Форум » Игровой архив » Тени в душе рождаются ночью » Ответить
Тени в душе рождаются ночью
Филибер де Грамон: 16-24 августа 1572 года. Париж.
Ответов - 24, стр:
1 2 All
Филибер де Грамон: -Сударыня, мы скоро будем в Париже!!! При этих словах молодой человек пришпорил коня и, обгоняя экипаж, возле окна которого он только что гарцевал, демонстрируя всю ловкость наездника, помчался вперёд. Филибер в свои двадцать лет поражал жизнерадостностью и открытостью. Молодой человек с удовольствием подставлял своё лицо лучам августовского солнца. Виконт уже намного обогнал экипаж, в котором ехали его супруга и пристарелый отец. Грамон был счастлив. Он ехал в Париж на венчание молодого Генриха Бурбона с Маргаритой Валуа. Сердце Филибера замирало от восторга, когда он вспоминал, сколько гугенотов, таких же, как и он, прибудут в Париж на это праздневство. Это же означало мир! Мир, которого так ждали все. И как там будет красиво в этом Париже. Филибер еле усмирял своё нетерпение. Ему казалось, что экипаж движется бессовестно медленно. Грамон ёрзал в седле, поджидая родственников. Остаётся совсем чуть-чуть. Они скоро будут в столице. Да, стоит признать, что де Гиш думал только о веселье и совсем мало задумывался о том, что заставляло собираться гугенотов в Париже. Конечно, Филибер часто беседовал с отцом о политике. Да ни для кого и не было секретом, что король Карл IХ и его мать Екатерина Медичи, а также семейство Гизов стояли во главе католиков. Бурбоны же были лидерами гугенотов. В связи же с «ничьей» после очередной войны, начались переговоры, которые завершились мирным соглашением, которое и должно было быть скреплено династическим браком Генриха Наваррского и королевской сестры Маргариты Валуа. Именно на это венчание, которое было назначено на 18 августа, и съезжалась в Париж вся гугенотская аристократическая элита, во главе с адмиралом Колиньи. Филибер был очень благодарен отцу за то, что он взял его и его супругу с собой. Когда ещё выдастся такой шанс побывать в Париже. Де Гиш, видимо, сильно обогнал экипаж. Взгляд Грамона привлекли голубые цветы, которые подставляли свои соцветия солнцу. Спрыгнув с седла, молодой человек сорвал один из цветков. Право, жизнь прекрасна! Солнце, небо, цветы…Что же ещё нужно для счастья?! Грамон улыбался, машинально вдыхая аромат сорванного цветка. Размышления Филибера были прерваны звуками приближающегося экипажа. Прыгнув в седло, он поскакал ему на встречу. Подъехав к окну экипажа, возле которого сидела Диана, Филибер улыбнулся жене самой нежной улыбкой и протянул только что сорванный цветок. -Душа моя, надеюсь, Вы не слишком утомились? Осталось совсем чуть-чуть…
Диана де Грамон: - Какой милый цветок, Филибер! – Диана улыбаясь поцеловала лепестки. Она любовалась статным всадником на породистом коне. И это был ее муж Филибер де Грамон. Судьба была вопреки всему благосклонна к ней. Ее муж добр к ней, заботлив, молод и красив. - Мы уже почти приехали? – Диана де Гиш посмотрела вперед по ходу экипажа, словно уже виднелись городские стены. Поездка в Париж, да еще на королевскую свадьбу, о чем еще можно было мечтать? Путешествие ей далось немного тяжело. Ее укачивало в экипаже, а еще вот уже почти три недели она хранила тайну. Поначалу она не была уверена в том, что случилось, а потом просто решала промолчать, опасаясь, что ее иначе оставят в замке Грамон. И тогда она не увидела бы ни короля, ни королеву, ни прекрасную принцессу Маргариту Валуа. - Мой дорогой, я почти не утомилась. В экипаже немного душно, но все пройдет, стоит нам только приехать на место. Я бы с удовольствием прошлась немного пешком, но не хочу задерживать нашу поездку. – Откинувшись на подушках, молодая женщина прикрыла глаза. Сегодня они должны приехать в Париж, а через день будет королевская свадьба. Единственное, что ее сейчас беспокоило, так достаточно ли ее наряд будет хорош для столицы. Ее муж не пожалел расходов на гардероб, который понадобится и ему и ей в Париже.
