Форум » Игровой архив » Бумага все стерпит, кроме огня » Ответить
Бумага все стерпит, кроме огня
Генрих де Монморанси: начало мая 1577 года, Бордо далее, конец мая 1577 года, Париж
Ответов - 2
Генрих де Монморанси: Кончик длинного пера щекотал время от времени губы наместника Лангедока, когда он сильно задумывался, и Монморанси не без удовольствия его покусывал. Подлость – дело тонкое. А месть за нанесенную некогда обиду – это и вовсе искусство. Не одно октябрьское утро прошлого года прибавило ему обидчиков, и со всеми он собирался расквитаться, трепетно храня в памяти каждое имя. Первым в этом списке был его братец Гийом, но этот паскуда опять куда-то исчез. До Бордо доходили слухи, что армия Генриха Наваррского лишилась своего Главнокомандующего. Хорошо бы, чтобы и земля лишилась брождения по ней ног синьора де Торе, но лучше было не надеяться понапрасну. Так меньше разочарований. Но вестей о Ги пока не было, и это было уже добрыми новостями. Да и Бурбоном, при таком раскладе, можно было постараться наладить вновь добрые отношения. Худой мир он лучше доброй войны. «Королек» южной провинции весь передернулся от воспоминаний, которыми обогатили его память последние месяцы, и неловко капнул чернилами на пока еще чистый лист. Вздохнув, он достал чистый. Пушки, что вернул Грамон, он отправил в Нерак нынче утром, сам граф де Гиш убрался восвояси, и забыл, видимо, что за ним имеется еще один должок. Испачканный кляксой лист зашелестел тихо в огне камина. И некогда также горела брошенная в огонь камина замка Каркассона бумага, передающая Генриху де Монморанси права на макграфство Салуццо. Торжествующая улыбка коснулась тонких капризных губ наместника. - Передайте мадам Виктории, что я сегодня бодр и в добром расположении духа, принесите больше свечей, и пусть гонец в Париж седлает коня. У меня срочное донесение для государя… - сказал он слуге, выглянув за дверь кабинета в замке Грамонов, что нынче занимал вместе с командирами королевских войск, и вернулся вновь за стол. «Всем сердцем желая благоденствия и доброго здравия моему королю, душой радея за каждый час его правления, считаю своим долгом немедленно Его известить…» Перо споро бежало по бумаге, выводя строку за строкой, полных лжи. Но нынче правдив только тот, у кого память дурна. Пушки, отправленные Генриху Наваррскому сопровождались письмом от человека, пожелавшего пока остаться неизвестным, но Генрих Валуа будет о том иметь свое представление, любезно предоставленное ему тем, кто ничего не забывает и умеет ждать. Всему свое время. *********
Франсуа де Рибейрак: В Лувре Мяч подлетал к потолку, потом падал вниз и снова оказывался в руках виконта д’Оди. Не всегда, конечно. Иногда, от скуки, мяч посылался в сторону графа де Гравиля. Тогда Шарлю приходилось либо уворачиваться, либо ловить игрушку. Словом, оба дворянина отчаянно скучали в покоях графа де Гиш, а Рибейрак еще и злился. И причина была! Волей короля он должен был дожидаться Грамона, чтобы арестовать сенешаля Бордо. Арестовать человека, которого гасконец называл своим другом, который, уезжая, доверил ему свое драгоценное сокровище – Шарлотту де Сов. Но приказ! Мяч подлетел и упал мимо подставленных рук, на пол. - Дьявол, - выругался Рибейрак. – Не могу так больше. Либо напьюсь, либо разобью тут что-нибудь. Сколько можно тут сидеть? Общество Его высочества, конечно, не самое веселое место, но я начинаю скучать по нашему двуносому Франсуа, Шарль! Виконт заходил по покоям Филибера де Грамона, откуда удалили всех слуг, и, конечно, Люшона – личного слугу графа. Обвинение было донельзя серьезным – измена. Если бы кто-то спросил Рибейрака, он бы поклялся на куче библий, что граф не мог быть изменником. Но кто его спрашивал? Король принял решение. Ладно, Его величеству видней. Ну, так и поставил бы сторожить сенешаля своих любимчиков! Так нет же. Этой сомнительной чести удостоили дворян из свиты герцога Анжуйского. В коридоре послышался смех, шаги. Придворные готовились к переезду в Шенонсо. При воспоминании о прохладном, тенистом замке, где так приятно проводить жаркие дни, Рибейраку стало еще грустнее. Он сел в кресло, став похож на большого, злого кота, обиженного на весь мир.
полная версия страницы