Форум » Игровой архив » О розах и садовниках » Ответить
О розах и садовниках
Изабель де Лаваль: 10 апреля 1576 года, Нерак.
Ответов - 15
Изабель де Лаваль: Дни стояли теплые, в Нераке Изабель ждали, так что маркиза не задержалась в пути, стараясь вернуться как можно скорее. Помимо вполне понятного желания скорее увидеть Агриппу (с которым она была в небольшой ссоре), госпожу де Лаваль влекло любопытство. Бывшая придворная дама Медичи обожала лезть своим хорошеньким носиком в чужие дела, особенно, в чужие любовные истории, и ей не терпелось увидеть, к чему привели ее старания. Добралась ли Диана де Грамон до Нерака, встретилась ли она с королем Наваррским, что вышло из этой встречи? Водворившись снова в свое уютное гнездышко, разобрав вещи, Изабель прочла записку от Анрио, извещающую, что о гостье он позаботится*, и послала графине приглашение навестить ее. Итак, мадам де Гиш все еще была в Нераке. Король Наваррский, по всей видимости, не торопился расставаться с красавицей – Дианой, и вовсе не горел желанием отправить ее домой. - Любовь! Как это чудесно! – ворковала маркиза на следующий день, порхая между розовых кустов, и только изредка капризно поджимая губы, при воспоминании об Агриппе. Весь грех поэта заключался в том, что, вызволяя из монастыря сестру короля Наваррского, он вернулся из своего путешествия позже, чем обещал. Грех невелик, скажет кто-то, но Изабель сочла необходимым продемонстрировать смертельную обиду. Так, из женской вредности. Под сенью магнолии, обещающей через пару месяцев порадовать цветами, был устроен маленький стол, на котором стояло вино, паштеты, сладости, все, что поможет приятно провести время. Маркиза собственноручно поправила край белоснежной скатерти с зеленым кантом, полюбовалась на начищенное серебро. Диана была превосходной хозяйкой, и Изабель не хотелось ударить в грязь лицом, хотя, в то время, как графиня постигала сложности управления большим хозяйством, маркиза флиртовала и веселилась при дворе. - Как приедет гостья, сразу проводите ее сюда, - распорядилась она, отправившись проведать предмет своих трепетных забот, куст красной Галлики, привезенный из Шенонсо. Память о прошлых днях неплохо пережила пересадку из глиняной вазы в наваррскую землю. Закончив с осмотром глянцевых стеблей, Изабель удовлетворенно улыбнулась. - Будем считать, это хороший знак, - прошептала маркиза, поворачиваясь на звук шагов, и поспешив поприветствовать ту, кого мысленно готова была назвать будущей фавориткой Генриха Наваррского и некоронованной королевой Нерака. - Графиня! Как я счастлива вас видеть! Звонкий женский голос разнесся по саду, подхваченный легким теплым ветерком. *упоминается в эпизоде «Судьба все устраивает к выгоде тех, кому она покровительствует».
Диана де Грамон: Визит Дианы де Грамон немного затянулся дольше запланированного. Волею Генриха Наваррского она продолжала гостить в Нераке. Помня свое обещание маркизе де Сабле, данное еще в Бордо, Диана посетила сад бывшей фрейлины Екатерины Медичи. Весна это чудесное время года, особенно на юге Франции. Уже вовсю цвели первоцветы, а другие растения только набирали силу, красуясь сочной зеленью, и готовясь радовать взор соцветиями. Что бы ни говорила маркиза, но сад ее был великолепен, Диана даже не знала, что тут можно изменить, не посоветовавшись с хозяйкой. Когда графиня де Гиш получила от маркизы де Сабле приглашение, то не замедлила им воспользоваться. Привыкнув к более деятельному времяпрепровождению в Бордо, Диана обрадовалась навестить Изабель де Лаваль. Как только Диана вышла из носилок, остановившихся у дома маркизы, ее немедленно проводили в сад. Ее тут ждали. Под тенью ветвей магнолии был изящно сервирован стол, а маркиза де Сабле с радостью поприветствовала свою гостью. - Маркиза, я благодарна Вам за приглашение, и также счастлива видеть Вас! Ваш сад не узнать! Прошло лишь не более недели, как я была тут, а он преобразился до неузнаваемости. Действительно, за то время зелень стала гуще и ярче, солнечное тепло торопили бутоны набирать силу, торопя их раскрыться навстречу солнечным лучам. И сама Диана тоже изменилась. Наряды стали ярче, прическа кокетливее. Весна ли была тому причиной, или присутствие рядом молодого короля Наварры, сказать сложно. Находясь при дворе короля Наварры, графиня стремилась соответствовать своему положению гостьи Его величества. Был послан слуга в Бордо за другими нарядами и драгоценностями графини. Через своего управляющего в Бордо, ею был приобретен изящнейший воротник венецианских кружев, тесьма, что бы освежить отделку платьев, и кружево для манжет. Все товары были превосходного качества. В Порт Луны заходили десятки кораблей, выбор был большой, а у купца Бернандито мадам де Гиш была постоянной покупательницей, и тот постарался угодить графине. Сейчас на Диане было платье из плотного шелка темно-кораллового цвета, лиф которого расшит узкой тесьмой и мелким жемчугом. Темные волосы графини убраны в золотую сетку, которую крепили шпильки, так же украшенные жемчугом. - Как прошла Ваша поездка? Вы давно вернулись?
