Форум » Игровой архив » Три разновидности шпаг для одного принца. » Ответить

Три разновидности шпаг для одного принца.

Астор: 28 сентября 1576 года. После полудня. Париж, резиденция герцога Анжуйского в Сен-Жермене.

Ответов - 20, стр: 1 2 All

Астор: Вот любопытно, чем кормятся все эти бездельники? - с любопытством думал Астор, разглядывая многочисленную толпу разряженных мужчин и женщин, фланировавших по анфиладам дворца. Это был двор принца, который не живя в Лувре обзавелся не только собственным дворцом, но и собственными придворными. Для человека явившегося с улицы, и никогда не бывавшего при дворе, такое разноцветье роскошных нарядов и украшений было в новинку. Дворян разодетых в пух и прах можно было видеть и на улицах, и в церквях, и в кабаках, но вот так, сосредоточенные в одном месте, они производили поистине странное зрелище - и внушительное и забавное в равных пропорциях. Барон де Сен-Леже оставил его в приемной, и прошел к принцу, и Астор, прислонившийся от нечего делать плечом к стене, и скрестив на груди руки, с неподвижностью человека умеющего терпеливо ожидать - рассматривал и огромную комнату с большими окнами и расписным потолком, и людей, пытаясь развлечения ради, прикинуть - что из себя представляет каждый из них. Столпившийся тут люд, либо желавшие попасть на прием дворяне, либо те, что гордо называли себя приближенными, либо попросту те, что желали попасться герцогу Анжуйскому на глаза, в надежде что даже взгляд первого принца Франции озолотит их, подобно прикосновению Мидаса - поглядывали на худощавого мужчину в простом темном камзоле безо всяких украшений как могли бы павлины рассматривать затесавшегося в их красочную стаю ворона. С недоумением, удивлением, а кое-кто и с возмущением. Мимо Астора несколько раз прошел лакей, поглядывавший на него с такой брезгливостью, переводя при этом каждый раз взгляд на позолоченные завитушки стены, словно бы боялся что тот, своим прикосновением может испачкать столь красивую лепнину. Однако же мрачно-насмешливый взгляд, и шпага у бедра пресекали любые благие намерения в этом направлении. Несмотря на посулы барона, Астор не слишком-то верил в то, что словечко, замолвленное в его адрес - изменит его жизнь к лучшему. В конце концов, возможно надо было просто дать д'Орильи знать - где его, Астора, в случае чего можно будет найти, да и отправиться восвояси? Тот бы сам нашел его, если бы возникла в том нужда. Но любопытство было слишком сильным. Дворянин не самого худого рода по своему рождению и воспитанию, Астор тем не менее никогда не бывал при дворе. И пусть это был двор не королевский, а двор принца - его любопытства это не умаляло

Франсуа де Валуа: Из высоких, старинных окон струился тусклый свет, падал неровными квадратами на шелковую обивку стен, на темное дерево мебели, на самого Монсеньора, и, конечно, его гостя. Красное пятно наползало на нос Орильи, на его щеку, предавая лицу второго виночерпия выражение грустное и комичное. - Ну-ну, Орильи. Полно, забудем старое. Принц похлопал барона де Сен-Леже по плечу, давая понять, что больше не держит на него зла. И в самом деле, когда ему доложили, что блудный придворный вернулся из добровольного изгнания, Франсуа обрадовался. Он ценил своих фаворитов, а гордеца Клермона даже побаивался в глубине души, но при Орильи можно было не притворяться, будто ты лучше, чем есть в действительности. Гратин д’Орильи знал самые темные движения души Его высочества. Знал, и не осуждал. - Я рад твоему возвращению, хотя и тут ты сумел найти на свою голову приключений. Ну-ну, барон, путешествовать только с одним мальчишкой-пажом и с полным кошельком, это значит вводить ближнего в непреодолимое искушение. Хорошо, что тебе попался этого господин, как его, Асторт? И ты хорошо сделал, что привез его к нам. Пусть пока поживет в казармах, а там будет видно. Монсеньор сделал знак Орильи налить себе и ему вина. - Ты не представляешь, друг мой, что я тут переживаю, сколько вражды вокруг! Мои враги плетут заговор за заговором. Вчера во дворце был праздник. Королева немного заблудилась на пути в Лувр, а меня уже чуть не обвинили в ее убийстве! Принц прочувствованно вздохнул. Позже он расскажет Орильи о своих бедах, и посетует на то, как мало рядом с ним верных и умных людей.

