Форум » Игровой архив » Была бы голова на плечах, а палач всегда найдется » Ответить
Была бы голова на плечах, а палач всегда найдется
Луи де Беранже: 28 сентября 1574 года, дом мэтра Кабоша, вечер.
Ответов - 11
Луи де Беранже: Разговор с королевой Наваррской, как ни странно, поднял маркизу настроение. За презрительным взглядом, которым она его проводила, наверняка скрывалась тревога за своего супруга. А поспешность, с которой она ускользнула от Людовика, вполне могла означать желание как можно скорее проверить истинность его угрозы. В любом случае, дю Гаст был в выиграше. Если Маргарита, терзаемая сомнениями и переживаниями, все-таки решит обратится к королю, то, во-первых, поставит себя в неловкое положение. Ведь Генрих вовсе не имел в виду Беранца, когда составлял свой карательный акт. А во-вторых, упоминание имени короля Наваррского в подобном ключе может заставить государя задуматься или заподозрить что-то - с какой стати Марго тревожиться за жизнь своего супруга, если речь пойдет о государственной измене? Так или иначе, Луи де Беранже добился того, чего хотел. И эта мысль согревала его в довольно промозглый осенний вечер. Помимо холодного ветра, развивающего черный плащ офицера и дующего прямо в лицо, начался дождь. Маркизу это не слишком нравилось, но служба есть служба. Благо, он уже почти прибыл в назначенное место. Подъехав к рынку на центральной площади, дю Гаст натянул поводья и спешился. После чего двинулся в сторону маленького домика у позорного столба, ведя вороного под уздцы. Осмотревшись по сторонам, маркиз не нашел лучшего места для того, чтобы привязать своего скакуна, чем этот самый столб. Уже за одно это следовало проклясть и Генриха, и того человека, к которому монарх его направил. Что ж, по крайней мере, сам гордый Борей не осознает своего унизительного положения. Ободряюще потрепав по шее коня, которому предстояло столкнуться с временной помехой в виде дождя и слякоти в ожидании своего хозяина, дю Гаст подошел к жилищу мэтра Кабоша. Брезгливо оглядев жалкую лачугу, в которой обитал палач парижского судебного округа, он настойчиво постучал в дверь несколько раз. - Ну и дыра... - успел проворчать начальник тайной полиции прежде, чем хозяин дома возник на пороге у него перед носом.
мэтр Кабош: Мэтр был занят. Он только приступил к вскрытию очередного экспоната, который его весьма интересовал. Он даже не поленился завернуть тело этого несчастного в лохмотья, когда доставлял его из Бастилии домой. Этот несчастный был осужден за попытку отравления. Смерть в таких случаях предписывалась одна – быть сваренным заживо. Опуская кричащего злоумышленника в котел с кипящей водой, Кабош думал, что будет интересно посмотреть, как потом будут выглядеть внутренности человека. Он не думал, что они сильно будут отличаться от внутренностей сваренной крысы, но посмотреть было прелюбопытно. И вот, едва он удобно расположился в своей «мастерской», снял с бедолаги все тряпье и сделал первые надрезы, как в дверь начали стучать. - Провалиться бы тебе там, где стоишь, - проворчал он, двигаясь к дверям. Эта была светлая, чудесная мысль! И чтобы впредь она воплощалась, нужно будет не полениться и выкопать у входа яму. Во всяком случае дошедших с целыми ногами будет гораздо меньше. Барон тоже был явно не рад вечернему гостю. Глухое урчание лежащий у дверей псины и его неподвижность говорили о том лучше любых слов. Антуан вообще считал, что звери гораздо богаче наделены эмоциями и способами их выражать, нежели люди. – Ничего, Барон. Сейчас взглянем, кому там неймется и отправим его к дьяволу. - Что надо? - Вместо приветствия вылетело откуда-то из бороды палача. Он вытирал руки об одетый на голый торс кожаный фартук и мрачно смотрел на посетившего его субъекта исподлобья. Вида тот был приличного и сурового. Такие люди бывали у мастера топора по приказу мадам Катрин. И им всегда что-то было срочно надо. Мэтр Кабош скривился в гримасе неудовольствия. - Если вы не от дочки флорентийского купца, то проваливайте. Все остальное ждет до утра. На сегодня у меня закончены часы аудиенций, - он удержался от ухмылок, но холодный безжизненный взгляд «дохлой рыбы» встретился с серым взглядом незнакомца. Если господин этот пришел от Медичи, то он сразу поймет о ком речь, если нет, то ему и понимать было необязательно.
