Форум » Игровой архив » Для плохих новостей всегда найдется время » Ответить
Для плохих новостей всегда найдется время
Екатерина Медичи: 15 марта 1577 года, поздний вечер, Лувр, покои королевы-матери.
Ответов - 10
Екатерина Медичи: Флорентийка поздно ложилась и рано вставала – привилегия старости, а, кроме того, это позволяло ей узнавать все важные вести первой. Часто бывало так, что к королю только входил гонец, а его мать уже знала содержание послания. Но, по правде сказать, какой в этом толк, если, выслушав королеву Екатерину, ее старший сын все равно поступал по-своему? Да и младший тоже. Вдовствующая королева усмехнулась, словно наяву услышав голос незабвенного Ренато: «Не жалуйся, Катерина, моя королева, и не лукавь перед собой и передо мной». И правда, к чему жаловаться. Власть многомерна и многогранна. Невозможно захватить все ее нити в одни руки, тот, кто попытается это сделать, неизбежно погибнет. Власть задушит его. Но захватить самые сильные и в то же время, самые незаметные и тонкие – о да, это искусство. Перед вдовой Генриха II лежали письма, поступившие к ней за сегодняшний день и те, которые завтра утром отправятся в путь. Когда-нибудь люди удивятся тому, сколько она писала, возможно, даже скажут, что мать королей Франции могла бы распорядиться временем получше. Но для Медичи час, которые она посвящала переписке почти со всеми значимыми лицами Европы, были самыми счастливыми часами… Не говоря уже о той пользе, которую они приносили политике Франции и ее сыну. За окном уже стемнело, когда Ее величество собиралась было отойти ко сну, когда в дверь кабинета постучали, сообщив: - Мадам Ла Ферьер просит аудиенции. - Пусть войдет! Усталость от долгого дня послушно отступила перед решимостью и внутренней силой этой старой женщины. Так было всегда, и так будет, пока она жива. Франсуаза де Ла Ферьер шпионила по приказу госпожи в Венсенне, очаровывая и присматривая за принцем Конде, королевским пленником. Если она прибыла в Лувр в такое позднее время, значит, у нее есть на то причины. «Ночью редко приносят хорошие вести, Катерина», - вздохнул над ухом королевы голос ушедшего в мир иной парфюмера. - Для плохих новостей всегда найдется время, мой Ренато, - вздохнула тихо королева. – Всегда.
Флоретт Ла Ферьер: Поздним вечером в коридорах Лувра можно было заметить скромно одетую женщину. Была ли она молода или красива, тоже сложно было сказать, потому как лицо женщины скрывала маска, которую она сняла лишь в приемной Екатерины Медичи. Мадам де Ла Ферьер не хотела привлекать к себе внимания, поэтому приехав в Лувр, воспользовалась лестницей для прислуги, чтобы попасть в апартаменты королевы-матери. Для всех она уехала в Бур-сюр-Шарант по семейным делам. Королева-мать не заставила долго ждать свою фрейлину в приемной. Флоретт быстро прошла в комнату королевы и опустилась в реверансе. - Ваше величество, сегодня днем герцог Анжуйский посетил принца Конде, - без лишних предисловий начала Элен-Клод. Вряд ли Медичи заинтересует описание наряда, в котором был ее младший сын или обстановка комнаты, в которой происходила встреча двух принцев. - Он предложил побег Генриху Конде, а тот ответил согласием и признался, что больше всего на свете желает иметь надежду на свободу. В белокурой головке фрейлины не было даже тени мысли, что она предает своего любовника и того, кто хорошо к ней относился, зная ее всего лишь за племянницу месье де Броше. Флоретт спешила оправдать доверие к ней королевы-матери, зная, что лишь от нее зависит ее собственное благополучие. На что может еще рассчитывать бедная вдова, которой в собственной семье, где она родилась, дали понять, что она лишняя, а родные покойного супруга видели в ней обузу. Когда она вошла в штат фрейлин королевы Екатерины, обе семьи вспомнили о ней, но помогать материально не торопились, а наоборот рассчитывали на ее положение при дворе. Элен-Клод не питала иллюзий и помогала тому или иному родственнику только когда сама видела в этом выгоду для себя.
