Форум » Игровой архив » Душа согрешила, а спина виновата (с) » Ответить
Душа согрешила, а спина виновата (с)
Ги д'Арсе де Ливаро: 24 сентября 1576 года. Сен-Жермен. После полуночи. Сразу за эпизодом "Нет ничего проще, чем усложнить себе жизнь".
Ответов - 18, стр:
1 2 All
Ги д'Арсе де Ливаро: Д’Арсе влетел в ворота Сен-Жермена победителем. Грязный, как обитатель Двора Чудес, но с гордо поднятой головой, раскрасневшимся от быстрой скачки лицом и вполне удовлетворённый собой. Оказавшись за крепостной стеной, де Ла Бати натянул поводья, развернул коня в обратную сторону и, предварительно оглядевшись по сторонам, всё же осуществил то, отчего удержался, будучи по ту сторону Сен-Жерменских ворот – показал язык, мысленно адресуя свой жест приближённому Генриха Валуа. Удовлетворённый своей выходкой, достойной сына конюха, Ливаро ещё раз огляделся – совсем не хотелось, чтобы кто-то из черни увидел дворянина за подобным занятием. Всё-таки он – потомок древнего рода. Но, чёрт возьми, ничто человеческое ему не чуждо. Въехав во двор дворца принца, Д’Арсе к своему удивлению увидел повозки, которые он отстаивал с таким пылом. Но сейчас именно с него спрос маленький. Он свою миссию выполнил, а куда дальше девать груз, не его головная боль. - Бог мой, - Ливаро кричал во всю мощь своих лёгких, ничуть не смущаясь, что на дворе ночь, и во дворце многие спят. – Мы провели этого напыщенного миньона. – Д’Арсе спрыгнул с коня, подмигнув возницам. По коридорам дворца Ливаро продвигался с таким шумом, что, казалось, будто толпа дворовых мальчишек затеяли там свою игру. К бряцанью шпор примешивались звуки, которые Ги издавал, насвистывая какую-то незатейливую мелодию. Внезапно он замер и спрятался за портьеру, заняв выжидающую позицию, как хищник на охоте. Из глубины коридора приближалась девушка лет семнадцати – дочка одного из лакеев принца. Подпустив «жертву» поближе, Ливаро вынырнул из своего укрытия. Девушка от неожиданности громко вскрикнула и попыталась бежать, но барон в один прыжок настиг её и заключил в крепкое кольцо объятий. - Ай-ай-ай, крошка, за полночь, а ты не спишь. – Ливаро заглянул в глаза девушки, опушённые длинными ресницами. – Я буду вынужден пожаловаться твоему отцу. – Д’Арсе напустил на себя строгий вид. – Но…за поцелуй обещаю этого не делать. – И не дожидаясь ответа юной девы, Д’Арсе запечатлел на её губах страстный поцелуй. Девушка растерялась лишь на мгновение, но, хихикнув, вывернулась из объятий барона и пустилась бежать по коридору, как лесная лань. Д’Арсе, подогреваемый азартом пустился вдогонку, но, не вписавшись в поворот, с грохотом завалился на каменные плиты дворцового коридора. То, что упал - полбеды. Казалось бы, встал, отряхнулся и пошёл, но Ливаро чувствовал, как при падении потянул спину. - Нет. На сегодня приключений хватит. – Гийом уже приоткрыл дверь в помещение, отведенное для свитских герцога Анжуйского, но в этот момент его осенила гениальная мысль. О встрече с миньоном нужно непременно рассказать Клермону. О том, что граф в такой час мог спать, Ливаро, конечно же, и не подумал. Прикрыв одну дверь, Д’Арсе без стука распахнул другую, напротив. - Реми! Доброй ночи тебе и твоим микстурам. А где Бюсси? – Ливаро стащил перчатки и, придерживаясь за спину, аккуратно опустился на стул.
Реми ле Одуэн: С тех пор, как мэтру Реми удалось в Реймсе вылечить от «красной лихорадки» герцогиню де Монпансье и графа де Монсоро, молодой человек проникся благоговейным почтением к трудам Теофраста Бомбаста фон Гогенгейма. «Парамирум» - книга, заключающая многолетний труд о происхождении и протекании болезней стала его настольной книгой, и открывал Реми ее куда чаще, чем библию. Учение о трех субстанциях: Сере, Соли и Ртути, об их взаимодействии Реми сравнивал со своими наблюдениями при лечении. Практики еще до поступления на службу к графу де Бюсси было достаточно. Пусть мелкой и не приносящей зачастую никакого дохода, окромя простого "спасибо", но зато разнообразной. То жена сапожника ногу сломает, то кухарка получит ожог маслом. Бывало и зашивать серьезные раны после трактирных драк приходилось. Это господа шпагами действуют, а у простого люда идет в ход все что под руку попадется. И нож, и вилы, оглобля или скамья, тут не до этикета. И именно эту книгу читал ле Одуэн, когда дверь в покои Луи де Клермона отворилась без стука, и в комнату вошел барон де Ливаро. Было уже далеко за полночь, Реми удобно устроился за столом в кресле. На столе стояла свеча, да остатки ужина. Вкусив хлеба насущного, лекарь вовсю наслаждался пищей духовной, а вернее насыщался плодами знаний великого врача и алхимика, прерывать сей увлекательное занятие очень не хотелось, но Реми ничего не оставалось, как отложить книгу и встать навстречу вошедшему. - И Вам доброй ночи, господин барон, - ле Одуэн отвесил легкий поклон де Ливаро. - А господина графа нет дома… - начал было Реми, как наметанным взглядом заметил, что визитер со всевозможной аккуратностью опускается на стул, придерживая спину. - Что это приключилось с Вашей спиной месье? – поинтересовался последователь Эскулапа, заинтересованно разглядывая жертву недуга. - Продуло или мешки с мукой разгружали? А может, переусердствовали в альковных баталиях? – шепотом, почти на самое ухо, добавил он последнюю фразу.
