Форум » Игровой архив » Где правда проступает сквозь туман, там терпит поражение обман » Ответить
Где правда проступает сквозь туман, там терпит поражение обман
Lodovico di Gonzaga: 28 марта 1576 года. Париж, Лувр. Утро
Ответов - 13
Lodovico di Gonzaga: И вновь судьба была против них. Едва пригубив хмельной мед любви в Реймсе, чуть вкусив сладость счастья в Париже, их снова разлучили обстоятельства. Снова не было никакой возможности встретиться друг с другом, прикоснуться, увидеть хотя бы краешек ее платья. И даже изворотливость Генриетты не могла им в том помочь. Маргариту заперли в ее покоях, как пленницу. Так же, как был заперт своих комнатах ее брат, герцог Анжуйский. Виной тому был побег мужа Марго. Генрих Наваррский покинул Лувр в начале февраля и уже ходили слухи, что развил активную деятельность в южных провинциях Франции. Маргарита стала заложницей Лувра, заложницей короля и его матери. И Лодовико подозревал, что инициатива этого решения принадлежит вовсе не Генриху, а старой Флорентийке, которая еще с ночи Святого Варфоломея, с тех пор, как королева Наваррская встала на защиту жизни своего супруга, казалось, люто ненавидела свою дочь, мстя ей за все свои жизненные неудачи. Больше месяца уже прошло и с тех пор, как бежал герцог Анжуйский, а Маргарита все еще находилась под неусыпным оком королевы-матери. Гонзага несколько раз виделся с королем, несколько раз пытался заговорить с ним о его сестре, но так и не нашел нужных слов, неизбежно теряясь под прямым взглядом Генрих Александра, в страхе выдать тайну своих чувств к Жемчужине Франции. Но вот стало известно, что Екатерина Медичи, в стремлении примирить двух сыновей собирается в Анжер. Возможно, когда она уедет, ее давление на сына ослабнет и возможно будет испросить у государя милости к женщине, муж который, стремясь обрести свободу, не подумал о том, что с ней станется. Долго размышлявший над сложившимся положением Великий магистр приората Сиона, принял решение попытаться подойти к освобождению из-под замка Маргариты с другой стороны. Кроме Медичи, на короля имел влияние еще один человек при дворе. Маркиз де Можирон. Герцог де Невер был не из тех, кто пользуется чужим влиянием, но ради Маргариты он готов был просить даже этого мальчишку о помощи своей королеве. Потому именно в поисках Людовика д'Ампуи он и отправился этим днем на королевскую конюшню, где, как важно доложил герцогу паж, тот лично ухаживал за своим конем в эти часы. - Отличное животное, сударь, - еще не решив, как начать разговор на интересующую его тему, герцог решил начать с той, которая, возможно, была бы интересна королевскому фавориту. – Это подарок или ваше личное приобретение?
Луи де Можирон: Людовик не видел ничего зазорного для себя в том, чтобы самому ухаживать за Аидом. Потому придворный, поднимаясь по утрам шел на королевские конюшни, где сам таскал воду, сам чистил шкуру своего коня от пыли, заставляя ее лосниться и блестеть на свету, расчесывал гриву и хвост, и кормил его с рук морковкой и яблоками, которые жеребец просто обожал. - А, герцог…, - Можирон учтиво кивнул другу короля. Причин для неприязни к Гонзага у него не было. Тот верно служил сюзерену и его дружба с Генрихом была проверена временем. А советы, которые Невер иногда давал молодому монарху всегда отличались продуманностью и не несли в себе выгоды к тому, кто их давал. - Это подарок польского короля Генриха Валезе своему приближенному. Его зовут Аид. Он то и вынес меня из этой страны варваров на своей спине. У Его Величества изумительный вкус, а я люблю лошадей, потому подарок оказался ценным вдвойне, - проведя в последний раз по гриве цвета смоли изящнейшем гребнем, молодой человек любовно похлопал зверя по холке и тепло улыбнулся. С гривой и холкой на сегодня было все. Оставалось почистить круп и расчесать хвост. - Держу пари, что этот конь сделает на два корпуса любого из здесь присутствующих. В конюшне стояло более двух десятков представителей различных пород, и можно было не сомневаться, что то были великолепные образчики, но синьор де Сан-Сафорин гордо сверкнул глазами, глядя на своего любимца. Бросив завуалированный вызов Лодовико к соревнованию, фаворит Александра Валуа взял небольшую кадку и, пройдя мимо своего неожиданного собеседника, подошел к большой бочке полной воды. Зачерпнув полную емкость, он вернулся к Аиду и принялся за дело, макая щетку в воду и старательно проводя ей по черной шерсти. - Вы простите, Ваша Светлость, что вид у меня не церемониальный, но тут не место для нарядов, - постаравшись объяснить свою рубашку, выпущенную на штаны, маркиз скользнул взглядом по фигуре герцога, облаченной в изящный костюм. Еще один повод для уважения этого господина – у него был отменный вкус, а все миньоны короля были неравнодушны к подобным вещам..