Екатерина Медичи: Франсуа! Ах, бессовестный, неблагодарный щенок. После всего, что она для него сделала и еще собиралась сделать, так предать ее доверие! Воистину, горбатого исправит могила, а вот ее младшего сына, наверное, не исправит и она. Как был ядовитым змеенышем, не ведающим благодарности, так и остался. Медичи поджала губы, стараясь ничем не выдать своего неудовольствия, лишь кивнула своей крестнице, давая понять, что услышала и в полной мере оценила то, что она ей сказала. По правде говоря, королева-мать, отсылая Флоретт в Венсенн, даже не предполагала, что той удастся добыть столь ценные сведения. Герцог Анжуйский оказался очень прыток. «Так прыток, что скоро я, пожалуй, и не поспею за ним», - мрачно подумала мадам Катрин. - Ну, еще бы Конде не желал свободы. Когда-то он бросил ради свободы даже свою горячо любимую жену. А нынче, что ему бросать? Голос королевы-матери был язвителен. Она повернула голову к окну, и пряди седых волос блеснули под черной вуалью, как змеиная чешуя. Как неразумен ее сын, Генрих, траят время и силы на то, чтобы приручить этого зверя. Да, когда-то Медичи сама оберегала его жизнь. Это было потому, что ходили слухи о любви Генриха к принцессе Клевской. Слишком поздно Флорентийка поняла, что ее обманули пустыми россказнями. Но теперь – что такое принц Конде? Ничто. И может стать воистину ничем. Довольно капли яда в его пищу, или шелковой веревки, пока он спит. - Что сказал мой сын? Отчего он вдруг решил помочь принцу Конде? Вам удалось это выяснить? Бога ради. Чего не хватает Франциску, что он вечно создает трудности? Медичи сжала пальцы с перстнями, отчего они больно впились в кожу. Хотелось немедленно вызвать младшего сына и отчитать его как следует. Но нельзя. Нельзя. Сначала нужно разобраться во всем, а потом придумать, как уберечь сына от его же глупости. Вот она, вечная доля матерей.
Флоретт Ла Ферьер: Не каждый отважится принести плохую весть Флорентийке, тем более, если она касается ее семьи. Элен-Клод была не исключением. Даже будучи крестницей королевы Екатерины, Флоретт не рассчитывала на снисхождение. Язвительный голос, поджатые то ли от гнева, то ли от презрения губы не испугали фрейлину. Гораздо было бы хуже, если бы Медичи сейчас молчала или улыбалась. - Ваше величество, у Генриха Конде сейчас остались жизнь и его вера, - убежденно ответила Флоретт на вопрос королевы. - Вместо одной женщины мужчина может найти другую, но жизнь у него одна. Венсенн хорош, комната принца комфортна, еда свежая и вкусная, но неопределенность, в которой находится Его высочество, на мой взгляд, угнетают его. Конде надеялся, что король Наваррский пришлет просьбу о выкупе за него. Если бы Элен-Клод сейчас была честна сама с собой, если бы у нее было время поразмыслить о своих чувствах, то ей пришлось бы признаться, что она понимает и оправдывает Генриха де Бурбона. Принц Конде был брошен своими родными на произвол судьбы, как и она в свое время, так почему бы не использовать попавшуюся возможность и не устроить свою жизнь лучше. Предательство? Кого? Того, кто бросил и предал тебя? Нет, внучка адмирала Бриона теперь знала точно, предать можно только саму себя, а с остальными просто меняются договоренности. - Мадам, благодаря данным вами мне возможностям, я слышала разговор двух принцев от начала до конца. Его высочество, герцог Анжуйский умеет говорить красивые и правильные слова, - тут фрейлина могла не отдать должного умения Франсуа вести разговор, вовремя подбирать нужные слова, жесты, менять выражение лица. Ей иногда казалось, что Франсуа действительно любит ее, говоря слова нежности, скрепляя их доказательством в алькове, ей даже казалось, что и она сама отвечает искренностью, но она знала, что когда-нибудь ее место подле Франсуа займет другая дама, а в ее объятьях окажется другой мужчина. Любить не любя, вот главное лекарство от разочарований. - Герцог Анжуйский заверил принца Конде в своей дружбе, мадам, говоря, что долг одного дворянина не бросить другого в несчастье. Он хочет воспользоваться тем, что король и двор переезжают в Шенонсо и устроить побег принца из Венсенна, предварительно написав своему доброму другу, королеве Елизавете в Англию. Его высочество уверен, что королева Елизавета не откажет ему. – Новый укол ревности коснулся если не сердца, то честолюбия мадам де Ла Ферьер. И почему ей довелось родиться лишь внучкой принца де Шательайона, стать лишь крестницей короля и королевы, а не родиться в королевской семье? Это просто несправедливо! - Кроме того, Его высочество выразил надежду встретиться с Генрихом де Бурбон-Конде уже в Англии, когда он станет королем-консортом Англии, а пока он хочет лишь порадовать королеву Елизавету и оказать добрую услугу принцу Конде, считая, что его побег никак не повредит интересам Генриха Валуа. – Франсуаза старалась говорить беспристрастно, лишь повторяя суть услышанного разговора, не придавая никакой эмоциональности своим словам, но ее невольно возмущала та легкость, с которой Конце поверил Анжуйскому и дал согласие. Хотя, разве у него был выбор? Был. Сидеть и ждать неизвестно чего или мысленно представлять себя уже на берегу Англии. - Кроме того, Монсеньор сделал намек, что у них совсем мало времени, что даже с принцами крови могу случиться разные несчастья, а никто знает, какое решение Генрих Валуа принял насчет своего пленника. Дочь графа де Шарни удивилась бы, если бы поняла, что ее последние слова невольно дают оправдание Генриху Конде, решившему согласиться на побег. Тяжелее всего неизвестность.
