью в виде занудных разговоров. Он и так пережил определенное потрясение только что. - А ты думаешь, чего я так спокойно воспринял его решение податься в Новый свет? Это было благоразумно, но вот возвращение его ко двору не очень уместно. Пока мы будем молчать, и смотреть за ним, и не дай Бог он снова направит свои стопы к опочивальне королевы. И вот тогда, только тогда, Жак, мы можем убить его, не запятнав платье государыни их общим грехом, - маркиз снова наполнил свой стакан наливкой и прополоскал ей рот, где между зубов завязли кусочки птичьего мяса. - Ну, Келюс, ты бесподобен в своих суждениях! – придворный весело рассмеялся, выслушав рассказ друга о его выводах и подозрениях. – Девица та тебя запутала, либо намеренно, либо не от большого ума, но ты-то, граф, как ты мог предположить такое? Да Ла Валетта бы прибили даже в Новом свете, будь это правдой, у лотарингцев длинные руки, и я не удивлюсь, если они простерты и в те края, - Людовик откровенно раззадорился, и тому был в помощь чудесный напиток мэтра Бономэ. Предположить или поверить в то, что на д’Эпернона, который был нищ и не слишком знатен, не отличался славой героя, и имел только лишь смазливое лицо в своем арсенале, могла обратить внимание Екатерина Лотарингская, мог только Келюс, беззаветно любящий своих друзей. А то, что ее братья допустят в постель к сестре подобного любовника или оставят безнаказанным его появление там, было и вовсе наивно. Можирон еще помнил те времена, когда Ее светлость кидала благосклонные взгляды на Анри, тогда еще герцога Анжуйского, но даже наследника короны ее старший брат не считал достойным внимания сестры.
Жак де Келюс: - Это ты меня сейчас путаешь. А малышка Антуанетта определенно сказала мне, что Ногарэ бежал из-за страха мести могущественных родичей своей любовницы. Это что же получается? Наливка мэтра, так приятно зашумевшая было в голове Жака де Леви, вдруг провалилась горящим комом в желудок и он закашлялся, стараясь одновременно и не задохнуться, и дословно припомнить слова Антуанетты д’Омаль. - На Лоррейна я подумал, потому что эту девочку заперли в монастыре, как опасную свидетельницу. Антуанетта – кузина Катрин де Монпансье. Но, дьявол, она же и кузина королевы, а королева – родственница Лоррейна. А что если они знаю обо всем, Луи? В самом деле, почему бы им об этом не знать? Знает же маркиз д’Ампуи. Мало ли, кому еще трепал языком Ноагрэ о своей связи с королевой Луизой? Граф потряс головой, выгоняя из нее хмель. Эта история ему нравилась все меньше и меньше. Гадкая была история, прямо скажем. Нехорошая. Одно дело, если в тайну греха королевы посвящены только близкие королю люди, и совсем иное, если она известна его злейшим врагам. - Если это так, то, право, зря ты мне помешал. Лучше убить архиепископа, а затем Ногарэ, и взойти на плаху, чем допустить, чтобы в нашего короля полетела грязь из-за того, что этот мальчишка не смог удержать свою похоть в штанах Не смог или не захотел? Келюс мрачно уставился на остатки янтарной жидкости, плескавшейся в кружке. Будем откровенны, не выглядел молодой гасконец безумно влюбленным, а только безумная, всепоглощающая страсть могла бы служить ему каким-то оправданием. А если так, то зачем он пошел на это? К своему стыду, граф признался, что, кажется, ему известен ответ. - Ты, должно быть, не помнишь, маркиз, но как раз перед отъездом Ногарэ в Новый свет у него внезапно появилось золото и прямо-таки королевские драгоценности. Вот я теперь думаю, от королевы ли он их получил, или, может быть, от кого другого, в качестве платы за свое предательство? Что ты думаешь об этом? Маркиз лучше Жака де Леви разбирался в придворных интригах, не зря же он дни и ночи проводил подле Генриха Валуа. *** Они говорили долго, пока не опустел кувшин с наливкой мэтра Бономэ. Долго и откровенно. Решено было следить за Жаном-Луи де Ногарэ, разумеется, скрытно. Следить - потому что враг, притворившейся другом, самый опасный враг. Эпизод завершен
полная версия страницы