Ги д'Арсе де Ливаро: Отсутствие Клермона не особо опечалило Ливаро. В конце концов, рассказать о приключениях сегодняшней ночи можно будет и позже. Д’Арсе бросил лукавый взгляд на лекаря графа. А этот приветливый малый с добрым лицом вполне сойдёт в качестве собеседника. Но мэтр Реми нашёл тему для разговора, которую де Ла Бати предпочёл бы обойти. Ну, право, не рассказывать же простолюдину, как он, барон де Ливаро, пришёл к лекарю за помощью не истекая кровью от многочисленных ран, полученных на поле брани, а с ушибленной спиной при неловком падении, когда бегал, как мальчишка, за дочкой лакея принца. - Ох, мэтр Реми, а со спиной беда. – Гийом закатил глаза и тяжело вздохнул, как будто и впрямь помирать собрался. – Какие уж тут альковные баталии. Я, наверно, и женщину больше не пощупаю. Настал мой смертный час. Ливаро притих. Сочинять на ходу, знаете ли, занятие не из лёгких. Надо было сосредоточиться. - Сегодняшней ночью мне нужно было сопроводить обоз с грузом, а тут эти миньоны. Из-за угла буквально напали. Но особенно неистовым был Шомберг. – Д’Арсе так увлёкся рассказом, что начал активно жестикулировать, изображая яростную борьбу с мнимым противником. – Моя спина, как решето. На ней живого места нет. Я и пришёл к Бюсси попрощаться. А теперь и не знаю, увижу ли его ещё когда-нибудь. – Д’Арсе попытался выдавить скупую слезу, но это у него не получилось, поэтому он прикрыл глаза одной рукой, а второй махнул Реми. – Зови священника. Исповедоваться буду. По плану сеньора де Ла Бати, лекарь Клермона должен будет уйти выполнять пожелание "умирающего", а этот самый "умирающий" успеет ускользнуть. А завтра можно будет сделать удивлённое лицо и в ответ на вопросы метра Реми обвинить последнего в том, что он надышался парами своих микстур, вот и померещилось всякое.
Реми ле Одуэн: - Не возводите напраслину, господин барон, из-за больной спины редко попадают на тот свет. Покажите мне Ваше «решето» или что там сталось со спиной. – Реми было уже интересно, не из праздного ярмарочного любопытства, а чисто профессионально, что могли сделать королевские миньоны, коварно напавшие на приближенного герцога, что у того спина в дырку, что решето. Для получившего несколько пуль в спину или ударов шпагой, Ливаро выглядел довольно бодрым и живым. - Послушайте ка, месье, а может, обойдемся без священника? Давайте я посмотрю Вашу спину. – В мыслях ле Одуэн уже прикидывал каким пинцетом вытаскивать дробь или пули из дырок, какой бальзам наложить на рану, или если там всего лишь синяки, то какую мазь взять для притираний. Чаще всего больной, требующий помощи, для врачевателя, что тушка каплуна для повара. Он прикидывает с чего начать свою работу: намазать, разрезать или зашить, начинить, словом привести в самый лучший вид. - Дырок от пуль что-то я не вижу, - Реми еще раз оглядел дворянина. Грязен, словно в грязи извалялся, но одежда на первый взгляд цела, значит "решето" оставили не пули и не клинки шпаг. - Можно приложить горячий булыжник, вон камин как раз прогорел почти, так мы на углях живо нагреем. Или есть хорошее народное средство от болей в спине - глина. Принимайте по одной ложки глины в виде порошка в день по утрам, до приема пищи. Всего восемь недель, и спина как новенькая. Матушка Беатрис из предместья Сент-Оноре именно так спину и лечила. И всем так и советовала. Можно еще растирать спину настойкой Hypericum (зверобоя), а коли деньги есть, так добавить немного перца. - Дорогая пряность была далеко не всем по карману и ценилась буквально на вес золота. А вот зверобой рос совершенно бесплатно. Да и спирт можно было достать, а нет, так настоять все на кислом вине. Каждый лечится в меру своих финансовых возможностей. - Настоечку Hypericum можно и внутрь употребить. От нервишек помогает и для желудка полезно. – Продолжал разглагольствовать Реми. - Чем хороши травы, так это то, что некоторые из них можно что пить, что как компресс прикладывать. - И в самом деле ромашка вот, например, ее отваром очень хорошо дамам волосы споласкивать, особенно блондинкам. Волосы становятся как шелк, да еще такого золотистого оттенка. А отвар сих цветов и для горла полезен и для кожи. И в вазе ромашки смотрятся просто и мило. И чего это Гертруда обиделась, когда он один раз принес ей ромашек? Она, что розы ожидала из королевских садов? Вот и пойми этих женщин. Он ей саму красоту принес, а ей розы да лилии грезятся. - А если хотите, так позову придворного медика. Он будет лечить Вас по всем наукам: сделает кровопускание, а если не поможет, то и клистер добавит. – Реми ле Одуэн равнодушно пожал плечами. Его дело предложить, дело барона согласится или нет. - Ежели решитесь, то вон там, ближе к окну кушеточка стоит. Хотите чтобы я посмотрел Вашу спину – ложитесь.