Луи де Беранже: Грубый ответ палача и физиономия, которую он при этом скорчил, ничуть не задели чувства собственного достоинства Людовика. В конце концов, что было взять с неотесанного простолюдина, который всю жизнь только и занимается тем, что рубит головы одним, а шею других обматывает пеньковой веревкой? Однако пренебрежительно относиться к своей персоне дю Гаст этому увольню позволять не собирался. На лице офицера не отразилось никаких эмоций. Ни гнева, ни презрения, ни чего-либо еще, что могло бы выражать недовольство. Лишь брови его чуть сошлись на переносице, а холодные серые глаза слегка прищурились. Невзирая на то, что хозяин хибары еще не пригласил его войти, маркиз сделал шаг вперед, не переступая порог до конца, но вынуждая Кабоша немного попятиться назад. И навис над палачом, глядя на него сверху вниз с высоты своего роста. - Послушайте меня внимательно, мэтр, - бесстрастно промолвил начальник тайной полиции, заглянув палачу в его стеклянные глаза, - Я прекрасно понимаю, что вы общаетесь с отребьем, и говорите на их языке. И также допускаю возможность того, что многие люди благородного происхождения, которые приходят к вам, прощают вам такой тон. Многие. Но не я. И если я еще раз услышу подобное к себе обращение, то отрежу вам язык. Надеюсь, это понятно? Дю Гаст проговорил все это абсолютно спокойным, будничным тоном. Как будто разговор шел о погоде или о том, на сколько золотых экю подорожает в этом году товар заморских негоциантов. Наконец, мужчина расслабился и принял совершенно безмятежный вид. После чего елейно улыбнулся Кабошу. Разумеется, маркиз прекрасно его понял. Под дочерью флорентийского купца тот мог иметь в виду только Флорентийку. Екатерину Медичи. Которая не раз пользовалась его услугами через разных гонцов. - Ну, а теперь, когда мы это прояснили, - снова сказал Луи де Беранже, - Я отвечу на ваш вопрос. Да, вы совершенно правы, мэтр. Я только что от ее величества, королевы-матери. Однако...здесь есть некоторые нюансы. Вы позволите мне войти?
мэтр Кабош: - Язык – не задница, месье, на нем не сидеть, - выплюнул Кабош перефразированную им народную мудрость. Он оглядел визитера. Шпага у того была длинной, дага, видимо, острой. Дворянское сословие, грозя простолюдинам, всегда забывало, что на любое оружие всегда найдется другое оружие. А фехтовальное искусство на близком расстоянии, куда как менее эффективно, доброго удара в челюсть. Но, если господам дворянам так мило сердцу и самолюбию мнить себя сильными мира сего, то эта та малость, которая меньше всего раздражала простой люд. Философски пожав плечами, он впустил посетителя, коль уж тот был от Ее Величества королевы-матери. Впустил, но не дальше, чем за порог. Дальше перед гостем возникла черная, рычащая масса в виде окрепшего и заматеревшего за последнее время Барона. Спокойно мэтр повернулся к грозному господину спиной и снял свой фартук, без стеснения демонстрируя посланцу из Лувра мускулатуру, которой могли бы позавидовать многие. Аженец так же неспешно повесил фартук на гвоздь, и влез в просторную рубаху. Исследование тела в «мастерской» придется отложить. То, что оставленный им в дверях господин вынужден был подождать, было не трудностью палача парижского суда. Это тот пришел во время, когда его никто не ждал. - Барон, впусти, - когда пес послушно уплелся прочь, Кабош сделал приглашающий знак рукой. – Простите эту заминку, сударь, но не гоже принимать у себя человека от Ее Величества, будучи в чужой крови, - о том, что сама мадам Катрин не раз была тут в чужой крови не меньше, чем палач, посторонним знать не следовало. – Что угодно мадам сегодня? – дверь в «мастерскую» приоткрылась. Оттуда появились аромат вареного мяса и вышагивающий Герцог. – Этот, - Антуан указал на кота, - гораздо опаснее того, - взгляд палача был брошен на псину. Лучше не трогайте, - на всякий случай предупредил хозяин лачуги.
