Форум » Игровой архив » Вступая в брак, смотри под ноги » Ответить
Вступая в брак, смотри под ноги
Генрих Наваррский: 2 июля 1576 года. Нерак, замок Альбрэ. После полудня.
Ответов - 26, стр:
1 2 All
Генрих Наваррский: Генрих в задумчивости ходил по саду замка Альбрэ в сопровождении двух молодых дворян из своей небольшой свиты. Молодые люди обменивались остротами, как и положено придворным, но Беарнец лишь рассеянно улыбался их шуткам. Можно было подумать, что государь всея Наварры просто прогуливается, наслаждаясь хорошей погодой, но это было не так. Он, сколько мог долго, откладывал разговор с сестрой, но дальше уже было тянуть нельзя. Пользуясь своим скромным опытом политика, он уже пару недель водил за нос испанского посла, прибывшего в Нерак, чтобы предложить от имени своего правителя брак инфанты Наваррской с сыном Филиппа II, не говоря ему ни да, ни нет. Хотя гасконец предполагал, что истинная миссия синьора де Кальво – шпионаж, что-то ему ответь было необходимо. Разумеется Катрин знала, о том, какая ей выпала «честь», но ее брат до сих пор избегал прямого разговора на эту тему и с ней. Наконец, Анрио вышел к небольшой лужайке, где юные создания из свиты его сестры беззаботно играли в жмурки. Никогда Генрих не был равнодушен к созерцанию женщин, не оставил он их без своего внимания и сейчас. Сделав знак своим спутникам остановиться, он сам не торопился обнаружить свое присутствие, пока не налюбовался вдоволь грацией и изяществом девушек, скрытый от незавязаных глаз пышной листвой белого шиповника. Наварра вдруг вспомнил, как эту игру любили при дворе его женушки, и как однажды он намеренно попался в лапки прелестной Габриэль де Тариньи, в надежде сорвать с ее капризных губок поцелуй. Но то было дело прошлых дней, сейчас следовало думать о будущем и настоящем, тем более, что от запаха цветов колючего кустарника, у Анрио уже щекотало в носу. - Виконт де Крюссоль, - обернулся он у юноше, стоящему за его спиной, чей родственник отважно погиб под Ла Рошелью в 1573 году, - окажите мне услугу – найдите Ее высочество, передайте ей, что я буду ждать ее у Старого пруда, и проводите ее ко мне. В саду замка было несколько прудов, они все были вырыты для того, чтобы в засушливые дни, слуги, отвечающие за красоту здешних мест, могли черпать из них воду для растений, но был один, который был вырыт еще при закладке крепости, грунт его котлована, замешанный с глиной, перемежал камни местных стен. Он находился в самом укромном уголке сада, и был люб Анрио больше всех остальных. Туда он частенько сбегал, прячась от сурового взгляда своей матушки, когда им доводилось жить в Нераке. Бросив последний взор в сторону играющих и смеющихся девиц, Бурбон беззвучно вздохнул и быстрым шагом направился к месту встречи, которую назначил Катрин.
Catherine de Bourbon: Иногда Катрин де Бурбон забывала о том, кем она должна быть и становилась тем, чем была, молодой девушкой, чьи желания просты и понятны. Немного веселья, немного нарядов, лакомства и игры, смех и шутки. Но из застенчивости, которую легко можно было принять за гордость, сама она не участвовала в шумных играх фрейлин, а только наблюдала за ними, сидя на подушках, разбросанных по цветастому ковру. Тут же сидели матроны постарше, отпускающие замечания, чаще всего неодобрительные, относительно юного выводка незамужних девиц, наполнивших приемную инфанты. Служить сестре короля большая честь, но так же хороший способ устроить брак, ибо туда нет-нет, да и заглянет Его величество со свитой, или кто-то из свитских, без Его величества. - У Мари де Пре прекрасное приданое, но зубы у бедняжки кривоваты. - Дорогая моя мадам, зубы можно и не показывать, а вот приданое всегда придется кстати. Инфанта едва сдержала улыбку, слушая такой разбор несчастной де Пре по всем статьям. - Да, вы правы, хотя бы потому, что богатых женихов в Наварре можно пересчитать по пальцам. - Одной руки, дорогая, моя, на вторую не хватит. - Тише дамы, тише, сюда идут. Дамы как по команде расцвели улыбками и начали обмахиваться веерами, бросая взгляды на приближающегося виконта де Крюссоля. Тот был холост, хорош собой, и не беден, то есть, в глазах кумушек, почти святой. Девицы, играющие в жмурки, были такого же мнения, и, не сговариваясь, стали перемещаться поближе к кавалеру. Но кавалер, не обращая внимания на этот рой чудесных бабочек, шел прямо к инфанте, и, поклонившись, передал ей просьбу брата. Катрин торопливо поднялась. Радостное настроение от чудесного дня, от забав, от нового платья из чудесного золотистого шелка с розовой отделкой сразу куда-то улетучилось, сменившись предчувствием чего-то серьезного, может быть, даже неприятного. Как брат, Генрих Наваррский менее всего желал бы причинить сестре огорчение, инфанта это знала. Но он был не только братом, он был королем. А она не только сестрой, но и принцессой крови. До Старого пруда путь был не таким уж долгим, но инфанте он показался бесконечным. Но вот, наконец, расступились деревья, открывая подернутую ряской темную поверхность пруда, заполненного до краев дождевой водой. Катрин сделала несколько шагов к Генриху и присела в чинном реверансе. - Вы хотели меня видеть, Ваше величество? Будь что будет. Главное всегда помнить о том, кто ты есть и в чем состоит твой долг.
Генрих Наваррский: Генрих тихо рассмеялся, глядя на сестру, и отпустил жестом молодого Крюссоля. До ее прихода, он бросал мелкие камешки в воду пруда, стараясь попасть одним из них по кувшинкам, цветущим в нескольких метрах от берега, и думал, что в этом уголке сада, наедине с самим собой, он такой же смертный, как и любой другой человек. Короли становятся королями во дворцах, их чело обезображивает корона также, как мысли со временем становятся искореженными от государственных забот и интриг. И только вдали от всей мирской суеты человек вновь может стать тем девственно-наивным, каким рождается. - Генрих, - улыбнулся он Катрин и поднял бережно ее с реверанса. – Давай договоримся, сестренка, что наедине друг с другом ты будешь звать меня, как и во времена нашего детства – Генрих. «Ваше величество» - это хорошо для церемоний, но оно уничтожает в том, к кому обращено, все человеческое, делая его лишь тем, кого в нем надлежит видеть. А кого ты видишь во мне? Только короля и не более того? Если так, то пусть будет «Его величество». Анрио чуть помрачнел, задумавшись, а кем он действительно является для своей сестры? Они долго не виделись, их жизнь была в годы разлуки кардинально разной. Укрывшись в стенах монастыря, Екатерина, хвала Всевышнему, жила в покое, тогда, когда ему пришлось познать горечь утраты друзей и близких, страх, унижение, боль, разочарование, ощутить на себе иглы ненависти и познать продажную любовь – все то, что сделало его таким, каким он был ныне. Но сильно ли он изменился под влиянием всех этих обстоятельств, или, быть может, в нем просто обострились те чувства, которые раньше и были в нем, но просто им не было надобности проявляться? Беарнец со здоровым цинизмом больше склонялся ко второму. А, если так, то никуда не делись и его беспечность, и его доброе отношение к людям. Также как и искренность мальчишеской улыбки, которая вновь заиграла на его губах, ободряя дочь Жанны д’Альбрэ. - Здесь ничего не изменилось с тех пор, как мы были тут последний раз, да? Разве, что деревья немного разрослись, да кувшинок стало еще больше. Выбирай любую, я достану тебе. Пока Екатерина думала и выбирала, Анрио уже беспечно стаскивал с себя колет и скидывал туфли.