Lodovico di Gonzaga: Гонзага внимательно выслушал юношу, ища в его фразах слова, позволившие бы ему выйти на интересующую его тему. Но было явно не время. Как политик и дипломат, Лодовико хорошо знал, что каждой просьбе и каждому делу нужно выбрать время, чтобы заложить в них успех еще до того, как озвучить. Говорить о Маргарите еще явно было не к месту. - Аид прекрасный конь, маркиз, - задумчиво протянул герцог, подходя в великолепному серому жеребцу. – Но, думаю, что вот этот арабский скакун не уступает, а, возможно, и превосходит его, в прыти. Невер бросил на придворного небрежный взгляд, похлопав выбранного коня по шее. Если фаворит короля предлагал соревнования и хотел похвастаться своим любимцем, то почему бы не позволить ему это сделать? Можно было бы поступить и так, но Великий магистр, в чьих жилах загорелся азарт, решил иначе. - Но, кажется, вы предлагали пари, сударь? – чуть лукаво улыбнулся потомок итальянцев. – Я принимаю его. И ставкой в нем пусть будет… Тут важно было не переиграть, не недооценить собеседника. Гонзага затянул молчание, словно бы думая, что может быть ставкой в состязании двух таких господ, как он сам и Луи де Можирон. - Ставкой пусть будет какая-нибудь услуга, которую проигравший когда-нибудь должен будет оказать выигравшему. Заподозрить супруга Анриетты Клевской в том, что он сейчас намеренно выбрал подобный приз, было довольно трудно. Ибо он тоже пользовался расположением короля и его дружбой.
Луи де Можирон: - Я принимаю ваше предложение, герцог. Один заезд вокруг Тюильри, - довольно рассмеялся Можирон, оценив, что его услышали. Гонзага оказался не промах, хоть и несколько староват, на взгляд маркиза, для подобных состязаний - Жермен, где тебя дьявол носит?! – зычно окликнул молодой человек одного из конюхов. – Быстро оседлай Его Светлости Жемчуга. Кстати, - обернулся он вновь к супругу принцессы Клевской, - отличный выбор. Этот конь предназначался в подарок сестре Его Величества, пока не самые приятные события посыпались на Лувр одно за другим. О каких событиях шла речь придворный не стал пояснять, подразумевая, как само собой разумеющееся, что господину де Невер и без того они хорошо известны. Король бы очень огорчен и раздосадован бегством мужа Маргариты Наваррской. Настолько, что даже не стал отменять распоряжение королевы-матери о том, чтобы подержать ее какое-то время под замком. Бегство же Монсеньора и вовсе вывело Анри из себя, и в причастности к тому, что принц покинул Лувр, подозревались все и вся. От младших конюхов до членов собственной семьи. Особенно, когда эти самые родственники никогда не скрывали своего тесного общения с младшим из Валуа. Сейчас, в период, когда страна находилась на грани гражданской войны, а королевская резиденция больше напоминала муравейник, где гонцы с различными известиями сновали туда-сюда, расположенность Жемчужины Франции к младшему брату выходила ей боком, как никогда. Аидом маркиз занялся сам. Неторопливо дочистив ему круп и расчесав хвост, он собственноручно оседлал своего приятеля, накинул поверх рубахи брошенный на стог сена дуплет и, взяв под уздцы вороного подошел к выходу из конюшни. - Мы готовы, сударь, ввести вас в долги, если вы того желаете.