Луи де Беранже: - Тем более, что человек вашего рода занятий вполне способен обойтись и без языка, - заметил Луи де Беранже, переступая порог и проходя в лачугу вслед за хозяином. Свирепая на вид собака, которую Кабош назвал Бароном, зарычала и, загородив маркизу дорогу, принялась злобно таращится на него и скалить свои острые клыки. По-видимому, не желала впускать незваного гостя. Дю Гаст такой подход одобрял. Поэтому, ничуть не смутившись, он благодушно улыбнулся грозному псу и остался стоять на месте в терпеливом ожидании, когда тот соизволит посторониться. Палач отозвал животное, и офицер прошел дальше, внутрь дома. Обстановка здесь была мрачноватая. Так как дом этот принадлежал палачу, ничего иного ждать не приходилось. Людовик, впрочем, как никто другой был привычен к подобной атмосфере, а потому чувствовал себя совершенно комфортно. - У вас здесь очень уютно, - абсолютно искренне произнес начальник тайной полиции, осматриваясь вокруг и заглядывая в приоткрывшуюся дверь, откуда появился внушительных размеров кот. От дю Гаста не укрылся лежащий на столе труп. Состояние, в котором пребывало обнаженное тело, было видно на таком расстоянии даже невооруженному глазу, - Судя по ожогам, бедняга умер мучительной смертью, - цокнув языком, констатировал Людовик, после чего развернулся к палачу, который уже снял свой запачканный кровью фартук. Маркиз оценил не только этот учтивый жест, но и крепкое телосложение аженца, - Собираете трофеи, мэтр? - он кивнул в сторону того места, где лежал надрезанный труп казненного, - Похвально. Может быть, поделитесь со мною своими открытиями? Или я прервал вас на самом интересном месте? На вопрос Кабоша о причине своего визита маркиз пока отвечать не спешил. Вместо этого пользовался представившейся короткой возможностью получше изучить палача парижского судебного округа.
мэтр Кабош: - Нет там никаких открытий, сударь, - коли посетителю так любопытно и он не из брезгливых, мэтр не стал закрывать дверь. Самого его тоже ничуть не смущал вид и запах тела. – Обычный отравитель после кипятка. Сомневаюсь, что найду, что интересное, но посмотреть давно хотел. Мне кажется казнь не состоялась, - палач парижского суда поджал губы. – Я полагаю, что сердце его остановилось раньше, чем ожог стал велик настолько, чтобы убить его. Да и кричал он недолго. Вроде и умер, но было ли свершено правосудие? Антуану пришлось одернуть себя, дабы не пуститься в долгие разглагольствования на тему, можно ли в таких случаях считать исполненной волю закона. После тонкостей способов умерщвления человека и их последствий, пожалуй, это была следующая тема, который вызывала живейший интерес аженца и говорить на нее он, по сути молчун, мог бесконечно. - Насчет трофеев, тут с чего им быть. Вы бы видали какие штучки я посылал своему прежнему господину месье Мишелю! Там трофеи, так трофеи, - он аж прищелкнул языком, вспоминая с удовольствием чудо-экспонаты. - Простите, уважаемый, я просто люблю свою работу. Благодарю на добром слове. Присаживайтесь и изложите, что на этот раз понадобилось от меня известной нам даме? – закатав рукава чистой рубахи, Кабош сам уселся на табурет. И правда было любопытно. С тех пор, как любимый сыночек мадам Катрин в Париже и готовиться к коронации, это первый пришедший от нее человек. Как было видно, лишних вопросов мэтр был не приучен задавать. Да и разговаривать вежливо умел при желании. Хоть желание такое и появлялось редко. И в данном случае причиной к его появлению был не страх перед угрозами. Свернуть шею этому молодцу так же быстро, как и любому другому можно. А вот кому было по нраву жилье палача, таких было мало. Как и тех, кто был по нраву самому Кабошу. А как его зовут – да какая разница? Важнее дело, с которым он пришел.