Catherine de Bourbon: - Там пиявки и вы испачкаетесь… Генрих, - чопорно проговорила Катрин, невольно копируя интонации матушки, но, поддавшись азарту брата, взглядом уже искала самую красивую кувшинку. – Вон ту, у коряги, слева, я ее хочу! С юного личика сама сошла маска уверенности и серьезности, приоткрыв веселый задор и любопытство, и инфанта стала похожа на молодую рыжую лисичку, которой интересно все на свете, только, может быть, немного страшно сунуть свой любопытный носик чуть дальше привычного. Подобрав шелковую юбку, она подошла к самому краю воды. Ветер играл голубым кисейным шарфом, расшитый розовым бисером, ласкал щеки и открытую шею. После некоторых колебаний Катрин все же отказалась от тугих высоких воротников, и, по правде сказать, почувствовала себя от этого гораздо счастливее. Гадкий утенок в матушкиных платьях превращался в молодого лебедя, и она видела, как это превращение вызывает любопытство в глазах мужчин и зависть в глазах женщин. Катрин, любуясь отражением неба в воде, раздумывала над вопросом брата: «Кого ты видишь во мне». Всегда и прежде всего он был для нее главой их маленькой семьи, как и их маленького королевства. Инфанта знала, как многое брат делает, чтобы защитить их, их всех. Франция с одной стороны, Испания с другой, а между ними Наварра. Маленькая, но отчаянно желающая жить, молиться и любить так, как велит ей ее бог. - Что бы я ни думала, Генрих, но если вас сейчас кто-нибудь увидит, то нипочем не признает в вас короля, - рассмеялась молодая девушка, и ойкнула. Ветер едва не сорвал с плеч шарф. – Я вам завидую, мне теперь так просто в воду не зайти, а я бы все отдала, чтобы искупаться в этот жаркий день!
Генрих Наваррский: - Как скажешь, сестренка! Ту, так ту – воскликнул наваррец и рассмеялся. Катрин все-таки не удержалась. – Я и не стремлюсь быть похожим на короля сейчас. Завтра же организуем купальню для дам в одной из частей сада. Выбирай пруд, - эта мысль настолько понравилась почитателю женской красоты, что настроение его улучшилось в разы. Только представив себе, как юные девы в мокрых сорочках, прилегающих к упругим формам, плещутся и играют, спасаясь от жары в прохладной воде, Анрио почувствовал такое воодушевление, что счел за благо сигануть в пруд, прячась под его гладью от неискушенного взора родственницы. Послышался всплеск, и поджарая фигура Генриха Наваррского скрылась в темной воде Старого пруда. Могло показаться, что молодой монарх ведет себя опрометчиво, но он знал этот водоем и все его донные камни, как свои пять пальцев, в детстве не единожды купаясь в нем, а плавал он также легко, как ходил по земле. Вынырнув возле коряги, супруг Маргариты Валуа тряхнул головой и зафыркал, избавляясь от влаги на лице и в носу. - Эту? – уточнил он у инфанты ее выбор, и, не дожидаясь ответа, оборвал все кувшинки вокруг коряги. Темные глаза задорно сверкнули. Незаметно для Катрин, вместе с цветами Генрих сорвал толстую соломинку прошлогодней травы. Засунув ее кончик в рот, Беарнец вновь погрузился под воду, но всплыть не торопился, дыша через тонкую полую палочку. Отплыв в заросли рогоза, его макушка и глаза бесшумно показались на поверхности воды, скрытые от взора принцессы де Бурбон. Интересно было, как она поступит, увидев, что брат не появляется у берега? Сам же любопытствующий втихаря любовался дочерью Жанны д’Альбрэ. Катрин выросла, из девочки, превратившись в прелестную женщину, и разве справедливо было бы положить эту молодость и красоту, как жертвенную лань, на алтарь политики? Генрих не хотел уподобляться Валуа, когда-то жестоко презревшим чувства и желания Марго. Он выслушает свою сестру и поищет компромисс, который будет по душе им обоим.
Catherine de Bourbon: В Генрихе было все, чтобы женские сердца, даже сердце его младшей сестры, бились чаще рядом с ним. Мальчишеский задор, мужская стать, обаятельная улыбка и блеск темных, ласковых глаз. Катрин только покачала головой, улыбаясь, когда брат вынырнул возле коряги и принялся обрывать все водные цветы. Мысль о купальне понравилась инфанте, и она была уверена, что многие дамы, за исключением самых скромных, так же ее оценят. - Может быть, пруд возле старого Итальянского павильона? От него можно провести деревянные мостки и сделать ступени в воду, а в павильоне дамы всегда смогут привести себя в подобающий вид, вдали от нескромных глаз, которых, я уверена, будет достаточно. Генрих? В голосе Катрин появились дразнящие нотки, которые тут же сменились на тревожные, когда брат исчез под водой и больше не появлялся. - Генрих? Где вы? Инфанта в тревоге заходила по берегу пруда, уже не обращая внимания на то, что вода касается подола ее красивого наряда, расползаясь по светлому шелку темными неровными пятнами. Воображение любой женщины ее друг и ее же враг, потому что с невероятной скоростью рисует картины, в которые беспокойный женский ум тут же верит. Воображение Катрин уже нарисовало тело брата, которое лежит под толщей зеленоватой воды, на самом дне, там, где водоросли как длинные змеи едва колышутся, касаясь его лица. А в немигающих темных глазах навсегда застыло солнце, просвечивающее, как золотая брошь, сквозь толщу воды. Почти воотчую инфанта услышала укоризненный голос матери, раздавшийся с небес, и вскрикнув испуганно, влетела в воду пруда по пояс, готовая, если понадобится, искать брата и на дне.
Генрих Наваррский: Анрио то ли булькнул тихо, то ли рассмеялся, но звук этот смешался с шорохом рогоза, который скрывал его хитрую физиономию от глаз сестры. Она волновалась за него, и наверно даже любила, раз опрометчиво бросилась в воду, не раздумывая. О том, что в таком случае было бы разумнее позвать на помощь, Катрин не стала размышлять. Под чопорностью протестантского воспитания, под строгими матушкиными нарядами скрывалась пылкая натура, способная на поступки, подсказанные сердцем, а не диктуемые волей разума. В их жилах текла одна кровь. Просто девушка, в силу своего положения, была обязана скрывать тот огонь, который ее брат зачастую беспечно нес в раскрытой ладони. Поправив в губах соломинку, король Наварры вновь исчез в темной прохладе Старого пруда, взяв курс на инфанту. Он прикинул расстояние, которое ему потребуется проплыть, и вскорости преодолел его, чувствуя, что дно приближается, а значит берег уже близко. Вытянув руки вперед , он стал шарить ими в мутной воде, пока не почувствовал что пальцы его наткнулись на девичью ножку. Тихонько обхватив лодыжку Катрин, он бережно, но все же ощутимо дернул за нее, заставляя принцессу опуститься в воду по самую шею. И тут же вскочил на ноги, появляясь из воды, и поддерживая девушку, чтобы она не нахлебалась ее. Над старым прудом раздался звонкий мальчишеский смех. - Любое желание моей сестры должно исполняться! – воскликнул он, держа мадемуазель де Бурбон на сгибе руки, как маленькую девчушку, и совсем развеселился, глядя, как ее маленькие ножки стремятся к поверхности воды, повинуясь силам природы. - Вы хотели купаться, Ваше высочество? Пожалуйста! А вот и ваши кувшинки! – все еще смеясь, Генрих положил желтые цветы с длинными стеблями прямо на рыжую макушку. – Теперь ты похожа на русалку, Катрин! Назначаю тебя своей королевской волей главной русалкой в этом пруду! Подтащив сестренку чуть к берегу, он усадил ее на песок, прикрытый водой, так, чтобы юбки ее не покидали пруда, и уселся рядом сам. - Вот только один недомерок-водяной из соседнего озера жаждет получить эту русалку в невесты, - соломинка, при помощи которой Беарнец недавно дышал, прилипла к губе и вскоре перекочевала в зубы. Улыбка еще освещала лицо гасконца, но глаза его, устремленные на сестру, стали серьезны.
