Форум » Игровой архив » Suns peur et sans reproche » Ответить

Suns peur et sans reproche

Франсуа де Рибейрак: 19 сентября 1575 года. Шенонсо. Турнир. Suns peur et sans reproche - без страха и упрека (фр).

Ответов - 11

Франсуа де Рибейрак: С веселым азартом Франсуа д’Оди наблюдал за сражением Луи де Клермона и Шарля д’Антрагэ. По правде сказать, они все надеялись на встречу с любимцами короля Генриха, но жребий решил иначе. Самому виконту предстояло сражение с графом де Монсоро, но негоже придворным герцога Анжуйского отлынивать от турнира, когда и сам герцог вызвался принять в нем участие. Что несказанно удивило виконта де Рибейрака, не причислявшего своего господина к отменным храбрецам. Франсуа радостно аплодировал каждому удачному удару приятелей, так что только к тому времени, как глашатаи объявили его имя и имя Бриана де Шамб, графа де Монсоро, соблаговолил вспомнить, с кем ему предстоит сражаться. А вспомнив, любезно поклонился Главному ловчему, едва заметно пожав плечами. Ни любви, ни ненависти к этому господину анжуец не испытывал, а потому турнир становился всего лишь конным боем в непривычных телу доспехах с довольно тяжелым копьем. Конь виконта внимательно (и, как показалось Франсуа, неодобрительно) обнюхал железное плечо хозяина и плюмаж на шлеме, и нервно дернулся, когда виконт с помощью пажа взгромоздился в седло, от души посмеиваясь над своей тяжеловесностью. Над турнирным полем прокатился зычный зов труб, призывающих противников поприветствовать друг друга и всех, кто собрался в этот день в Шенонсо. - Дьявол мне в глотку, - чертыхнулся Франсуа, стараясь выглядеть в старинных доспехах хотя бы не смешно. Драгоценная матушка, принадлежащая к славнейшему роду Фуа-Кандаль, а значит, находясь в родстве с самыми знатными фамилиями Франции, от Монморанси до Альбре, прислала их сыну вкупе с весьма пространным письмом, благословляющим единственного сына на подвиги. Прочитав его, виконт забеспокоился, не приболела ли мадам Мари на гасконских то ветрах. Во всяком случае, создавалось ощущение, что сны она провожает в крестовый поход, не меньше.

Бриан де Монсоро: Он как раз выходил из своего шатра, когда вуаль Дианы, подхваченная воздухом, устремилась в руку графа де Бюсси. Монсоро метнул на него полный гнева взгляд, а потом точно такой же послал своей супруге. Он не был столь наивен, чтобы верить в случайности. Однако, до сей поры причин недолюбливать Луи де Клермона у него не имелось. Он не страдал завистью к славе графа и вполне отдавал должное ему, как воину. А общая служба герцогу Анжуйскому и вовсе делала их чуть ли не приятелями. Бриан де Шамб задумчиво нахмурился, наблюдая за первым поединком. Что заставило графиню сделать этот жест? Уважение к доблести потомка древнего рода, желание угодить Монсеньору, поощряя его приближенного? Желание досадить мужу? Или за всем этим крылось нечто большее? Он непременно должен поговорить с Бюсси после турнира. То, что двигало этим бретером, когда он повязывал вуаль Дианы вокруг древка своего копья, Монсоро прекрасно понимал, как ему казалось. Бюсси не важно, кто ему оказывает внимание, ему важен сам факт, что его отметила женщина. Еще один небольшой штришок к портрету героя, который анжуец так старательно сам себе выписывал. Довольно ловко барон де Поншнато вскочил на своего коня, когда раздался сигнал, к выходу второй пары состязающихся. В отличие от всех этих видных дворян, облачившихся в доспехи своих предков, Главный ловчий, предпочел практичность древности. Он просто заказал себе новые доспехи, как только стало известно о турнире и как только он решил в нем участвовать. Быть может он и не счел бы это нужным, но нынче его, как говориться, положение обязывало. Облачение Моносоро было и легче, и не столь громоздким, и позволявшим сохранить, насколько это возможно, ловкость их обладателя, нежели те груды железа, в которые с такой гордостью облачались молодые дворяне. Да и выглядел он гораздо изящнее, чем даже гораздо более молодой виконт де Рибейрак, подъехавший вместе с Брианом к кромке ристалища. - Недурная погода, сударь, для развлечения, не находите? Им не о чем было говорить, однако граф де Монсоро счел возможным улыбнуться месье д'Оди, прежде, чем еще раз прозвучат их имена из уст глашатого.