Изабель де Лаваль: Шелковые юбки цвета бирюзы зашуршали по гравию дорожки, когда хозяйка поспешила навстречу долгожданной гостье. - Благодарю вас, все благополучно. Я вернулась вчера, и, как видите, поспешила встретиться с вами. Рада, что застала вас в Нераке, я боялась, что мы разминемся в дороге. Какой-то умник заявил, что счастье у женщины написано на лице, и все стали с удовольствием за ним повторять. Видимо, мало зная женщин. На лице у дочерей Евы, как правило, написано только то, что они желают показать, поскольку, едва сменив детские наряды на взрослые платьица, они уже учатся светской науке выдержки, улыбаются, когда хочется плакать и пускают слезу, когда хочется смеяться. Так что тщетно Изабель пыталась почесть на красивом лице Дианы де Гиш перемены в ее судьбе, и, в конце концов, оставила эти попытки, удовлетворившись тем, что оценила по достоинству ее наряд и ее любезность. - Садик маленький, но мне нравится хозяйничать здесь, - рассмеялась она в ответ на похвалы графини. – В Париже дома стоят друг к другу так тесно, и пара деревьев с клумбой это все, что мы можем себе позволить, если, конечно, вы не король или принц. В Сабле-Сюр-Сарт иное дело, но я никогда не чувствовала себя там как дома. Здесь же все мне мило. Изабель нежно коснулась куста Альбы, белой розы, набирающей сок и силу под теплым весенним солнцем. Она бы не променяла этот сад на все великолепие Фонтенбло или Шенонсо. Когда дни полны любовью, то чувствуешь, что живешь. Того же счастья маркиза желала всем, и, разумеется Диане де Грамон. - Вы уже видели замковый парк? Я так и вижу на его аллеях прекрасную сестру короля Франциска, королеву Наваррскую. Вот яркий пример того, что одной женщине под силу оставить о себе память на века! Вы бы не хотели стать одной из таких дам, графиня? Слуга наполнил серебряные кубки легким вином, поднес их с поклоном. Изабель бросила на свою собеседницу лукавый взгляд. Интересно, честолюбива ли Диана? До сих пор маркизу окружали только честолюбивые женщины, и она уже принимала это качество, как неотъемлемую часть женской души.
Диана де Грамон: - Поездка в Париж оставила у меня не самые лучшие воспоминания, маркиза. Это было четыре года назад, и я уже мало что помню, а тем более сады там. – Прошлое опять напоминало о себе. Но в этот солнечный весенний день не хотелось думать о минувших днях. За то время, что она гостила в Нераке, Диана начала осознавать, что молода, красива, что она может нравиться. Время от времени она ловила на себе взгляды придворных, и понимала, что разница в восхищении ею как женщиной, существенно отличается от учтивых комплиментов и улыбок как хозяйке дома в Бордо. - Замковый парк красив, мадам, виден уход, но не чувствуется души хозяйки, поэтому с приездом королевы Наваррской он станет еще лучше. Сестра Генриха Третьего, как и сестра короля Франциска красива и образована. – Диана взяла кубок с вином, солнечный блик скользнул по начищенному серебру. Вино было легким и приятно освежало. Упоминание одной королевы Наваррской напомнило Диане об истинной хозяйке Наварры. Хоть имя Маргариты Валуа и кольнуло ее в сердце, но не из зависти к красоте и положению. Скорее всего, это был укор совести. Диана считала, что если инфанта еще воспринимает ее как гостью своего брата, то супруга Генриха Наваррского сочтет неуместным ее пребывание в Нераке. - Оставить о себе память на века суждено сильным мира сего. В истории остаются имена королей и королев, а Орлеанской девой тоже не каждому суждено стать. Кто будет помнить супругу сенешаля из Бордо? Только мои дети и внуки. – Честолюбие не было присуще графине де Грамон, ей всегда в детстве твердили, что нужно прожить свою жизнь честно и достойно, избегая соблазнов, и наполняя каждый свой день посильным трудом. - У Вас очень красивые розовые кусты. Розы хороши сами по себе, им не нужно обрамление. Но, как контраст можно добавить более скромные цветы, например клематисы или ирисы. Хороши еще шалфей и лаванда. Кроме того, что они красиво цветут, они приятно пахнут, и их можно засушить на зиму. Шалфей поможет при болях в горле, а лаванда дарит спокойный сон.