Ги д'Арсе де Ливаро: От перечисленных мэтром Реми способов лечения недуга почтенного сеньора де Ла Бати даже перекривило. Затем у него закололо в боку, отнялась левая нога, голову обнесло и резко стало дурно. - Да замолчи ты, шельмец! – Ливаро раздражённо заёрзал на стуле. – Наслушаешься тебя, и, к имеющимся, ещё новые болячки добавятся. Не нужно никакого кровопускания. Моя кровь, знаешь ли, слишком благородна, чтобы разбрасываться ею направо и налево. В крайнем случае, готов её пролить за правое дело. А вот от настоечки…– Д’Арсе попробовал пару раз повторить за Реми название травяного отвара, но безрезультатно. Латынь она и есть латынь. Вдалбливают её тебе в голову, вдалбливают, а она только мозги запутать может. Ливаро в изучении сей науки не особо упорствовал. Она всё никак не хотела оседать в голове барона. А что и осело, то уже давно позабылось. - Как говоришь её, настойку эту твою, чёрт ты косноязычный? Вот от неё бы я не отказался. Д’Арсе резко вскочил со стула. Но, заскулив, как щенок, снова опустился на него. - Ладно, Реми, за чёрта косноязычного прости. На ту кушеточку, говоришь, ложиться? – Ливаро с минуту колебался, но, решившись, расстегнул верхний крючок камзола. - Ты давай, посмотри, что у меня там такое. Не хотелось бы утром перед Его Высочеством предстать скрюченным. Это всё проклятущая телега виновата, которую толкать пришлось. Надо было эту королевскую ищейку Шомберга в неё впрячь. И посмеялся бы от души, и спина бы цела была. Де Ла Бати, обнажённый по пояс, чувствовал себя несколько неловко. К услугам лекарей обращаться ему приходилось редко, да и то по более существенным причинам, нежели какой-то неизвестный недуг. Не иначе Шомберг сглазил. Не зря же он чернокнижников упоминал. Ох уж, этот немец. Мысленно Д’Арсе наслал на миньона короля икоту и, прочитав пару слов молитвы, которые только мог вспомнить, растянулся на кушетке, уповая на волю Божью и ловкие руки лекаря Клермона.
Реми ле Одуэн: - Вот это Вы правильно решили, господин барон, исповедаться священнику всегда успеете, - Реми растирая руки, дабы их согреть, подошел к кушетке. Он вовсе не обиделся на «черта косноязычного». Каких эпитетов он в свое время не наслушался среди простонародья. Вот взять хотя бы папашу Жозефа когда тот вывихнул ногу. Ставя сустав на место, Реми наслушался такого, что поминание князя Тьмы было самым приличным. Нет, папаша Жозеф не был злым человеком, он просто был тогда пьян, как сапожник. Причем в буквальном смысле, ибо зарабатывал на хлеб именно этим ремеслом. Все бывает. И вот сейчас приятель его господина даже извинился. Ну что за славный человек этот дворянин. Конечно, сейчас у ле Одуэна был иной статус, чем до встречи с графом де Бюсси, а после его смелого врачевания в Реймсе, так вообще можно было нос задрать, но все равно Реми был простолюдином. - Давайте посмотрим, что тут у Вас, сударь, - Реми не торопясь стал ощупывать спину молодого человека. Видимых ран или синяков ле Одуэн не заметил, значит дело в другом, а не королевских миньонах, которые по давешним словам Ливаро сделали из его спины решето. - Решета не вижу. Вот так больно? Или так? – лекарь графа де Бюсси продолжал ощупывать спину своего нежданного пациента, стараясь по реакции тела и по вскрикиваниям барона понять где именно болит спина. - Может что-то тяжелое поднимали? Мадемуазель какую на руках носили, например? – Подмигнул Реми, зная, что дворянин не увидит этой вольности. Дамы, конечно, просто ангельские создания, но весят они не все как пушинки. Да… вот о пушинках. Ежели их собрать много (пушинок, а не дам), то и весить они будут прилично. Иную перину едва поднять можно.