Диана де Меридор: Странное это было чувство, смотреть на этого мужчину и напоминать себе, что это ее муж. Муж. Но что значит это слово? Диана с удивлением признавалась себе, что для нее это пустой звук. Набор звуков, в целом знакомых, но по совокупности образующих нечто вроде холодной пустоты между ключицей и грудью. Иное дело имя графа де Бюсии. Оно таяло на губах горячим медом, растворялось в крови сладчайшим вином, кружило голову и вызывало на губах Дианы, графини де Монсоро мечтательную улыбку. Те, кто уверены, что жизнь обошлась с ними несправедливо редко бывают справедливы к другим. С самой первой их ночи, когда граф жестоко воспользовался своими супружескими правами, он стал для дочери барона де Меридор навсегда чужим. И сейчас, наблюдая за тем, как Бриан де Шамб, граф де Монсоро, Главный ловчий Франции появляется перед всем двором, с удивлением видя заинтересованные взгляды дам, Диана не могла себя заставить даже улыбнуться своему законному супругу. Влюбленные жестоки, даже не будучи таковыми. Больше всего, Диана желала бы быть свободной. Свободной для любви Луи де Клермона. Свободной любой ценой. Устыдившись своих мыслей, Диана прошептала короткую покаянную молитву и осенила себя крестным знамением. Это большой грех. Но что-то в глубине души возмущалось этим фарисейством. Она хотела быть любимой, хотела принадлежать графу де Бюсии. И так будет, даже если между ними встанет сотня таких, как граф де Монсоро.


Франсуа де Рибейрак: - Недурная, - охотно согласился виконт, оценив любезность собеседника.– Не слишком жарко, легче и людям и лошадям. До встречи граф. Чуть поклонившись своему противник, виконт повернув своего коня, чтобы сделать круг по арене. Излишней скромностью Франсуа д’Оди не страдал, гасконский нрав подталкивал его на то, чтобы покрасоваться перед публикой и, особенно дамами, хотя в этих чертовых железяках, именуемых доспехами, удобно было разве что лечь и испустить дух. Но Рибейрак улыбался и махал рукой. Когда еще представится такая возможность на других посмотреть и себя показать? Славный конь, чувствуя настроение хозяина, тоже красовался как мог. Особенно, когда его остановили напротив королевской ложи, и виконт низко поклонился двум королевам и Диане Французской. Про себя виконт пожалел, что Маргарита Валуа еще не вернулась из своего путешествия, вот у кого он бы попросил шарф или цветок, пользуясь обычаями турниров. В этих мечтах о приятном Франсуа де Рибейрак отъехал к своему концу ристалища, опустив забрало шлема, закрепив тяжелый щит на локте и и взяв копье на изготовку, дожидаясь сигнала к началу битвы. В висках стучала кровь от азарта и легкого волнения. Это было так не похоже на дружеские или не очень дружеские стычки, когда твоя ловкость и мастерство владения шпагой дарили тебе победу, а иногда и жизнь.