Catherine de Bourbon: - Платье, Генрих! Мое платье! Катрин не знала, плакать от досады, или смеяться, но выбрала третий путь, совсем не почтительно залепив в грудь брата горсть прохладного песка, смешанного с глиной, и, не удовлетворившись этим жестом праведной мести, дернув его за волосы, как в детстве. - Вот вам, братец. Разве можно так меня пугать? Я думала, вы утонули. Сев, инфанта сняла туфельки из тонкой кожи и аккуратно поставила их на траву, сушиться, потом подумала, и стянула шелковые чулки. Юбки промокли насквозь, так что Катрин, махнув рукой на здравый смысл, бережливость, и приличия, начала болтать ногами в воде. Вода была теплой, нагретой солнцем, и на личике инфанты расцвела счастливая улыбка. Кувшинки она прижимала к груди, как маленькие желтые звездочки. Даже слова Генриха не нарушили этого состояния детского довольства жизнью, может быть, потому, что давно Катрин не чувствовала себя так хорошо, как в это мгновение. В промокшем платье, с кувшинками в руках, рядом с братом, который вел себя совершенно возмутительно, но за это инфанта любила его еще больше. - Знаю я об этом недомерке-водяном, Генрих, - не открывая глаз, ответила она. – Его посол, дон Фернандо, каждый раз, встречаясь со мной, смотрит на меня, как на сочный персик, и улыбается так сладко, словно мечтает съесть. И я бы даже позволила ему меня съесть, принеси это хоть какую-то пользу нашему королевству. Катрин быстро взглянула на брата сквозь густые ресницы. Думает ли он так же? Или считает, что брак с малолетним сыном испанского короля пойдет во благо Наварре? - Я состарюсь, прежде чем мой предполагаемый жених достигнет брачного возраста, но это не важно, я войду в семью Филиппа II. Это значит, что его мечта объединить обе Наварры станет возможна. Разве мы этого хотим для нашей доброй страны? Католического ига? Костров инквизиции? Дочь Жанны д’Альбре пропустила сквозь тонкие пальчики мокрый песок. Пусть она молода, но она сестра короля. Да, ее брак будет продиктован политикой, а не ее сердечными склонностями. Но пусть он принесет счастье и процветание на землю, которую она так любила. А не войну и разорение.
Генрих Наваррский: - Ах ты… - Генрих задохнулся от возмущения, когда получил шлепок грязью в грудь и почувствовал, что его чуть не лишили клока волос (благо, что природа одарила его густой шевелюрой!). Глаза его метали молнии притворного гнева, и он сделал то, чего не делал уже много-много лет – запустил обе пятерни в прическу принцессы и всю ее разворошил. - Вот тебе, вреднючая Ундина! – запальчиво проголосил он и расхохотался, глядя на то, что теперь не только платье у Катрин, но и волосы в полном беспорядке. В детстве это было одной из любимых его шалостей – дождаться, пока няньки причешут сестренку и пустить все их труды насмарку парой ловких движений. Опасаясь скорой расправы над собой, он, на всякий случай, чуть отодвинул свой зад от мокрых юбок инфанты. Крупные капли озерной воды, блестели подобно бриллиантам, покоясь на смуглой коже наваррца. Упрямые солнечные лучи золотили гладь Старого пруда, а Анрио слушал свою сестру. Слушал с нарастающим удивлением. Она размышляла не как девочка, а как политик, и готова была принести себя в жертву, свою красоту и молодость, свои душевные порывы, кои наверняка у нее были, на алтарь блага своей страны. Озорство, все еще гуляющее в крови государя Наварры, перемешалось в его темном взоре, обращенном на Екатерину, с восхищением. Мужчины складывали головы во имя своей веры и своей земли, а вот такие вот девочки, ради того же, готовы были пожертвовать куда большим. Необъяснимая сила, которой обладала Жанна д’Альбре, за которой войска готовы были идти в огонь и в воду, передалась ее дочери. И это было чудом, которое сейчас открылось перед Генрихом де Бурбоном, словно сама матушка, как когда-то, раскрыла перед ним страницы увлекательной книги. - Нет, сестренка, никаких костров инквизиции, и никакого католического ига. Обойдется сынок Филиппа без твоей руки. Наварра бедна, но она умеет ценит то, что имеет, - рассуждать о плюсах и минусах предлагаемого союза с Испанией, Генриху не хотелось. Он принял для себя решение, и этого было достаточно. – И мы же не откажем себе в удовольствие поводить синьора де Кальве за его длинный нос, как можно дольше? Он потеряет зря время. А любая потеря – это чья-то находка. Король резко ударил пяткой по воде и брызги маленьким фейерверком разлетелись во все стороны. - Кстати, такие чулки, - палец молодого человека указал на кучку мокрого шелка, а глаза приготовились наблюдать, как щечки сестры зальются краской смущения, - парижские модницы уже не носят.
Catherine de Bourbon: Ожиданий брата Катрин не оправдала, прежде всего, отказавшись покраснеть, затем показав ему непочтительно язык, и, наконец, соблаговолив снисходительно заметить: - Носят, братец, носят. Эти чулки точно такие, какие носит маркиза де Сабле, в этом меня заверил ее поставщик. Не будешь же ты отрицать, что госпожа де Лаваль скорее появится на людях голой, чем в чем-то, что не является образчиком самой последней моды? Инфанта фыркнула, вложив в этот негромкий звук множество чувств. И признание достоинств госпожи де Лаваль и осуждение недостатков этой дамы, которых, разумеется, было больше. Розовая пятка Катрин де Бурбон с наслаждением ударила по воде, от чего и ее и Генриха окатило теплыми брызгами. Поверженного противника нужно было добить, и принцесса безжалостно добавила: - Не огорчайтесь, Ваше величество. Вы были слишком заняты делами королевства, чтобы следить еще за чулками дам, но вот приедет мадам Маргарита, и просветит вас относительно последних мод! Приезда жены Генриха инфанта ждала с нетерпением, хотя бы уже потому, что надеялась обрети в ней союзницу, а еще потому, что побаивалась повторения инцидента с мадам де Гиш. Вокруг короля Наваррского женщины крутились, как мотыльки вокруг огня, теряя всякий стыд. Присутствие молодой и красивой жены убережет его от лишних искушений. - Или, может быть, нам вызвать третейским судьей дона Фернандо? Честное слово, Генрих, он так смотри на моих фрейлин, что мне хочется обязать его жениться сразу на всех. Я с удовольствием повожу графа за его испанский нос хотя бы из-за этого. Иногда, братец, я понимаю, что совсем не знаю мужчин, - со вздохом призналась она, не подозревая о том, как комично звучит это признание из уст юной девушки.