Ги д'Арсе де Ливаро: - Вот-вот-вот…здесь…чуть пониже. – Д’Арсе извивался как угорь под руками лекаря Клермона. – Что же ручищи-то у тебя такие холодные, Реми? – Ливаро чуть отстранился, давая мэтру возможность потереть ладони друг о друга. – Ты смотри, дружище, между прочим, свою шкуру тебе доверил потомок Жана Д’Арсе. – Гийом сделал паузу, казалось, для того, чтобы Реми ощутил всю ценность шкуры своего нежданного пациента. – Да-да, Реми, мой батюшка восемь лет назад был удостоен Рыцарского Ордена. И дед Антуан был рыцарем, а ещё…Вот, стоп. Здесь больно. – Если бы Реми не нащупал больное место на спине достопочтенного сеньора де Ла Бати, Ливаро, наверно, рассказал бы лекарю всё своё семейное древо, останавливаясь на каждом родственнике, который, наверняка, чем-нибудь да прославился. - Ох, матушка, не послушал тебя твой несчастный сын. – Ливаро запричитал, как будто жить ему оставалось считанные дни. – А матушка меня так любит, Реми. Только вот с родственниками ей не повезло, а, следовательно, и мне. Маркиз д’Ампуи, этот королевский прихвостень, - Д’Арсе показал кулак в пустоту, мысленно адресуя его Луи Можирону, - мой кузен. Тебе хорошо, Реми, ты – человек простой. – Де Ла Бати резко сменил тему и продолжал быстро говорить, не заботясь о том, слушают его или нет. - А человеку из третьего сословия жить проще. – Ливаро был уверен в этом своём умозаключении. – У Вас и тело более приучено к тяжёлому труду. Вот ты бы толкнул телегу и не почувствовал. А я, наверно, ребра три сломал, не меньше. – Д’Арсе опять жалобно вздохнул. - Слушай, Реми, ты вот постоянно крутишься теперь возле Бюсси. Что нового в жизни нашего храброго друга? Он сейчас вечно занят. Видимся только на ходу и то всё о делах говорим. Тут такие слухи ходят… – Ливаро хохотнул и понизил голос . Но что за слухи «ходили» о благородном Клермоне его лекарю так и не суждено было узнать, потому что барон подскочил на кушетке, как ужаленный и придерживаясь за спину, накинулся на мэтра Реми, оглашая комнату грозными криками. – Совсем умом тронулся! Чуть не убил меня, лекарь ты несчастный. Неизвестно на что был способен барон Ливаро в гневе, но, видимо, этой ночью Судьба благоволила к Реми, поскольку Д’Арсе показалось, что в дверь тихонько постучали, и он обуздал свои эмоции. На время…
Луи де Бюсси: Этим вечером Луи де Клермон покинул Сен-Жермен по одной единственной причине. Главный ловчий Франции устраивал в Венсене большую королевскую охоту. И должен был остаться там до утра, когда на рассвете ему предстояло лично встретить монарха со свитой и вручить Его величество рогатину для забоя кабана в финале гона. Договорившись с Гертрудой, что, как только слуги уснут и в доме на улице Сен-Антуан будут погашены все огни, служанка графини откроет дверь ее возлюбленному и проведет его к своей госпоже, Бюсси в компании своего юного оруженосца Орвиля прогуливался по предместью в ночи, ожидая, когда же раздастся скрип заветной двери. Но дверь не открывалась, а время шло. - Может эта девчонка забыла уже о нашем уговоре? - с досадой шепнул Луи пажу, неотступно следующему за ним шаг за шагом. - Да, нет, господин де Бюсси, Гертруда славная девушка. Нашему Реми повезло, - мечтательно вздохнул Орвиль, явно завидовавший успехам лекаря на ниве любви. Прошло еще некоторое время и луна, это ночное светило, лениво переползла с края черного небосклона к его центру. Стало заметно в ее свете, что в углу, на стыке двух домов все еще стоит та самая телега, на которой Бюсси и Келюс упражнялись в фехтовании. - А это моя старая знакомая, знакомься, Орвиль, - анжуец с нежностью провел рукой по гнилому дереву. – Возможно, благодаря ей, я еще жив, - видя испуг в глазах юноши, граф тихо рассмеялся и обнял его за плечо. – Не бойся, я живучей всех в этом городе. Наконец дверь дома графа де Монсоро приоткрылась, но в ее проеме показалась не статная девица молодых лет, а сгорбленная старуха. Во всяком случае, мужчинам так показалось в темноте. Осторожно подойдя ближе, д’Амбуаз увидел, что это Гертруда, но согнутая попалам. - Бог мой, что с вами, мадемуазель? – шепотом воскликнул свитский Монсеньора. Но уже было понятно и без слов, что у девушки прихватило спину. - Орвиль, бегом в Сен-Жермен, за Реми, и тащи его сюда быстрее. Заскочи в замок и возьми любого из моих коней, и чтобы до рассвета были здесь оба! Отлично ориентируясь в доме своей возлюбленной, Бюсси аккуратно повел ее служанку наверх. Провожатый и провожаемый поменялись местами.