Форум » Игровой архив » Соблазны дороги » Ответить
Соблазны дороги
Шарль д'Антрагэ: 12 августа 1576 года. Франция, Лимож. Ближе к вечеру.
Ответов - 20, стр:
1 2 All
брат Горанфло: Если бы не цепкость пальцев Жака-Непомюссена и привычка держать крепко в своих лапищах бутылку, то она непременно бы упала на землю. От зрелища, которое открылось глазам монаха, у него отвисла челюсть и глазницы чуть не опустели, растеряв очи. Лоб покрылся испариной, и губы его затряслись от страха. Но даже в такой животрепещущий момент, Горанфло не растерялся. Он зажмурился и стал лакать вино прямо из горлышка, надеясь, что вино приведет его в чувство, и непрошеный мираж растает без следа. Когда же веки его разверзлись, все оставалось, как и было. Куст горел, дворянин, упавший ниц, ползал по земле и бился в нее лбом. Страшнее зрелища брате не видал на своем веку. Из куста вещал голос, от которого у монаха затряслись поджилки в ногах, и он пошатнулся, грозя упасть и раздавить добрейшего человека, накормившего его сегодня обедом. «Докричался, допроповедовался, допился», - мелькнуло в шарообразной голове. Бог взывал к сыну своему из неопалимой купины, желая, чтобы тот стал гласом его и донес до Еретика постулаты истиной веры. Подобно Моисею, пасшему овец в пустыне близь горы Сенай, он, брат Горанфло, должен был бросить все свои мирские дела, и исполнить волю Всевышнего. Монах опасливо оглянулся, уже готовясь увидеть вокруг себя народ, который ему предстояло вывести в Землю Обетованную. Но, Слава Небесам, так много Господь от него не требовал, и, кроме месье д’Антрагэ, вокруг не было ни души. - Ччччто эт.. эт..это бббыло? – заикаясь прохрипел сборщик подати монастыря святой Женевьевы, сожалея, что сбежать сейчас от графа де Гравиль и его приятеля не представляется возможным. Он тяжело опустился на скамью, пуча зенки на молодых дворян герцога Анжуйского, ожидая от них объяснений.
Франсуа де Рибейрак: - А что, собственно, произошло, друзья мои, - как можно более невинно осведомился виконт де Рибейрак, искренне надеясь, что от него не слишком несет гарью. Да и камзол, если присмотреться, кое-где пострадал, ну да ради такого зрелища, каковое представляло из себя круглое лицо монаха, не жаль были и спалить свой единственный плащ. - Да выпейте же, добрый отче! Вы будто черта увидали. Так черти вроде бы по вашей части будут, молитвой их, молитвой, они и разбегутся. С братом Горанфло, похоже, приключился столбняк. Франсуа де Рибейрак заботливо налил вина монаху, налил Шарлю, мысленно превознося того за сообразительность, ну и себе заодно щедро плеснул в кружку. Заслужил! По скромному мнению придворного Монсеньора «Глас божий» из него вышел просто всем на зависть! Надо только не забыть потом покаяться за эту маленькую шутку. Которая еще не закончилась. - Граф, что случилось с нашим благочестивым сотрапезником? Право же, его состояние меня тревожит! Хм. Оставалось надеяться, что они с Шарлем не перестарались. Зачем им в Нераке безумный монах-заика? Движимый искренней заботой о ближнем, гасконец пододвинул к брату Горанфло блюдо с горячими свиными колбасками. Румяными, издающими упоительнейший запах сала и чеснока. Если и это лекарство не приведет доброго брате в чувство, то уже ничто ему не поможет!