Гратин д'Орильи: - Астор, мой принц, - угодливо улыбнулся Гратин д’Орильи, все еще не веря своему счастью. Все оказалось не просто легко, а легче легкого. Зря он боялся, колебался и гадал, как его встретит герцог Анжуйский. Его высочество был чрезвычайно милостив. Конечно, совсем уж обольщаться не следовало. Это верную службу Его высочество быстро забывал, у провинностей срока давности не было. - Уверяю вас, Монсеньор, вы не пожалеете, приняв на службу этого человека. Он дерется как дьявол, клянусь вам. Я ни в коем случае не умаляю талантов графа де Бюсси и прочих дворян вашей свиты, но иногда полезно иметь под рукой шпагу, которая не боится крови и грязи. Как же ему хотелось узнать от кого-нибудь подробности всего, что произошло в его отсутствие! Ну ничего, среди слуг наверняка найдется кто-нибудь болтливый. Орильи счастливо вдохнул воздух покоев Его высочества, пропахшие ирисом и сандалом, интригами и предательством. Сен-Жерме, как же он скучал по этому дворцу, расположившемуся близь Парижа. Достаточно близко, чтобы жить с ним одной жизнью, но достаточно далеко, чтобы дышать свободно. - Монсеньор, теперь я с вами, и вы знаете, я уверен, служить моему господину моя судьба. Когда я, мучимый страхом и виной, покинул вас, отгадайте, кого я встретил по дороге? Барон де Сен-Леже принял вид важный и таинственный. - Архиепископа Реймсского и небезызвестную вам мадемуазель д’Омаль! Я проследил за ними до аббатства Фонтевро. И вот что любопытно, в ворота аббатства Фонтевро архиепископ въехал в ее приятном обществе, а покинул один. Из чего я дела вывод, что мадемуазель томится там нынче, и, возможно, против своего желания! Орильи торжествовал. Кто еще, спрашивали его блеклые глаза, служит вам, Монсеньор, лучше меня? Кто еще не жалеет себя, ночуя под открытым небом, изнуряя скачками, подвергая опасностям? Цените, мой принц. Любите и цените.


Луи де Бюсси: Граф простился с Реми возле своих покоев, когда они, наконец, прибыли в Сен-Жермен, и наказал ему, слушать во все уши, и смотреть во все глаза, пообщаться со слугами в замке и на конюшнях, и найти Рибейрака, Антрагэ и Ливаро. Маловероятно, что они что-то знали, поскольку д’Оди и Бальзак провели до того весь день в дороге, и, наверняка, уснули мертвецким сном при первом же возможном случае, а господин де Ла Бати, если добрался до столь вожделенных зайцев и перепелов, то был потерян для всего мира до тех пор, пока не расправится со своими жертвами. Для порядка заглянув к себе в комнаты, Бюсси убедился, что в отношении двух своих друзей он точно не ошибся. Шарль и Франсуа, несмотря на то, что время было уже за полдень, в две глотки по-богатырски храпели. Анжуйцы не дождались, пока им приготовят покои и воспользовались предложением своего командира расположиться у него. Причем виконт даже не потрудился снять сапоги, рухнув на широкую постель.* Поручение к ле Одуэну претерпело некоторые изменения – ему нужно было найти теперь только одного из анжуйцев, и подождать, пока двое других изволят продрать глаза. Сам Клермон решил, что самое время нанести визит своему господину. Его и так несколько задержала утренняя прогулка по улицам Парижа и посещение принцессы Клевской. И то и другое прошло относительно успешно, поэтому бретер пребывал в недурном расположении духа и, проходя по галереям Сен-Жерме, несколько раз ответил кивком на адресованные ему поклоны и приветствия. Он не стал сменять одежду, в которую облачился утром, а потому выглядел не лучше, чем обедневший провинциал. Но ему и не требовалось разряжаться в модные ткани и обвешивать себя драгоценными камнями, его знали здесь в лицо. По тому, где придворных становилось больше, Клермон без труда определил, что Его высочество у себя. Цепкий взгляд дуэлянта скользнул по человеку, подпиравшему плечом стену. Этого господина он ранее не видел среди прихлебателей принца. Без доклада и предупреждения – привилегия, дарованная немногим, Бюсси направился к дверям, и лакей едва успел их распахнуть перед синьором д’Амбуаз, угодливо кланяясь. Первым, кого заметил Клермон, был Орильи. И признаков недовольства его присутствием у Анжу на лице не наблюдалось. Дворянин поклонился Франсуа, приветствуя его, и дождался жеста его, дозволяющего говорить.** – Монсеньор, я пришел пожелать вам доброго дня, узнать все ли благополучно, до меня дошли тревожные слухи, и уточнить, не собираетесь ли в ближайшее время устраивать снова приемы? До наступления холодов, хотелось бы закончить с, - Луи бросил быстрый взгляд на лютниста, - первым этапом реставрации сада. Конфидент принца был в курсе многих дел своего господина, но это не значило, что при нем стоило говорить лишнее. Признаков особого волнения или суеты в замке граф не заметил, также, как и особого беспокойства Монсеньора. Но тогда, что же произошло сегодня ночью? *согласовано с Шарлем д’Антрагэ и Франсуа де Рибейраком **согласовано с Франсуа де Валуа

