Форум » Игровой архив » О чем нужно помнить, а о чем забывать » Ответить
О чем нужно помнить, а о чем забывать
Екатерина Медичи: 17 сентября 1575 года, Шенонсо.
Ответов - 9
Екатерина Медичи: Подготовка к празднику шла своим ходом, Екатерина Медичи, для которой было делом чести устроить для сына турнир, который бы затмил своим блеском и великолепием турниры, устраиваемые Дианой де Пуатье для Генриха II, не жалела личных сбережений. Шенонсо, утопавший последний месяц в идиллической тишине, наполнился звуками голосов, каждый день в ворота замка въезжали подводы, везущие ткани, дерево для арены, песок, до темна работали швеи, чеканщики, художники и подмастерье. Весть о предстоящем турнире достигла уже, наверное, самой Англии, и каждый мог убедиться своими глазами - приготовления делались грандиозные. Но делались и другие приготовления, о которых никто не знал. Ренато Бианко, хорошо зная свою госпожу, верно предположил, что королева Екатерина из всего постарается извлечь пользу для дома Валуа. Так, в покои королевы были принесены великолепные доспехи, щит и копье, богато украшенные и готовые для турнира. И вот эти доспехи Екатерина Медичи с гордостью показывала своему младшему сыну, Франсуа. - Обратите внимание на чеканку, сын мой, на сочленение всех частей. Такой доспех гибок и прочен, он защищает лучше тяжеловесных французских доспехов, и дает больше свободы движениям. Итальянцы в этом деле настоящие мастера, не правда ли? Флорентийка улыбнулась, приглашая Монсеньора самому убедиться в правоте ее слов, но в улыбке ее не было тепла, как и в ее глазах. Разговор с сыном проходил наедине, за дверью слышались звуки лютни и женский смех, это Орильи развлекал фрейлин, пока его господин беседовал с матерью. Взгляд королевы скользнул к копью, оно было украшено так же богато, наконечник его был заботливо обернут вощеной кожей, оно притягивало взгляд и мысли Екатерины Медичи, но пока было не время открывать эти мысли Франсуа. Старая королева знала своего младшего сына, знала она и то, что его нужно заманивать в ловушку постепенно, шаг за шагом.
Франсуа де Валуа: Франсуа вздыхал, кивал и натянуто улыбался. Причиной такой грусти принца было то, что его доспехи, которые должны были доставить из Парижа, по дороге куда-то исчезли. Придворный мастер клялся и божился, что отправил их принцу вовремя, но время шло, до турнира осталось всего ничего, а первый принц крови остался без самого необходимого – рыцарского снаряжения. Вокруг замка уже начали возводиться яркие шатры гостей. Доблестные рыцари, по причине теплого времени года, предпочитали жить там, а не ютиться в замке, и каждый хвастался, в первую очередь, оружием, конем, доспехами. А герцогу Анжуйскому оставалось лишь досадовать на нелюбовь к нему мадам Фортуны и срывать злость на собаках, Орильи и мебели. - Прекрасная работа, матушка, - со вздохом вынужден был признать он, имея ввиду не столько прочность и легкость, сколько роскошную чеканку, покрывавшую каждый дюйм доспехов. На груди сплетались то ли в танце, то ли в битве два дракона, в глаза которых были вставлены драгоценные камни. Солнце играло на позолоте, легкий ветерок, врывавшийся в покои королевы Екатерины, шевелил роскошные перья плюмажа, прикрепленные к шлему. Доспехи были достойны короля, и, наверняка ему и предназначались. – Полагаю, Генрих в восторге? Это для него вы заказали такой подарок, мадам? А я слышал, он приказал подготовить и переделать для турнира доспехи нашего отца. Впрочем, эти, конечно, гораздо великолепнее! В голосе Франсуа звучала затаенная тоска и плохо скрытая зависть к старшему брату, которому и сейчас достанется все лучшее. Легко себе представить, как великолепно он будет смотреться в этих доспехах на празднике. Дьявол и преисподняя, тут уж не важно, победишь ты, или проиграешь, и так будет ясно, кто тут король Франции и король турнира.