* Орвиль поскребся в дверь комнаты хозяина только из чувства уважения к самому хозяину, но этим и ограничился, радостно влетев в покои Клермона, улыбаясь до ушей. - Ох, сударь, простите, - оруженосец графа залился краской смущения, увидев полуобнаженного господина де Ливаро и явно занятого им Реми. Щеки юнца пылали огнем, глаза весело блестели, но он собирался выполнить добросовестно поручение Бюсси. - Вам приказано бросать все, - подразумевалось, что и странные занятия с месье де ла Бати, - и немедля ни минуты, лететь в известный вам дом близь Сен-Антуанских ворот, потому что известной вам даме дурно. Конь ждет, я тоже. Выпалив все на одном дыхании, Орвиль с завистью уставился на могучий торс дворянина. Эх, если бы у него были такие мускулы, может Гертруда смотрела бы на него более ласково, чем на Реми. *согласовано
Реми ле Одуэн: Реми ле Одуэн не стал обращать внимания на слова барона де Ливаро на тему: «кому во Франции жить хорошо». Прихвостень или нет маркиз д’Ампуи, это синьору де ла Бати виднее, но сам Реми не отказался бы от такого родства. Глядишь и Сорбонну бы закончил, и не пришлось бы ему браться за любую работу, чтобы заработать несколько денье или тарелку супа. Хотя, если посмотреть с другой стороны, то у него была неплохая практика, которой не получить ученым в длинных мантиях. Тут одними книгами знания не получить. - Тихо, тихо, месье, - стал успокаивать ле Одуэн своего нежданного пациента, - не толкали же Вы в самом деле телегу? – Хотя, судя по тому, где болела спина у дворянина, и как тот реагировал на прикосновение рук лекаря, было похоже, что именно что-то тяжелое он толкал ли, поднимал ли или носил. Мышцы с непривычки дали себя знать. А вот расспросы о господине де Бюсси вовсе не понравились Реми. Что нового у его господина или старого, пусть тот сам рассказывает своим друзьям, коли сочтет нужным. Ле Одуэн не стал бы сам себя уважать, позволь он сболтнуть кому-нибудь что-то о своем господине. Пусть он и не дворянин, но понятия о преданности и порядочности у него имеются. Очевидно, Реми по случайности задел особо больное место, потому как господин барон взвился, подскочив, словно ужаленный целым роем пчел. - Нууу… господин барон, может я и несчастный лекарь, но совет относительно спины Вашей я все же дам. Покой и тепло. Идите к себе, да прикажите своему слуге согреть для Вас грелку или хоть камень. Оберните в салфетку, да приложите к спине там где болит. За ночь спина отойдет, - как бы ни обижался на ругательства молодой эскулап, но помнил, что помощь больному прежде всех личных обид. За криками Ливаро и своей речью, Реми и не услышал осторожного поскребывания в дверь, но от души обрадовался, увидев Орвиля. Обрадовался и одновременно встревожился, уж не приключилось ли чего с Луи де Клермоном. А услышав речь оруженосца, и в самом деле встревожился не на шутку. - Орвиль, я только что высказал все свои рекомендации господину барону, и готов следовать туда, где требуется моя врачебная помощь, - немного напыщенно с достоинством, дабы показать этому дворянину, что вот, мол за ним посылают даже среди ночи, и не абы к кому, а к даме. - Простите, месье, но мой долг велит мне быть там, где я нужнее, - Реми поклонился Ливаро, и стал спешно собирать в свою сумку скляночки с хорошо притертыми пробками и коробочки с мазями, которые на его взгляд могли пригодиться для «известной дамы». Ле Одуэн мог лишь догадываться, была ли это госпожа Диана или Гертруда, и что могло приключиться с одной из них. - Я готов, Орвиль, давай, проводим господина барона до его комнаты, а я запру дверь комнаты господина графа. – Оставлять комнату без присмотра, верный своему хозяину Реми вовсе не хотел. И не то, чтобы он не доверял господину де Ливаро, но мало ли кто мог заглянуть в апартаменты Луи де Клермона в его отсутствие. - Вы сможете идти? – обратился лекарь к де Ла Бати.