Екатерина Медичи: По мнению Екатерины Медичи в детстве она мало наказывала Эркюля-Франсуа, слишком мало. Непростительно мало, раз теперь он позволяет себе устраивать подобное за ее спиной! Ах, если бы у Генриха был сын, наследник! Разве тогда пришлось бы ей тратить время и силы на этого неблагодарного? На наследника не было, и вряд ли когда-нибудь будет, а значит, у нее нет выбора. Просто нет выбора. Медичи горько усмехнулась. Судьба загнала ее в ловушку. Она столько сделала, чтобы Генрих получил этот трон, а теперь вынуждена нянчиться с Франсуа, потому что он последний. Потому что иначе Валуа исчезнут, а на их место сядут Гизы, или Бурбоны, или мальчишка Лонгвиль. - Его высочество станет принцем-консортом только при моей поддержке и никак иначе, - мрачно заявила она, имея ввиду, конечно, тайну его брака с Антуанеттой д’Омаль. – А я не уверена, что Англия подходит моему младшему сыну. Возможно, стоит поискать ему невесту старой, доброй французской крови. Но это сейчас не важно. Важно другое… Да, важно было другое. Важно было защитить Франсуа от его же собственной глупости. Подумать только, Генрих столько раз предупреждал брата, а тот все равно с редкостным упорством, сует голову в петлю. - Король не должен ничего знать, - вынесла свой вердикт заботливая мать. – Охрану принца Конде усилят, что же касается Франсуа… В приемной послышался шум, голоса, среди которых Медичи безошибочно распознала голос младшего сына. Усмехнулась недобро. На ловца и зверь бежит. - Что качается Монсеньора, полагаю, пора вам вернуться из вашей поездки в поместье, мадам Ла Ферьер.
Флоретт Ла Ферьер: На самом деле Элен-Клод с удовольствием провела бы еще пару дней в Венсенне, где ее обязанности были необременительны, хоть и скучны. Но, даже самой себе Франсуаза не призналась бы в том, что ей будет не хватать прогулок в скромном дворцовом саду в обществе принца Конде. Но, все что ни делается, все у лучшему. Охрану в замке усилят, прогулки запретят, там ей больше делать нечего. Как комендант объяснит отсутствие своей племянницы, это уже не ее забота. И все же, Флоретт, которая уже начала привыкать, что ее зовут Мадлен, не смогла просто так вычеркнуть из своей памяти проведенные в Венсеннском замке дни и того, кто там остался с ложной надеждой на свободу. Пока никто не вошел в комнату, Флоретт низко опустилась перед Медичи. - Ваше величество, я почти уверена, что Генрих Конде не согласился бы на побег, имей он определенность в своем положении, будь он уверен, что король Франции сохранит ему жизнь, - тихо, но твердо заступилась Элен-Клод за того, кто в последнее время составлял ей компанию на прогулках, слушал, как она поет и музицирует. Это был смелый поступок с ее стороны, за который она могла и поплатиться немилостью, но, то был один из немногих случаев, когда она поступила по велению сердца, а не холодному расчету. В одно мгновение в мыслях фрейлины пронеслась картина, как ей указывают на дверь и велят покинуть двор. Что ей тогда останется делать? Завидовать той жизни, которую она вела, считать свои вдовьи крохи, экономить на свечах и дровах для каминов? Нет, только не это! Генрих де Бурбон-Конде мужчина, принц крови, он вполне может позаботиться о себе сам, без ее помощи. - Да, Ваше величество, я готова вернуться к своим обязанностям при дворе, - с поспешной готовностью ответила Флоретт, до этого чутко наблюдавшая за настроением своей крестной. В любой момент гнев Флорентийки против поступка своего младшего сына мог коснуться и фрейлины, осмелившейся к тому же попытаться замолвить слово за королевского пленника. Шум и голоса в приемной королевы Екатерины были так непривычны после тишины Венсеннского замка, что Элен-Клод внутренне улыбнулась. Похоже, что ей не придется особенно разыгрывать вернувшуюся из поместья. Хорошо, что она отсутствовала всего пару недель, а не пару месяцев, иначе бы ей пришлось менять гардероб. Впрочем, к лету в Шенонсо все равно нужно обновить наряды.