Lodovico di Gonzaga: Не дожидаясь повторного приглашения и не тратя лишних слов, герцог де Невер взял поводья оседланного Жемчуга и последовал следом за маркизом д'Ампуи. До Тюильри было решено идти пешком, дабы кони могли показать всю свою природную силу непосредственно в состязании и находились в равных условиях. Следуя по берегу Сены в направлении королевского сада, мужчины обменивались ничего не значащими замечаниями о погоде и строили предположения о том, много ли солнца их ждет грядущим летом. Лодовико старался вести себя непринужденно и даже несколько беспечно, стараясь не возвращаться к разговору о Маргарите, так случайно начатому Можироном на конюшне. Случайно ли? Время от времени Великий магистр бросал на придворного задумчивые взгляды, но любимец короля и вида не подавал, что завел разговор о королеве Наваррской намеренно. - Ну что, сударь, на счет «три»? – улыбнувшись, уточнил Гонзага у своего соперника, когда они уже были в седлах и готовы к старту гонки. – Поборемся за свободу нашей королевы? – уже шепотом спросил он выбранного коня, склоняясь к его шее. Благородное животное, чувствуя азарт своего седока, заржало и забило копытами, согласно отвечая на его вопрос. Давненько герцог не принимал участия в подобных забавах и понял, что соскучился по этому ощущению состязания и желанию быть первым. - Не боитесь, что Его величество не одобрит нашей затеи? – не без ехидства в голосе поинтересовался он у миньона.* *согласовано с Луи де Можироном
Луи де Можирон: - Если и не одобрит, то попадет нам обоим, герцог, - в тон Гонзага ответил Людовик, давая понять противнику, что ему тоже обольщаться не стоит. – И потом, вам же хорошо известно, кабы не монаршье бремя, то Его Величество и сам бы с удовольствием участвовал в подобных затеях. Захватив поудобнее ремни поводьев, Можиро приготовился к скачке. - Три, - без долгих раздумий крикнул он и дал пятками по бокам Аида. Поскольку придворный не мог рассчитывать, что ввяжется в подобную авантюру, сапоги его были без шпор. Но с вороным они и не нужны были. Аид прекрасно понимал своего хозяина без болезненных уколов собственной шкуры. Лувр, придворная жизнь, интриги и прочие заботы были забыты, Луи подставил лицо встречному ветру, и полностью отдаваясь состязанию. Что может быть естественнее для молодости, чем желание побеждать? И маркиз хотел этой маленькой победы. Не для того, чтобы оскорбить господина де Невер, а чтобы потом придти к Генриху и рассказать о ней. Чтобы его король мог гордиться своим фаворитом, пусть даже по такому пустяку. Вспомнилась бешеная гонка, когда они вчетвером бежали из Польши. Но тогда за ними была выслана погоня, сейчас же преследования не было, зато было желание совершать безумства во имя любви, которая не утихала с годами, и молодости, которая, увы, была не столь вечна. О какой услуге потом просить месье Лодовико, синьор де Сан-Сафорин пока не думал. И это было не так важно, как вот это ощущение весеннего ветра на лице.
Lodovico di Gonzaga: Все закончилось быстрее, чем началось. Но в отличие от маркиза де Можирона, Лодовико хорошо знал, что попросит у своего соперника в случае победы. Однако судьба распорядилась иначе. К месту старта, сделав большой заезд вокруг Тюильри, придворный Генриха Валуа подъехал первый, опередив герцога и его коня больше, чем на два корпуса. - Мои поздравления, сударь! – стараясь скрыть досаду, Гонзага потрепал своего коня по холке. Жемчуг летел изо всех сил в этой скачке, выбивая пыль из-под копыт, но конь королевского фаворита, словно и впрямь был порождением ада. – Я готов признать, что не видал жеребцов быстрее вашего Аида, хотя, можете мне поверить, повидал немало славных животных на своем веку. А быть может, дело было в ином? Быть может, вина в проигрыше была не коня, а всадника, который был уже далеко не так молод, как ему бы хотелось? Маргарита была юна, и было не счесть раз, когда муж принцессы Клевской-старшей, задавался вопросом, что она нашла в нем, когда вокруг увивалось множество более молодых вельмож, готовых положить к ее ногам свои жизни. А что мог он? Он даже не смог выиграть эту чертову гонку! - Ну, что ж, ваше сиятельство, я вас слушаю. Какую услугу я могу оказать вам, чтобы расплатиться за проигрыш в нашем пари? Проклятье! Как же теперь заговорить с этим мальчишкой о сестре короля? Великий магистр не заметил, что начал покусывать нижнюю губу в своих размышлениях, выдавая оные. Несмотря на проигрыш в скачке, отступать от своих намерений он не собирался.