Ги д'Арсе де Ливаро: Эх, что за ночка выдалась. Телеги, миньоны короля, лекари, пажи, приглашающие этих самых лекарей в какой-то таинственный дом близ Сен-Антуанских ворот. У Ливаро голова шла кругом, поэтому всё, что было на самом деле в единственном числе, ему представлялось во множественном. Де Ла Бати на мгновение даже показалось, что эта ночь не пройдёт для него бесследно. Во всяком случае, пару седых волос он насчитает на своей голове утром. Поймав на себе заинтересованный взгляд пажа благородного Клермона, Д’Арсе смутился, что случалось с ним весьма редко, и стал поспешно натягивать камзол. Щеки Орвиля пылали краской смущения, но, тем не менее, мальчишка таращился на Гийома широко открытыми глазами. Д’Арсе уже и сам почувствовал, как его щёки покрываются румянцем, уши начинают гореть, а на лбу выступила испарина. Ну и взгляд у этого мальчугана. Если уж он мужчину, не знающего в себе комплексов, заставил раскраснеться, как не целованную барышню, что же творится с дамами, когда он вот так начинает на них таращиться. Ливаро поспешно одевался, но как всегда бывает, чем больше торопишься, тем медленнее всё получается. Сначала де Ла Бати никак не мог попасть в рукав, потом упрямые крючки никак не хотели застёгиваться. Только прикрыв своё бренное тело одеждой, барон, наконец, смог взять себя в руки и уже более уверенно предстать перед взглядом Орвиля. - Известный дом близ Сен-Антуанских ворот? – Ливаро в задумчивости потёр подбородок. – И чем же известен, постесняюсь спросить, сей дом? – Возможно, кто-то и обвинил бы сеньора де Ла Бати в отсутствии манер и воспитания, но Ливаро уже впал в грех любопытства, поэтому даже не задумался над этим. – Да ещё и дама… Ты слышал, Реми? – Ги хохотнул. – Известная тебе дама. – Уточнил барон. – Хорошенькая? – Д’Арсе подмигнул лекарю, но мгновением позже весёлость уступила место задумчивости. Что это за дом такой, да ещё и дама известная Реми, но от которой почему-то пришёл паж Клермона. Ливаро перевёл взгляд с лекаря на мальчишку, потом обратно. Любопытство разгоралось ярким пламенем. - Спасибо тебе, друг мой, за помощь. – Д’Арсе изобразил на лице страдание. – Я непременно последую всем твоим советам, а Бюсси обязательно поблагодарю за то, что он отыскал где-то такого прекрасного лекаря. – Де Ла Бати сделал пару неуклюжих шагов по комнате, держась за спину, но с хорошо наигранным изнеможением снова опустился на стул. – А вот дойти самостоятельно я не смогу. – Ливаро бросил взгляд, способный разжалобить камень на Реми, а затем и на Орвиля. – Но если Вы торопитесь, конечно, я как-нибудь доберусь до своей постели. Помощь нужна даме, Реми, а это превыше всего. - В своей актёрской игре барон был неподражаем. Разыграть трагедию, только бы удовлетворить своё любопытство было для него вполне нормально. Ну, право, он же уснуть сейчас не сможет, думая, что же за дом такой близ Сен-Антуанских ворот, а ещё больше, что за таинственная дама, так легко распоряжающаяся пажом сеньора д’Амбуаза.
Луи де Бюсси: - Давайте я провожу вас, господин де Ла Бати, а Реми тем временем закроет комнаты, - с готовностью отозвался услужливый мальчонка, и подставил другу хозяина свое плечо. В Сен-Жермен все трое вернулись под утро. Реми оказал Гертруде врачебную помощь, и в результате его усилий девушка смогла разогнуться. Поначалу планировавший оставить лекаря в распоряжении Дианы и на случай повторного приступа у ее служанки, Клермон обратил внимание на то, с каким воодушевлением служанка смотрит на лекаря. Словно лисичка на лакомого птенчика. Усмехнувшись про себя, Бюсси пожалел лекаря, которого уже пригласили спуститься на кухню, чтобы помочь с корзинами фруктов, которые и стали причиной недуга девушки. Сначала корзины, потом свадьба, потом орава потомков – Бюсси отлично знал, как сметливые девы умеют обделывать такие делишки. Отчего-то Луи казалось, что Реми не будет в восторге, если его свобода будет ограничена женой и выводком детей. Поэтому, анжуец не стал оставлять его в домике на улице Сен-Антуан, поймав на себе досадливый взгляд Гертруды. Орвиль, приведя Реми и докладывая своему господину о том, как справился с поручением, рассказал, что застал в покоях графа барона де Ливаро. - Надеюсь у тебя хватило сообразительности не говорить при бароне, куда и зачем мне понадобился Реми? Судя по испуганным глазам оруженосца и его в миг лишившимся румянца щекам, синьор д’Амбуаз понял, что переоценил смекалистость своего пажа. Брови дворянина были нахмурены, когда их троица вернулась в покои графа в Сен-Жермене. Ги д’Арсе был хорошим товарищем, но тайна любви и свиданий командира личной охраны принца и супруги Главного ловчего, принадлежала не ему одному, и была весьма щекотливой, ибо речь шла о чести дамы. Барон же, обладая несметным количеством достоинств, обладал одним ощутимым в данных обстоятельствах недостатком – он был любопытен, как кот. И если уж его заинтересовало что-то, то он будет рыть носом землю, пока не докопается до истины. Пока не поздно, нужно было выяснить, насколько вызвал интерес друга дом около Турнельского дворца и его обитатели. - Реми, оставайся здесь и жди меня, можешь прилечь на кушетку и подремать. Орвиль, отправляйся в Париж, к Жерому, пусть старик пришлет мне два чистых колета, и полдюжины чистых рубашек, - отдав своим людям распоряжения, Бюсси отправился в сторону покоев Ливаро в Сен-Жермене. - Как самочувствие, дружище? – появляясь из-за тяжелой занавеси, Бюсси решил зайти издалека. – Как спина? Телеги прибыли благополучно?