Генрих Наваррский: Одним из умений, приобретенным Анрио в стенах Лувра, было умение не только слушать, но и слышать, и быстро думать, сопоставляя известные ему факты со свежими новостями. Без этого навыка наваррец бы просто не выжил бы, находясь под опекой своей «любящей» тещи. Держать нос по ветру и улавливать малейшие изменения в воздухе стало его привычкой. Вот и сейчас, он продолжал беспечно смеяться над шутливыми рассуждениями сестры, а сам внутренне подобрался, как кот, почуявший, что мышка пытается утащить из его миски кусочек мяса. - Браво, моя дорогая! Я и не думал, что ты так быстро научишься модничать! Разумеется, при учете, какое общество пожалует к осени в Нерак, стоит быть во всеоружии! Только предупреждаю сразу, будучи добр к тебе, я не обещаю такой лояльности к твоим ухажерам. И не слушай никогда Марго, поверь мне, слишком много мужчин, растревожив свои сердца ее чарами, смогли найти им успокоение лишь в сырой земле. Они посидели на берегу пруда еще некоторое время, наслаждаясь прохладой, идущей с воды. Генрих, казалось, был беспечно счастлив, лишь только синяя жилка, чуть вздувшаяся и трепещущая под кожей на виске, выдавала его внутреннее напряжение. - Госпожа де Лаваль, бесспорно знает толк во всем, что касается последних новшеств в одежде, и не только. Но, насколько мне известно, услуги ее поставщика Констанзо стоят весьма недешево. Конечно, маркиза де Сабле богата, она исправно вносит в нашу казну солидные суммы, и может себе позволить некое расточительство, но что-то я не припоминаю, чтобы подписывал статьи расходов на чулки своей прелестной Катрин. Беарнец давно обратил внимание на то, что сестра стала одеваться лучше, что у нее появились новые наряды, совсем непохожие на те, которые она носила, едва вернувшись из монастыря. В некоторых ее платьях он узнавал матушкины, чуть перекроенные, но ткани их были немного выцветшими, кроме того, были и еще признаки, которые позволяли даже мужчине их отличить от свежесшитых убранств женских фигурок. И уж конечно, у матушки не было таких чулок, как те, что лежали сейчас рядом с мокрыми юбками Екатерины. - Признавайся, сестренка, ты нашла старинный клад и не поделилась со своим братом?
Catherine de Bourbon: Катрин слишком долго жила среди женщин, чтобы знать, как догадливы могут быть мужчины, к ому же женский монастырь это не то место, где молоденькую девушку будут обучать хитростям и уловкам, поэтому инфанта, проговорившись так бесхитростно, растерялась, столкнувшись с проницательностью брата. Да, услуги Биаджио Костанзо стоили не дешево, так же как портнихи, обшивающей маркизу де Сабле (а так же всех дам, у кого хватало на ее услуги смелости и средств), но один раз вкусив запретный плод от древа расточительности, Катрин уже не могла остановиться. Хотя, строго говоря, инфанта была скромна, заказывая ровно столько, сколько нужно, дабы не выглядеть на фоне своих дам провинциальным пугалом. Но все же у нее были долги. И было бы очень неприятно, если бы об этих долгах узнал Генрих. Ее высочество опустила глаза на намокшую шелковую юбку, ощущая в себе порыв праведного негодования. Ну конечно, братец, занятый своими делами, даже не думал о том, что его сестре нечего носить, кроме старых, перешитых платьев матери. Те отличались практичностью ткани, да и цвета были не маркие, но разве этого ждет девушка от своих нарядов в пятнадцать лет?! - А что, есть такая статья расходов? Хорошо, если есть, - лукаво усмехнулась Катрин, разглядывая свои ноги. Да, она все еще немного прихрамывала при быстрой ходьбе, но кривыми они не были. – Не волнуйтесь, братец, я трачу только то, что могу потратить, не больше того. Я хорошо помню нашу матушку, которая считала излишеством покупать новое платье, если старое все еще можно носить… но я так же помню эту мерзкую де Руэ, которая никогда не появлялась на людях в одном и том же. Счастлива вам сообщить, что намерена держаться золотой середины. То есть, я не опозорю вас старьем, пригодным лишь для прачки, а не для инфанты Наваррской, но и не введу в расходы своими чулками. Катрин еще хотела добавить, что если она найдет клад, то обязательно поделится с братом, но на дорожке раздались шаги и голоса, и, к ужасу Катрин, у пруда появились Изабель де Лаваль и Агриппа д’Обинье. Вот когда сестра короля Наваррского пожалела, что сама не утонула. Что может быть хуже: предстать перед соперницей и мужчиной, по которому вздыхаешь тайком в промокшем платье, босой, с кувшинками на коленях и мокрыми прядями, липнущими к лицу. Ее высочество послала брату взгляд, полный молчаливого упрека. Вот до чего довело их его баловство!
Агриппа д'Обинье: Агриппа хорошо помнил мудрость, что деньги не главное получить, главное суметь их сохранить и доставить до того, кому они были предназначены. Поэтому, как только, вследствие дипломатических усилий господина де Торе, от хозяина Лангедока были получены двадцать тысяч экю золотом для короля Наваррского, д'Обинье со всеми предосторожностями и не без помощи хитрости вывез их из Тулузы. Помощниками ему в том стали: его несравненная возлюбленная, хозяин маленького постоялого двора на окраине города и мельник- обладатель роскошной скрипучей телеги, с шатающимися колесами. Двое простолюдинов были протестантами и сентонжец доверял им, как себе самому. Он не раз убеждался, что самыми верными соратниками в борьбе за веру становятся не отпрыски знатных семейств, чьи сундуки набиты деньгами, а простые люди, которые привыкли зарабатывать себе на жизнь трудом и потом. Когда охрана отвлеклась на то, чтобы полюбоваться изяществом и грацией маркизы де Сабле, мешки с золотом заменили мешками с мукой. И мельник неспешно покинул Тулузу, увозя деньги на оружие для армии кальвинистов, тогда как его товар под солидной охраной направился в сторону Нерака. К удивлению поэта добрались до замка Альбрэ без приключений, где люди Генриха де Монморанси распрощались с гостями своего господина и отбыли восвояси. Но лучше, как говорится, перебдеть, чем недобдеть. До приезда мельника было еще не меньше суток, и д'Обинье, подхватив свою музу под белы рученьки, потащил ее в ее же маленькое, уютное гнездышко, где предавался с ней утехам любви, ел, пил и спал, позабыв о политике и делах государственных. В назначенный день, мельник прибыл, телега была разгружена в подвалы королевской резиденции, и верный слуга, наконец, решил, что настало время появиться перед королем, и сообщить ему о том, что про него не забыли. Придерживая Изабель де Лаваль под локоток, лохматый поэт, будучи точно в том же облачении, в котором пребывал в тулузе, приближался вместе с дамой своего сердца к Старому пруду в саду замка. Виконт де Крюссоль, с недавних пор состоящий в свите молодого государя Наварры подсказал, куда направился Его величество, и таинственным голосом сообщил, что туда же была приглашена и инфанта Катрин. - Интересно, наш Анрио решил поиграть в доброго брата, или он все же решил отдать свою сестру в жены сыну Филиппа? - пробурчал недовольно Агриппа, обращаясь к Изабель и себе самому. Не нравился ему этот шаг дона Филиппа, ох как не нравился! О судьбе принцессы, которой было предложено стать невестой малолетнего испанца, протестант заботился мало, ему было важнее, что его единоверцы не примут и не поймут подобного шага от короля, на которого было возложено много надежд и чаяний. Последние слова, сказанные девичьим голосом, заставили брови служителя Каллиопы, Эвтерпы и Эрато изогнуться, а глаза в удивлении обратились к той, чью ручку он бережно и любовно придерживал. - Ого, моя прекрасная маркиза, мы, кажется, пропустили в свое отсутствие много любопытного. Речь, я слышу, идет о казне и чулках. Сомневаюсь, что наш знакомец-месье Гийом согласится взяться за добычу денег на последнее. Интересно, кто из них кого в чем так активно убеждал, что оба они мокрые? - уже шепотом добавил он на ушко Изабель. Однако, они подошли к королю и принцессе уже достаточно близко, пора было склониться в приветственном поклоне, что сентонжец и проделал, несколько неуклюже, но, все-таки, вполне изысканно. - Сир, рад приветствовать вас в здравии, и, надеюсь, что вы будете рады мне не менее, ибо у меня для вас добрые вести. Беарнец не был слишком требователен к этикету, поэтому д'Обинье позволил себе обратиться к нему первым.