Франсуа де Валуа: - А, мой дорогой Бюсси, - радостно поприветствовал принц Клермона, сделав знак Орильи пока что помолчать. Синьор д’Амбуаз и так знал многое, более того, принц ему почти признался в своей женитьбе, не назвав, конечно, имен. Так пусть хотя бы имена останутся для него тайной. – Посмотрите, кто решил вспомнить о нас, к нам вернулся барон де Сен-Леже! Да не один! В приемной, говорят, ожидает новый Тесей, убивший сразу трех минотавров, решивших обобрать беднягу Орильи на одном из постоялых дворов. Вы, когда шли мимо, ничего подобного не приметили? Барон, пригласите же уже этого доблестного вояку сюда, мы посмотрим на него вблизи. Сначала принц не собирался приглашать в личные покои господина Астора. Но, раз Бюсси уже здесь, пусть посмотрит на этого храбреца и вынесет свой вердикт. Мнению Луи де Клермона принц доверял, во всяком случае, в том, что касалось военного мастерства, и, конечно, мастерства шпаги. - А о каких тревожных слухах вы говорите, граф? А, вероятно и до вас дошла новость, что королева Луиза пропала? Франсуа старался улыбаться добродушно, но получилось зло. Мало того, что Диана ускользнула, так еще тревожься теперь, не сболтнет ли королева лишнего. Хотя, за невестку взялась матушка Екатерина, а из ее рук редко когда кому удавалось выскользнуть. - Так представьте, друг мой. Пока мы с де Крильоном прочесывали каждый куст, аукаясь на все лады, мадам Луиза, оказывается, преспокойно спала здесь, в Сен-Жермене. Она, как выяснилось, почувствовала себя дурно в дороге и вернулась, а слуги забыли сообщить мне об этом. Женщины, что с них взять. Не будь они так прекрасны, их глупость была бы невыносима. Честное слово, я сыт гостями, сыт приемами и хочу спокойно провести остаток года. Разделите ли вы со мной праздность и безделье, господа?