Реми ле Одуэн: Все оказалось как всегда. Неподъемные корзины и как результат – скрюченная спина у Гертруды. Нет, девица действительно словно искала приключений на свою спину, лишь бы Реми лишний раз оказал ей помощь. Ле Одуэн был безгранично благодарен графу де Бюсси, который не оставил его в доме Монсоро, а велел следовать за ним в Сен-Жермен. Гертруда была славной девушкой, но лекарю вовсе сейчас не улыбалось перебирать с ней фрукты в ночи и слушать планы о светлом будущем. У Реми были дела поважнее. А вдруг неугомонному графу де Бюсси понадобится его помощь, а он тут с Гертрудой. Нет, место лекаря всегда на поле боя, ну не совсем на поле, но около, дабы вовремя оказать помощь раненным. Иными словами место Реми рядом с Луи де Клермоном. И сейчас, заметив нахмуренный взгляд сеньора д'Амбуаза, бледность оруженосца, Реми оставалось лишь вздыхать. Помявшись немного, взвесив все за и против, ле Одуэн решил принести себя в жертву. - Да все просто, господин граф. Гертруда, - тут последовал вздох, - надорвала спину, ну а я запретил обращаться ей ко всяким шарлатанам, вот и оставалось, как слать за мной. – Ох, и чревато все это было. Чревато тем, что заставят его жениться, тогда прощай граф, прощай Жером, Орвиль, свободная жизнь, Сорбона, и т.д. Виновато глядя в пол, Реми лишь вздыхал, мысленно хороня свою свободную жизнь, но надеясь, что господин де Бюсси избавит своего лекаря от столь горькой участи для всеобщего же блага. И разве можно было желать лучшего себе господина? Прибыв в Сен-Жермен граф предложил своему лекарю прилечь на кушетку, тогда как Орвилю предстояло ехать к Жерому. Реми не стал пренебрегать распоряжениями графа, и укрывшись плащом, почти тут же уснул крепким сном, как может спать человек с чистой совестью. А что? Слуга спит – служба идет.
Ги д'Арсе де Ливаро: Сказать, что де Ла Бати мучило любопытство, означало не сказать ничего. Оно просто грызло, мешая барону заснуть. Ливаро ворочался с боку на бок, но сон никак не приходил, а воображение рисовало дом у Сен-Антуанских ворот и, самое главное, хозяйку этого дома – даму с аппетитными формами. Ну, таково было воображение достопочтенного сеньора де Ла Бати. - Да чёрт бы побрал этот дом вместе со всеми его мышами! – Д’Арсе раздражённо уселся на кровати. – Сколько же можно думать об этом? Ну, загулял лекарь. Кто ж безгрешен? – Ливаро снова лёг, уставившись в потолок. – Но при чём тогда во всей этой любовной истории паж Бюсси? – Ги перевернулся на бок. Тишина наступила лишь на минуту. – Точно! Я всё понял. – Гийом соскочил с кровати и начал мерить комнату шагами. – Это любовный треугольник: Реми, Орвиль и дама у ворот. – Пауза. – Вернее дама из дома у ворот. – Ги хохотнул. – Во, дают. Надо непременно рассказать Бюсси, как развлекаются его люди. Удовлетворённый своими выводами, Ливаро растянулся на кровати и даже уже начал засыпать, как человек, которому не знакомы муки совести. Но и теперь забыться сном было не суждено. - Бюсси! – Ливаро расплылся в улыбке. – Твой лекарь – просто волшебник. Я хоть сейчас сам могу вместо лошади в телегу… - Д’Арсе замолк. Понимая, что погорячился, сделав подобное заявление. - Слушай, друг мой, телеги-то прибыли. – Ги замялся. – Но нельзя сказать, что совсем благополучно. Дело в том, - Ливаро соскочил с кровати и усадил Клермона на стул. – Ко мне привязался этот Шомберг. Ну, помнишь? – Ливаро попытался изобразить саксонца, надув щеки и взъерошив себе волосы. – Дак вот, он очень сильно заинтересовался телегами, вернее, их содержимым. Но телеги я отстоял в неравном бою. – Д’Арсе немного, конечно, приукрасил свой рассказ. Но обвинять сеньора де Ла Бати во лжи не стоит. Просто на фоне благородного Клермона, прославившего своё имя во множестве битв и блестящих побед, Ливаро тоже хотел хоть как-то блеснуть. Но, в то же время, лгать старшему другу, который был для него примером для подражания, совсем не хотелось, поэтому барон поспешил сменить тему. – В общем, не переживай. Телеги на месте. Груз в сохранности. А немец был нетрезв, поэтому на утро вряд ли что-либо вспомнит. Ты лучше обрати внимание на своих людей. – Д’Арсе понизил голос и доверительно приблизился к сеньору д’Амбуазу, как будто собираясь поведать ему великую тайну. – У меня есть подозрения, что Реми и Орвиль ухаживают за одной и той же дамой. Давай развлечёмся и проследим за ними. Она живёт в доме возле Сен-Антуанских ворот. Можем сейчас, кстати, и провести разведку. – Ливаро уже загорелся этой мыслью и начал быстро одеваться. – Если она красива, клянусь памятью своего деда-рыцаря, я сорву с её губ поцелуй!