Луи де Беранже: Луи де Беранже с интересом слушал палача, который, на удивление, проявил немало красноречия и педантичности в описании процедуры, призванной отправить осужденного грешника в мир иной. Маркиз никогда бы не подумал, что человек подобной профессии способен так увлечь случайного слушателя, пусть и не брезгливого. А кроме того, даже вскользь коснуться религии, правосудия небесного. Позволить себе философствовать. Нет, определенно, этот человек нравился дю Гасту. Вполне возможно, что, как только он закончит свое официальное поручение, то подробнее пообщается с Антуаном Кабошем на тему телесных экзекуций и способов умерщвления. - Полностью согласен с вами, мэтр, - кивнул офицер, - Всегда следует удостовериться в том, несет ли преступник заслуженное наказание. Ведь если он будет страдать, это послужит уроком не только ему, но и всем остальным осмеливающимся попирать закон. На самом деле, маркизу не нужны были нравственные объяснения для того, чтобы оправдать свое стремление причинять людям боль. Ему это просто нравилось. Именно поэтому детальное повествование Кабоша пришлось ему по душе. Однако пора было переходить к делу, ради которого начальник тайной полиции и проскакал путь от Лувра до убогой лачуги у позорного столба в центре Парижа. - Кстати, о вашей работе, мэтр, - подняв кверху указательный палец, дабы подчеркнуть важность вопроса, сказал дю Гаст, - Именно она привела меня к вам сегодня. Впрочем, в ваших услугах нуждаюсь не я, а персона куда более высокого ранга. Услышав предложение присесть, Людовик подозрительно покосился на маленький, грубо сколоченный деревянный табурет на кривых ножках, который, казалось, вот-вот развалится, стоит на него кому-нибудь опуститься. Молча отклонив данное приглашение, офицер сделал пару шагов навстречу хозяину дома и, выудив из-за пазухи полученное от короля письмо, протянул его аженцу. - Ознакомьтесь, Кабош, с этим документом, - попросил маркиз, - Только внимательно. В нем как раз пойдет речь о нашей с вами общей знакомой. Королеве-матери. Надеюсь, читать вы умеете так же хорошо, как говорить. Дождавшись, пока палач парижского судебного округа заберет у него из рук бумагу и начнет ее читать, дю Гаст стал пристально следить за его реакцией. Несомненно, главной ее составляющей будет изумление. И офицер предвкушал его. Как и то, что палачу придется подчиниться воле короля.
мэтр Кабош: - Можете не сомневаться, сударь. Служа подмастерьем у моего прежнего хозяина, пришлось выучиться и грамоте и письму. Я был хорошим слугой, - сообщил Антуан своему посетителю. Взяв бумагу в руки, аженец бросил взгляд в окно. На улице сгущались сумерки. Подходить к окну было бесполезно, свет уже был не тот. Потому мэтр подошел ближе к одной из зажженных свечей и поднеся к ней бумагу, словно собирался сжечь, не читая, начал медленно изучать ее содержимое. Печатью короля был заверен приказ об исполнении его любой воли, коснись она даже членов королевской семьи. - Насколько я вижу, тут речь не только о ней, - заключил палач, ознакомившись с волей государя. Он свернул доставленную незнакомцем бумагу и небрежно бросил ее в сундук к остальным приказам. – Вам есть, что еще сообщить мне или это все? – за свою долгую жизнь Кабош насмотрелся многого. И многое было куда как более удивительно. Тут же обычное становление власти. Юный король хотел править сам. Вряд ли когда придет черед последовать этому приказу, но выбрасывать его не стоило. И тем более выказывать при постороннем свое непочтении к нему. Сын, грозящий матери плахой, чтобы к тому его не подвигло не вызывал уважения, но уважение вызывал король, решивший пойти против Екатерины Медичи. Но то их дела. А у него и своих забот хватало, дабы не лезть туда, куда не стоит лезть. - Передайте государю – Кабош свою работу знает. Это у них там, - палач тоже поднял палец кверху, но совсем с другим смыслом, нежели до того вечерний гость, - место для решений и раздумий, я тем не отягощен, - в пустых глазах карающей руки правосудия застыло равнодушие.
Луи де Беранже: - Я вижу, мэтр, у вас много талантов, - усмехнулся Луи де Беранже, но тут же посерьезнел, - Надеюсь, что вы будете таким же хорошим слугой и своему королю. То, что палач отнесся к представленной ему в письме монаршей воле с, по крайней мере, казавшимся равнодушием, дю Гаста несколько удивило. Он ожидал совсем другой реакции. Изумление. Негодование. Но никак не безразличие, которое выражалось не только в стеклянном взгляде Кабоша, но и в том, как он с небрежностью скомкал и бросил в сундук столь важный документ. Не для кого не было секретом, что аженец многие годы оказывал различного рода услуги королеве-матери, подобно мэтру Рене, и имел с ней по-своему доверительные отношения. Неужели он и впрямь, хладнокровно, без колебаний и сожаления, смог бы отрубить ей голову прямо сейчас, прикажи ему это сделать его величество? Что ж, если это не являлось притворством, то участи Флорентийки нельзя было позавидовать - с каждым днем она теряла тех, кто когда-то был ей верен. - Вы совершенно правы, мэтр, - кивнул Людовик, - Этот приказ касается абсолютно всех. Даже членов королевской семьи и первых вельмож Франции. Всех, кто будет уличен в измене. Воображение дю Гаста на мгновение нарисовало ему множество различных картин. Переведя взор на стол в маленькой комнатке, откуда из приоткрывшейся двери вышел кот, маркиз представил себе, как на нем, вместо трупа сваренного в кипятке бедолаги, точно так же лежали бы тела, к примеру, герцога де Гиза или Маргариты Наваррской. Или самой Екатерины Медичи. Холодные, обнаженные, со свежими надрезами, сделанными грубыми руками простолюдина с помощью грязного ножа. Вот было бы зрелище... - Что ж, я рад, что мы друг друга поняли, Кабош, - начальник тайной полиции улыбнулся, хотя серые глаза его по-прежнему оставались холодны и непроницаемы, - Меня бы очень опечалило, если бы его величеству пришлось искать себе нового палача. Произнеся последнюю фразу с мрачным намеком в голосе и не сомневаясь, что она останется понятой, дю Гаст шагнул вперед и сделал нечто из ряда вон выходящее - протянул палачу руку на прощание.