Франсуа де Валуа: После того, как Франсуа навестил тайно принца Конде и развлек себя прогулкой по окрестностям замка, он решил не возвращаться к себе в Сен-Жерме, а заночевать в Лувре, в своих покоях. Иногда ему нравилось пользоваться законным правом наследника, первого принца крови и занимать свою спальню. Когда-то эти комнаты принадлежали Маргарите Валуа, и он многое оставил в них неизменным, потакая своим не совсем братским чувствам к прекрасной дочери Генриха II. К тому же, подумал он, было бы недурно узнать у матушки, на какое число назначен отъезд. Увезти Конде из-под носа Генриха, предстать в глазах Бесс Тюдор героем - недурная шутка. - Дорогая матушка! Его высочество стремительным, упругим шагов вошел в покои королевы-матери, кланяясь Флорентийке, лукаво улыбаясь, представляя себе ее изумление, когда вскроется исчезновение принца Конде. Вот он повеселится, наблюдая за гневом и растерянностью матери и брата! - Дорогая матушка, я решил сегодня провести вечер с вами, мудрейшая и прекраснейшая из королев, если на то будет ваше милостивое позволение! Поцеловав руку Ее величеству, Франсуа соблаговолил заметить, что матушка не одна, а принимает у себя даму, и дама эта – его фаворитка, Франсуаза де Ла Ферьер. - Ба, мадам, какой приятный сюрприз, - с искренним удовольствием воскликнул он. – Вы вернулись! И как раз вовремя, на днях мы отправляемся в Шенонсо, не так ли, матушка? Было бы обидно отправиться в дорогу без вас. Кстати, когда мы отправимся в дорогу? Интимно улыбнувшись Флоретт, Его высочество сел в кресло, вытянув ноги к огню. Следовало, наверное, засвидетельствовать свое почтение королю, но, возможно, Генрих уже отпустил своих дворян. Лучше завтра. Он с удовольствием проведет вечер с матерью а ночь со своей фавориткой, чье неожиданное возвращение из провинции он воспринял как еще один маленький подарок Судьбы, с недавних пор щедро осыпавшей его своими дарами.
Екатерина Медичи: Когда младший сын вошел, на лице Ее величества играла добрая улыбка любящей матери, которая всегда рада видеть свое дитя в добром здравии. А если они о чем-то и говорили с Флоретт перед тем, как их разговор прервал принц, то исключительно о поездке и семейных делах мадам Ла Ферьер. - Франсуа! Сын мой! Какой приятный сюрприз. Как умно вы сделали, что решили заночевать в Лувре, - воскликнула она, протягивая герцогу Анжуйскому руку для поцелуя, и прикоснувшись сухими прохладными губами к его лбу. «Ах ты, маленький, скользкий гаденыш! И хватает же наглости явиться и смотреть мне в глаза, словно ты не плетешь заговоров за моей же спиной». Но тут, следовало признать, Его высочество оказался достойнейшим сыном своей матери. Если бы Медичи не знала о приключениях Франсуа в Венсенне, ей бы ив голову не пришло его заподозрить в чем-то. Разве что, слишком уж весел… ну ничего, мы еще испортим вам веселье, любимый сын. - Вы голодны, Франсуа? Конечно же, голодны. Идите к себе и освежитесь, а я пока прикажу накрыть легкий ужин здесь, у себя. Мадам Ла Ферьер… мы рады вашему возвращению, можете приступить к своим обычным обязанностям. Многозначительный взгляд королевы-матери, посланный придворной даме, красноречиво намекал на то, что ей пора вернуться к своим обязанностям при особе принца. - Завтра вы поможете мне составить список дам и дворян, которые отправятся с нами в Шенонсо. Нужно распределить между ними покои. Да, Франсуа, вам будет приятно услышать, что нынче я получила письмо от королевы Наваррской. Вполне возможно, что скоро мы увидим ее в Париже. Визит королевы Маргариты, пусть пока не одобренный королем Генрихом, тревожил Медичи, но она быстро поняла, что он может послужить предлогом для того, чтобы задержать отъезд двора из Парижа. А, кроме того, Марго, возможно, отвлечет Франциска от его пагубных идей. Решено, королева Наваррская должна приехать. Это, конечно, тяжкая ноша на ее плечах, но уж как-нибудь потерпим.
