Форум » Игровой архив » Ночь в июле полна соблазнов (с) » Ответить
Ночь в июле полна соблазнов (с)
Диана д'Этамп: 25 июля 1575 г. Вечер. Париж, особняк герцогов Монморанси на улице Вожирар. после эпизода «Подарок подарку - рознь»
Ответов - 19, стр:
1 2 All
Амори де Ноэ: Возможно, не будь Амори столь горяч и несдержан, исход схватки мог бы оказаться иным. Однако самоуверенность – этот бич юности – и неконтролируемая ярость – этот порок всех безрассудно храбрых – сыграли с молодым человеком злую шутку. Он даже не успел толком почувствовать вкус боя, насладиться свободой летящих движений, всегда доставлявших ему особый род наслаждения. Все произошло стремительно и потому вдвойне обидно. Мгновение – и рука начинает неметь. Еще одно – и рубашка становится липкой и мокрой на боку. Но упрямство и злость не позволяют остановиться, не дают опомниться и признать свое поражение. Выпад следует за выпадом, а звон стали сливается в сладкую музыку, которая начинает медленно плыть, смазываясь и отдаляясь. Последнее, что де Ноэ успел почувствовать перед тем, как лишиться чувств – болезненный укол в бедро и тонкую струйку крови, устремившуюся в его сапог. Он не слышал ни язвительных слов господина де Бальзака, ни его удаляющихся шагов. Шагов победителя. И уж, конечно, ему не дано было знать, что господин д’Антраге позаботился о том, чтобы его противнику своевременно оказали помощь. Юный граф провалился в бездонную черноту – туда, где нет ничего: ни июльского зноя, ни радости, ни горя, ни боли, ни надежд. И, наверное, так было правильней, иначе горечь от осознания собственной беспомощности и своего позорного проигрыша доставили бы юному гордецу куда больше страданий, чем физические муки. Впрочем, обморок продлился недолго. Из блаженного забытья гасконца вывели громкие голоса, яркий свет факелов, озаривших дорожку сада, на которой и случилась эта внезапная дуэль, а также чьи-то прохладные пальцы, нежно коснувшиеся пылающего лба и бережно убравшие с него влажную прядь темных волос.* Не открывая глаз и наслаждаясь этим сказочным ощущением, парень едва слышно прошептал, ничуть не сомневаясь в том, кто проявил такую заботу: - Ваша светлость… Простите, что я вовремя не явился с докладом… Но я… Нашел Ваш подарок… *Согласовано с Дианой д’Этамп
Диана д'Этамп: Диана медленно шла через пустеющие комнаты особняка. За окнами уже во всю хозяйничала теплая июльская ночь. Она никогда не любила это время – время расставания со сказкой. Еще минуту назад дом был наполнен голосами, смехом и звоном бокалов, а теперь тишина обволакивает каждый его уголок – неотвратимо и безысходно. Печально оплывают свечи в массивных бронзовых канделябрах и даже зеркала, еще так недавно отражавшие сверкающие глаза прекрасных дам и восторженные лица кавалеров, как будто потускнели. Вяло обвисли тяжелые портьеры – ласковый ветерок больше не треплет их позолоченные кисти; одно за одним гаснут янтарные окна, словно бы закрываются желтые глаза ночного хищника, уставшего и насытившегося. На душе у мадам де Шательро воцарились пустота и грусть. Даже воспоминания об утраченном подарке от принца перестали раздражать и волновать. А обида и злость на беднягу Амори вовсе испарились. «Несчастный юноша…» - С раскаянием думала она, спускаясь по мраморной лестнице, устланной алым ковром, невесомо касаясь кончиками пальцев отполированного дерева изящно выгнутых перил. – «Он так юн… Так неопытен и романтичен. Ему простительно стремление ко всему прекрасному. А я… Как же я неправа! Нужно немедленно помириться с ним… Он добрый молодой человек, и сумеет понять и простить мою дурацкую вспышку». Приняв решение, герцогиня ускорила шаги и буквально выпорхнула в просторный холл, куда в тот же миг со двора вбежал перепуганный слуга с искаженным от ужаса бледным лицом. Сердце сводной сестры короля затрепетало. Все ее существо пронзило болезненно-острое осознание произошедшей беды. Стремительно подойдя к затравленно озиравшемуся лакею, она дрогнувшим голосом спросила: - В чем дело? На Вас лица нет. Объяснитесь! - Простите… Хозяйка! Ради всего святого, простите… - Залепетал тот, жалобно кривя губы и позорно отводя взгляд, никак не решаясь признаться в том, какая неприятность постигла их благопристойную усадьбу. - Прекратите дрожать, как осиновый лист! – Сорвалась на крик не на шутку встревоженная госпожа Монморанси. – Возьмите себя в руки и доложите, что заставило Вас явиться передо мной в столь неподобающем виде? Строгий тон и всегдашняя точность формулировок супруги маршала отрезвили слугу. Он моментально прекратил трястись и, крепко сжав зубы, лаконично и по-деловому поведал о дуэли между начальником личной охраны внебрачной дочери Генриха II и графом де Гравилем. Однако о ее результатах он рассказать не успел – женским чутьем она поняла все сама. Не дослушав, выскочила во двор, а оттуда, сломя голову, ринулась в сад, впрочем, на бегу успев отдать несколько самых необходимых распоряжений: доставить лекаря, нагреть воды и принести чистых полотенец. Ее звонкий голосок затих под кронами деревьев, когда воспитанница Дианы де Пуатье наткнулась на место, где произошла схватка. Граф де Ноэ, залитый кровью, бездыханным лежал посреди садовой дорожки. Лицо его было белым, будто мел; черты заострились, а под глазами залегли синие тени. Кусая