Изабель де Лаваль: Изабель поняла, о каких воспоминаниях говорит Диана де Гиш, и тоже предпочла не бередить страшные воспоминания. В те дни ей пришлось быть рядом с королевой Екатериной, и это были дни, полные ужаса. Но если ты что-то не можешь исправить – забудь, гласила жизненная философия маркизы де Сабле, к чему омрачать себе жизнь тем, что не в твоей власти. И она забыла. - Я имела честь и удовольствие близко видеть нынешнюю королеву Наваррскую, так что, думаю, могу более-менее верно судить о ее нраве, - задумчиво протянула Изабель, вертя в руках кубок с вином. Тени от ветвей образовывали на блестящем шелке платья прихотливый кружевной узор. – Маргарита Валуа блестяща, красива, образована, более того, она каждый день выслушивает своим достоинствам множество похвал. При дворе, если угодно, модно любить и восхищаться королевой Марго, как ее называл покойный король Карл, да будет мир его душе. Маркиза, как ей казалось, понимала тревоги Дианы де Грамон. Эта красивая и добрая женщина жила долгое время уединенно и спокойно, и вдруг ее извлекли на свет дня, поставили перед множеством взглядов, не всегда добрых. И, словно этого недостаточно, где-то в будущем тревожно мелькает вероятность оказаться лицом к лицу с женой мужчины, который тебе не безразличен. Жены сами себе редко когда бывали помехой, тихо проживая свои дни среди детей и хозяйственных забот, но тут не просто жена, королева! Молодая, красивая! Определенно, Диану следовало ободрить. - Но видите ли, я так же имела возможность наблюдать за королем Генрихом и его супругой, и скажу вам откровенно, они не любят друг друга, и он никогда не был с ней счастлив. Сделать счастливым мужчину и короля… разве это не благая цель? Изабель сказала об одном, и умолчала о другом. Когда-то, в порыве откровенности, Генрих признался ей, что готов был предложить свою любовь королеве Маргарите, а кроме того, если он и не был счастлив с женой, то был вполне счастлив с легионом фрейлин. Но кто старое помянет, тому глаз вон, так, кажется, говорят? Улыбаясь, маркиза склонилась над кустами роз. - Лаванда. Пожалуй, пусть будет лаванда, она радует глаз и обоняние. До приезда ко двору я очень любила ирис, но не рискну высадить здесь на клумбах этот цветок, его запах будет будить во мне не слишком приятные воспоминания, - заговорщицки понизив голос, она прошептала, словно сообщила графине страшную тайну. – Флорентийский ирис – любимый запах королевы Екатерины. Я не для того променяла Париж на Нерак что бы мучится кошмарами!