Гратин д'Орильи: - Как прикажете, Монсеньор. Орильи, низко поклонившись принцу, скрыл довольную улыбку. Следующий поклон, уже не такой низкий, но до крайности любезный был адресован вошедшему графу де Бюсси. По привычке натур подлых, Гратин д’Орильи приписывал другим свои мысли, и был уверен, что, не смотря на внешнюю невозмутимость, тот досадует. Как же, вертеть герцогом Анжуйским как заблагорассудится очень приятно. Вот только затруднительно, когда рядом с Монсеньором он, барон де Сен-Леже. С Луи де Клермоном Франциск Валуа играет в благородного принца, стратега, политика. Но зато со своим конфидентом не стесняется быть собой. По правде сказать, Орильи считал, что его положение более завидно. Оставив ненадолго принца с графом де Бюсси, барон вышел в приемную, хозяйски оглядев толпу собравшихся, словно решая про себя, кто достоин предстать перед Его высочеством, и, равнодушно скользнув взглядом по знакомым лицам, сделал знак подойти господину Астору. - Его высочество герцог Анжуйский желает видеть вас, сударь. Пойдемте. Лицо Орильи лучилось счастьем и довольством. Наконец-то он был на своем месте, подле Монсеньора. Да, жизнь определенно прекрасна.

Астор: Когда барон появился в приемной, Астор не двинулся с места, выжидая. Кто знает, кого тот искал среди придворных таким изучающим взглядом. Он бы не удивился, если бы в кабинет принца позвали бы сейчас кого-то другого. Не удивился бы, впрочем, если бы д'Орильи подошел бы к нему сам, и сказал бы нечто вроде "Монсеньер не соблаговолит принять вас". Более того, он предполагал такой результат, как наиболее ожидаемый. Однако, когда барон жестом поманил наемника к себе, то молодой человек подошел с таким видом, словно бы и не сомневался, что тот изначально высматривал именно его. Вот так. Его Высочество изволил впечатлиться историей о драке на постоялом дворе? Или же д'Орильи намекнул ему, что нашел человека, подходящего для дел, о коих не принято говорить вслух? Любопытно, что более могло заинтересовать принца? Впрочем, он и без того должен был это скоро узнать. Молодой человек пропустил барона вперед, вошел вслед за ним, и поклонился, учтиво, но без малейшего раболепства, не слишком заботясь о том, что манеры и поклон выдают в нем дворянина, несмотря ни на какое инкогнито. В конце концов он не первый и не последний, и хоть цех наемников и состоял в большинстве своем из бывших мастеров больших дорог, решивших перейти на более высокий уровень своего ремесла, но дворяне не брезговавшие подобным заработком, тоже встречались. Выпрямившись, он окинул быстрым взглядом обоих мужчин, без труда определив, кто из них принц, хотя ни разу не видел в лицо ни одного ни другого. Все же песенка про "Франсуа и его два носа" была одно время чрезвычайно популярна. Нос, вопреки неизвестному автору, все же имелся лишь один, однако следы оспы на лице и слегка деформированная спинка носа вполне могли подать почву насмешникам, коих среди парижан больше чем где бы то ни было. Благородная осанка второго за версту изобличала дворянина высокой крови, несмотря на простой, в отличие от большинства придворных наряд. Поприветствовав, таким образом, обоих, Астор так и остался на месте, в спокойной и учтивой позе, дожидаясь пока Его Высочество, оглядев визитера, изволит заговорить первым.

Луи де Бюсси: Принцам не принято задавать вопросы, и, хотя Бюсси с завидным упорством нарушал это правило, сейчас он только вопросительно взглянул на Анжу. По его виду можно было мало что прочесть, зато по словам герцога и суетливости, с которой Орильи кинулся в приемную, было понятно, что тот кого-то протежировал. - Надеюсь, сегодня Ее величество чувствует себя лучше, - равнодушно заметил анжуец, не спеша с любопытством, как же так случилось, что в замке не смогли отыскать королеву, а бросились прочесывать окрестности. Тем более, что Крильон не был похож на паникера и мнительного человека. – Если вам угодно будет, Ваше высочество, я лично могу сопроводить супругу вашего брата до Лувра, и готов головой ответить за ее безопасность, - все также безучастно бросил он камень в тихий омут, изображаемый Франсуа. Клермон не отличался той ревностью, которой славились миньоны короля, не пуская к своему повелителю кого ни попадя, а тем более кого-то достойнее их, поэтому без особого интереса взглянул и на двери, и на мужчину, который появился вместе с лютнистом в них. - Тесей, говорите, Монсеньор? - синьор д’Амбуаз повидал немало воинов, участвовал не в одной баталии и дуэли, и имел на теле достаточно шрамов, чтобы разбираться в тех, кто их наносил. Руки у незнакомца были сильны, плечи широки, лицо обветрено, а на боку болталась шпага. - А иное имя у этого Тесея имеется? Ибо, чтобы носить такое оружие, и появляться с ним в обществе, - граф небрежно указал на простой эфес клинка спасителя Орильи, - нужно иметь у фамилии приставку «де» и уметь обращаться с сим предметом. – Спокойный взгляд бретера скользнул по рукам вошедшего и отметил, что они вполне развиты для владения шпагой. - Я полагаю, что второе нам подтвердил барон де Сен-Леже, но хотелось бы убедиться и в первом. Одежда не являлась показателем принадлежности к какому-либо сословию, тем более, что и сам Клермон предпочитал одеваться относительно скромно, если к иному не обязывали церемониалы, но ношение шпаги… - Хотя я бы предпочел лично убедиться и во втором, если Монсеньор не возражает.