Инес д’Астер: Около окна стояла рыжеволосая девушка, солнечные лучи касались золота ещё волос, уложенных в сетку. - Отец, отец! Когда же они приедут? - В голосе девушки слышалось нетерпение. Семья Инес ждала родственников из Берна. В это время, перед свадьбой Генриха Наваррского и Маргаритой Валуа много дворян съезжалось в Париж. Семья графа де Гиша должна была остановиться у них. Вроде ничего особенного, но девушке хотелось увидеть кузена и его жену. С Филибером их связывала давняя детская дружба. Можно сказать, что он стал ещё первой детской влюбленностью. Красавец кузен, всего на два года старше ещё полностью захватил воображение десятилетней девочки. Он сопровождал ещё в тот год на прогулках, собирал для неё букеты цветов, он советовал ей для чтения книги. К выбору кузена, Инесс поначалу относилась с опаской, но ей понравились баллады и легенды о героях. Все ещё надежды рухнули, когда была объявлена его помолвка с виконтессой де Лувиньи. Инес никому не сказала, что это ее расстроило, но проплакала в подушку ни одну ночь. На свадьбе кузена девушка ничем не показала своего расстройства. И к его жене не испытывала неприязни, ведь этот брак заключен по воле родителей. А вдруг невесте Филибера тоже пришлось оставить свои мечты о ком-то. Вот и сейчас мадемуазель д’Астер саму ждала помолвка со старшим сыном Жана де Дьё. Огюста де Дьё она никогда еще не видела. Переговоры шли, конечно, без ее участия, а ее долг дочери был следовать родительской воле на благо семьи. Через четыре дня после свадьбы короля Наварры и принцессы дома Валуа. 22 августа она увидит того, кто станет ее мужем.
Филибер де Грамон: Ну, вот и Париж! Путь был окончен. Смахивая рукой, затянутой в перчатку, пыль с плаща, Грамон следом за отцом вошёл в гостиную дома, под крышей которого им предстояло провести несколько дней пребывания в столице. В гостиной их встретила девушка с очаровательными золотыми локонами. От неё веяло теплотой и каким-то уютом. Филибер внимательно всмотрелся в девушку, черты которой ему показались знакомыми. Внезапно воспоминания волной накрыли его. Он точно помнил, что закат тогда был ярко-алый. Поэтому облака на небе приобретали розовый оттенок. Казалось, всё небо пылало «пожаром» летнего вечера. Но больше всего поражало заходящее солнце. Его лучи были похожи на золотые нити, из которых природа выкладывала причудливый орнамент на полях виноградников. Да-да, тогда тоже был август. Тёплый, безмятежный. Воздух казался прозрачным, а все запахи, переплетаясь между собой, отступали, оставляя лишь запах её волос, таких же огненных, как «пожар» заката на небе. Филибер с трудом оторвал взгляд от девушки с золотыми локонами. Он не мог ошибаться. Это была его маленькая кузина, которая шесть лет назад гостила у них в Бордо. Виконт хорошо помнил, как впервые тем августовским вечером Инес впечатлила его воображение. Это был незабываемый месяц полный каких-то детских иллюзий. Своё трепетное отношение к этому нежному существу Филибер не мог объяснить себе тогда. Да и сейчас, наверно, тоже. Хотя он смутно догадывался, чем вызван озноб по всему телу, и почему упрямое сердце никак не хотело успокоиться, отбивая удар за ударом и ускоряясь всё больше и больше. Понимая, что его замешательство могут неверно истолковать, де Гиш поспешил отвесить изящный поклон кузине. -Мадемуазель, позвольте засвидетельствовать Вам моё почтение! Внезапно взгляд Грамона упал на супругу. Диана выглядела совсем измученной. Женившись в пятнадцать лет на виконтессе де Лувиньи, де Гиш больше ни разу не испытывал тех ощущений, когда сердце быстро отсчитывает удары и кажется, что тяжело дышать. Но эти ощущения так приятны, что хочется испытать их снова и снова. И вот, спустя шесть лет, он снова испытывает всё это при виде всё той же девушки с золотыми локонами. В какие-то пару мгновений Диана была отправлена отдыхать. Что послужило причиной такого порыва? Забота? Или, может быть, образ золотоволосой кузины манил к себе? Неловкое молчание ничем не нарушалось, да Филибер и не хотел нарушать его. В голубых глазах девушки читалось столько доброты, нежности и чистоты, что хотелось молча смотреть в них вечно. -Это большое событие для всех протестантов! Зачем он сказал это? Наверно, де Гиш не мог бы объяснить и самому себе. Просто для того, чтобы хоть что-то сказать. Понимая, что их отцы увлечены беседой, а Диана последовала его совету и ушла в отведённые для неё комнаты, чтобы отдохнуть, Грамон, рискуя быть непочтительным и заслужить укоризненный взгляд девушки, подошёл к кузине совсем близко. -Я очень рад видеть Вас, Инес. – Филибер слегка пожал пальчики девушки. – Не сочтите меня слишком дерзким, но моё поведение может быть оправдано теми воспоминаниями, которые ожили во мне, как только я увидел Вас.