Изабель де Лаваль: - Чулки это святое, Агриппа, не богохульствуйте, - почти серьезно отозвалась Изабель, приподняв край жемчужно-серой юбки, чтобы продемонстрировать поэту творения испанских мастеров, обтягивающие стройную ножку. В женщине все должно быть прекрасно. Правда, господа придворные не согласились бы с этим утверждением, напомнив, что в мужчине тоже. Ежели уж они демонстрируют ноги в то время, как дамы их прячут под юбками, то и выглядеть должны соответствующе, так что еще неизвестно, кто больше обогащал торговцев, меняя звонкие монеты на шелковые или бархатные чулки. Брата и сестру маркиза поприветствовала почтительным реверансом, успешно притворяясь скромной, но привлекательной тенью месье д’Обинье. - Ваше Величество, Ваше высочество, надеюсь, вы в добром здравии, - мило улыбнулась она. Ей не меньше любимого поэта было интересно, к какому решению пришел король Наварры относительно сватовства испанцев, но, к сожалению, задавать вопросы в лоб королям неприлично, даже если короли насквозь промокли, видимо, охотясь за кувшинками. Водяные цветы, украшавшие собой инфанту Катрин, сияли и переливались влажными каплями. Изабель тоже с удовольствием обзавелась бы подобным украшением, но мокнуть ради этого была не согласна. Поэтому предпочла завидовать на расстоянии. Больше всего маркизе было интересно, расскажет ли Агриппа своему другу и королю о драке двух братьев Монморанси? Не смотря на обилие архитектурных изысков, коими была богата Тулуза, Изабель упрямо продолжала считать это зрелище главной достопримечательностью их маленького путешествия.
Генрих Наваррский: Личико Екатерины в долю мгновения претерпело несколько изменений. Пристальный взгляд Беарнца заприметил на нем и возмущение, и решимость, и испуг, и упрек. Столь много всего, что его сестренка пока еще не научилась скрывать. И это было хорошо для него, но плохо для нее. Не только Генрих Наваррский умел читать по женским лицам то, что не говорят уста, но чувствует сердце. И далеко не все будут любить дочь Жанны д’Альбрэ так, как любил ее он сам. Но, она права, ему стоило больше уделять внимания ее маленькой особе, чтобы потом не заставлять чувствовать себя неловко. Посмотрев поверх рыжей макушки инфанты, он увидел, что усилило ее смущение в разы. Вернее, кто. По небольшой аллее к королю и принцессе приближалась парочка их хороших знакомцев. Они перешептывались и вели себя так, как и положено вести двум влюбленным. Анрио еще раз посмотрел на Катрин и под усами его тонкой нитью мелькнула улыбка. - Ааааа, госпожа де Лаваль! – воскликнул он, поднимаясь с мокрой земли на ноги, ничуть не смущаясь своего почти раздетого вида, где мокрые штаны оставались последним оплотом нравственности. – Вы будете долго жить, мы только что вспоминали о вас, - наваррец беззаботно рассмеялся. С детства общающийся запросто с простым людом, он довольно поднабрался народных поговорок и примет. – Могу добавить, что у висельника, который вас сопровождает, и заставил меня себя ждать, таких шансов нет. Ибо вкупе с вами мы вспоминали не его, а вашего поставщика чулок. Ее высочество весьма довольна его товарами и услугами, и я намерен просить вас, маркиза, чтобы вы в ближайшие дни привели его ко мне. Скоро в Нерак пожалует королева Маргарита, и мне не хотелось бы, чтобы она воротила от меня нос, как от деревенского увальня. Ему безумно хотелось расспросить Агриппу о всех новостях, которые тот привез, ибо для них двоих положение дел в округе и поддержка некоторых людей, таких как де Тюренн, уверения в которой поэт и ездил получить, было самым насущным и важным делом, но и оставить сестру, в отличие от него самого явно стесняющуюся своего вида, он не мог. На дне темных, как спелые вишни, глаз гасконца чертенята заплясали танец лукавства. - Вы вовремя. Так и быть оба, - смилостивился король, и хлопнул по плечу своего друга и соратника. - И я, опять же - так и быть, дарую тебе прощение за задержку, приятель, если ты быстрее меня доплывешь до того берега пруда! А если не примешь вызов, то обвиню тебя в государственной измене, ибо сейчас мы решаем подойдет ли вода местных прудов для купания принцессы и фрейлин, а это дело государственной важности! – подмигнув д’Обинье, Генрих с разбегу прыгнул в воду, причем позаботился это сделать так, чтобы и ворчуну-протестанту и его музе досталось брызг, что воды из ушата.
Catherine de Bourbon: Катрин нерешительно поднялась навстречу Изабель де Лаваль и Агриппе д’Обинье, подозревая, что вид у нее сейчас отнюдь не презентабельный. Это только художники изображают Афродиту, выходящую из воды красавицей, на деле же трудно таковой быть, если платье нижняя рубашка промокла и липнет к телу, а отяжелевший от влаги шелк повис на держащих его обручах. Она убрала задрожавшими пальцами рыжие пряди, прилипшие к лицу, и, напомнив себе о том, что принцесса остается принцессой, даже если она мокрая, как утка, горделиво выпрямилась. - С возвращением, госпожа маркиза, месье д’Обинье, - кивнула инфанта поэту и его музе. Очень хотелось уйти, а попросту сбежать, постаравшись забыть случившееся недоразумение, и надеяться на то, что о нем забудет и маркиза де Сабле, а главное, Агриппа д’Обинье, к которому Катрин де Бурбон все так же питала сердечную склонность. Поэт был для нее рыцарем, красивым, храбрым и сильным, а его частые отлучки по таинственным государственным делам только добавляли его образу притягательности в глазах молоденькой девушки. Ее преображение и произошло во многом благодаря естественному желанию нравиться тому, кто небезразличен тебе. И вот теперь брат очень близко подошел к тому, чтобы при помощи нескольких вопросов, заданных госпоже де Лаваль, узнать обо всех прегрешениях сестры. Инфанта вздохнула, понимая, что у нее есть два пути. Отступить, и предоставить все на волю божию, а потом смиренно понести наказание за ошибки, наказание, чреватое тем, что она потеряет доверие брата. Или же перешагнуть через собственную гордость, и попросить помощи у той, кого она считала своей соперницей. Итак, доверие брата и добрые с ним отношения, или же необходимость улыбнуться Изабель де Лаваль? Не такой уж простой выбор, но Катрин заставила губы дрогнуть в принужденной улыбке. - Как прошло ваше путешествие, маркиза? Надеюсь, благополучно? Ваше величество, мы с госпожой де Лаваль удалимся. Мне нужно как можно скорее привести себя в пристойный вид, а маркиза мне поможет, дабы не вызывать у моих фрейлин греха зависти, что мне удалось искупаться в этот знойный день, а они вынуждены страдать от жары. Изобразив шутливый реверанс в своих мокрых юбках, Катрин сделала знак госпоже де Лаваль следовать за ней, по тропинке, ведущей к замку. Десять шагов, и пруд уже скрылся за высокими зарослями одичавших роз. Еще десять, и веселый смех Генриха и его друга почти не слышен. - Госпожа маркиза, - проговорила она, остановившись, чувствуя, как сердце останавливается от негодования, что она, инфанта Наваррская, вынуждена просить помощи у этой женщины, и от страха, что эта женщина может, имеет все права ей отказать. – Мадам, мне нужна ваша помощь!