Бриан де Монсоро: Граф не стал объезжать ристалище и приветствовать публику лично. Он прямиком направился к месту, откуда ему предстояло начать поединок. Дам Главный ловчий тоже оставил без внимания. Зачем ему туда было подъезжать? Второй вуали у Дианы не было. А если и была бы, то вряд ли досталась бы она супругу графини. За последние месяцы между мужем и женой установились холодно-любезные отношения. Бриан пропадал по делам службы целыми днями, да и Диана была обременена нынче обязанностями фрейлины королевы Луизы. Приближаться к покоям государыни лицам мужского пола, в том числе родственникам короля, не дозволялось без особого разрешения монарха, а следовательно Диана была там вполне надежно спрятана от посягательств герцога Анжуйского. Разве что сама могла искать встреч с ним, но за этим де Шамб старался следить по мере сил и возможностей. Во всяком случае, он делал все возможное, чтобы не выпускать Франсуа из вида. Д'Оди закончил красоваться, и был дан сигнал к началу поединка. Монсоро не спешил пускать коня вскачь. Он спокойно взял свое копье у пажа, устроил его поудобнее в руке и без особого куража направился навстречу противнику. Преимущество зрелости перед молодостью в том, что, прежде чем что-то совершить, думаешь, как это лучше сделать. Вот и сейчас, глядя через забрало на своего соперника, Бриан лишь улыбнулся его залихватскому азарту. Вместо того, чтобы направить свое оружие в Рибейрка, барон де Пошнато выбрал мишенью уши коня виконта. Он всегда лучше знал, как справиться с животным, нежели с человеком. Как причинить ему столько боли или неудобств, чтобы зверь стал помехой, а не помощником.

Франсуа де Рибейрак: Рибейрак прикрыл бок щитом, полагая, что именно туда будет направлен удар копья графа де Монсоро, а сам направил свое копье ему в грудь, полагаясь на свою силу. Успокаивало то, что опыта в подобных забавах не было ни у кого из присутствующих, а значит побежденные быстро утешаться, хотя и победители смогут собой гордиться. Еще Франсу д’Оди успел подумать о том, что когда на тебя смотрят дамы, сражаться становится как-то веселее, а потом веселье закончилось. Разглядеть хитрость графа де Монсоро Рибейрак не мог, не мог и ее предотвратить, и оба противника уже неслись навстречу друг другу, и копье виконта пришлось в плечо Главного ловчего (трудно было приноровиться держать ровно эту тяжесть), но вот дальше… конь виконта дернулся, присел, потом стал бить задом. Ничего не понимающий Франсуа бросил копье, пытаясь справиться с обезумевшим животным, но тот словно забыл где он, забыл о хозяине, начав метаться по арене, и, в конце концов, сбросил виконта аккурат под королевской ложей. Больно приложившись бедром о доски помоста, Франсуа, в досаде бросил шлем на песок. Это было поражение. - Вот же бесовская падаль, - выругался зло в сторону коня, которого ловили слуги. Уши животного были в крови, ну так чего только не случится на турнире. Поклонившись дамам и своему противнику с достоинством, которое трудно было демонстрировать в таком досадном положении, виконт де Рибейрак покинул турнирное поле, чтобы умыться и переодеться, вернувшись на арену уже в качестве зрителя.

Бриан де Монсоро: Бриан де Шамб получил незначительный удар в корпус от копья виконта де Реибейрака. Удар был тем более смазан, что граф успел частично отвести его щитом. Когда же конь его противника начал извиваться под своим седоком от боли, Монсоро предпочел за благо отъехать в сторону и с достоинством и уважением поклониться побежденному. Животное было немного жаль. Но поединок - есть поединок. И ни одного его правила Главный ловчий Франции не нарушил. Однако, в момент когда приходился его выпад, в голове мужчины мелькнула мысль – а так ли случайно копье Монтгомери угодило в глаз Генриха Второго? И ведь никто не застрахован от случайностей и на этом турнире. И Монсеньор, сын того самого короля, тоже. Так почему бы сыну не повторить участь отца? Направляясь к шатрам, ожидать кого судьба следующим жребием определит ему в противники, Монсоро бросил выразительный взгляд на шатер принца. И впервые, искренне пожелал ему победы в ближайшем состязании, что тому было предназначено с королем Наваррским. Ведь тогда у барона де Поншато появиться шанс не просто просить Судьбу о милости, но и вложить ей в руку свое оружие. Бриан проехал мимо дамских лож, лишь слегка склонив голову в знак почтения особам там сидящим. Ни кому видимого предпочтения он не отдавал. Даже своей супруге. Хотя именно к ней был устремлен взгляд его маловыразительных глаз из-под забрала. И если бы кто мог проникнуть под железную маску, то увидел бы в них дикую помесь ожесточенности, боли, ревности и бесконечной любви. - Вы были молодцом, сударь. Я горжусь тем, что мне выпала честь сразиться с вами, - спрыгивая с коня возле Рибейрака, обратился граф к побежденному. – Пусть проигрыш остается на ристалище, а здесь вот вам моя рука, вы всегда можете положиться на нее, - откинув поводья слугам, Монсоро протянул д'Оди руку, предварительно освободив ее от перчатки. – И не убивайте своего коня, пришлите мне, я знаю, как ему помочь. Он вам еще хорошо послужит.