Инес д’Астер: Наконец в ворота дома въехал экипаж, и девушка поспешила спуститься в гостиную. Встреча ее отцом родственников, приветствия, неизбежная суета. Инесс держалась немного в стороне, что бы не мешаться, но все равно получила свою долю внимания от приехавших. Она даже была замечена кузеном де Грамон, и мадемуазель не могла не отметить изящество его поклона. Молодая женщина, прибывшая с кузеном и его отцом, выглядела уставшей с дороги, и мадам д’Астер взяла на себя хлопоты, что бы устроить на отдых гостью. Внезапно Инесс поймала себя на мысли, что слишком откровенно смотрит на кузена, невольно сравнивая детские воспоминания о нем и того молодого мужчину, что стоит перед ней сейчас. Девушка тут же опустила глаза вниз, рассматривая узор ковра. И хорошо, что ее мамушка вышла из комнаты, иначе не обойтись было бы вечером без нотаций. Ей и так частенько доставалось за живой нрав и непосредственность, более присущие ребенку, чем девушке на выданье. За неимением другого собеседника кузен обратился к ней с обычной вежливой фразой, а Инесс почувствовала, как огнем вспыхнули ее щеки. Ее отец был занят беседой с графом де Гиш, поэтому мадемуазель волей-неволей была предоставлена сама себе, и даже могла взять роль хозяйки в отсутствии матери, что бы развлечь гостя беседой. - Виконт, - девушка сделала реверанс, - я тоже очень рада видеть и Вас и Вашего отца, и Вашу супругу. Надеюсь, что дорога не доставила вам больших неудобств. - Но, когда кузен сжал ее пальчики, девушка смутилась, и потеряла весь светский тон. - Филибер, поверьте, я действительно рада видеть Вас, и только недавно вспоминала тот год, когда гостила у вас. Мы были совсем детьми. – Нежная, почти детская улыбка появилась на лице Инесс. Да, перед ней был ее кузен, ее друг детства, ее защитник в мелких шалостях и проказах. - А помните, кузен, как Вы мне рассказывали о больших кораблях, что приходят у вас в Порт Луны?
Филибер де Грамон: Порт Луны! Филибер рассмеялся таким задорным смехом, что невольно привлёк внимание родителя. Много позже Грамон, уже будучи графом, будет вспоминать этот смех, который канет в бездну. Он разучится смеяться так задорно и от всей души. Но это будет позже. Сейчас же смех молодого человека поражал искренностью. -Да-да…Порт Луны!- глаза Филибера горели озорством – Я Вам рассказывал, Инес, что название произошло от изгиба реки Гаронны, на берегах которой стоит Бордо? Хотя…-де Гиш бросил быстрый взгляд на родителей и, заговорщицки обращаясь к кузине, продолжал, – какая разница почему так назван порт…А Вы помните, как мы воровали виноград?- снова задорный смех, который Грамон уже не мог сдержать. – Нет-нет. Право, о чём это я? Воровал я, а Вы лишь покрывали воришку…А помните… Сколько же было этих «помните». Всего невозможно было и перечислить. Филибер совсем увлёкся беседой и воспоминаниями, что до сих пор сжимал пальчики кузины. -Инес, венчание нашего принца назначено на послезавтра. Следовательно, завтра целый день в нашем распоряжении. Если я отпрошу Вас у Вашего батюшки, Вы можете составить компанию мне и Диане и отправиться с нами в Сен-Жермен? Филибер, как будто что-то вспомнив, выпустил руку кузины и немного отстранился от неё. Воспоминания воспоминаниями, но забываться нельзя. Как будто возвращаясь к неоконченной теме, Грамон продолжал. -Говорят, наш король Карл IX любит охотиться в Сен-Жермене. Я бы хотел взглянуть на старый замок, который, как рассказывает отец, мрачно и величественно возвышается на вершине холма среди разбросанных вокруг него домов. Ну что Вы скажете, Инес, Вы согласны? Филибер с нетерпением ждал ответа кузины. Только бы она согласилась. А уж получить от её отца разрешение сопровождать девушку ему удастся. Хотя бы на правах родственника. Да и Диана будет с ними. Так что честному имени Инес ничего не угрожало.
Инес д’Астер: Невозможно было остаться равнодушной к такому задорному смеху, которым рассмеялся ее кузен. Смех Инес вторил серебряным колокольчиком, привлекая внимание их родителей. Но замечаний они не сделали, видимо им самим было что вспомнить и о чем переговорить в первые минуты встречи, а лишь снисходительно усмехнувшись в их сторону, покачали головой. - И вовсе не обязательно было вспоминать о винограде. Вы бы еще вспомнили о персиках их матушкиного сада, которые спрятали в кармане куртки, но забыли про них. – Про то, что забытые персики попросту испортились, потому что слуга не привел в порядок вовремя одежду своего господина, а может потому, что не имел привычки лазить по карманам, об этом кузина умолчала. Костюм Филибера был испорчен. Да, воспоминаний было много, но девушка полагала, что у них еще найдется время для них. - Можете не поверить, кузен, я никогда не была в Сен-Жермене, - простодушно призналась Инес. Она мало где бывала, живя в Париже. И уж на королевской охоте ей точно не доводилось бывать. - И если, поехав туда с мадам де Гиш, Вы возьмете и меня, то я буду и очень рада и благодарна вам. – Мадемуазель д’Астер не чувствовала в этом приглашении никакого подвоха или двусмысленности. Они родственники, виконт де Гиш женат, и едет с женой. Она сама почти помолвлена. Нет никаких причин смущаться и отказываться от такого развлечения. - А сегодня к ужину будет пирог с дичью, - Инес, как в детстве, выдала маленькую тайну. – Можно будет представить, что это охотничьи трофеи из Сен-Жермена, - Девушка на минуту замечталась, представляя сцены охоты, погоню охотничьей своры собак, красивых всадников на породистых конях. И непременно среди королевской свиты должен был быть и Филибер де Грамон. – Вы были бы королем, а я Вашей сестрой, - отгоняя наваждения, Инес покачала головой, и несколько прядей золотистых волос упали ей на лицо. – Но, не слушайте меня, Филибер, Вы устали с дороги, а я только и делала целый день, что сидела у окна, поджидая ваш экипаж.