Диана де Грамон: - Разве можно любить по приказу или в угоду моде? – Не удержалась Диана от вопроса, услышав слова маркизы, что при дворе модно было любить и восхищаться королевой Марго. – И, как можно быть несчастным с молодой, красивой и образованной женщиной, как Маргарита Валуа? – Но ответ на последний свой вопрос она знала. Знала, что браки между первыми лицами королевства редко заключаются по любви, как и между другими дворянами. И ее собственный семейный союз тому пример. Она молода и красива, но муж ее не любит, хотя до последнего времени был добр, особенно в первые несколько лет после свадьбы. Все изменилось после той злополучной поездки в Париж на свадьбу Маргариты Валуа и Генриха Наваррского. Никому не принесла счастья та свадьба. Ни самим новобрачным, ни их подданным. - Но, как она может не любить своего супруга? Он смелый, обаятельный, добрый, красивый… - Диана чувствовала, как легкий румянец заливает ее щеки, когда она стала перечислять все достоинства Генриха. – И он, как никто другой достоин быть счастливым, - от всего сердца пожелала графиня, в душе радуясь, что маркиза де Сабле наклонилась над кустами роз, и возможно, не заметит ее волнения. - Ведь, если король счастлив, то счастливы и его подданные, - поспешно добавила Диана. Сама Диана де Грамон чувствовала себя в Нераке вполне счастливой. Каждый день видеть того, кто ей дорог, разговаривать с ним, а главное знать, что ему ничего не угрожает на дороге между Нераком и Бордо, было уже для нее счастьем. Ведь только в тот злосчастный мартовский вечер, она поняла, какому риску себя подвергает себя Генрих, нанося ей визиты в Бордо. - А инфанта Екатерина полагает, что теперь королева Маргарита должна непременно приехать в Наварру и отказаться от своих заблуждений. По ее словам у короля Наваррского не может быть королевы католички. * - Графиня вспомнила слова дочери Жанны д’Альбре о жене своего брата. Ей нравилась эта рыжеволосая девушка, которая изо всех сил старалась быть серьезной, соответствовать своему статусу, но, которой, наверное, в душе не хватало подруг, и более веселого времяпрепровождения. Диана обратила внимание на растение, которое почтила своим вниманием маркиза. – - Какой необычный розовый куст, что это за сорт? Его листочки, мне кажется, и плотнее и темнее, чем у других. Или это так падает тень от магнолии? Я заметила, да и садовник тоже подтвердил, что розы больше любят открытые пространства, так как под деревьями после дождя часто бывает сыро, что не нравится розам. Но, тут южнее, чем в Бордо, да и не бывает таких туманов и влажности от близости залива. *Упоминается в эпизоде «Судьба все устраивает к выгоде тех, кому она покровительствует. (с) »
Изабель де Лаваль: Услышав о рассуждениях инфанты Наваррской, Изабель расхохоталась так, что даже слезы выступили на глазах. - О боже, прошу меня простить, дорогая графиня, но я не слышала ничего, более абсурдного, - отсмеявшись, проговорила она, делая глоток вина и качая головой. – Эта рыженькая Катрин очаровательная девочка, вдвойне очаровательна своей пуританской серьезностью, но она ничего не смыслит в жизни! Маргарита Валуа никогда не перейдет в протестантизм. Это было одним из условий ее свадьбы с Генрихом Наваррским, и одной из причин того, что королева Жанна была так против этого брака. Видимо, Маргарита когда-то была добра к инфанте, дочь Медичи была очаровательна и легко завоевывала сердца, особенно, когда сама того желала, и теперь Катрин искренне желала той блага. В том, разумеется, виде, каким себе его представляла. Воссоединение супругов, отречение от паписткой веры… темное платье, скромный чепец и совместное распевание псалмов. От этой невероятной картины Изабель едва не рассмеялась снова. - Инфанта видит жизнь в черном и белом, - ограничилась она замечанием в адрес характера Катрин де Бурбон. – Ее дело, но право же, это довольно скучно. Маргарита Валуа такой близорукостью не страдает, может быть, поэтому она не торопится привязываться всем сердцем к своему супругу. Это значило бы лишить себя множества других удовольствий. Но Маргарита благородна, и никогда не потребует от супруга того, что сама не в состоянии ему дать. И никогда не будет срывать зло на женщине, которая будет царить в сердце ее мужа. Позлословить в адрес другой женщины, что может быть приятнее? Изабель давно уже не могла позволить себе такого удовольствия, вот еще одна причина задержать Диану в Нераке подольше. - О, это Галлика, мне привезли ее из Шенонсо. Маленькая памятка о прошлой жизни, мадам, я иногда бываю сентиментальна. Изабель с любовью посмотрела на свою красавицу. - Если я задержусь в Нераке, то клянусь вам, у меня будет самый изысканный розовый сад, который только можно представить. А вы слышали о двухцветной английской розе, с красными и белыми лепестками, которую вырастили специально для Елизаветы Тюдор? Я бы отдала ее вес в золоте, только чтобы получить ее в свой сад, но королева ее бережет, как свою невинность, а если верить сплетням, то даже намного усерднее.