Агриппа д'Обинье: Лицо поэта озарила добрая и веселая улыбка, когда он увидел, к чему привела беседа брата с сестрой. К мокрым юбкам и волосам принцессы де Бурбон. Но внешний вид инфанты не помешал сентонжцу склониться перед ней еще раз в любезно-почтительном поклоне. Генрих же не дал своему другу и соратнику и слова вымолвить, как сиганул в Старый пруд сада замка Альбрэ. Благодаря усилиям его величества, Агриппе было терять нечего, он был мокрым с головы до ног от брызг. И это было чертовски приятно, в такую-то жару! Наспех скинув с себя дорожные сапоги, светлую куртку и рубаху, он подмигнул задорно Изабель и поспешил последовать примеру своего короля. Беарнец вел себя странно, и явно не намеревался при женщинах быть серьезным и говорить о делах. Для начала стоило поддержать его затею, а там видно уж будет, что к чему. - Вы не честно играете, сир, но будем считать, что я дал вам форы! – в пару мощных взмахов руками, почти полностью скрывшись под водой, он догнал Анрио, и лохматая макушка показалась подле короля. Обернувшись, протестант увидел, что Катрин отвела в сторону маркизу де Сабле, и их голоса перестали быть слышны мужчинам. - Что это было, Ваше величество? Вы тут совсем с ума посходили все? – как только появилась возможность, д’Обинье не упустил возможность позанудничать. – Или у нас скоро и королевский совет будет происходить в пруду? Мне, собственно, все равно, но, боюсь, не все его члены умеют плавать. А, если вам предпочтительнее говорить о чулках, нежели о государственных делах, то оставались бы при дворе своего шурина Валуа. Вода приятно остужала тело, и Теодор даже несколько посочувствовал про себя тем, кто, не имея возможности, охладиться, изнывал от духоты в тесных придворных нарядах. У мальчишки Крюссоля, когда он его встретил, казалось, из ушей скоро повалит пар. - В общем, съездили мы с Изабель успешно, - ворчун сменил гнев на милость. - Я получил уверение в расположении от всех, на кого мы рассчитывали. Поддержку, правда, существенную, могут оказать далеко не все. Но тут постарался ваш будущий Главнокомандующий, - поэт усмехнулся и нырнул в глубину вод, туда, где вода была похолоднее. – У господина де Торе и наместника Лангедока свой язык общения, но, благодаря ему, наша казна пополнилась на двадцать тысяч золотом. Они уже в замке, в отличие от самого Анделуса. Когда он прибудет, я не знаю, - закончил свой короткий доклад Агриппа, и, пока Анрио размышлял над услышанным, быстро направился в сторону берега, дальнего от того, на котором остались дамы.
Изабель де Лаваль: Стратегическое отступление на несколько шагов, предпринятое Изабель своевременно и ловко, помогли ей избежать большей части брызг, поднятых Его наваррским величеством, которого в детстве, очевидно, не учили, что окатывать брызгами дамские юбки не слишком-то галантно. Вполне довольная этой маленькой победой, она послала Агриппе воздушный поцелуй, и последовала за Катрин де Бурбон. Изрядно заинтригованная игрой чувств, отражающихся на ее лице, как облака в водной глади. Если бы она была постарше, да помягче сердцем, наверняка почувствовала бы умиление при виде этой рыжеволосой Весны с кувшинками в руках, но чего нет, того нет, и Изабель, прошедшая суровую муштру при мадам Катрин, прекрасно знала, что даже в самой юной девушке живет опытная, хитрая и жестокая старуха. Только, когда тебе пятнадцать, и ты нежна, как полевой цветочек, легче это скрывать. Маркиза уже приготовилась давать на ничего не значащие вопросы ничего не значащие ответы (о том, как поживает Катрин де Бурбон она узнает позже, от Терезы), как инфанта сумела ее удивить, да еще как! - Помощь? Конечно, Ваше высочество, я помогу вам, если это в моих силах. Что случилось, расскажите. И давайте отойдем еще немного. Если встать под солнце, шелк на вашем прелестном платье быстро высохнет. Правда, пятна останутся, но можно их вывести горячим паром. Изабель отвела сестру короля Наваррского к старому фонтану, жизнерадостно изливающему из побитой львиной морды струйку воды, смочила платок и протянула его молодой девушке. На щеке Катрин темнело пятнышко грязи*. - Итак, Ваше высочество? Чем я вам могу быть полезна? Маркиза рассеяна тронула жемчужную брошь, украшающую голубой корсаж, пытаясь предугадать то, что скажет Катрин, и, что еще важнее, то, о чем она умолчит. Какие грехи могут водиться за дочерью Жанны д’Альбре? Любовные? Вряд ли. При всем том, что инфанта вздыхает по Агриппе, она скорее умрет девственницей, нежели запятнает свою честь. Неужели долги? В эту яму Изабель сама толкала юную сестру короля Наваррского, и, если та туда упала, не видела причин сочувствовать ей. Но, разумеется, готова была оказать всевозможную помощь, почему бы нет? Иногда быть доброй очень выгодно.