Филибер де Грамон: А ведь действительно солнце в Париже совсем другое, нежели в Бордо! Филибер, не отрываясь, смотрел из окна, как утреннее светило постепенно окрашивало небо. За приподнятой занавеской виднелось его счастливое лицо. Он отлично выспался и рано поднялся, потому что на сегодня была назначена поездка в Сен-Жермен. Два осёдланных скакуна уже поджидали во дворе. Именно два. Конюх не ошибся. Диана всё ещё испытывала слабость, и было решено, что от прогулки ей придётся отказаться. Лицо виконта на мгновение омрачилось. Опустив занавеску, он прошёлся по гостиной. Но Диана поправится, иначе и быть не могло, зато у них с Инес будет масса времени поговорить о том, о чём не успели рассказать друг другу вчера. Нежная улыбка появилась на лице Филибера. Молодой человек никак не мог избавиться от мыслей о кузине. За ужином он не сводил с неё взгляда и упивался её нежным голосом, когда она что-то отвечала родители. Инес уже не была для него просто маленькой кузиной. Она была для Филибера каким-то неземным существом, которое хотелось защищать и оберегать от всех невзгод жизни. Филибер пытался и не мог найти ничего, что можно бы было назвать человеческим недостатком. Да, Диана тоже была совершенна, но совершенна по-другому. При целой массе своих добродетелей она была чужая. Казалось, если бы Филибер коснулся её, то весь этот образ рассыпался бы. Инес была другой. Чистая душа девушки притягивала к себе. Хотелось заключить её в объятья и согреться теплом её доброты. В детстве Филиберу казалось, что стоит кузине прикоснуться к увядшему цветку, как он оживал. Грамон тряхнул головой. Мысли о том, как ему хорошо с кузиной пугали его. Он уже не тринадцатилетний юнец и должен прекрасно понимать, что превыше всего семейные узы, благословлённые родителями и Господом. Де Гиш снова взглянул на небо. Но как же быть, если всё твоё естество тянется к существу, к такому чистому и доброму, что кажется, что это не человек из плоти и крови, а Ангел, спустившийся на бренную Землю и принявший облик человека, который пришёл лишь для того, чтобы сердце и душа самого Филибера стали ещё добрее и чище. Грамон вздохнул. Что это? Счастье! Виконт действительно был счастлив. Сердце бешено колотилось, кровь пульсировала в висках, на щеках появился яркий румянец. Он счастлив, потому что любит. Любит! Любит! Филибер готов был кричать об этом на весь мир. И что такое венчание Генриха Наваррского и Маргариты Валуа по сравнению с тем, что сейчас творилось в его душе, в его сердце. Он был молод, счастлив. Филиберу казалось, что доброта, переполнявшая его, выплеснется в любой момент, и тогда все люди станут такими же добрыми и счастливыми, как он. Торопливые лёгкие шаги отвлекли Филибера от его мыслей. Сомнений быть не могло, это она, его маленькая кузина, его Инес, его Ангел. Грамон отошёл от окна, готовый приветствовать девушку, как только она появится в гостиной.
Инес д’Астер: Утром Инесс встала ранней птичкой, и с самого утра она была в отличном настроении. На душе у него было удивительно легко и свободно. Жизнь прекрасна! Само утро располагало к этому - ярко светило солнце, дул легкий ветерок, пели птицы. Ни дождя, ни облаков. Такой день как нельзя более кстати подходил для поездки за город, подальше от душного воздуха Парижа. Порой ей не хватало вольных просторов того тихого города, откуда она с родителями переехала в Париж несколько лет назад. На ней сейчас был скромное платье для верховой езды, волосы были убраны в сетку. Оставалось надеть только берет. И почему она так радовалась этой обычной поездке? Наверное, Инес не ответила бы даже сама себе. Может быть возможностью хоть ненадолго вернуться в детство? Легкой походкой она почти вбежала в гостиную, полагая, что в такой ранний час там никого нет. Уже на пороге комнаты девушка увидела, что ошиблась. Филибер де Грамон стоял у окна, и уже спешил ее приветствовать. - Какое сегодня солнечное утро! Но, во дворе только две лошади, так неужели Вы не едете? – Ей казалось, что если он скажет «нет», то солнце разом закроют тучи. Как потом оказалось, в прогулке не смогла принять участие мадам Диана. Ей нездоровилось. И опять же странные ощущения были у мадемуазель д’Астер. Она и жалела свою родственницу, что так плохо перенесла поездку, но и радовалась тому, что она едет с кузеном вдвоем. Как раньше. Выехав еще по утренней прохладе, они не спеша доехали до Сен-Жерменского леса. Под сводами деревьев было прохладно, несмотря на то, что солнце поднималось все выше и выше. Лошади степенно ступали рядом. Разговор с кузеном был прост и легок. Опять большинство фраз начиналось со слов: «А помнишь?» И что может быть лучше и светлее детских воспоминаний, когда все казалось светлым и простым, а самый тревожащий вопрос был что будет подано на десерт к обеду. Внезапно в их прогулку вмешался то ли лесной дух, то ли Провидение. Откуда ни возьмись, появился заяц, который пулей метнулся через дорогу, прямо перед копытами лошадей. Церера, на которой ехала Инес, испугалась и попятилась, а потом понеслась во весь опор. Должно быть, она была напугана, потому что все попытки девушки остановить лошадь не приводили к успеху. Она с трудом держалась в седле, еле уворачиваясь от встречающихся на ее пути веток, которые так и норовили хлестнуть ее по лицу или плечу. Одна из веток задела благородное животное, Церера сделала «свечку», а Инес, не удержавшись в седле, упала. Лошадь, оказавшись без всадницы, почти сразу остановилась, виновато поглядывая и переступая копытами.