Диана де Грамон: Смех маркизы был настолько заразителен, что Диана не могла удержаться от смеха сама. - О, маркиза, это Вы простите меня! Разве я могла думать еще в начале марта, что буду вот так сплетничать о принцессах и королевах. – Графине де Гиш было и весело, и неловко одновременно. Она не привыкла вот к таким легким, почти дружеским беседам. У нее не было вот таких жизнерадостных подруг. - Ее высочество еще так юна, и, по всей видимости, ее оберегали от суровой реальности жизни. Думаю, что она лишь желает счастья своему брату, в том числе и как королю. - Черное и белое, добро и зло, как бы в этом всем Диана хотела и сама разобраться. В детстве ее учили, что если она поступит так-то и так-то или скажет то-то и то-то, общество отзовется таким-то или таким-то определенным образом. Женщина должна была оставаться всегда правдивой, честной, справедливой, любящей и готовой на самопожертвование, ставя выполнение своего долга превыше наслаждения всеми радостями жизни. И сейчас порой мадам де Гиш приходила в ужас, что она, будучи замужем, в душе любит человека женатого на другой. Раз за разом Диана обманывала сама себя, что испытывает к Генриху Наваррсому только дружеские чувства. - Маргарита Валуа действительно благородна, не многие бы закрыли глаза на неверность своего супруга. – Графиня вдруг подумала, что и сама молчала о частых отлучках супруга, предпочитая не замечать, что он с ней все более официален, чем в начале их супружеской жизни. – Ее величество Маргарита, безусловно, мудра, что не торопится привязываться сердцем к супругу, хотя прошло вот уже почти четыре года после свадьбы. Но ведь предназначение женщины найти счастье в семье, в детях. – Это был ее еще один спасательный круг, этим она себя утешала, осознавая, что муж ее уже не любит, как раньше. - Галлика из Шенонсо уже смотрится королевой даже среди остальных роз, мадам, но о двухцветной розе я не слышала. – Диана еще раз обвела взглядом небольшой, но уютный сад маркизы. Вы и так создали тут просто райский уголок. Ее так и соблазняло спросить у Изабель де Лаваль, что может повлиять на продолжительность ее проживания в Нераке. – Как можно говорить, что королева Англии бережет свою розу, тщательнее, чем свою невинность? Я слышала, что парламент настаивает на выборе жениха. Но, королева Елизавета не хочет, ни с кем делить власть, а тем более с мужчиной. Может быть, пример ее отца тому виной? Граф Лестер ее друг с детских лет, как говорят. Ах, маркиза, похоже, что мы тут только и занимаемся сплетнями, - рассмеялась графиня, взяв с серебряного блюда печение. Весенний день был хорош уже тем, что не был скучен.
Изабель де Лаваль: - Предназначение и счастье, мадам, редко идут рука об руку, - заметила маркиза, с удовольствием подставляя шею и плечи легкому ветерку. С реки несло свежестью, а не сточными канавами, как в Париже. Там уже к концу весны не выйти на улицу без платка с зажатым в нем ароматическим шариком. Любопытно, куда в этом году отправится двор? Иногда Изабель чувствовала легкую тоску по этой блестящей суете, но считала, что получила она не в пример больше, чем потеряла. - Предназначение предполагает, что все определили за вас, не оставив выбора. Счастье же возможно только в следовании велениям своего сердца. В чувстве исполненного долга возможно удовлетворение и даже спокойствие, но это спокойствие жертвы, которая уже смирилась со своей участью и отдает себя палачам без ропота. Достойно, но слишком печально. Королева Маргарита, как мне кажется, выбрала счастье, и я ее понимаю и готова следовать ее примеру… а вот что касается рыжей Бесс… Глаза Изабель заискрились весельем. Если особенно уж усердствовать в обсуждении королей и королев династии Валуа ей не позволяли верноподданнические чувства и естественное благоговение перед помазанниками божьими, то Елизавета Тюдор – дело иное. При дворе любили упражняться в остроумии в адрес этой зрелой «девственницы». - Дочь короля Генриха выбрала весьма удобный путь лицемерия. Она торгуется, улыбается, принимает подарки от всех претендентов на ее руку, и отказывает под тем или иным предлогом, прикрываясь словами о том, что хочет выбрать такого супруга, который обеспечит процветание ее любимой Англии. При этом, гордо называясь королевой-девственницей она разрешает молодым и красивым мужчинам быть рядом со своей великолепной особой. Как знать, не погибни так странно и трагично супруга графа Лестера, может быть, он бы уже и носил титул короля Англии. Изабель придирчиво выбрала с блюда засахаренную ягоду вишни, сохранившуюся еще с прошлого лета, и с удовольствием надкусила. - По сути, мадам, у нас, у женщин три пути, и это не так уж мало, благодарение Господу и за это. Мы можем истово исполнять свой долг и жертвовать своим счастьем. Мы можем быть счастливыми, не думая о долге, и мы можем лицемерить, притворяясь, что выбираем первый путь, но следуя вторым. Что вам больше по вкусу, мадам графиня?