Франсуа де Валуа: - Маргарита собирается приехать? Чудесная новость, матушка! Новость действительно была чудесной. И крайне любопытной. С чего это королева Наваррская, которая расписывала в своих письмах к нему все прелести семейной жизни, восхваляла до небес ум супруга, рассыпалась в признаниях, как они с Генрихом счастливы, вдруг бросила свое уютное маленькое гнездышко. Значит, не так уж там все хорошо! Эта мысль доставила Франсуа неизъяснимое удовольствие. Он примирился с тем, что в жизни Маргариты всегда будет на вторых ролях. Гиз, Генрих Наваррский, Бюсси, даже покойный Ла Моль, все они значили для Марго куда больше, чем младший брат. И вот королева Наваррская пишет матери о желании вернуться в Париж, да еще в такое время, когда города на Юге переходят от протестантов к католикам как краюха хлеба, пущенная по кругу голодными нищими, и каждый норовит оторвать от нее кусок побольше. - Надеюсь, у королевы Наваррской все благополучно? - осведомился он самым невинным голосом. Если кто-то и знает о секретах сестры, то это Екатерина Медичи. Наверняка, приставила к марго своих соглядатаев, и те докладывают ей обо всем, что происходит в семейке королевской четы. В любом случае, если королева Наваррская приедет ко двору, это означает перемены, и главное – не пропустить эти перемены и поучаствовать в них. С выгодой для себя, разумеется.
Екатерина Медичи: Медичи с удовольствием отметила, что Франсуа оживился. Глядишь, приезд Маргариты и правда отвлечет его от глупых и опасных затей. С Конде, конечно, придется что-то решать. Держать его и далее в заточении бессмысленно. Король Наваррский своим бездействием явно дал понять, что судьба родича ему безразлична. А значит, Генриха де Бурбона-Конде нужно либо освобождать и делать своим союзником, либо объявлять врагом короны и избавляться от него. Конечно, молодой Конде хороши полководец и человек чести, если бы он поклялся служить королю Франции добровольно, то делал бы это хорошо. Но при этом он был кальвинистом, злостным и упрямым. Даже его отец не был таким. Хотя, может быть, потому что его отец позволял себе слабости, сын вырос таким непримиримым фанатиком. Медичи решила поговорить об этом со старшим сыном. Но сначала, нужно разобраться с младшим. - Ничего еще не решено окончательно, Франсуа, - предупредила она. – Решение за нашим королем. Возможно, ваша сестра могла бы выступить посредницей в переговорах, между своим мужем и Его величеством Генрихом. Что е касается второго вашего вопроса, то об этом мы поговорим за ужином. Идите, Франсуа, и возвращайтесь поскорее, если хотите утолить свой голод и любопытство. Мадам Ла Ферьер, вы свободны. Когда за ушедшими закрылась дверь, Медичи задумчиво взглянула на письма от дочери, лежащие в открытом ларце и ожидающие ответа. Нет, у Маргариты не было все благополучно. Запоздалый медовый месяц миновал, и ее красивая и самоуверенная дочь обнаружила, что муж не очень-то считается с ней. Во всяком случае, строки писем Ее величества королевы Наваррской были пропитаны величайшей обидой на супруга. В чем-то Екатерина Медичи понимала Маргариту. Когда-то и она была молодой и даже привлекательной, и гордость ее была велика. И она хорошо помнила ту боль, которую испытала, когда ее гордость раз за разом унижали, унижал молодой муж и его фаворитка, полноправная повелительница его сердца. Но у нее не было матери и братьев, готовых принять ее и постоять за ее честь, она была сиротой, приехавшей во Францию в очень юном возрасте, пешкой в политических играх пап и королей. - Пусть приезжает, - устало вздохнула она. – Но если думает, что ее тут ждут развлечения и всеобщая любовь, то душечка Маргарита ошибается. Здесь она узнает, как тяжело быть королевой. Но, как я уже сказала, для плохих новостей всегда найдется время… Эпизод завершен
полная версия страницы