Франсуа де Валуа: - Очень любезно, граф, с вашей стороны предложить такое, - с притворной сердечностью улыбнулся Франсуа на слова Клермона. Но госпожа де Водемон отправится в Лувр вместе с мадам Екатериной, а уж моя матушка проследит, чтобы королева никуда больше не исчезала. Монсеньору было весьма неуютно от мысли, что граф де Бюсси, это воплощение дворянской чести, узнает о его неблаговидном поступке. Нет ничего благородного в том, чтобы похитить даму, а потом прийти к ней с намерением воспользоваться ее беззащитным положением. Но совесть Франсуа не мучила, мучила лишь злость на то, что такой изящный по своей простоте план не сработал. - Но давайте же посмотрим на этого героя, спасшего нашего славного барона де Сен-Леже. Умереть, только получив наследство, в этом было бы что-то донельзя печальное! Его высочество приосанился, выпрямившись в кресле, когда барон де Сен-Леже привел своего спасителя и оглядел его с ног до головы с любопытством, вызванным красочным рассказом о том, как «господин Астор» в одиночку, жестоко и беспощадно, разделался с тремя вооруженными до зубов разбойниками. Зная за бароном склонность к поэтическим преувеличениям, да и, к тому же, у страха глаза велики, Монсеньор благожелательно выслушал пожелание графа де Бюсси удостовериться в том, что похвалы Гратина д’Орильи не пустые фантазии. Да и сам бы был весьма не прочь в этом убедиться, раз уж барон уверял его, что этот человек может быть весьма полезен его высочеству. - Представьтесь, сударь, - милостиво кивнул он вошедшему и поклонившемуся мужчине. – Храбрые люди нужны всем, даже королям. В моем хозяйстве всегда есть место твердой руке и крепкой шпаге, если вы готовы доказать эти качества на деле. Капитан моей личной гвардии, граф де Бюсси, не прочь проэкзаменовать вас в нашем присутствии. Что скажете вы на это?