Диана де Грамон: Слушая маркизу де Сабле, Диана рассеянно крошила печенье, бросая крошки вездесущим воробьям. Ветер с реки приятно освежал, листья магнолии давали тень, создавая все условия для безмятежности. Но вот именно этого сейчас на душе у Дианы и не было. Долг, предназначение, счастье, - все так запутанно. До недавнего времени ее жизнь была так определенна, так размеренна, что выполнение долга и давало ей счастье. Дом, муж, дети, день, распределенный так, что бы не оставалось времени для праздности. Почему же этот мирок вдруг рассыпался? Какие ветры перемен коснулись его? Стряхнув остатки крошек галдящим пернатым, графиня, последовав примеру хозяйки, взяла засахаренную ягоду. - Как чудно сохранился аромат в этих вишнях мадам! Мне нужно будет взять рецепт у того, кто их изготовил. – Мадам де Гиш улыбнулась, представляя, как мэтр Люпен будет сначала ворчать, а потом все же попробует новый рецепт заготовки вишен. - Похоже, что если королева Маргарита Валуа избрала второй путь, то Елизавета Тюдор последовала третьему. Так? Я же до сир пор следовала по первому пути, но не считала себя жертвой. Наоборот, я благодарила Господа за то, что у меня есть. У меня молодой, а не старый муж, и он, поверьте, вовсе не плохо ко мне относится. Я знаю дам, которым не так повезло с замужеством, как мне. – Наиболее наглый и взъерошенный воробей, не дождавшись очередной порции крошек, громко чирикнув перелетел на стол, и клюнув печенье на блюде, быстро, быстро перелетел на ветку магнолии, продолжая громко возмущаться от отсутствия угощения. - Мадам, ему понравилось Ваше печенье, и он нагло требует большего, - графиня, рассмеявшись, посмотрела на воробьиную стайку, которые прыгая в траве, выискивали пропущенные крошки. - Боюсь, что у меня плохо получится притворяться и лицемерить. Сейчас я как тот воробей, довольствуюсь тем, что есть, - Диана посмотрела на ветку, где смелая птаха еще сидела в ожидании очередной порции угощения. – Но, попробовав лучшего, сложно будет вернуться к обычному. Он ждет крошек печенья, попробовав их один раз, а я встреч с тем, кто мне дорог, но не является моим мужем. – Графиня помнила, как еще в Бордо показала невольно свою симпатию к Генриху. То, что память у мадам де Лаваль прекрасная, мадам де Гиш не сомневалась, поэтому скрывать ей было нечего. - Вы же поняли о ком я сказала? – чуть смущенно спросила Диана. - Да, я сейчас счастлива, находясь в Нераке, но вместе с тем знаю, что рано или поздно мне нужно будет вернуться в Бордо. Там мой дом. Я буду просить Генриха больше не рисковать своей безопасностью, и не пускаться в такие поездки ко мне, как раньше. Можно будет обмениваться письмами. Что бы ни говорили о моей роли тут, но сейчас мне не в чем упрекнуть себя. Я не являюсь его любовницей. Генрих Наваррский просил называть его другом, и иметь право называть своим другом меня, и ничего более. Все остальное, что видят люди, это не более, чем галантность первого дворянина Гаскони. – В последних словах графиня опять солгала сама себе. Она замечала, что иногда знаки внимания, оказываемые ей, рукопожатия, взгляды вовсе не дружеские, но сознательно оставляла ту грань, которая в ее глазах разделяет женщин на добропорядочных, и падших. К маркизе де Сабле такое разграничение не относилось. Мадам де Лаваль была вдовой, а следовательно вольна в своем дальнейшем сердечном выборе.