Генрих Наваррский: Анрио присвистнул. Долго и протяжно. Так, что воздух из его легких вышел большей частью, и Его королевское величество с макушкой погрузился под воду. Вскоре он догнал своего приятеля у берега, который был означен целью их заплыва, но интерес к соревнованию у Генриха уже иссяк. - Погоди, Агриппа, - поймал он за плечо поэта, собравшегося уже было в обратный путь*, - я боюсь даже предположить, какие средства убеждения использовал наш славный де Анделус для увещевания своего братца, но мы с ним предполагали изначально, что хотим получить сумму от Монморанси вчетверо меньшую той, что ты привез. Молодой монарх, зажмурившись, откинулся плечами и локтями на покрытый травой берег, подставляя солнцу блестящие от воды физиономию и широкую смуглую грудь и болтая ногами в воде. - Это значит, мы сможем купить не только оружие и провиант для будущих походов, но и лошадей, - мокрые усы Беарнца лукаво зашевелились, а губы расползлись в довольной улыбке. – Которых мы используем для встречи моей прелестной женушки, - закончил он свою мысль, почти мурлыкая от удовольствия. Маргарита, небось, с ужасом представляет, что ее супруг и ее новый дом встретят свою королеву провинциальной нищетой, а тут выезжает Анрио, весь в белом и на белом коне. А вокруг него его придворные, тоже ничего себе выглядящие. После торжественной встречи, всю эту мишуру можно будет продать, еще дороже, чем она куплена была, ибо скрасит ее, получше бриллиантов, прикосновения царственных особ, а деньги пустить на нужды армии. Замечательно все складывается. И де Торе не будет язвить, и Агриппа ворчать, и король Наваррский не испугает свою жену при первой встрече после долгой разлуки. - И Катрин нужно будет заказать новое платье и чулки, - незаметно для себя, разомлевший в прохладе и на солнышке "пиренейский медведь" стал мыслить вслух. Однако быстро спохватился. То ли от звуков своего же голоса, то ли от взгляда, которым его буравил сентонжец, бултыхающийся неподалеку.* - Подготовь к завтрашнему дню мне список тех, кто только обещал нам свою поддержку, но пока ее не оказал. Когда-нибудь, мы им ответим тем же, а сейчас поплыли обратно, а то беседа двух милых дам, что мы оставили, может подвести под угрозу исполнение всех наших планов. О какой армии и вооружении может идти речь, когда женщина хочет новые чулки?! *согласовано с Агриппой д’Обинье
Catherine de Bourbon: - Биаджио Костанзо, ваш купец. Инфанта поджала губы, замолчав, торопливо проглатывая слова, которые просились наружу, но которые никак не могли расположить маркизу де Сабле помочь сестре Генриха Наваррского. Гордыня грех, напомнила себе верная дочь Жанны д’Альбре, а расточительство грех еще больший. Вот она сейчас и несет наказание за оба своих греха. Впредь ей урок. - Я должна ему. Боюсь, я потратила больше, чем могла себе позволить. Сама не знаю, как так получилось. Катрин взяла платок и старательно отерла им лицо, чувствуя, как дрожат плечи. Мокрый шелк холодил кожу, а может быть, это волнение вызывало неприятный озноб, не смотря на то, что с неба лился поток расплавленного, горячего золота. - Не подумайте, мадам, я не прошу у вас денег, - испугалась инфанта того, что ее слова могут быть неправильно истолкованы. – Но не могли бы вы поговорить с мэтром Биаджио. На случай, если мой брат заинтересуется моими тратами, не мог бы он их скрыть от короля Наваррского? Или хотя бы преуменьшить? Львиная морда на четырехугольном столбе фонтана улыбалась беззубой улыбкой. Наверное, ей казались забавными беды юной инфанты. В самом деле, ежедневно где-то льется кровь. Мир между католиками и протестантами больше похож на мираж, чем на действительность. А принцессу наваррскую заботят ее долги за чулки и юбки. Но если бы знала эта каменная морда, неторопливо изливающая тонкую струйку воды в позеленевшую от времени чашу бассейна, как трудно сражаться за то, во что веришь, в платьях, перешитых их маменькиных нарядов. - Я буду вам очень благодарна за помощь. Катрин подняла на маркизу де Сабле глаза, отразившими в себе бездонное, безоблачное синее небо. Ее высочество знала, что каждая услуга должна быть должным образом вознаграждена. Конечно, есть те, кто служат королям и королевам бескорыстно, но их мало, очень мало. И уж конечно, госпожа де Лаваль не принадлежит к их числу.
Агриппа д'Обинье: Пока Анрио предавался мечтам, Агриппа беззаботно нырял, пытаясь примерно хоть определить, какая самая большая глубина в этом водоеме. - Только, прежде, чем заказывать дамам тряпки, - а поэт мог поклясться, что Генрих озаботиться заказом чулок не только для сестры, но и еще для какой-нибудь крошки. Например, для Флоретты, дочки садовника Нерака, к которой давно питал, если не нежные чувства, то страстный интерес, - побеспокойтесь, чтобы о том не узнал де Торе. Боюсь в его честолюбивые планы, ради исполнения которых он старается, никак не входит ваша щедрость к женщинам, сир. Протестант не был скрягой, но, все же, он считал, что в первую очередь нужно думать о том, чтобы солдаты их будущей армии были накормлены и одеты, а не дамы. Диета им, конечно, не к лицу, а вот без одежды прекрасная половина человечества, в отличие от воинов, может обходиться вполне. И в случае необходимости рассчитывал на поддержку синьора де Данжю в этом вопросе. - К завтрашнему дню не получится, сир, - он неспешно поплыл обратно, убедившись, что Беарнец гребет поблизости от него в ту же сторону, и слышит его, - сегодняшний вечер я обещал Изабель, которая, между прочим, тоже приложила к доставке вам золота Монморанси свою .. ножку, - маркизе-то он вечер и вправду обещал, но, кроме того, чтобы составить список, который желал видеть на следующее утро у себя король Наварры, требовалось время. Нужно были еще раз пройтись по всем именам, и хорошенько подумать, чьи из них представить на строгий суд монарха, к котором заговорила вдруг кровь его суровых предков. Некоторые кальвинисты были бедны, и ждать от них, что они снимут с себя последнюю рубаху, ради короля, который уже единожды отрекся от их веры, не стоило. Но это не говорило о том, что они преданы общему делу меньше, чем те, которые пожертвовали в казну Наварры золотые и серебряные монеты, или отправили на службу молодому Бурбону своих детей. Д’Обинье вылез из воды, стряхнул с волос лишнюю воду и одел на мокрое тело рубашку, попутно оглядываясь. Дам, которых они с Анрио оставили на берегу, видно не было. Слышно тоже. - Я считаю, сир, что вода прудов замка вполне подойдет для купания девушек, здесь живущих, но кроме постройки мостков и ширм, я бы на вашем месте издал указ, когда мужчинам запрещено выходить в сад, чтобы были соблюдены все положенные приличия, - сентонжец усмехнулся. Даже, если Анрио такой указ издаст, то к королю он явно относиться не будет.
Изабель де Лаваль: «Я буду вам очень признательна», - эти слова из уст особы королевской крови стоили очень дорого, куда дороже тесьмы и шелков, что пошли на шитье новых платьев для инфанты. Особенно в устах Катрин де Бурбон, которая, как успела понять маркиза де Сабле была кристально честна с друзьями и врагами. - Не беспокойтесь, Ваша высочество, это еще не беда, так, маленькое недоразумение, которое мы, разумеется, уладим наилучшим образом, - беспечно улыбнулась Изабель, подставив пальцы под прохладную струю воды. – Я сегодня же выясню у мэтра Биаджио, о какой сумме идет речь, и, на всякий случай, дабы оградить вас от возможных неожиданностей, выкуплю у него все счета. Таким образом, даже если Его величество заинтересуется вашими расходами на содержание себя и своего двора, ему не в чем будет вас упрекнуть. В случае, если ваш брат спросит, то ему назовут сумму достаточную, чтобы не вызвать подозрений, но и не большую. К счастью, Ваше высочество, мужчины редко знают цену женским нарядам. Особенно здесь, в Нераке. При дворе короля Генриха, где мужчины одевались едва ли не с большей роскошью, чем женщины, пользовались теми же духами и драгоценностями, такие тайны вряд ли удалось бы долго хранить. Изабель была весьма довольна собой. Интрига, которую они затеяли когда-то с венецианкой Паолой Джустиниани, принесла свои плоды, да как вовремя! Скоро прибудет Маргарита Валуа, и госпожа де Лаваль не взялась бы предсказать, как королева Наваррская отнесется к ее присутствию в Нераке и при дворе ее мужа. В любом случае, на ее стороне будет инфанта, сестра короля, а это уже немало. - Я могу быть чем-то еще полезна Вашему высочеству? Почтительно осведомилась она, в очередной раз гадая, что бы сказал Агриппа, узнай он о интригах своей музы. Может быть, они его повеселили бы, а может быть и рассердили, поскольку пусть косвенно, но касались Генриха Наваррского, которому сентонжец был предан абсолютно, хотя и считал необходимым время от времени напоминать своему другу, что жизнь королей далеко не мед.