Астор: - Астор, Ваше Высочество. К вашим услугам. - поклонился молодой человек, радуясь не то невольной оговорке, не то намеренной деликатности принца, которая позволила ему представиться так как он считал нужным. Ведь вопроси первый принц крови "как ваше имя?" то пришлось бы назваться. А имени своего Арно де Ла Мар не называл уже долгие годы, вполне обходясь прозвищем, полученным от сомечников еще во времена гугенотских войн. Тесей? Это он про кого? Про меня? - пойманное краем уха высказывание незнакомца заставило Астора бросить на него быстрый любопытный взглядю Жаль этикет не дозволял в присутствии принца говорить без его прямого разрешения, и уж тем более обращаться к постороннему лицу. Фраза на тему того, что Тесею полагалась бы еще и Ариадна так и крутилась на языке, однако последующие слова герцога Анжуйского заставили глаза молодого человека заблестеть от радостного предвкушения и азарта. Вот оно что! Этот дворянин никто иной как Бюсси! Храбрец Бюсси, как называли де Клермона парижане, обожавшие знаменитого поэта и дуэлянта. Поэкзаменовать?! По телу пробежал приятный холодок, и Астор закусил губу, пытаясь удержать улыбку. Скрестить шпаги с самим де Бюсси?! Да об этом можно было только мечтать! Конечно, нечего было и мечтать о том, чтобы одержать верх над прославленным бретером в честном поединке, но какова честь! А кроме того - сам поединок - настоящая проверка сил, и возможность научиться чему-то новому. Астор прекрасно владел шпагой и хорошо это знал, но трижды дурак тот, кто полагает свои умения окончательными, и думает, что ему уже нечему учиться. - Скажу, что господин де Бюсси оказывает мне большую честь, Ваше Высочество. - отозвался он на вопрос принца, адресовав в сторону капитана гвардии едва уловимый поклон. - В Париже каждой кошке известно, что господин де Бюсси - первая шпага Франции, и мне придется очень постараться, дабы не ударить в грязь лицом в присутствии августейшего зрителя. Он обернулся к графу, и добавил, с едва уловимой улыбкой, уже обращаясь непосредственно к нему. - Ваши замечания, сударь, которые я слышал, хоть они были адресованы и не моим ушам - совершенно справедливы, и, будучи наслышан о вашей руке, полагаю что проверяя второе, вы, надеюсь, убедитесь и в наличии первого не нуждаясь в верительных грамотах. Я полностью в вашем распоряжении, господин граф. Астор прекрасно знал, что не только умение владеть шпагой, но и правильная, учтивая речь изобличает в нем дворянина. Однако ему, привыкшему с каждым говорить "на его языке" перед наследным принцем Франции, и дворянином, которого называли образцом благородства - не хотелось намеренно коверкать язык, притворяясь простаком.

Луи де Бюсси: Итак, принц не желал, чтобы Бюсси сопровождал в Лувр королеву Луизу. Хотя отправить вместе с кортежем королев своих дворян охранять их особы после ночного происшествия было бы весьма деликатно и уместно со стороны брата государя. Однако, его высочество, который никогда не упускал возможности продемонстрировать всем свою якобы благородную натуру, на этот раз отказывался от жеста, который вынудил бы короля поблагодарить его, при этом не затрачивая сам никаких усилий. Любопытно. Чем больше герцог изображал равнодушие к несостоявшемуся, по его словам, приключению невестки, тем менее его приближенный верил в то, что оно не состоялось, и более в версию, изложенную Реми. Мысли Клермона вернулись к представляемому вниманию Анжу Орильи спасителя. Астор. Значение этого имени толковалось в Германии, как ястреб, во Франции, как ястреб-стервятник, в Ирландии же и вовсе означало – любимая. Бюсси усмехнулся. Вряд ли молодой человек, стоящий сейчас перед Франсуа, предполагал последнее значение, называя себя так. Более вероятно, что он метил в птицы хищные, и высокого полета. Граф не стал тратить лишних слов, чтобы узнать иное имя этого человека, хотя и не сомневался, что оно было. По речи и манерам Астора можно было понять, что он принадлежит к дворянскому сословию, но от чего-то предпочитает скрывать истинную фамилию своего рода. На просторах земли Европы встречалось немало сынов, которые стеснялись своих отцов, либо же не хотели позорить их честь, совершая неблаговидные поступки. Выразив готовность исполнить желание Монсеньора легким поклоном, д’Амбуаз сделал приглашающий жест рукой. - Тогда прошу всех вниз, господа. Покои Его высочества – не лучшее место для упражнения на шпагах. Во дворе замка будет всем удобнее. К сожалению, сад нынче не пригоден для игрищ такого рода, - поскольку сад сейчас представлял собой место, испещренное рытвинами и кучами грязи, туда ни к чему было провожать протеже барона де Сен-Леже. Тем более, что это знание почвы под ногами довольно важно для сражающихся, и Клермон не собирался получать преимущество за этот счет. Ему было все равно, где скрестить клинки с господином Астором, но, чтобы быть в равных условиях, лучше это сделать на твердой земле, а не жиже, в которой вязнут ноги. - Шпага и дага, месье, или только шпага? – спросил он у своего противника, предлагая ему избрать орудие для поединка, когда все оказались на открытом воздухе, доставая свой длинный, совсем немодный, клинок, с эфесом чашей, из ножен, с радостью ощущая в руке ее тяжесть.* *согласовано со всеми участниками эпизода