Изабель де Лаваль: Маркиза слушала свою гостью, подкармливая нахальных воробьев крошками, и размышляла над тем, насколько же разными бывает представление о счастье. Для нее счастье в любви, для Дианы в спокойствии, и если так, то весьма дурно с ее стороны тревожить душу молодой женщины картинами того будущего, которое ждет ее, останься она в Нераке, как любовница Генриха Наваррского. В том, что почетное звание «друга», которым неугомонный Анрио наградил красавицу Диану, он предпочел бы заменить более нежным «любимая», Изабель не сомневалась. Но, по всей видимости, сама Диана к этому не стремилась. Могла ли ветреная маркиза де Сабле ее за это осуждать? Разумеется, нет. - Если ваше решение твердо, графиня, то я могу только восхищаться вашей решимостью, - против обыкновения, голос Изабель был серьезен, серьезен взгляд светлых глаз, в которых бродили тени раздумий. – Довольствоваться тем, что есть – признак мудрости. Этой своей чертой вы напоминаете мне нашу королеву Луизу, как и вы, она добра и видит счастье в исполнении долга. Хлопнув в ладоши, госпожа де Лаваль прогнала расшалившихся птиц, те взлетели, усевшись на ветки магнолии, весело чирикая. Любовь ли это? Чувство, которое с такой легкостью побеждается здравомыслием? Ну да, можно припомнить трагическую историю любви Франсуазы де Роган к герцогу Немурскому, но отчего бы не припомнить, если на то пошло, историю любви Генриха II к Диане де Пуатье? Почему же графиня де Грамон желает стать второй де Роган, а не новой Пуатье? Изабель этого искренне не понимала. Но чувствовала, что в чем-то Диана по своему права. - Давайте не будем больше говорить о том, что вас огорчает, дорогая графиня, - Изабель заботливо пододвинула к гостье блюдце со сливовыми пирожными, пропитанными марсалой. – Если вас немного утешат мои слова, то скажу, что будь вы иной, менее доброй, более расчетливой, склонной ставить себя выше добродетели, Генрих не любил бы вас так горячо, не восхищался так пылко. Вы уедете, и увезете с собой память о любви короля, который, я верю в это, когда-нибудь достигнет подлинного величия. А я, если хотите, обязуюсь снабжать вас последними сплетнями о жизни двух дворов, парижского и неракского.
Диана де Грамон: Все, что говорила очаровательная маркиза было верным, но графиня де Гиш с удивлением отметила для себя, что эти слова не находят отклика в ее душе. Даже сравнение ее с королевой Луизой с одной стороны польстило ей, а с другой стороны прозвучало как приговор. Сможет ли она сама, вернувшись к своим тихим хозяйственным хлопотам в Бордо, забыть эти чувства, что как сама природа, расцветая весной, становились все более пылкими. - Нет, мадам, меня вовсе ничего не огорчает, - поспешила заверить маркизу Диана, покачав головой. Кто знает, может быть, ей выдалась редкая возможность поговорить с той, кто поймет ее, и не осудит. Пока супруга графа де Грамон собиралась с духом начать разговор, слова сказанные маркизой де Сабле, несколько озадачили ее и обрадовали одновременно. Генрих Наваррский любил ее? Смела ли она надеяться, что это не обычная, принятая при дворе галантность. Неужели, зная, что только по одному его слову найдется десяток дам, готовых согрешить, что бы только стать любовницей короля, Генрих ценит именно ее. - Напротив, так получилось, что Вы единственная с кем я могу поговорить, и кому я могу довериться. – Сливовое пирожное осталось без внимания со стороны графини, сейчас Диана посмотрела на свою судьбу несколько иначе. Неужели судьбе угодно, что ее чувства к Генриху Наваррскому взаимны? Конечно, на этот вопрос мог ответить только сам Генрих, на маркиза дала ей надежду. Надежду в том, что все ее собственные мысли не выдают желаемое за действительное. - Мадам, может быть мой вопрос покажется странным, но почему к фаворитке короля (у нее не было сил произнесли слово любовница) относятся иначе, чем к другим дамам, которые поддавшись чувствам и велению сердца, презрели долг и выбрали любовь?
Изабель де Лаваль: Вопрос Дианы застал маркизу де Сабле врасплох, как если бы прекрасная графиня спросила, отчего белое называют белым, а черное – черным. Но, поразмыслив, она ответила так: - В нашем мире, мадам, есть две вещи, перед которыми склоняются все. Это Закон и Сила. Но перед Силой склоняется даже Закон. Короли обладают властью и могуществом, они карают и милуют, при том, что они люди из плоти и крови, они стоят неизмеримо выше нас, простых смертных. Мысли госпожи де Лаваль, как и ее гостьи, были сейчас устремлены к Генриху Наваррскому. Изабель думала о том, что при всей своей наигранной простоте Анрио сложен, очень сложен. Он рожден быть королем, и знал это. Он мог шутить с последним нищим в своем маленьком королевстве и запросто пить вино в доме крестьянина, но над его челом незримо сияла корона, внушая благоговейный трепет. Как объяснить Диане, что на ту, кого он назовет своей дамой сердца, своей фавориткой, тоже упадет отблеск этого сияния? И как объяснить этой честной, доброй, сердечной женщине некоторые тонкости, обычные для тех, кто жил при дворе, но, возможно, удивительные для всех иных? - Не всякая дама, что удостаивается милостей короля – его фаворитка, мадам графиня, - осторожно начала Изабель, чувствуя, что ступает по весьма тонкому льду. Такими откровениями было легко и отпугнуть. Как знать, не отшатнется ли графиня де Грамон в ужасе, не поспешит ли в привычную безопасность своего дома, к мужу и детям. - Если женщина была всего лишь минутной прихотью короля, то к ней относятся так же, как к любой даме, которая завела любовника для собственного удовольствия. Но если она сумела удержать подле себя монарха, стать его другом, заставить полюбить себя… о, тогда такую женщину не только не осуждают, ей восхищаются. Глаза Изабель мечтательно блеснули. Пусть она была счастлива долей музы и подруги Агриппы д’Обинье, но годы, проведенные при дворе, в свите Медичи, для нее даром не прошли. - Такая женщина сама становится причастна к Власти, мадам. От нее зависит многое. Анна де Писле и Диана де Путье решали, быть ли войне или миру, они управляли Францией через французских королей, они заключили выгодные браки для своей родни и обеспечили ее землями и титулами на долгие годы вперед. Нет, мадам, ни у кого не хватит духа оскорбить фаворитку короля. Это значило бы оскорбить самого государя.
