Форум » Игровой архив » Посеяв ветер, пожнешь бурю » Ответить
Посеяв ветер, пожнешь бурю
Екатерина Медичи: 3 февраля, утро. Париж, Лувр.
Ответов - 9
Маргарита Валуа: Королева Наваррская, ленивица и соня, предпочитала спать до окончания утренней мессы, вместо того, чтобы мерзнуть в часовне вымаливая прощения за грехи, которых не совершала. Ну, немного тщеславия и гордыни, улыбки кавалерам и снисходительное выслушивание панегириков своей красоте, привычные колкости в сторону матушкиных фрейлин. Лодовико же опять уехал, и краткие упоительные встречи остались лишь в воспоминаниях. Как же скучно, Господи, как тоскливо, и стоит ли занимать твое внимание такими мелочами? Либо пошли соблазны повесомее, либо не сердись за то, что сон предпочтительней молитв. Сквозь сладкую утреннюю дрему Маргарита слышала какой-то шум за дверью ее покоев, беготню и крики, но открывать глаза так не хотелось, что королева только натянула на голову подушку, и снова забылось в восхитительно-легком сне с запахом лаванды. Пока не хлопнула входная дверь, и не раздались чьи-то шаги, такие тяжелые, что их не смог заглушить даже ковры, устилавшие пол опочивальни Жемчужины Франции. Эти шаги были знакомы ей с детства, и редко предвещали что-то хорошее. Скорее уж наоборот, и, внутренне подобравшись, Маргарита вздохнула и открыла глаза, просияв навстречу королеве Екатерине Медичи самой жизнерадостной улыбкой. - Доброе утро, матушка! Вы пришли пожелать мне хорошего дня? Про себя супруга Генриха Наваррского подумала, что вряд ли кого-то сегодня ждет хороший день. Флорентийка была мрачна, у губ прорезались резкие, глубокие морщины, она вся как будто постарела, но в глазах бушевал такой огонь, что даже привычная ко всему Маргарита содрогнулась. Что такого могло случиться, что мать в таком состоянии, а главное – при чем тут она? Чистая совесть – лучший друг. Маргарита спустила босые ступни на ковер, ловко подцепила ножкой домашнюю туфельку без задника, убежавшую под кровать, накинула легкое верхнее платье. Проделывая все это бездумно, с улыбкой, словно бы и не было в опочивальне никого кроме нее, но чувствуя на себе взгляд матери, как большого, ядовитого, отвратительного паука, который может ужалить в любое мгновение. Можно было спросить, что случилось, но Марго, наученная опытом, молчала. Рано или поздно мать скажет, зачем пришла, и отчего-то королева Наваррская была уверена, что ей это не понравится.
Екатерина Медичи: Известие о том, что король Наваррский исчез, потрясло Лувр. Сбылся самый худший кошмар королевы-матери, сбылось ее мрачное пророчество, которому никто не верил, ни Карл, ни Генрих. Просто наступило утро, просто обнаружилось, что Генриха Бурбона нет нигде. Ни в его покоях, ни в покоях фрейлин, стража никого не выпускала, и не иначе проклятый Наваррец просто испарился. Последней надеждой королевы-матери (пусть и призрачной, но Екатерина Медичи цеплялась за нее, как за соломинку) было найти зятя в покоях у Маргариты. Раньше она ревниво препятствовала любому намеку на сближение царственной четы, но сейчас была бы счастлива, окажись Наваррский в постели у жены. Но его не было и там. А у Маргариты был такой цветущий, свежий вид, что Флорентийку передернуло от отвращения. Дура, смазливая дура, не желающая видеть дальше своего носа и думать о чем-либо кроме своих удовольствий! По коридору, примыкающему к покоям королевы Наваррской, еще раз пробежала стража, прочесывая каждый уголок, каждую нишу, но Екатерина Медичи уже знала, что это напрасно. Наварры нет. Генрих, с которым королева-мать уже имела беседы, был в гневе, но его гнев не шел ни в какое сравнение с ее яростью и отчаянием. Она столько лет пыталась уберечь трон для Валуа, но сегодня ее старания пошли прахом. С раннего утра в ушах гудел колоколом голоса Ренато Бианко «Он будет королем Франции». «Не будет, не позволю», - шептала королева Екатерина. Но что она теперь могла?! - Я бы рада пожелать вам хорошего дня, Маргарита, да не могу, - сквозь зубы процедила она. – Боюсь, у нас теперь долго не будет добрых дней, да и у Франции тоже. Ваш муж бежал. Бросил вас. Предал вашего брата. Не удивлюсь, если теперь он пойдет войной на того, кому еще вчера клялся в верности. Вы довольны, Марго?! Всегда должен быть кто-то виноват, даже если он не виновен, хотя бы для того, чтобы можно было обвинить, сорвать зло, хоть немного облегчить душу. Наварру было не вернуть, разве что случиться чудо. Но Марго здесь, под рукой.