мэтр Кабош: - Для меня любой приказ, если в нем не проставлено имен, касается всех, любезнейший. Усмехнувшись про себя, мэтр недоверчиво посмотрел на протянутую ему руку. В теплых чувствах к палачу пришедшего мужчину трудно было заподозрить. Хотя, собственно, и в обратных тоже. Этот человек вообще не был похож на особу, отягощенную сантиментами. Но Антуан был не гордым и принял милость, оказанную ему посланцем короля точно также безразлично, как и приказ государя, пожав ему длань, раз предлагают. В любом случае, будь перед ним плохой человек или хороший, его порыв не имел смысла – он так и не представился, а видать, что неких иногда можно опознать только по имени, знать – не знал. - Каждый должен быть на своем месте, сударь, тогда и работа будет спориться, - привычным жестом аженец почесал шею. – Хорошего палача найти так же трудно, как и хорошего короля. И нам с вами лучше верить, что новый государь будет так же хорош, как и старый палач. «А еще лучше в то верить мадам Екатерине», - добавил Кабош про себя. Видать сильно обидела она сынка, раз тот рассылает такие приказы. Нельзя забывать, что обиженная власть в разы страшнее обиженного рабства. Слуги привыкли к оплеухам, да и задеть их сложно, тогда как сильные мира сего могут затаить злобу даже из-за неосторожного взгляда. Неосторожность была не в правилах королевы-матери, но видать что-то серьезное происходило при дворе, если она ее допустила. Хотя, до того, что там происходило, Кабошу не было никакого дела. Он и впредь собирался исправно выполнять свою работу. Как для государя, так и для его матери. - Вытрете персты, месье. Не гоже порученцу монарха пачкаться в останках преступника. Помыться я не успел, но за оказанную честь – спасибо, - подойдя к лохани с водой, бывший подмастерье Мишеля Ностадама смочил лежащую неподалеку тряпку и протянул ее своему посетителю. Кто бы ни был этот человек, его прислал внук великого короля.
Луи де Беранже: - Недурно сказано, мэтр, - кивнув головой, одобрил дю Гаст философичное изречение палача парижского судебного округа, - Надеюсь, что так и будет. Луи де Беранже никогда не отличался брезгливостью. В особенности, если дело касалось запачканных в крови рук. Но коль уж хозяин лачуги столь любезно предложил ему обмыть их, то отказываться он не стал. Обменявшись с аженцем крепким рукопожатием, маркиз принял услужливо протянутую ему мокрую тряпку, неспешно вытер пальцы, и затем вернул Кабошу кусок ткани. - Думаю, мэтр, вы не станете возражать, если я иногда буду к вам наведываться, - не спрашивал, а утверждал он, надевая свои черные кожаные перчатки и собираясь уходить, - Мне чрезвычайно любопытно было бы обсудить с вами некоторые детали пыток и различных способов причинения жертве физической боли. Вы в этом деле знаток, и мне могут понадобиться ваши советы, чтобы добиваться лучших результатов в тех случаях, когда мне лично приходится допрашивать узников. Сказав все это, офицер оглядел коморку палача в последний раз. Бросив прощальный взгляд на лежащей в угловой комнате оголенный труп, он направился в сторону двери. Но на пороге обернулся, словно забыл добавить еще что-то. - Меня зовут маркиз дю Гаст. Покинув захолустный дом аженца, Людовик отвязал от позорного столба своего вороного, мокнувшего под усилившимся дождем и хаотично топтавшегося на одном месте. Бросив несколько экю лохматому детине, взявшемуся сторожить Борея в отсутствие его хозяина, он вскочил в седло, тронул поводья и поскакал назад, в Лувр, чтобы, как и обещал, доложить королю об исполнении возложенной на него миссии. Эпизод завершен
полная версия страницы