Диана де Грамон: Закон и Сила. Законом для Дианы был муж, а Силой мог стать любимый. Король обладает силой и могуществом, он может сам установить закон, и если она будет рядом с Генрихом, то он сможет защитить ее и от мужа и от дурной молвы. Даже его сестра не посмеет возразить решению короля. Инфанта может осудить поступок брата, но не решение короля. Сможет ли она стать другом королю Наварры? Но не он ли сам просил называть его другом? Вопрос в том, что назовет ли он ее любимой? Столько душевных волнений мадам де Грамон не испытывала давно. Она не была тщеславна, не стремилась разделить власть с монархом. Она хотела любить и быть любимой. - Мадам! Откровеннее ответа я и не смела ожидать. У Вас такой жизненный опыт, до которого мне далеко. Ваши слова очень ценны для меня. – Взяв бокал с вином, Диана сделал глоток, и задумалась, а была ли он Филиберу другом и любимой? Если она не смогла стать ни тем, ни другим одному мужчине, то сможет ли быть ими другому? Свадьба двух подростков по решению родителей, «соединений юных сердец» - как говорили тогда, умиляясь, глядя на молодых новобрачных, была выгодна для обеих семей. И Диана радовалась новым платьям, своему взрослому положению, тому, что ее муж молод и красив. Дом, хозяйство, всему этому ее учили, а вот про любовь говорили, что это долг. А сейчас, вот этой весной она поняла, что любовь не может быть долгом. Это чувство, которое дает крылья за спиной, если не запирать его в клетку. - Сливовое пирожное восхитительно! – Искренне похвалила графиня де Гиш лакомство, когда попробовала его. Теперь, когда она услышала ответ на свой вопрос, и сделала пусть небольшой, но главный для себя вывод, можно было наслаждаться дальше приятным днем, оставив все размышления на поздний вечер, когда все уже затихнет в замке. Диана де Гиш не планировала становиться второй Анной де Писле и Дианой де Путье, но побороться за свое женское счастье она уже решила. - Отобранные Вами саженцы винограда благополучно были доставлены в Сабле-Сюр-Сарт? Самое время их высаживать, что бы они прижились, тогда они благополучно перезимуют, и уже на следующий год могут дать первый урожай. И я уверена, что Ваши вина рано или поздно появятся и на столе королевы Англии и на столе короля Франции, но первыми попробуем его мы тут в Наварре. – Диана де Грамон взяла бокал с вином и подняла его, - маркиза, я от всей души делаю Вам удачи!
Изабель де Лаваль: - Жизненный опыт вещь ценная, но приобретается он чаще всего путем ошибок, - улыбнулась маркиза де Сабле своей собеседнице, поднимая бокал в ответном тосте. – Благодарю вас за пожелание удачи, мадам, и от всего сердца желаю вам того же. Что бы ни случилось, помните, что один друг в Нераке у вас уже есть. За стенами маленького домика, за пределами уютного сада, обступившего двух женщин зеленеющей стеной, кипела жизнь. И все – не важно, католики или гугеноты – хотели одного. Счастья. Ради этого давались обещания и нарушались обеты, ради этого люди совершали поступки, как хорошие, так и дурные. Беседа, коснувшись винограда и виноделия, темы, одинаково любимой обеими дамами, потекла более спокойно и размеренно. К тому, что было сказано ранее, Изабель могла бы добавить, что счастье похоже на розу. Возможно, найдется тот, кто тебе подарит сорванный цветок. Но тогда он, рано или поздно, увянет. Но если самой взращивать свое счастье, лелеять, как садовник розу, тогда иное дело. Но, может быть, Диана и сама со временем это поймет. Эпизод завершен
полная версия страницы