губы и с трудом сдерживая слезы, женщина опустилась на колени возле раненого, не щадя своего роскошного праздничного наряда. Бережно провела рукой по лбу юноши, убирая выбившуюся прядь темных волос. Ощутила, что кожа теплая, значит, он жив… Склонилась ниже, чтобы услышать неровное, хриплое дыхание… Но вместо этого услышала его слова. И эти слова были о том проклятом подарке! - Милый мой, да забудьте Вы об этих нелепых безделушках! - Укоризненно и вместе с тем с нежностью сказала ее светлость, осторожно касаясь щеки гасконца. – Разве могут даже самые прекрасные драгоценности стоить человеческой жизни? Конечно, нет. Простите меня, пожалуйста. Простите! Это я во всем виновата… С твердой уверенностью дамы - красивой и привыкшей всегда одерживать победы над мужскими сердцами – мадам д’Этамп приняла состоявшийся поединок на свой счет. И по большому счету не особо ошиблась. Столь долго сдерживаемые слезы наконец-то прорвали брешь в могучей обороне самообладания герцогини, и она заплакала, ничуть не стесняясь проявляемых чувств. Подоспевшая челядь, видя, что расчувствовавшаяся хозяйка явно не в состоянии сейчас руководить их дальнейшими действиями, самостоятельно и весьма слажено взялась за дело. Раненого графа со всеми возможными предосторожностями переложили на носилки, и одна из хорошеньких служаночек уже поспешила срезать рубашку страдальца, чтобы обнажить не слишком глубокие, но крайне малоприятные раны на плече и боку. Ревниво отметив в ее бесстыжих глазках отнюдь не только сострадание к болящему, жена экс-губернатора Парижа поспешила отогнать нахальную девицу от своего благородного охранника. - Отойдите, милочка. Я сама!
Амори де Ноэ: Амори мужественно выдержал неприятную процедуру по перемещению своего израненного тела с прохладной земли на довольно жесткие и неудобные носилки. От большой потери крови голова сильно закружилась и его затошнило. Зажмурив глаза и стиснув зубы, он перетерпел этот приступ слабости, не издав ни единого звука. Утешало и радовало только то, что госпожа д’Этамп не уходила, и ее нежный голос звучал, словно музыка, произнося такие простые и вместе с тем такие важные для него слова. - Простить? – Закашлявшись, хрипло переспросил парень, распахивая ресницы и устремляя недоуменный серый взгляд на свою хозяйку. – За что? Вы ни в чем не виноваты. Зато моя вина очевидна и доказана. Сам же я за нее и поплатился. Позвольте мне немедленно исправить свои ошибки. Я готов показать Вам, где находятся украденные драгоценности. Услышав сдавленные рыдания и почувствовав, как нечто теплое и мокрое упало на расслабленно свисающую с носилок руку, де Ноэ резко попытался подняться, но острая боль, пронзившая бок и бедро, заставили его со стоном упасть обратно. И все же, превозмогая физические мучения, юный граф приподнялся на локте и, увидев, что герцогиня плачет, ничуть не скрывая своих слез, с неожиданным трепетом и проникновенной ласковостью в голосе проговорил: - Мадам, произошедшее не стоит ни единой слезинки, выкатившейся из Ваших прекрасных глаз! Умоляю Вас, не плачьте. Иначе я и впрямь буду вынужден умереть, даже несмотря на то, что мне этого очень не хочется, чтобы хоть как-нибудь оправдать Ваши слезы… Ну же, улыбнитесь. Ваша улыбка, словно солнышко, освещает этот мир и делает его лучше. А без нее становится мрачно и холодно… Юноша безропотно подчинился, когда одна из служанок взялась срезать его пропитавшуюся кровью рубашку. Он устроился поудобнее и постарался не шевелиться. По всей видимости, начинался жар, поскольку прохладные прикосновения лезвия ножа заставляли его морщиться и вздрагивать, как от холода. Однако, услышав слова ее светлости, Амори ушам своим не поверил: достоин ли он того, чтобы эта женщина самолично за ним ухаживала? Марала руки его кровью… В эту минуту он даже не подумал о том, сколько необычайно сладостных и вместе с тем мучительных моментов ему предстоит пережить, когда ее тоненькие пальчики коснуться его груди и бестрепетно ощупают раненое плечо, проверяя целостность костей. - Ну что Вы, герцогиня… Право, не стоит. Это не раны, так – пустяки. – Успел сказать он прежде, чем она прикоснулась к обнаженной коже и по его телу сладкой судорогой прокатилась горячая волна истомы.
Fatalité: Ночной воздух июля был наполнен ароматами жасмина, лилий, влажной травы, но к ним еще примешивались запах крови и неуловимый для обоняния флер еще только зарождавшихся чувств герцогини де Шательро к начальнику своей охраны. Юношу занесли в дом, был приглашен лекарь, но Диана д’Этапм не оставляла ни на мгновение Амори де Ное, с трепетом ожидая вердикта медика. Раны оказались более кровоточивыми, чем опасными, хотя, не подоспей помощь вовремя, молодой человек мог просто истечь кровью. Но все обошлось. Суета поднятая этим происшествием улеглась только к утру, перешептываясь слуги отмечали, что им будет что порассказать своим приятелям и приятельницам о прошедшем празднике в доме сестры короля. А утром, когда солнечные лучи ласковыми зайчиками стали прыгать по крышам домов Парижа, один из них, забравшись в дупло могучего дерева в одном из садов, внезапно отразился ярко красным светом, удивительным, ярким бликом, озарившим густую листву поблизости. Но вскоре солнце поднялось чуть выше и все исчезло. Эпизод завершен
полная версия страницы