Диана де Меридор: Как и все, Диана аплодировала победителю – своему супругу. Наверное, даже улыбалась. Иное поведение сочли бы странным, а молодая графиня всем сердцем чувствовала, что не должна вызывать изумленных и подозрительных взглядов у королев, принцев, придворных. В драме, именуемой жизнью, возможны лишь две роли, виновный и невинный, палач и жертва. И если ты не одно, значит другое. Это был не холодный расчет, для холодного расчета Диана была слишком молода, неопытна, да и честна. Это было скорее провидение, диктуемое напряжением чувств, свойственным влюбленности. Не вполне отдавая себе отчет, Диана шла за ним, как за отблеском пламени в кромешной тьме. - Кажется, пострадал только конь виконта де Рибейрака, - заметила графиня маркизе де Сабле, что бы хоть что-то сказать. Вот чье сердце, очевидно, было спокойно от любых привязанностей, иначе бы дама не смеялась бы так безмятежно, не аплодировала с удовольствием любому удачному удару на арене. – Пожелаем виконту, чтобы в будущем Фортуна была к нему более благосклонна. Победил ее муж, победил ее возлюбленный, но Диана не чувствовала себя спокойной. С каждым мгновением нарастало напряжение в воздухе, или ей это только казалось. Что еще готовит турнир? Сколько еще тревог он ей доставит? Глубоко вздохнув, Диана де Меридор спрятала похолодевшие пальцы в складках юбки. Подняла голову, улыбнулась в пустоту, лазурно-золотую пустоту арены, которую должны были занять следующие участники.

Катрин де Монпансье: Азарт сражения, шум празднично настроенной толпы, блеск оружия и доспехов на залитом утренним, еще не столь ярким солнцем ристалище не могли остаться равнодушной правнучку Лукреции Борджиа. Итальянская кровь горяча, хоть и прячется за маской благоразумия. Она от души дарила свои аплодисменты и улыбки победителю первой пары сражавшихся. Граф де Бюсси, не упустив возможность покрасоваться перед публикой и перед дамами, покинул площадку вслед графу де Гравилю, уступив место другим. Вот на ристалище выехала и другая пара поединщиков, при чем, одним из них был граф де Монсоро – супруг фрейлины Ее Величества Дианы де Монсоро, не так давно представленной ко двору. Катрин сложно было судить, на чьей стороне было бы ее сердце, если в турнире принимал бы участие герцог де Монпансье. Возможно, следуя своему титулу и положению, она непременно бы одарила его знаком отличия перед турниром. Но прекрасная Диана такого жеста в отношении своего супруга не сделала. Но главному ловчему повезло и без расположения к нему супруги. Лошадь де Рибейрака получив удар по ушам и обезумев от боли, сбросила своего седока. Что ж, Jus in Bello (лат) - На войне как на войне. Восхищаясь приемом графа де Монсоро, герцогиня де Монпансье искренне посочувствовала виконту, тем более, что место его падения пришлось в аккурат перед королевской ложей, а значит совсем рядом от той ложи, которую занимала она сама с кузиной. Она слегка наклонила голову в ответ на поклон де Рибейрака всем дамам и еще раз оценила, с каким достоинством он поклонился своему противнику, как достойно принял свое поражение, которого, на взгляд Катрин могло не быть, если бы не досадная случайность с лошадью. Следовало ожидать выезд следующей пары …. Короткая пауза и публика приветствует следующих храбрых рыцарей. Герцогиня де Монпансье хотела взять одну из роз, но роз без шипов не бывает, особенно таких красивых и крупных, как те, что украшали ее ложу. Пришлось достать батистовый носовой платок и обернуть им стебель цветка, чтобы не поранить свои нежные пальчики. Обернувшись, она позвала жестом пажа из своей свиты и, сказав тихо ему на ухо несколько слов, чуть уловимым жестом руки указала на шатер, украшенный цветами Рибейраков.