Луи де Можирон: - Браво, герцог, браво! – без тени насмешки и привычной иронии вскричал придворный, едва натягивая поводья и притормаживая Аида. Недовольный такой короткой скачкой, конь возмущенно заржал. – Тише, дружище, мы еще покатаемся завтра, а на сегодня хватит, - довольный победой д'Ампуи потрепал своего верного вороного по гриве и даже подергал за ухо в порыве искренней благодарности. Они победили. Пусть победа была маленькой и незначительной, но это все равно был выигрыш, и с мальчишеской простой и добротой, гордо вздернув голову, маркиз заявил Гонзага голосом полным достоинства: - Вы великолепно держитесь в седле, сударь. А услугой мне пусть будет то, что вы доставите мне удовольствие - выпейте со мной и расскажите, чем я могу быть вам полезен. Право, за радость состязаться с вами – это самое малое, чем я могу отплатить. Можиро поднял руку, предупреждая жестом все возможные возражения, при этом взгляд фаворита Александра Валуа стал напряженным, а уголки его глаз дрогнули в едва заметном прищуре. - Ведь вам же что-то надо от меня, Ваша светлость, - играть беспечность и слепоту тоже нужно мастерство. И навыку следовало бы обучиться каждому, кто желал выжить при дворе французских королей. Миньон довольно давно состоял в свите Генриха, чтобы овладеть этим умением в должной мере, и наивен был тот, кто полагал иначе. - Довольно ходить вокруг и около, достаточно того, что мы объехали вокруг Тюильри. Вы добрый друг Его Величества, и я не вижу причин отказывать вам хотя бы в том, чтобы выслушать. Несмотря на то, что слова синьора де Сен-Сафорин были несколько надменны, губы его тронула приветливая улыбка.
Lodovico di Gonzaga: Гонзага допустил ошибку. Непростительную ошибку. Он понял это, едва маркиз де Можирон сменил тон. Недооценка противника или союзника – это провал стратега. В досаде на самого себя герцог скрипнул зубами. Ходить вокруг, да около и правда больше не имело смысла. Любовник короля оказался не так прост и наивен, как Лодовико показалось сначала. С другой стороны, быть может, это было и к лучшему. Глупец вряд ли бы смог помочь в деле, с которым пришел к миньону Великий магистр приората Сиона. - Вы правы, сударь, - его светлость выдавил из себя ответную улыбку. – Мне действительно нужна ваша помощь. Вернее не мне, а одной несчастной женщине. Потому что вы правы и в другом, - Невер направил Жемчуга голова в голову с конем Людовика д'Ампуи, медленно возвращаясь в Лувр. – Все, что надобно мне лично, я сам могу просить у государя, ибо Его величество оказывает мне милость своей благосклонностью. Вы можете возразить мне, что государь – первый дворянин королевства, и, если речь идет о даме, то кому, как не ему помочь ей в беде, - муж принцессы Клевской метнул быстрый взгляд на собеседника, стараясь понять, насколько его слова пронимают фаворита Генриха, но натолкнулся на вежливую улыбку, не говорящую ни о чем. – Но дело не так просто. Нужно было идти напрямик, а политик в душе Гонзага всячески противился этому. - Скажите, маркиз, как вы считаете, если с женщиной поступили несправедливо, должны ли мы, как люди благородные, оказать ей содействие?