Луи де Бюсси: - Да? – с сомнением проговорил Клермон, разглядывая приятеля. – Однако, вид у тебя, - можно было бы сказать честно, что Ливаро выглядел несколько потрепанно, но анжуец пощадил чувства Гийома, - несколько уставший. Я уж подумал, что тебе не дала спать прихватившая тебя спина. Мне Реми все рассказал. Опустившись на стул, Бюсси закинул ногу на ногу и сцепил пальцы рук у себя на колене, слушая приятеля со всем вниманием, на которое сам был способен после бессонной, но чудесной ночи, когда мог держать в объятьях свою возлюбленную. Мысленно и привычно он разделил все сказанное д’Арсе на четыре, и получил примерную картину того, что взаправду произошло с бароном, имеющем потрясающую способность находить приключения на свою… спину, даже там, где этих приключений вовсе быть не должно было. - То, что телеги видел Шомберг, это очень скверно, - собственно камни и прибыли ночью, чтобы их не могли видеть глаза тех, кому их не стоило видеть. Граф прекрасно помнил фраггера, довольно быстро вошедшего в близкий круг друзей монарха. И пусть тот не отличался изрядной сообразительностью, но он мог рассказать об увиденном Келюсу или Можирону. И вот последнего Бюсси опасался больше всего. За смазливой физиономией любовника государя скрывался пытливый ум. А любопытство у кузенов, видимо, было фамильной чертой. – Надо предупредить Монсеньора, потому что, если слух о вашей ночной встрече с саксонцем достигнет ушей короля, то принц должен быть готов убедить своего брата, что везли телеги нечто совершенно безобидное. Может статуи для парка? – хорошо бы еще убедить герцога для правдоподобности действительно начать работы по благоустройству Сен-Жерменского замка. Это лишние расходы, но Анжу не поскупится, если речь пойдет о его безопасности. - Зачем мне обращать внимание на своих людей? – Бюсси поднялся и лицо его вмиг потеряло всю живость, а взгляд обдавал надменностью, которую умел проявлять потомок древнего рода. – Давно ты так пал, Ливаро, что интересуешься шашнями слуг и грезишь о их пассиях так, что готов рыться в их грязном белье? Поверь, я мечу выше, меня интересуют дела дам знатного сословия, а не любовные похождения челяди. Значит, все же, де Ла Бати взял след, но слава Богу это был пока лишь след Реми и Орвиля. Но, если этот гон не остановить, то барон может докопаться и до тайн самого бретера.
Ги д'Арсе де Ливаро: - Ах, спина…- многозначительно протянул де Ла Бати. – Ну да. Спина. Только вот тебе ли не знать, друг мой Бюсси, что когда речь идёт о том, чтобы приударить за хорошенькой женщиной, всё остальное, в том числе и спина, отходит на второй план. Д’Арсе хохотнул и хотел было уже отпустить не особо благопристойную шуточку в адрес пассии Реми и Орвиля, как заметил надменность во взгляде благородного Клермона, а обладатель этого самого взгляда резко поднялся со стула. Ливаро судорожно сглотну, мысленно благодаря Всевышнего за то, что он не дал грешнику все-таки шуткануть. - Ты что, Бюсси? Какое грязное бельё? – Сеньор де Ла Бати сел на стул, с которого только что поднялся д’Амбуаз. Ливаро уважал и ценил старшего товарища, во многом брал с него пример, но когда Клермон напускал на себя вот такую надменность, барону становилось не по себе. Хотелось придумать какую-нибудь причину, чтобы увильнуть от дуэлянта. Но вот именно сейчас бежать, увы, было некуда. Во-первых, барон находился в своей собственной комнате. Во-вторых, на дворе была ночь, да и одет он был наполовину. – Послушай Бюсси, я, конечно, сегодня падал. Ты это верно заметил. И одежда грязная. Но это будет исправлено, как только лодырь Жак выспится. А вот насчёт белья ты погорячился. – Ливаро буквально весь вжался в спинку стула. И чем он так разозлил Клермона? Ну, шашни слуг. И что? Хотя бы одним глазком взглянуть, что там за дама такая, которая водит за нос сразу двоих. - Ты прав, дружище. Не кипятись. – Ливаро примирительно коснулся руки Клермона. – Их дело. Пусть сами разбираются. У меня своих проблем полон рот. Вот, к примеру, чем мне обернётся встреча с Шомбергом? Наверняка, уже жалуется королю. Или моему кузену. И они вдвоём придумывают для меня пытки.– Скромность не входила в число благодетелей Д’Арсе, поэтому его ничуть не смутили собственные предположения, что маркизу д`Ампуи и Жоржу Шомбергу больше заняться ночью нечем, как говорить о его бесценной персоне. Ливаро сменил тему разговора, больше не упоминая о доме у Сен-Антуанских ворот, но про себя твёрдо решил, что завтра непременно разузнает что-нибудь про таинственную даму. Реми спрашивать не стоит. Он, судя по всему, давал клятву Бюсси одновременно с клятвой Гиппократа. А вот Орвиль - другое дело. Этого мальчишку можно разболтать. Он ещё юн, наивен и падок, наверняка, на подарки.
полная версия страницы