Екатерина Медичи: Конечно, Екатерина Медичи не умела читать мысли, но о чем думает сейчас ее младший сын, она могла догадаться без труда. Флорентийка прекрасно знала о затруднениях герцога Анжуйского, тем паче, что она сама эти затруднения ему и устроила. И теперь с удовольствием наблюдала, как в принце борется жадность, зависть и отчаяние ребенка, не получившего желанную игрушку. Дав Франсуа потомиться в ожидании ответа ровно столько, сколько понадобилось для того, чтобы смахнуть несуществующую пылинку с чеканных доспехов, коснуться кончиками пальцев черных, желтых и красных перьев плюмажа, королева-мать нежно улыбнулась Монсеньору: - Я рада, сын мой, что доспехи пришлись вам по душе! Вы ошиблись только в одном, Франсуа, они предназначаются не Генриху. Его Величество уже позаботился о своем снаряжении и действительно, для него подготовили доспехи вашего покойного отца, да будет милостив Господь к его душе. А эти предназначены вам. Надеюсь, вы останетесь довольны этим подарком! Франсуа был высок, и королеве Екатерине приходилось смотреть на него снизу вверх, оттого особенно заметны были следы оспы, которые не скрыла изящная бородка и усы, тяжелые веки, капризная складка губ. Что бы ни говорили о том, что материнское сердце должно равно любить, и красивых и безобразных, и умных и глупых, Флорентийка с затаенной досадой подумала о том, как не хватает младшему из Валуа достоинств его старшего брата. Будь Франсуа более искренним, жизнерадостным, насколько ей было бы проще любить его! Ренато Бианко, доведись ему услышать такие рассуждения от королевы, мог бы сказать своей госпоже, что Франсуа мог бы быть другим, но для этого ей самой следовало стать другой. Но Ренато здесь не было, а более бы никто не осмелился сказать в глаза королеве, которая только притворялась матерью для герцога Анжуйского, горькую правду.
Франсуа де Валуа: - Мне? Эти доспехи – мои? О, матушка, благодарю вас, благодарю! В порыве искренней признательности (не часто ему доводилось быть предметом материнской заботы и щедрости) Франсуа покрыл поцелуями полные, но все еще красивые руки Екатерины Медичи. Сердце торжествующе билось. День турнира, приближение которого принц ждал с ужасом, теперь казался ему самым желанным, долгожданным днем в его жизни. Пусть Генрих щеголяет в отцовских доспехах, если ему угодно. Старший брат всегда любил красивые жесты. А вот он, Франсуа, предпочитает писать историю с себя, и можно не сомневаться, его выезд на турнир станет самым блестящим! Испытывая чувство счастливого обладания, герцог Анжуйский трепетно прикоснулся к драконам на груди. Ну да, Дракон Медичи. Почему бы и нет? Чем он хуже Лилий Валуа? - Уверен, у нашего кузена, Наварры, не будет ничего подобного, - не скрывая довольной усмешки, произнес он. – Вы знаете, матушка, что по жребию мне предстоит сразиться с мужем Маргариты? Надеюсь, бедняга не посрамит нашу Марго. Жаль, что Маргарита еще не вернулась, жаль, что не увидит его во всем блеске, но и тут Франсуа утешил себя тем, что на турнире будет Диана де Меридор. Эта женщина, оставаясь недоступной, все сильнее и сильнее волновала его, вынуждая изыскивать новые способы обладания ею.