Луи де Можирон: Взывать к рыцарским чувствам маркиза д'Ампуи было делом столь же благодарным, как ношение воды в решете. Отношение к дамам у фаворита Генриха Третьего с годами становилось все более презрительным, что не мешало ему, однако, проявлять вежливость и галантность, если он то считал необходимым или того требовал этикет. - Месье Лодовико, говорите прямо, чего вы желаете, - лишь уважение к заслугам Гонзага перед монархом и его преданность короне удержали придворного от пренебрежительных интонаций. Герцог де Невер решил побыть для кого-то заступником, это было любопытно. С удовольствием вдыхая прохладный воздух, наполненный влагой Сены, Людовик бросил на Его светлость быстрый взгляд, стараясь прочесть по его лицу, о ком идет речь. Но это оказалось не столь просто. - Если речь идет о вашей супруге, герцог, то я не вижу причин к беспокойству. Мадам де Невер весьма благосклонно принята при дворе, - синие глаза лукаво блеснули. Семейная жизнь супругов де Невер Можирона мало волновала, но эти двое активно участвовали в политических перипетиях, касаемых французского королевства, и личные привязанности таких людей были не последним аргументом, влияющим на их возможные решения по тем или иным вопросам. Достаточно было видеть Генриетту Клевскую в обществе Генриха де Гиза на приеме, организованном в честь победы под Дорманом, чтобы сделать выводы о том, чьи интересы будет при случае поддерживать графиня де Ретель. Впрочем, догадаться о том, что голову месье Лодовико украшают весьма увесистые рога, тоже было несложно. И было бы недопустимой ошибкой предположить в герцоге неблагодарность жене и то, что он не ответил ей подобным же подарком. - Если же речь идет не о герцогине, то мне остается пока только теряться в догадках, о чьем благе вы печетесь. Пока могу сказать только, что я не спешу оказывать женщинам услуги, зная, что память у них коротка, а желания меняются столь же часто, как летом идет дождь. А мое самолюбие не столь тщеславно, чтобы делать это ради его пестования. Но, как я понимаю, у вас в этом деле личный интерес, а помочь вам, если это в моих силах, я почту за честь, сударь, - Можиро учтиво кивнул Гонзага, приглашая его изложить свою просьбу.
Lodovico di Gonzaga: - Речь идет не о моей жене, маркиз, - герцог ощутил едва уловимую нить сарказма в словах придворного, но не счел нужным, как-либо отреагировать на него. – И не о какой-нибудь мамзельке-фрейлине, по наивности попавшей в беду при дворе, нет. Приостановив Жемчуга, Гонзага задумчиво посмотрел в сторону реки. Возвращаться к королевским конюшням до окончания уже начатого разговора, ему не хотелось. - Спустимся к воде, сударь? – сделав приглашающий жест рукой, Лодовико вдохнул побольше воздуха в грудь. Нелегко ему было быть в роли просителя у этого вздорного мальчишки Можирона. Но ничего не оставалось, в сложившейся ситуации помочь королеве Наваррской, его гордой Маргарите, заставить смягчиться короля, мог только этот юноша. Ну суровом смуглом лице потомка герцогов Мантуи залегли морщины усталости. - Разговор пойдет о женщине из королевской семьи, и мне бы не хотелось, чтобы он донесся до посторонних ушей, - чуть горько усмехнулся Невер, понимая, что его спутник и без его объяснений может догадаться о причинах, по которым Его светлость не спешил возвращаться в Лувр. - Как вам известно, сестра короля на данный момент находится в замке под стражей, запертая в своих покоях и лишенная возможности дышать свежим воздухом тогда, когда ей того захотелось бы. Я не спорю, решение государя, сделать из супруги Анрио Бурбона заложницу, несет в себе определенную мудрость. Кроме всего прочего, дает возможность не выплачивать Беарнцу приданое, обещанное ему за женой еще королем Карлом. Но, - видит Бог, как тяжело Неверу давался этот разговор. От вынужденной сдержанности под скулами его играли желваки, а руки с силой, до судороги, сжимали поводья, - справедливо ли это по отношению к его родственнице, женщине молодой, сейчас заживо похороненной в стенах королевской резиденции? Я боюсь, что Его