Маргарита Валуа: Вот, значит, в чем дело. Король Наваррский бежал! Маргарита была вынуждена отвернуться от матери, чтобы справиться со своими чувствами, а они были весьма противоречивы. То, что Генриху это удалось, было равносильно чуду, и Марго, не желавшая зла своему мужу, от всего сердца готова была пожелать тому удачи, если бы не одно маленькое «но». Он, бежав, оставив ее на растерзание собственной семье, которая если и не обвинит вслух, то уж точно заподозрит ее в пособничестве супругу. А Екатерине Медичи и доказательство виновности дочери не нужны, достаточно предлога, чтобы избавиться от неугодной и неудобной Маргариты, отомстить за все те случаи, когда та вступалась за мужа. Что с ней теперь будет? Представив, что ее ждет, Марго, на какое-то мгновение поддалась губительному страху. Задрожала рука, держащая щетку для волос, пальцы стали деревянными и непослушными, и вот уже щетка падает на пол. Этих мгновений – наклониться, поднять, выпрямиться, хватило для того, чтобы понять. Единственная роль, которая ей сейчас подойдет – это брошенной, обиженной жены. Жертвы. Отвратительная роль, по правде сказать, но выбирать не приходилось. Маргарите не пришлось даже делать над собой усилие, чтобы из ее глаз брызнули слезы, когда она повернулась к грозной королеве-матери. - Бежал? – тихо переспросила она, словно не веря в происходящее. – Бежал? А как же я, матушка? Он бросил меня? Оставил? Господи… какой стыд! Закрыв лицо руками, Марго упала на колени, и разразилась рыданиями, не забывая сквозь пальцы поглядывать на Флорентийку. Нет, слезами ее не разжалобить, королева Наваррская это прекрасно знала, но отвлечь мадам Екатерину может быть и удастся. Матушка никогда не считала своих дочерей умными особами, помнится, когда-то она была очень удивлена, обнаружив, что покойная сестра Елизавета взялась разумно и предано отстаивать интересы своего мужа и Испании. На этом можно сыграть. Марго вытерла ладонью мокрые щеки и глаза ее загорелись гневом, точным отражением того, что пылал в королеве-матери. - А мое приданое, матушка? Он же не имеет теперь на него никаких прав? Я не желаю, чтобы муж, который меня бросил, получил от нас хоть что-то! Я требую развода! Поднявшись на ноги, Жемчужина сжала губы, всем видом демонстрирую непоколебимость. - Матушка, мне нужен развод, и как можно скорее!
Екатерина Медичи: Сложив руки на груди, Флорентийка молча наблюдала за слезами дочери, за ее отчаянием. Маргарита беспокоилась о себе и даже требовала развода, это было вполне понятно. Хотя, относительно развода Медичи не собиралась потакать дочери. Раньше надо было соглашаться, когда королева Екатерина предлагала ей это сама. А еще лучше, не прятать под юбками своего драгоценного муженька, тогда, вполне возможно, тот был бы сейчас мертв, а Маргарите не пришлось бы рыдать. Быть королевой – вдовой куда лучше, чем быть брошенной королевой и не нужной женой. Даже мадам Катрин признавала правоту этой простой истины, не смотря на всю любовь к мужу, которую она пронесла сквозь годы. Словом, королева-мать внимала, но не торопилась кидаться к дочери с утешениями. Для ее гнева была и еще одна причина, о которой она не могла сказать вслух. По вине мужа этой мерзавки, Генрих велел усилить охрану покоев Монсеньора, теперь его сторожили не кто-то, а фавориты Его величества, господа Келюс, Ногарэ и Можирон. А это троица, и в особенности маркиз д’Ампуи, скорее убьет принца крови, нежели позволит ему сбежать. - Ведете себя как прачка, Маргарита, - брезгливо бросила она дочери. – Рыдаете, кричите, словно вас обокрали. Да кому есть дело до ваших оскорбленных чувств! Ваш брак был вопросом политики, таковым он и останется. Нет, она никогда не была такой глупой гусыней, как Марго. Может быть, ей и не дал бог красоты дочери, но уж ума у юной Катерины Ромулы ди Медичи было поболе, иначе бы она не выжила во Франции и не стала матерью следующих королей. С чувством превосходства вдовствующая королева взирала на королеву Наваррскую. Вот, что бывает с женщинами, которые считают свою красоту главным оружием. Их бросают, на посмешище все Европе! Если бы речь шла не о престиже и благополучие дома Валуа, следовало бы, пожалуй, предоставить Марго ее судьбе. - Умойте лицо. Вы что, хотите радовать весь двор своими слезами? Приведите себя в порядок и держитесь достойно! Флорентийка собственноручно намочила салфетку в тазу с ароматизированной водой, почти швырнув ее дочери. - Вы не имеете права ничего требовать, Маргарита. Вопрос о вашем разводе, или сохранении брака, будете решать не вы, а Его величество. Все, что вы можете, что покорно ожидать решения своей судьбы и воздержаться от глупостей!