Fatalité: *** Паж со всей почтительностью поклонился герцогине и поспешил выполнить ее просьбу. Взятый не так давно на службу, он со всем мальчишеским любопытством и азартом желал для себя чего-то более значимого, чем простое присутствие среди толпы для численности. Будучи младшим сыном в одном из благородных, но обедневших семейств Франции, Гаспар, как мы будем называть теперь юношу, мечтал о славе и богатстве. Он уже чувствовал себя избранным, попав на этот великолепный турнир, хоть ему было не так хорошо видно в глубине ложи своей госпожи, но ведь он тут и ему не пришлось карабкаться на деревья, как окрестным мальчишкам. А теперь он наделен еще и поручением. Все как в сказках. Турнир! Рыцари! Прекрасные Дамы! Королевы, принцессы! Да смел ли он еще лет пять назад мечтать о таком, когда вместе с братьями слушал на сеновале рассказы старого солдата о крестовых походах. Отдышавшись около шатра виконта и придав себе торжественно-официальный вид, Гаспар степенно подошел к анжуйцу, благоговейно рассматривая его рыцарские доспехи. - Виконт де Рибейрак, одна дама, которая просила не называть себя, поручила передать мне вам слова: Durate, et vosmet rebus servate secundis*, - паж, обращаясь к виконту не забыл поклониться по всем правилам. - И еще, пользуясь правилами рыцарского турнира, эта дама дала поручение передать Вам, месье, вот это. – Гаспар, еще раз поклонившись подал Франсуа д`Оди крупную бордовую розу, стебель которой так и остался обернут изящным дамским платком, в углу которого красовалась латинская буква «С». Кому мог принадлежать сей платок, можно было только догадываться. Этот вензель мог принадлежать не только… герцогине де Монпансье. * Мужайтесь и храните себя для благоприятных времен (лат)

Франсуа де Рибейрак: Турнир был всего лишь развлечением, красочным, ярким, пусть и немного опасным. Рибейрак, хотя и чувствовал досаду за свое столь быстрое и эффектное поражение, но все же от чистого сердца принял руку Бриана де Шамб. - Есть противники, которым не стыдно и проиграть, - добродушно ответил он, подставляя солнцу лицо. Ссадина на щеке, полученная при падении, чуть покалывала, болела спина, но в целом виконт чувствовал себя превосходно. – Если вы поможете моему коню, я буду вам очень обязан, граф, я привязался к этому строптивому животному, не хотелось бы его потерять, хотя он и подвел меня перед всем двором. С вашего позволения, я пойду, смою грязь и переоденусь. Удачи вам! Поклонившись Главному ловчему, виконт отправился в свой шатер (все эти придворные развлечения – сущее разорение для небогатого гасконца). Признаться, после своего не слишком блестящего выступления, Франсуа не рассчитывал на то, что кто-то из дам отметит его доблесть. Женщины, как известно, любят победителей. Но, однако, турнир еще не исчерпал своих сюрпризов. Возле шатра гасконца появился паж с розой и латынью, и Рибейрак даже сумел вспомнить перевод фразы, и оценить ее по достоинству, как и великолепный цветок. - Передайте таинственной даме, что я не расстанусь с этой розой, в знак благодарности и почтения, - произнес он не менее торжественно, чем паж, прекрасно понимая, что чувствует сейчас мальчишка, вблизи доспехов, шатров, рыцарей и красивейших женщин королевства. – Также передай своей госпоже, что отныне я ее верный рыцарь. Можно было попытаться узнать у мальчишки, кто эта дама, но, во-первых, это было бы не галантно, а во-вторых, Франсуа предпочитал сам отгадывать загадки. Когда Франсуа де Рибейрак появился на трибунах, на груди его сияла пунцовой звездой роза таинственной незнакомки, а платок (виконт оценил запах тонких духов, исходивший от ткани) был аккуратно сложен и покоился у сердца. И кто как, а анжуец был совершенно уверен в том, что для него турнир удался! Эпизод завершен



полная версия страницы