Филибер де Грамон: Тени от деревьев причудливо переплетались под копытами лошадей. Всадники ехали совсем близко – бок о бок. Разговор не затихал ни на минуту. Молодые люди, забываясь и уже не в силах скрывать своих эмоций, перебивали друг друга. Но молчание время от времени воцарялось, а, как известно, именно молчание говорит о многом. Грамон украдкой всматривался в профиль собеседницы. Как жаль, что ничего подобного он не испытывал к Диане - своей супруге. Де Гиш боялся своих чувств и желаний. Но золотые кудри Инес манили его. Виконт улыбался. Он улыбался утреннему солнцу, свежему ветру, звонкому голоску кузины. Филиберу казалось, что он попал в другой мир. Мир, в котором правит … любовь. Возглас девушки вернул Грамона к реальности. Лошадь Инес испугалась и понесла. Мир, который казался таким ярким и солнечным мгновение назад, сразу потух для Грамона. Вонзив шпоры в бока своего скакуна, виконт, поддаваясь инстинкту, помчался за девушкой. Хотя разум упрямо напоминал ему, что испуганная лошадь может испугаться погони ещё больше и скинуть всадницу. Сердце Филибера заледенело от ужаса. Сейчас он уже чётко понимал, что любил эту девушку всем своим существом. Если с ней что-нибудь случится, жизнь и его, Филибера, потеряет всякий смысл. — Быстрей, быстрей! — воскликнул Грамон с некоторым раздражением в голосе, подбадривая своего коня. — Что с тобой сегодня? Вчера ты был резвее. Посмотри туда, глупое животное! Эта всадница мне дороже всего на свете, за нее я отдал бы и твою, и свою жизнь… Что, если я потеряю ее из виду? Если я потеряю ее из виду, наверняка случится беда. Рассуждая шепотом сам с собой, де Гиш мчался, не отрывая глаз от все удаляющейся всадницы. По временам он измерял беспокойным взглядом разделявшее их пространство. -Может быть, закричать? — вдруг мелькнуло у него в голове. — Звук голоса, может быть, и долетит до нее, но вряд ли она расслышит слова и поймет меня. Грамон не окликнул Инес не только из этих соображений — он не терял еще надежды с минуты на минуту догнать ее, а кроме того, он знал, что не словами, а только действием можно остановить лошадь девушки. Они неслись сейчас среди перелесков, местами сливавшихся в сплошные заросли. Это вызвало у Грамона новую тревогу. Девушка совсем не могла справиться с лошадью, и последняя могла свернуть в какую-нибудь чащу или просто исчезнуть из виду среди зарослей. А если она не удержится в седле?! Мысли виконта оказались материальны. Ещё мгновение и девушка упала с лошади. Обезумев от страха и отчаяния, Грамон на ходу спрыгнул с седла. Первым порывом Филибера, который поддерживало сердце, было обнять девушку. Но упрямый разум опять вмешивался и твердил, что нельзя. Правила приличия, оскорбление чести, дуэль…Но Филибер уже не думал об этом. Опустившись на колени перед кузиной, он гладил её волосы, покрывал поцелуями холодные пальчики. Сомкнутые веки Инес и бледное личико ввергли виконта в отчаяние. де Гиш схватил ее в объятия. -Инес, мой маленький Ангел! – Грамон задыхался. Не понимая, что он делает, Филибер приник к холодной ладошке девушки долгим томительным поцелуем. -Я люблю Вас. Люблю. Мне кажется, я полюбил вас в тот самый момент, – шептал он, – когда вошел в гостиную и увидел вас стоящей у окна. Заходящее солнце освещало ваши золотые волосы, и Вы казались такой маленькой, такой прелестной, словно создание из другого мира. – О моя дорогая, моя единственная любовь! – проговорил Грамон очень тихо, продолжая сжимать девушку в объятьях.