Маргарита Валуа: Ну, разумеется. Ходи, куда тебе скажут, говори то, что тебе скажут. Ничего не требуй, ничего не жди, а главное, не верь, будто твоя семья хоть в малой степени озабочена твоим благополучием. Чтобы скрыть от матери воинственный блеск глаз, Маргарита принялась старательно рассматривать ковер под ногами. Не поддаваться страху. Не поддаваться гневу. Уступать, пока возможно отступать. Но мокрая салфетка брошенная матерью, подействовала на гордую дочь Генриха II как перчатка, брошенная в лицо. - Вы, матушка, даже когда своих левреток заставляете прыгать через палку, то сначала показываете им лакомство, - салфетка была свернута в жгут, и брошена на ночной столик с той же презрительной брезгливостью, с какой была подана. Гнев и задетая гордость высушили притворные слезы Маргариты так же быстро, как июльская жара высушивает капли росы на цветах. – Ежели желаете, чтобы я воздержалась от глупостей, то просветите меня, что оными считается? Я внимаю послушно, и с благодарностью! С дерзкой улыбкой супруга беглого государя Наварры села на край постели, сложив точеные руки на коленях, с видом скромным и добронравным. Интересно будет послушать, матушка, какие у вас планы. А в то, что их нет, Жемчужина не верила. У Екатерины Медичи одна интрига была вплетена в другую, та в третью, а все вместе они представляли собой настоящую паутину. Возможно, Генриху повезло, и он вырвался из нее навсегда.
Екатерина Медичи: - Вы будете мне дерзить, Маргарита? Несколько мгновений назад вы рыдали и умоляли о разводе, - Медичи охотно поддалась привычному раздражению, которое всегда, с раннего детства присутствовало в ее отношениях с дочерью. Искренне нежной королева была только с Генрихом, полагая, что тот никогда и ничто не поставит выше своей матери (как она ошибалась), да еще с Клод, бедной, милой Клод. - Мои левретки, мадам, в отличие от вас, слушаются меня и благодарны за заботу от них. И исправно рычат на всех, на кого я им укажу. Берите с них пример, и, возможно, и я начну по-другому относиться к вам. Медичи обвела тусклым, невыразительным взглядом изящно убранную опочивальню королевы Наваррской, уютное гнездышко, где все подчеркивало красоту Марго, все дышало приглашением к любви. Но все знали, что супруг Маргариты не удостаивался чести спать на этих шелковых простынях. Может быть, дочь помогла мужу бежать, чтобы без помех предаваться любовным приключениям? Флорентийка хотела бы верить в распущенность Маргариты и даже при любой возможности распространялась об этом перед сыном, Генрихом. Но в глубине души она знала, что та была не более распутна, чем любая дама при дворе. Да и не мешал Наварра любовным приключениям жены. Нет, все же теряла Маргарита гораздо больше, нежели приобретала при нынешнем раскладе. Не то, чтобы это помешало бы Медичи обвинить дочь во всех грехах, но все же… Флорентийка подошла к королеве Наваррской, резким движением подняла ее лицо за подбородок, взглянув в глаза. - Никаких скандалов, Маргарита. Больше никаких скандалов, разъездов с герцогиней де Невер, никаких вечеров с кавалерами в ваших покоях, с танцами и музыкой. Вы нынче на положении вдовы при живом муже, благодарите за это Наваррского. Как вами распорядиться дальше – решать вашему брату, королю. Хотя, ума не приложу, кому может понадобиться такое сокровище. Вы уже не так уж молоды, Марго, и совсем не так красивы, как вам говорят. Конечно, в Медичи говорила злость, но после этих язвительных слов ей стало немного, но легче.