Генрих Наваррский: - Хорошо, принесешь список, как он будет готов. Только сильно не затягивай, - Генрих был в благодушном настроении, вызванным купанием, беседой с сестрой и хорошими известиями, а потому покладисто согласился. Тем более, что Изабель де Лаваль, он действительно был многим обязан еще с его столичных приключений. Мадам де Сабле не раз выручала его, не щадя себя и своей репутации, как изображая любовницу Беарнца перед пылающим ревностью бароном де Сов, так и способствуя побегу венценосного пленника из Лувра. - Я распоряжусь сделать мостки и ширмы у пруда, который окружен акацией, - хитро улыбнулся сын любвеобильного Антуана де Бурбона. Именно тот пруд, о котором он говорил чудесно просматривался из окон кабинета. В жаркие дни, подобные сегодняшнему, он сможет совмещать приятное с полезным. Решать государственные вопросы и любоваться купанием юных нимф Нерака. Подобрав с землю свою разбросанную одежду и подцепив туфли пальцами, Анрио не стал утруждаться одеванием, и, как был, направился по дорожке, ведущей к замку. У фонтана он заметил беседующих женщин. Лицо Катрин, казалось, было взволновано. - Ваше высочество, вам стоит переодеться, пока вы не подхватили лихорадку, - заботливо бросил государь сестре и прошел мимо дам, одарив их благожелательной улыбкой. Политика – навсегда останется его главной возлюбленной, ибо таков удел королей, но это не значит, что не стоит замечать вокруг себя других женщин, каждая из которых, хороша и прелестна по-своему, многие, из которых, сыграют весомую роль в его судьбе, и в жизни которых появиться он сам, оставив след в их сердцах. Как только Анрио Наваррский перестанет замечать и ценить вокруг себя дочерей Евы любых сословий и возрастов, о нем можно будет смело сказать – Генрих де Бурбон умер. Но пока он был жив, и умел этим наслаждаться.
Catherine de Bourbon: Катрин торопливо присела в реверансе перед братом, закончившим свое купания, и выпрямилась, взглянув на госпожу де Лаваль с благодарностью. Маркиза вполне могла бы и отказать, поставив инфанту в крайне неловкое положение, но она не отказала. Пусть даже из своих, несомненно, корыстных, побуждений. Что поделать, трудно переступить через старую вражду, даже ради своего же блага. Но все же доброта Изабель де Лаваль (или расчетливая снисходительность) ободрили сестру короля Наваррского. - Есть еще кое-что, - призналась она, чувствуя, как щеки полыхают румянцем, особенно заметным у рыжеволосых. - Драгоценности моей матери, рубины с жемчугами. Я оставила их в залог мэтру Биаджио. Выкупить их, конечно, сейчас невозможно. Но может быть, мне можно получить их на время? Хотя бы на один вечер? Скоро приедет Маргарита Валуа, моему брату покажется странным, если на мне не будет этих украшений. Драгоценности матери это не растраты казны, это уже почти богохульство. Сейчас Катрин и сама не понимала, как могла пойти на такой шаг, но, с другой стороны, не могла же она признаться в всем Генриху! Инфанта закусила губу, досадуя на себя, на свое тщеславие, на свои растраты. И в глубине души надеясь на то, что все удастся скрыть от брата. Приедет Маргарита, и королю Наваррскому будет о ком думать и о чем заботиться, кроме как заниматься счетами сестры. Будь Катрин постарше и поопытней, она бы нашла, как и что пообещать маркизе де Сабле за ее любезность. Но юной инфанте подобные разговоры претили, ибо в них было много от притворства, хотя она и понимала, что жест маркизы заслуживает ответного жеста. В саду царила сладкая, тяжелая как мед, тишина сиесты. Только гудели пчелы над розами, посаженными еще под руководством матушки. - Наверное, и я могу быть вам чем-то полезна, не так ли? Наконец, осведомилась Катрин де Бурбон, старясь держаться гордо и независимо, но в то же время, любезно. Трудная наука, но ей предстояло освоить ее в совершенстве.
Агриппа д'Обинье: - A Deo rex, a rege lex*, - прошептал Агриппа вслед удаляющемуся Генриху. Итак, время для составления списка, по которому будет когда-нибудь воздаваться «благодарность» ставшего на ноги молодого короля, и уже делающего первые, но уверенные, шаги в своем правлении, было выиграно. Вот только интересно, благодаря чему? Безусловно, новость привезенная поэтом, а главное звонкие золотые экю могли вызвать приступ благодушия и в сердцах более корыстных, чем сердце Беарнца, но д’Обинье сомневался, что именно эти причины вызвали покладистость Анрио. Да и не перспектива скорого созерцания прелестей фрейлин инфанты (этой красоты государь Наварры всегда мог насмотреться вдоволь) могла послужить поводом. До появления сентонжца и Изабель де Лаваль Бурбон вел беседу со своей сестрой, и Катрин после того почтила милостью маркизу де Сабле беседой. Раньше Агриппа не замечал у принцессы большого рвения к дружбе с бывшей фрейлиной Медичи. Получается, что это беседа двух детей Жанны д’Альбрэ привела одного из них в прекрасное расположение духа, а другую в смятение. - Дамы, - поэт полностью вернулся в вид, в котором появился у Старого пруда, вот только шпагу свою нес в руке, - нам с вами выпала чудесная возможность принести фрейлинам Ее высочества чудесную новость. Им больше не придется целыми днями изнывать от жары, и вскоре они смогут наслаждаться водными процедурами на свежем воздухе. Так решил король! – важно добавил протестант, подняв руку со шпагой к небесам. – Если вы не поспешите за мной, то удовольствие от восторгов получу я один. Подмигнув Изабель, д’Обинье поклонился Катерине де Бурбон и проследовал по стопам Анрио в замок. *От Бога короля, от короля закон (лат.)
Изабель де Лаваль: - Мы уже идем, - как можно беспечнее кивнула Изабель Агриппе д’Обинье. – Только сначала я помогу Ее высочеству привести в порядок прическу. Это вам, господа, дозволено появляться в замке мокрыми с ног до головы, мы себе такую роскошь позволить не можем! Любопытно, о жемчугах с рубинами Изабель слышала впервые. Значит, хитрец Биаджио Костанзо вел двойную игру, что не удивительно, при его-то талантах. Но драгоценности короны это не кошель с золотом. Это гораздо, гораздо серьезнее. Если король Наваррский узнает, что сестра отдает в залог украшения матери, не поздоровится инфанте, торговцу, да и самой Изабель. - Мы сделаем все, чтобы вернуть ваши сокровища, но умоляю вас, Ваше высочество, впредь будьте осторожнее. Если вам нужны средства, лучше обращайтесь ко мне, так, во всяком случае, мы все избежим скандала, - шепнула она, мысленно пообещав венецианцу знатный нагоняй. Оставалось надеяться, что рубины и жемчуг еще не покинули приделы Наварры. - Об остальном не беспокойтесь, расположение Вашего высочества для меня бесценно, - маркиза улыбнулась юной рыжеволосой принцессе. Кажется, тут ей больше нечего опасаться. С Маргаритой Валуа вряд ли удастся сладить так же легко, но не будем принимать тень от куста за волка, поживем – увидим. «Значит, пока что Катрин остается в Нераке. Такой исход был вероятнее всего… брак дочери королевы Жанны и испанского инфанта! Мир бы перевернулся. Но рано или поздно ей придется выйти замуж», - Изабель, размышляя, шла по тропинке за инфантой Наваррской, почтительно отступив на два шага. – «Но очевидно, пока что наш Анрио больше занят устройством своей семейной жизни. Что ж, это и правильно. Катрин еще молода, а Наварре нужен наследник. А наследники не берутся из воздуха и их не приносят ангелы». В кустах лавра послушался шорох, голоса, тихий смех и звуки поцелуев. Маркиза усмехнулась. Хотел того жаркий Нерак, или нет, а лето располагало к любви, и этого не могла изменить даже суровая мораль Кальвина. Хотя, что понимал этот мрачный человек в любви и удовольствиях? Очевидно, что ничего. Эпизод завершен
полная версия страницы