Инес д’Астер: По счастью девушка упала на траву. Мягкий зеленый покров смягчил удар, и мадемуазель лишь на короткое время потеряла сознание. Испуг, охвативший ее от быстрой скачки и падения, перешел в какой-то непонятный сон. То, она падала в темную бездну, то вихрь, закружив, стал поднимать ее к солнцу. Становилось все светлее и светлее. Инесс казалось, что она вернулась в детство, она опять стоит у окна, и входит ее кузен. Такой прекрасный сон! Мелькнуло у нее в сознании, вот бы никогда не просыпаться. Но, увы, мы часто теряем именно то, чего больше всего боимся потерять. Солнечный августовский день разогнал наваждение. Или сон продолжался наяву? Ее кузен обнимает ее и называет ее любимой. Такое может просто во сне. Инесс закрыла глаза, отказываясь просыпаться и возвращаться в реальность, где ее детская любовь является чужим мужем, а ее саму ждет помолвка и брак с еще незнакомым ей человеком. И почему наши сны не могут длиться вечно. Лишь в снах мы бываем по настоящему счастливы. А сон все не заканчивался. Девушка открыла глаза и увидела кузена, сжимающего ее в объятьях. Это не было сном. - Филибер, - слабо улыбнулась рыжеволосая кузина, - а я думала, что мне это все сниться. – Помогите мне сесть. Так глупо получилось, я упала с лошади, хотя последний раз это было еще когда я только начинала учиться ездить. - Несмотря на теплый день Инесс начала бить дрожь, хотелось заплакать, то ли от боли в ноге, то ли от счастья. – Ей только сейчас хотелось, что бы кузен не отпускал ее из таких надежных объятий.
Филибер де Грамон: Наверное, сам Грамон не мог бы объяснить себе, откуда у него хватило силы духа признаться кузине в своих чувствах. Он, действительно, испугался за её жизнь, испугался, что никогда уже не сможет ей этого сказать. Но каково же было удивление виконта, когда Инес не рассердилась на него, а ответила на его пылкие признания. Молодые люди весь день провели в Сен-Жермене. Грамон никогда не был так счастлив. Он не выпускал нежное существо из своих объятий. Филибер, не уставая, шептал ей признания, вдыхая аромат её золотых волос. Влюблённые часов не наблюдают. Как же не хотелось возвращаться в Париж. Но выбора не было. Вернувшись домой, молодые люди на вопрос о том, что послужило причиной такого счастья на их лицах, отвечали, что прогулка в Сен-Жермен придала не только физических сил, но и духовных. Раскрытая книга, лежавшая перед Грамоном, была достойна внимания молодого человека. Филибер смотрел на неё, но, казалось, не видел. Мысли виконта были не в этой комнате. Молодой человек сидел с загадочной полуулыбкой на губах. Воспоминания о событиях минувшего дня грели душу. Пламя свечи отбрасывало на лицо Грамона блики. Но Филибер ничего не замечал. Ему казалось, что он до сих пор в Сен-Жерменском лесу в тени деревьев. Он обнимает свою маленькую кузину, признаётся ей в любви, а она со всей пылкостью молодой души отвечает на его поцелуи. Спать совсем не хотелось. Сердце учащённо билось. Грамон был счастлив. И это маленькое счастье затмевало все другие события в жизни. Ночь постепенно отступала, а Филибер так и не сомкнул глаз и не прочёл ни строчки из книги. Всю ночь он, минута за минутой, вспоминал прогулку в Сен-Жермен. Днём его состояние могло показаться подозрительным, но сейчас под покровом ночи, он мог позволить себе хотя бы мысленно пережить те сладкие и счастливые мгновения, когда понимаешь, что любишь и любим. Тем не мене, наступающий день был очень важен. Сегодня, в понедельник восемнадцатого августа 1572 года в Лувре, да и во всём Париже состоится большой праздник. Это событие должно было объединить раз и навсегда католиков и протестантов. Сердце замирало от счастья. От счастья за себя и за братьев по вере. А любовь, поселившаяся в сердце виконта, делала это счастье безграничным. Бессонная ночь ничуть не сказалась на настроении Филибера. А последнее стало ещё лучше, когда отец объявил, что он вместе с отцом Инес отправляется в Лувр, а Филиберу поручается сопровождать кузину, когда последняя поедет в город посмотреть на праздник. Диане так и нездоровилось. Филибер иногда корил себя за то, что оставлял супругу в одиночестве. Но и отказаться от возможности провести с Инес ещё один день и увидеть праздник в честь свадьбы молодого Генриха Бурбона и Маргариты Валуа он не мог. Молодой Грамон гарцевал возле портшеза, в котором сидела Инес. Личико возлюбленной то и дело мелькало из-за занавесок. Филибер влюблёнными глазами ловил её взгляд. Казалось, они молча понимали друг друга. Густая, грозная, шумная толпа напоминала взволнованное море, где каждая волна превращалась в рокочущий вал. Это море, хлынувшее на улицу Фосе-Сен-Жермен и улицу Астрюс, заливало набережную, приливало к подножию луврских стен и отливало к цоколю Бурбонского дворца, стоявшего напротив. Филибер держался рядом с портшезом. Такое скопление возбуждённых праздником людей вызывало тревогу за кузину. Да, весь Париж праздновал свадьбу Маргариты Валуа, дочери короля Генриха II и сестры короля Карла IX, с Генрихом Бурбоном, королем Наваррским. Утром кардинал Бурбон, по обряду, установленному для французских принцесс, обвенчал жениха и невесту на помосте, воздвигнутом перед вратами собора Парижской Богоматери. Праздник будет продолжаться всю ночь. Грамон подал знак, чтобы портшез остановился. Спрыгнув с седла, Филибер сел в портшез напротив кузины. -Мой маленький Ангел, - виконт приник к ладошке кузины томительным поцелуем. – Сегодня утром у меня не было возможности сказать Вам, как я люблю Вас. Как я счастлив. И ради Вас я готов отдать жизнь.