Маргарита Валуа: Разумнее всего было бы сделать вид, что она покорилась, послушалась, смирилась. Но тогда бы это была не Маргарита Валуа. Никогда эта женщина не позволит судьбе влачить ее за собой, словно жалкую пленницу. Нет. Она сама будет пытаться взнуздать Фортуну, как непослушную кобылицу. Вот и сейчас, решение было принято отнюдь не в пользу разума, но зато в польщу гордости, которую королева Наваррская почитала главным своим богатством. - Если все так, как вы говорите, матушка, то мне ничего не остается, кроме как пойти к моему брату, и умолять его о милости и защите! От мимолетного прикосновения Екатерины Медичи, Маргарита готова была поклясться, на нежной коже выступили красные пятна. Если вспомнить все рассказы о матушке, то не мудрено и заболеть после ее ласки. Брат Карл, как говорят, так и не встал, полюбопытствовав книгой, которую королева-мать послала герцогине де Невер. Королева Наваррская не боялась смерти, но боялась уродства, что простительно для молодой и красивой женщины. Она прекрасно помнила, во что превратился Карл перед смертью. В скелет, истекающий кровавым потом. Маргарита, усмехнувшись (ее дамы пропали при появлении мадам Екатерины, как ласточки, испуганные грозой) зашла за ширму, размышляя над всем, что услышано. По всему выходило, что ни матушка, ни братец не знают, что им делать дальше. О, Генрих Наваррский на свободе, это совсем не то же самое, что Генрих Наваррский в плену. «Вы позаботились о себе, муж мой, не сердитесь же, что и я теперь позабочусь о себе».
Екатерина Медичи: Маргарита не стоила того, чтобы снисходить до ответа. Всего лишь красивая, неразумная женщина, которая всю жизнь будет метаться между исполнением своих желаний и их последствиями, а одно без другого не бывает, вот в чем хитрость. Королева Наваррская желала свободной жизни при муже, ее желание исполнилось, проклятый Бурбон меньше всего интересовался тем, кто спит с его женой, но и не вспомнил о своей жене, когда решил бежать. Марго стала неудобна для всех, вот в чем ее беда. Не слушая щебетаний дочери, Флорентийка вышла из ее опочивальни, заперев покои королевы Наваррской на ключ. Конечно, чуть позже она пустит к Марго ее фрейлин, ту же Жийону, но пока что пусть посидит взаперти. Посидит и хорошенько подумает, как ей жить дальше, кому дерзить, а кому улыбаться. С улыбкой Медичи припомнила выходку дочери на балу в честь герцога де Гиза. Как она бесстрашно защищала эту мерзавку Невер! Ну, посмотрим, как она вам поможет, Марго. Гиз не Карл. Он не сможет отменить моих приказов. Положив ключ в карман, Медичи улыбнулась, мрачно, но удовлетворенно. Иногда, все же, пусть редко, но справедливость торжествует. Теперь Маргарита ответит за все свои прегрешения, истинные и мнимые.
Маргарита Валуа: Когда Маргарита услышала, как в замке повернулся ключ, она почувствовала примерно то же самое, что и опытный фехтовальщик, рассчитывающий на свое мастерство, но упавший от удара дубиной по голове. Она пыталась вызнать у матери ее дальнейшие планы, разыграла целый спектакль в доказательство своей невиновности, даже требовала расторгнуть брак с королем Наваррским. Оказалось, старалась зря. В волнении, дрожащими пальцами пытаясь застегнуть маленькие жемчужные пуговицы, королева Маргарита порвала отделку платья, и отчего-то именно эта мелочь, на которую в другой день она бы не обратила внимания, вызвал у супруги Генриха Наваррского поток слез, да не притворных, а самых искренних. До безумия стало жаль наряд, жаль это утро, которое было таким чудесным и которое уже не вернуть. Наплакавшись вдоволь, дочь Генриха II решительно отерла слезы и вышла из-за ширмы уже не девочкой, обиженной и всеми брошенной, но королевой. - Придется начинать все с начала, Маргарита, - задумчиво поведала она своему отражению в зеркале. Сойдут красные пятна от слез, которые делают женское лицо постаревшим и некрасивым (что бы там ни говорили поэты). Разладится едва заметная морщинка возле губ, которые снова будут смеяться. Но полученного урока Марагрита не забудет. Принцессам крови не дано жить, как простым смертным, и от этого бремени не избавится никогда. Она бездумно позволяла себе наслаждаться любовью Лодовико, дружбой с Генриеттой, оставив в стороне политику, заговоры, тайны, как откладывают в сторону опасное, острое оружие, которым так же легко смертельно ранить себя, как и других. Но она ошиблась. Нужно снова учиться им виртуозно владеть, если она хочет жить. Но ошиблась и мать, и, возможно, эта ошибка будет стоить ей дорого, ей, и ее любимому Генриху, который позволяет королеве Екатерине так обходиться с единственной сестрой. Рано или поздно, она опять им понадобится. И тогда... тогда посмотрим, можно ли ради своего удовольствия унижать Маргариту Валуа. Эпизод завершен
полная версия страницы