Форум » Игровой архив » Свет мой, зеркальце, скажи... » Ответить
Свет мой, зеркальце, скажи...
Жан-Луи де Ногарэ: 20 мая 1575 года. Фанция, Суассон.
Ответов - 4
Жан-Луи де Ногарэ: - Значит, мадам Жанна, королева решила, что вам будет лучше у нас? Как добра Ее величество, и как мудра. Одна из старших сестер, помогающих престарелой аббатисе вести хозяйство в Суассонском аббатстве, сочувственно погладила по руке сидящую перед ней молодую вдову. Бедняжка была миловидна, очень бледна, и, видимо, очень устала с дороги. У дверей переминалась с ноги на ногу служанка дамы, широкоплечая, крепкая. - Ваша потеря велика, дитя мое. Но Господь даст вам утешение, а мы тут сумеем о вас позаботиться. - Благодарю вас, сестра моя, - скромно ответил Жан-Луи де Ногарэ, он же мадам Жанна. – Все, что я хочу, это тишины и покоя. И возможности скорбеть в сердце своем. - Понимаю, дитя мое, понимаю. такая скорбь угодна богу. Не волнуйтесь. У нас вы обретете желаемое. *** - Отойди от окна, - велел Жан-Луи своему слуге. - Но сударь… - Отойди! Слуга бросил последний масляный взгляд на гуляющих монахинь, среди которых попадались настоящие голубицы, нежные и прекрасные, почесал сквозь одеяние послушницы то, чего у послушницы быть не может, но приказа послушался. Отошел. Жан-Луи лежал на кровати, надо сказать, довольно жесткой, и смотрел в потолок. События последних дней проносились перед глазами. Вот он умоляет королеву Луизу его спасти, вот она пишет письмо в Суассонское аббатство. Они бегут из Парижа в женской одежде, вздрагивают при каждом шорохе на постоялых дворах и ожидают погони, ареста, казни. Но, кажется, ему и вправду удалось исчезнуть. Вопрос, что теперь делать дальше? Королева советовала ждать, дескать, пройдет время, она поговорит с королем и все уладится. В дверь постучали. - Не хочет ли мадам Жанна присоединиться к сестрам на прогулке? Ногарэ покачал головой, и слуга, старательно сделав голос тонким и жеманным, горестно ответил, что нет, мадам Жанна скорбит по мужу. Скорбит. Если Ногарэ по чему-то и скорбел, то по тем благам, что остались в Париже. Но ничего. он еще вернется.
Антуанетта д'Омаль: Сестра Антуанетта уже обжилась в обители, хотя и не сказать, что привыкла к этому скучному, размеренному существованию. Особенно огорчало отсутствие мужчин и их внимания, к которому мадемуазель д’Омаль так привыкла при дворе. Иногда обитель посещали родственники какой-нибудь из сестер, но молоденьких монахинь и послушниц в таких случаях запирали, как кур в курятнике. Подальше от греха. надо ли говорить, что в это тихом омуте любое событие становилось крайне важным и обсуждалось долго и подробно? Не важно какое – окатилась ли кошка на конюшне, приехали ли за партией сыров, прислали ли благочестивые прихожане дары в алтарь… на этот раз аббатство взбудоражила весть о некой придворной даме, присланной самой королевой Луизой избывать горе вдовства. Называли имя – мадам Жанна, но это имя ничего не говорило молодой монахине. Жанн, Луиз, Марий при дворе хватало. - Дитя мое, хорошо бы вы подружились с этой несчастной женщиной, - попросила ее старшая сестра. – Вполне возможно, вы встречались при дворе, ей будет приятно увидеть знакомое лицо! Я пыталась пригласить ее на прогулку, но она отказалась. Может быть, ваш милый голосок сотворит чудеса! - Да, сестра, - кротко ответила Антуанетта, скромно опуская свои голубенькие глазки. Маленькая лицемерка уже сумела внушить сестрам, что она само послушание, и те сразу же оставили ее в покое, не докучая нотациями. В келью она постучалась, громко прочтя по уставу «Ave, Maria». - Мадам Жанна, - громко позвала она, прислушиваясь к голосам внутри. – Я – сестра Антуанетта. Антуанетта д’Омаль. Я пришла узнать, не нужно ли вам чего. Вы не откроете мне дверь? Монахини не называли свои фамилии, но раз уж эта дама Жанна бывала при дворе, то должна вспомнить, кто такая мадемуазель д'Омаль.