Шарль д'Антрагэ: Шарль несколько раз осенил себя крестным знаменьем, прежде, чем ответить на вопросы сотрапезников. - Франсуа, нашему Великому, не побоюсь этого слова, другу, явилось чудо. Сам Господь обратил с небес на него свой взор и возложил на него непростую миссию, - вкрадчиво, но со всевозможным почтением и пиететом начал объяснять Антрагэ д’Оди то, что тот знал и не хуже его самого. Но на брата Горанфло было жалко смотреть. Он весь дрожал и трясся, покрылся испариной и заикался. Срочно нужно было подбодрить монаха, пока с ним не случился удар. - Пейте и ешьте, брат мой! – граф взял полную руку сборщика подати и вложил в нее кружку с вином. – Вам теперь требуется набираться сил. А мы… - мысленно анжуец попросил прощения у Всевышнего за то богохульство, которое они с Рибейраком вытворяли, - мы теперь не иначе, как апостолы, виконт, и должны хранить поверенного замыслов Его … - палец дворянина красноречиво указал на потолок постоялого двора. – Господь лишь избранным поручает дела столь трудные, а я сам слышал, - голубые глаза весело сверкнули, пригвоздив толстяка к скамье, чтобы не вздумал бежать, - как другу нашему поручено обратить Еретика в истинную веру, и не ждать для того случая, а самому свои стопы направить на исполнение воли Отца Небесного! Изображая, что сам находится под жутчайшим впечатлением, свитский герцога Анжуйского стал подносить свою кружку к губам, но рука его столь дрожала, что часть вина неминуемо залила стол. - Нам теперь нельзя медлить! – с горячностью воскликнул он, и стукнул кулаком по столешнице, да так, что бутыли пустые и целые гулко звякнули друг о друга. Доедаем, и поспешим! В путь! В Нерак! Нас ждут великие дела!!!
брат Горанфло: - В путь, в Нерак, - тусклым голосом повторил брате за месье д’Антрагэ, не чувствуя в себе сил. Потрясение достойного сборщика подати аббатства святой Женевьевы было столь сильным, что он даже дышал через раз, слушая рассказ того, кто внимал Гласу Божиему вместе с ним. Теперь дороги назад, то есть в Париж, ему не было. До тех пор, пока он не исполнит волю Всевышнего. А если он погибнет, исполняя ее? От жалости к самому себе, из груди монаха сначала раздался робкий всхлип. Глаза его заволокло влажной пеленой, а нос довольно многозначительно покраснел. Еще немного и он разрыдается. Самым главным своим достоинством Жак-Непомюссен всегда считал чутье, всегда уводящее его от бед. И тут так влипнуть! Как муха в мед. Неисповедимы пути Господа, и это его длань направляла его в Лимож, и послала на пути этих двух дворян. Но! Горанфло быстро отер выступившие слезы рукавом рясы. Раз ему посланы два Хранителя, значит не все так прискорбно. Вот пусть они его и хранят в таком случае. И кормят. Эта мысль придала монаху воодушевления, и со стола стали стремительно исчезать кушанья, находя покой в необъятном чреве толстяка. Вино почило там же. - Это вы очень правильно сказали, сударь! Очень. Теперь я без вас никуда, а вы без меня. И вы теперь в ответе за то, чтобы я благополучно добрался до Беарнца. Закажите еще парочку цыплят, брат мой. Они придадут мне больше сил, - обнаглел вконец монах, улыбнувшись жирными полными губами Рибейраку
Франсуа де Рибейрак: Рибейрак выдохнул и перекрестился, словно призывая на всех собравшихся благодать божию, а на самом деле, радуясь, что все прошло без сучка, без задоринки. Конечно, еще предстоит принести в жертву прожорливому чреву монаха ни в чем не повинных цыплят, но зато этот чудесный боров в рясе все же отправится с ними! При мысли о том, как барт Горанфло будет обращать в истинную веру Генриха Наваррского, виконта разобрал смех, который он скрыл, приложившись к кружке с вином. Запив смех, он обратил на монаха восхищенный взор. - Конечно, конечно, о великий наш друг. Все что захотите. Но я бы посоветовал вам оставить немного места для следующей трапезы, которая последует, как только мы найдем постоялый двор, достойный вашей особы, брат мой! Судя по всему, им с Шарлем предстояла еще одна трудность, поднять эту тушу и направить нужной дорогой. Несомненно, если бы брате мог, он бы спасал душу Генриха де бурбона сидя прямо за этим столом. - К тому же, подумайте вот о чем, - Франсуа наклонился к толстощекой физиономии монаха. - Вдруг Господь решит, что вы недостаточно быстро исполняете Его волю, и найдет для этого дела еще кого-то? Какого-нибудь странствующего францисканца, или цистерианца, или еще кого! Тогда святым станет он, а не вы, и ему достанется вся слава! Неизвестно, какой из аргументов оказался самым весомым, а, может быть, дело решил трактирщик, который заявил, что старых цыплят уже съели, а новые еще не выросли достаточно, чтобы быть насаженными на вертел, но вскоре два дворянина, обремененные монахом Горанфло, тучно восседавшим на многострадальном ишаке, отправились в путь. В Нерак. По душу Генриха де Бурбона, короля Наваррского, чтобы ему не болелось и жилось долго и счастливо. Эпизод завершен
полная версия страницы