Диана де Грамон: Диана который день была просто в отчаянии. Приехать в Париж и быть вынужденной оставаться в постели. Мадам д’Астер окружила ее всевозможной заботой, уделяя ей времени куда больше, чем своей дочери, оставив ее на попечение отца и приехавшего кузена. Приглашенный на другой день лекарь осмотрел госпожу де Грамон, и вынес тот же вердикт, что и мадам д’Астер. Поэтому Диана и проводила эти дни полулежа в кровати, соблюдая полный покой. Даже сегодня в день королевской свадьбы. Ей очень хотелось, что бы муж проводил с ней больше времени, сидел рядом, держал за руку. Тогда бы она наконец то сказала истинную причину своего недуга, а не как до этого озвучивая простое переутомление дорогой. Она любила Филибира, и не хотела, что бы и он скучал в этот день. Диана решила, что скажет ему радостную новость сегодня вечером, после того, как он вернется с празднеств в честь свадьбы Генриха Наваррского и Маргариты Валуа. День тянулся бесконечно медленно. Солнечный луч скользил по обивке стен, задерживался на занавесях кровати. Пришла служанка и принесла ей крепкий бульон. Сделав несколько глотков, мадам де Гиш попросила поставить чашку на столик у кровати. Кого она обманывала? Только себя. Как же ей хотелось быть сейчас рядом с мужем, среди этой пестрой толпы нарядных парижан. А так, ради наследника приходится лежать в комнате, где даже ради ее спокойствия приспущены шторы, что бы не мешал ей солнечный свет. Невольно слезы навернулись ей на глаза. Почему? Почему она должна лежать, когда жизнь проходит мимо. А она молода, красива и хочет быть рядом с тем, кого ей дали в мужья. Разве она просит много? Она уже не скрывала слез, рыдая уткнувшись в подушку. Зашедшая служанка попыталась успокоить Диану, но безуспешно. Мадам де Грамон плакала сама не зная о чем, пока за забылась сном, уносящим ее в счастливые грезы.
Инес д’Астер: Прогулка в Сен-Жермен! Кто мог подумать, что все так обернется? Словно и не было тех лет разлуки, они будто из детства сразу перенеслись в юность. Слова признания в любви Филибера звучали так просто и искренне, что Инес не смогла сдержать ответных слов признания. И не испытывала ни вины, ни раскаяния. Весь оставшийся день пролетел как мгновение. Кузен был так предупредителен и заботлив. Дома перед сном, она просила в молитве простить ее, и в то же время благодарила за те чувства, что у нее есть. Наивно полагая, что их любовь чиста и безгрешна, Инес не думала ни о жене кузена, ни о своей предстоящей помолвке. Счастье ослепляет, отодвигая на второй план то, что мешает ему. Что ждало их? Об этом мадемуазель не задумывалась, просто отдаваясь счастью первой любви. Утро следующего дня было праздничным не только у нее в душе, а весь Париж праздновал свадьбу Маргариты Валуа и Генриха Бурбона – короля Наварры. И мадемуазель д’Астер любя сама, от всей души желала молодой чете счастья и любви. Как жаль, что ее отец не мог взять ее в Лувр, но был так добр, что позволил посмотреть на празднества, в сопровождении кузена. Филибер! О, как она была счастлива, когда тот ехал рядом с ее портшезом! Она то и дело выглядывала из-за занавесок, но не сколько взглянуть на праздничную толпу, сколько посмотреть на кузена. Как он красив, какая гордая и величественная осанка! А его конь так степенно и чинно ведет под своим седоком. Но ведь иного и быть не может. У Филибера не может быть худшего коня, и управлять лошадью он умеет с детства. Не то что она вчера. Вчера… Она уже благодарила судьбу за свое падение, которое к счастью, обошлось без последствий. Когда портшез остановился, то Инес встревожено выглянула наружу, желая узнать, в чем заминка, но взамен получила лишь еще один подарок судьбы. Ее кузен пересел в портшез. - Мне ну нужно слов, Филибер, я все вижу на Вашем лице. Но не надо умирать, ведь я, - тут она стыдливо опустила глаза, - я не смогу жить без Вас. Я понимаю, что Вы принадлежите другой, но я ничего не прошу. Я просто счастлива, что Вы рядом. Единственное, что я хочу, так говорить когда мы наедине - «ты» вместо «Вы». Девушка вздохнула, думая, что вот с каждым днем, нет, вернее с каждым часом приближается ее помолвка с Огюстом де Дьё, которого она и не видела вовсе. Осталось два дня. Два дня спустя после королевской свадьбы, решится и ее судьба. - Ты будешь на моей помолвке? – нерешительно спросила она кузена, вовсе не зная какой ответ хочет получить. – Я боюсь этого. А вдруг он мне не понравится? Или он не будет любить меня? – Инес еще раз вздохнула. – Филибер, а вот Диана тебя сразу полюбила? Она красивая, и, кажется добрая. – Спрашивать о том, любит ли свою жену Филибер, было выше ее сил. Недавно обретенное счастье портила ревность, на которую по сути она не имела никакого права.