Жан-Луи де Ногарэ: Антуанетта д’Омаль? Ногарэ вскочил с постели, сделал страшные глаза слуге, показывая на чепец с черной вдовьей вуалью, под которой «мадам Жанна» прятала свое лицо. Хотя, смазливая физиономия гасконца с помощью румян и белил легко превращалась во вполне миловидное женское личико, а жеманные манеры, усвоенные при дворе, делали убедительным этот обман. Но все же рисковать не стоило. Пристроив на волосы чепец, опустив черную вуаль, миньон кивнул, и слуга (вернее, уже служанка) открыл дверь, присев в ужасном реверансе. - Мадемуазель д’Омаль… простите, то есть сестра Антуанетта. Проходите, проходите! Простите, что принимаю вас в таком беспорядке, я еще не устроилась как следует. «Мадам Жанна» придирчиво осматривал бывшую фрейлину сквозь полупрозрачную тафту. Приходилось признать, что монашеское одеяние идет девушке не меньше, чем придворный наряд, да и цвет лица был свежим и нежным без всяких ухищрений. Королева Луиза велела ему предупредить девушку о грозящей ей опасности… но на Ногарэ вдруг напала временная забывчивость. Наверное, из-за усталости и волнений. - Я сразу вас узнала, - сердечно произнесла «мадам Жанна». – Вы не помните меня, конечно, при дворе я бывала только в сопровождении мужа, одного из королевских секретарей. Свою должность он получил благодаря протекции мадам Луизы, но, увы… «Мадам Жанна» душераздирающе вздохнула, намекая на свою утрату. - А вы? Как давно вы в аббатстве? О вашем исчезновении много говорили при дворе, сестра Антуанетта! Неужели вы счастливы здесь, в этой тихой обители?
Антуанетта д'Омаль: Да, признаться честно, Антуанетта совсем не помнила эту даму, супругу какого-то королевского секретаря. Но зато как приятно знать, что тебя помнят! Мадемуазель д’Омаль и до пострига была весьма тщеславной особой, и после пострига это качество никуда не делось, разве что маскировалось под скромность. Вот и на этот раз довольный блеск голубых глаз она спрятала под длинными ресницами, приняв вид смиренный и застенчивый. - Ну что вы, мадам. Уверена, вы преувеличиваете. Вряд ли мое отсутствие заметил хоть кто-нибудь, не настолько уж я важная особа. Ха! Уж куда важнее. Жена Франциска Валуа! Или уже бывшая жена? Узнать бы у Луи де Лоррейна, сама Антуанетта была не сильна в таких вопросах. - И да, признаюсь честно, я очень счастлива, я обрела себя, свое призвание и мир в душе. Юная мошенница набожно перекрестилась. Заглянуть бы под это черное вдовье покрывало. Любопытно, эта мадам Жанна хороша собой? К своей красоте Антуанетта тоже относилась очень ревниво, уделяя своему лицу и рукам куда больше внимания, чем следовало монахине. - Надеюсь, вам тоже здесь понравится. Вы надолго к нам, мадам? В обители любили гостей, особенно тех, кто щедро платил за гостеприимство. Увы, или к счастью, золото и за стенами монастыря золото. Благодаря своему богатству сестра Антуанетта могла рассчитывать на любезное к себе отношение со стороны сестер. Правда, мало кто верил, что у этой куколки есть практичный ум, ну ничего. Увидят потом. Пока что она смотрела и училась.
полная версия страницы