величество не пожелает меня слушать, заговори я с ним на подобную тему, а к вам он особо благоволит. И именно потому, месье, обращаюсь к вам с просьбой вступиться за сестру монарха, позаботиться о том, чтобы в глазах всего мира, он не выглядел тираном, узурпирующим права слабой женщины. Я не прошу для королевы Маргариты свободы, но прошу создать хотя бы видимость того, что она остается в Париже со старшим братом по доброй воле. Прошу дать ей возможность ежедневных прогулок и разрешить, как и прежде, собирать вокруг себя блестящее общество, почитателей искусств и наук. Чтобы вся просвещенная Европа узнала, что правитель Франции не только суров, но и справедлив. Незаметно они подъехали к Сене*, где Лодовико спешился и, набрав в руку пригоршню мелких камешков, начал бросать их в реку в ожидании ответа Людовика д'Ампуи. * согласовано с Луи де Можироном
Луи де Можирон: По приглашению Гонзага Людовик последовал за ним к воде. Но спешиваться не торопился, залюбовавшись ее спокойным, как казалось, течением. Маркиз знал эти воды иначе. Они были коварны, но для него священны. Именно Сена заставила его познать величайший страх, едва не отняв друга и господина, и именно Сена подарила ему любовь. Пока герцог говорил Можиро мгновение за мгновением переживал тот августовский день, когда, испугавшись ворона, конь тогда еще Монсеньора понес и увлек его в один из скрытых в глубине водоворотов, тот вечер, когда нынешний король и его фаворит, единожды попав в объятья друг друга, уже не смогли их разорвать. Мечтательная, нежная улыбка мягко изогнула губы миньона, придавая его лицу такое выражение, которое мало кто видел на его лице. Выражение бесконечной влюбленности. Однако, воспоминания не мешали д'Ампуи слушать своего спутника. Словно очнувшись, он смерил Невера оценивающим взглядом, брошенным сверху вниз. Интересно, по чьему почину хлопочет этот вельможа – по своему собственному или по настоянию своей супруги, обеспокоенной судьбой подруги? Впрочем, это было неважно. Резон в словах месье Лодовико определенный был. Пленение в Лувре принцессы из рода Валуа многим было не по вкусу, и преданные поклонники королевы Наваррской уже не раз ходатайствовали перед королем о смягчении ее участи. Можно было бы попробовать смягчить сердце Александра по отношению к его сестре, но уж больно явным было ее выражение благосклонности их младшему брату. Предателю, поставившему мир в королевстве под угрозу гражданской войны. - Вы просите многого, герцог, хоть и не для себя, - саркастически улыбнулся придворный. – Я попробую помочь королеве Наваррской, но не для нее, и не для вас. Как вы верно заметили, в этом есть и интерес короны. Но если эта женщина предаст своего брата и короля, то первым за то в ответе будете вы. Будьте здоровы. Чинно кивнув Гонзага, Можиро направил Аида в Лувр, лишь касанием пяток к бокам, заставляя его перейти в галоп.
Lodovico di Gonzaga: Лодовико посмотрел вслед удаляющемуся маркизу д'Ампуи, и глубоко вздохнул. Правильно ли он поступил, обратившись к этому человеку за помощью для Маргариты, и прав ли бы, не открыв сразу своих намерений? Как бы там ни было, уже было поздно, что-либо менять, оставалось ждать. Да и не смог бы он повести себя иначе, не попытаться использовать любую возможность, ради свободы и счастья своей королевы. А если она сочтет нужным поступить по-своему, получив свободу, то да, он согласен будет ответить за это, ценою собственной головы. Лицо полыхнуло огнем при воспоминании о королеве Наваррской. Гонзага словно бы вновь почувствовал на коже лица тепло ее мягкого черного взора, прикосновение ее рук к плечам, к щеке, ее дыхание на губах. Зажмурившись на мгновение, чтобы удержать подольше это видение подле себя, он распахнул глаза и увидел лишь монотонно текущие вдаль воды Сены, покрытые легкой рябью от ветра. Подставив ему свой пылающий лоб, отведя от лица темные пряди, герцог де Невер взял под уздцы своего коня и медленно пошел в сторону Лувра. Несмотря на стены, там он чувствовал себя подле Маргариты. Эпизод завершен
полная версия страницы