Филибер де Грамон: Необъяснима сущность человека. Иногда то, о чём мечтаешь очень долго, резко становится неинтересным и теряет свою привлекательность. Так было и с Филибером. Он так долго мечтал попасть в Париж на свадьбу Генриха Наваррского и Маргариты Валуа, что, казалось, когда эта мечта исполнится, он станет самым счастливым человеком на свете. Но как только наступил этот знаменательный день, виконту уже ненужны были ни украшенные дома Парижа, ни весёлая толпа, восхваляющая молодожёнов, да и о самих виновниках торжества молодой человек забыл. Для него сейчас весь мир сошёлся в одной точке, и этой точкой была его маленькая кузина. Грамон отдал бы сейчас несколько часов жизни, чтобы исчезла эта волнующаяся толпа, и они остались наедине. Филибер смотрел на девушку и уже ничего не видел и не слышал. Портшез тихонько тронулся. Грамон покрывал поцелуями руки девушки. Они больше ни о чём не говорили. Вопросы Инес так и остались без ответа. Влюблённые понимают друг друга без слов. Отдаться любви всецело, когда вы без памяти влюблены, это как бы обрести крылья голубки или ангела и улететь далеко от земли, отдыхать на пурпурном облаке, на солнечном луче, смотреть друг на друга, улыбаться, тихонько перешептываться, видеть Эдем у своих ног и рай над своей головой и в промежутках между двумя волшебными словами «люблю тебя», повторенными тысячу раз, слышать небесные хоры. День пролетел как мечта. Утомленные уличным шумом, но счастливые, молодые люди возвращались домой через Лувр. Обыкновенно темные окна старинного жилища королей были ярко освещены, а близлежащие площади и улицы, как правило, пустынные, едва лишь колокол церкви Сен-Жермен-Л'Осеруа бил девять часов вечера, теперь кишели народом, хотя была уже полночь. Густая, грозная, шумная толпа в темноте напоминала мрачное взволнованное море, где каждая волна превращалась в рокочущий вал. Несмотря на то, что это был королевский праздник, а быть может, именно потому, что это был королевский праздник, что-то грозное чувствовалось в народе: он не сомневался, что это торжество, на котором он присутствует только как зритель, – лишь пролог к другому, отложенному на неделю торжеству, где он сам будет желанным гостем и повеселится от всей души. При этой мысли, мелькнувшей у него нежданно, Грамон выпустил Инес из объятий. Предчувствие чего-то неотвратимого, страшного на секунду овладело им. Толпа волновалась. Но сейчас она волновалась, возбуждённая праздником и весельем. Ежели она будет волноваться, возбуждённая жаждой крови, то не дай Бог попасть в пучину этого волнующегося моря. Грамон попытался отогнать от себя эти мрачные мысли. Притянув девушку к себе, он прижал её к своему сердцу. Вернувшись домой, Филибер, прежде, чем лечь спать, зашёл к супруге. Его очень поразили перемены, произошедшие во внешности Дианы. Слегка ввалившиеся щёки, синяки под глазами, болезненная бледность на лице*. На вопрос о самочувствии супруги, Грамон получил ответ, который лишил его сна. Только луна и звёзды были свидетелями мучений виконта. Он любил и был любим и это, в свою очередь, было счастьем. У него скоро будет наследник. И это тоже было счастьем. Но как же эти два счастья были далеки друг от друга. Филибер чувствовал, что в данных обстоятельствах должен быть с супругой, но непокорное сердце рвалось к другому рыжеволосому созданию. Грамон наивно полагал, что уйдёт ночь, и мучительные мысли покинут его вместе с ней, но мысли не покидали его. Отъезд в Бордо был назначен на утро 24 августа. Филибер понимал, что оставшиеся до отъезда дни – единственное, что остаётся у них с Инес. Поэтому ценил каждую минуту, проведённую с кузиной. Он пытался запомнить каждый её жест, каждое слово, звонкий смех девушки. Запомнить и навсегда хранить это в своём сердце. *Согласовано с Дианой де Грамон
полная версия страницы