Екатерина Медичи: Знала ли она? Разумеется, она знала. С той самой минуты, как король Наваррский приехал в Париж на свадьбу с ее дочерью, Екатерина Медичи делала все, чтобы знать о каждом движении Генриха, о каждом его слове. А вот Франсуа не знал, и даже не догадывался, что этим подарком он обязан именно мужу Маргариты. Улыбнувшись своим мыслям, королева-мать ласково ответила младшему сыну: - Мы позаботимся о том, чтобы король Наваррский выглядел достойно на турнире, не ради него, разумеется, а ради Маргариты. А в вашей победе я уверена. Взгляните на это копье, Франсуа… Флорентийка ласково провела рукой по крепкому древку, будто бы любуясь мастерской работой, придавшей оружию форму изящную и смертоносную одновременно. - Я уверена, в ваших руках оно прославит ваше имя, и, как знать, может быть послужит на благо Валуа и Франции. Вы не задумывались над тем, как непредсказуемы турниры? О, вам боятся нечего, - добавила она, зная мнительность своего младшего сына. – Я, ваша мать, позаботилась о том, чтобы эти доспехи были не только вам к лицу, но и защитили наследника престола от всех случайностей. Но о Генрихе Наваррском некому позаботиться. Если, к примеру, это копье ранит его, или даже оцарапает… руку, шею, щеку, не важно… то я, право же, не поручусь за его жизнь. Стоят жаркие дни, раны, даже самые легкие, так легко воспаляются, а там исход известен – горячка, гангрена и смерть. Королева Екатерина взглянула в глаза сына прямо и строго, безмолвно призывая его прислушаться к ее словам, сказанным таким спокойным, легким голосом, словно эта пожилая женщина говорила о качестве шитья, или о том, сколько пирогов с голубями подать на праздничном пиру. - И вот уже Наварра ищет себе короля. И мне кажется, я знаю, на кого будут устремлены все взгляды, Франсуа.
Франсуа де Валуа: Герцог Анжуйский зябко передернул плечами. Это прохлада с реки, или озноб от слов матери? Королева Екатерина не уставала поражать сына, только ему казалось, что он нашел ясное объяснение ее поступкам, как она снова ставила его в тупик. Вот и сейчас, доспехи оказались только средством, целью же был король Наваррский, и избавиться от Анрио Флорентийка рассчитывала его руками. Но самым страшным было не это, самым страшным и непостижимым было то, с какой сверхъестественной точностью Екатерина Медичи угадывала самые тайные, самые сильные желания людских сердец, их мечты и слабости, и играла на них, как умелый музыкант на лютне, извлекая из человеческих струн нужную ей мелодию. Да, Франсуа хотел быть королем. Королем настоящим, а не королем, милостью Гизов. То есть он хотел править, хотел носить корону и горностай, хотел, чтобы его и в глаза и за глаза именовали «Ваше величество». И если бы вот прямо сейчас, в эту минуту, ему пообещали корону, любую, он бы согласился, и покинул Францию… разумеется, чтобы потом вернуться. Луиза де Водемон объявлена лекарями бесплодной, но король отказался разводиться с ней и держит подле себя, очевидно, что для отвода глаз. Теперь бездетность королевской пары имеет вполне благопристойное объяснение. А это значит, что Франсуа остается единственным наследником престола. Но Генрих молод! И что же, всю жизнь ждать счастливого случая? А Гизы… а что Гизы? На Гизов надейся, а сам не плошай. - Значит, матушка, вы думаете, что в случае чего наваррская корона пришлась бы мне в пору? Герцог Анжуйский рассмеялся, словно речь шла всего лишь о шутке, примерил копье к руке. Оно легло ловко и необременительно, чувствовалось, что и сражаться с ним будет сподручно. - Право же, я запомню ваши слова, мадам, вы никогда не давали мне плохих советов! Это было почти согласие.
Екатерина Медичи: - Ну а почему бы нет, сын мой? Короны нередко украшают и менее достойные головы, чем ваша. К тому же, у короля Наваррского есть сестра, инфанта Екатерина. Если с братом что-то случиться, то, женившись на ней, вы станете вдвойне королем Наварры, и по праву брака и по воле народа, что может быть лучше? Екатерина Медичи, как заправский змей искуситель, и так и эдак демонстрировала желанный плод – навррскую корону – своему младшему сыну. Перебирая девиц, пригодных для брака с Франсуа де Валуа, она рассматривала и эту юную особу (к слову сказать, копию своей матушки в молодости). Но как сестра короля Наваррского она была слишком незначительна. А вот как единственная оставшаяся в живых наследница рода королей Наварры – вполне походила для матримониальных планов Флорентийки. - Помните о том, что ваше будущее в ваших руках, Франсуа, - ласково, но торжественно произнесла она, положив руку на плечо герцога Анжуйского и многозначительно его сжав. – Вы умны, честолюбивы, молоды. Я, как мать, желаю вам самой блестящей судьбы, которую можно добыть, потому что ваша слава – это слава дома Валуа! Так же Екатерина Медичи, как мать, больше всего была озабочена тем, чтобы избавить младшего сына от искушения влипнуть в какой-нибудь очередной заговор против Генриха и лишиться головы. Детей у короля Франции нет, и, очевидно, в ближайшее время это положение не изменится, а значит Франсуа надо беречь. Кровь Валуа слишком ценна, чтобы выливать ее на землю, как плохое вино! «Четыре сына… а ведь было четыре здоровых сына, Господи». Четыре сына, и казалось, ничто не угрожает династии. Как быстро все меняется.
Франсуа де Валуа: Королевские дочери были и есть весьма действенное средство в борьбе за трон. Так что Франсуа только кивнул, когда прозвучало имя Екатерины де Бурбон. Все правильно, мать как всегда рассчитывает все на два хода вперед. Убрать с шахматной доски фигуру короля Наваррского и прибрать к рукам его сестрицу, а вместе с ней и королевство. Одно маленькое «но», герцог Анжуйский уже был женат, но, с другой стороны, были определенные тонкости в этом браке, которые давали надежду на освобождение от Антуанетты д’Омаль и стоящих за ее спиной Гизов. Так что об Антуанетте д'Омаль можно было пока забыть. - Вы, матушка, образец государственной мудрости, - признал он, почтительно поцеловав руку вдовствующей королевы. Они понимали друг друга. На самом деле, мало кто понимал Франсуа так хорошо как мать, это делало ее бесценным союзником и опаснейшим врагом. Герцог Анжуйский не сомневался, если он откажется, королева Екатерина найдет другого исполнителя, но тогда сладкие плоды предательства минуют его, и утешат какого-нибудь другого счастливца. Тень за левым плечом принца шевельнулась, нашептывая Франсуа, что, возможно, это его шанс. - Я прикажу перенести доспехи в мои покои, матушка. Буду с нетерпением ждать дня турнира… и постараюсь оправдать ваши ожидания, - поклонился он королеве Екатерине. Это было согласие.
Екатерина Медичи: Франсуа ушел, напутствуемый материнским благословением. Доспехи со всей осторожностью унесли. Стихла музыка в приемной королевы, стих женский смех, похоже, Орильи увел всех дам в сад, и Екатерина Медичи, оставшись одна, позволила себе, наконец, улыбнуться. Приятно, когда дети нас не разочаровывают, а сегодня Франсуа ее не разочаровал. Итак, она снова готова нанести удар по Генриху Наваррскому. Это уже стало чем-то вроде игры, королева-мать посылала мяч, а король Наваррский его каждый раз отбивал с немыслимой ловкостью, или немыслимым везением. Суеверная, как все итальянцы, Флорентийка уже начала верить что Беарнец и вправду один из тех любимцев Судьбы, которым не страшны яд, сталь и людские козни. О, как несправедливо! Что бы она ни отдала, только чтобы ее Генрих получил такую же неуязвимость, такую же необъяснимую удачливость. Или же это дар сыну за мученическую смерть матери? Как всегда, при воспоминании о Жанне д’Альбре, Екатерина Медичи помрачнела. Ничего, она сделал то, что должна была сделать, и она будет делать то, что должна. Главное помнить о своем долге перед Францией, перед Валуа, а об остальном можно и забыть. Эпизод завершен
полная версия страницы