Астор: Астор ответил на предложение графа молчаливым поклоном, и последовал за ним, пряча улыбку в которой сквозила едва уловимая ироничная горечь. Вот оно. Извечное благородство дворян высокой крови, которые почитают дуэль окончательным решением всех проблем, и при этом... при этом таких беззащитных в своем благородстве. В его ремесле определяющим было вовсе не умение владеть шпагой, хотя и это было немаловажным, а умение пользоваться обстоятельствами на пользу делу, не слишком заботясь о щепетильности и вопросах чести. К примеру, если бы ему кто-то заплатил за жизнь того же Бюсси - стал бы он вызывать его на дуэль, с вероятностью один к девяти зная, что потерпит поражение? Да ни за что на свете. Зато куда как проще было бы вот так, спускаясь чуть позади него по лестнице, якобы для обговоренного поединка чести - попросту всадить ему кинжал в спину, а потом им же полоснуть по горлу, точности ради. И, странное дело, наемнику, никогда не гнушавшемуся в средствах, стало со странной горечью жаль этого статного, благородного человека, который сам явно будучи неспособен на бесчестный поступок, так спокойно подставлял спину незнакомому вооруженному человеку. Ах, граф.... рано или поздно ваше благородство аукнется вам самым плачевным образом. Что может противопоставить благородное мужество самой обычной человеческой подлости, буде она не погнушается в средствах? Да ничего... В широком дворе то тут то там сновали слуги. Провели чью-то лошадь, нервно подергивающую левой задней ногой. Астор с какой-то странной отрешенностью отметил, что у той явно надтреснуто копыто, чего похоже не замечал конюшонок. Несколько человек обернулось с любопытством на легкий звон, который издала сталь, покидая ножны. Вопрос Бюсси заставил Астора улыбнуться. Еще одна ошибка честного человека. Что стоит противнику заявить: "Только шпага". Такому как Луи де Клермон, учитывая все, что он о нем слышал, и то, что видел теперь собственными глазами - а долгая служба, войны, и беспокойная, кочевая, полная перипетий жизнь сделала Астора неплохим физиономистом - никогда в жизни даже в голову не придет потребовать, чтобы противник продемонстрировал отсутствие другого оружия. Тогда как сам он не считал зазорным носить тонкий трехгранный клинок, едва в пядь длиной в левом рукаве, и нож в голенище правого сапога. Бедолага. Вот так вот - удовлетворится честным словом. А в поединке, удерживая его шпагу своей - ведь так легко ударить под ребра. Он даже не почувствует раны, решив что его попросту ткнули кулаком. И поймет неладное лишь по мертвенному холоду, который расползется в глубине живота. - Только шпага, граф. - ответил Астор вслух. Он отстегнул шпагу, извлек ее из ножен, и отбросил ножны в стороны, чтобы те не болтались у бедра, путая движения. Будем играть сегодня по правилам. Тем более, что подобный поединок был для него действительно честью и возможностью проверить свои силы, а вовсе не средством любой ценой отправить противника на тот свет. Сама перспектива подобной проверки была столь заманчива, что он был благодарен д'Орильи за то, что тот привел его сюда. Удостоит ли его принц какими-либо поручениями в будущем или нет - это конечно важно, но... Но даже в случае если ничего и не выйдет - предстоящий поединок был столь интересен, что отдаленные последствия его результата сейчас не имели никакого значения. Он отсалютовал противнику небрежным, почти полузабытым движением, и скрестив свой клинок с его шпагой услышал тот первый звон, отзывавшийся холодком азарта в позвоночнике, разбегавшийся по жилам, и заставлявший ярче заблестеть сосредоточенно сощурившиеся глаза. Астор знал себе цену. Но знал и то, с каким противником ему предстоит иметь дело. Поэтому против ожидания он не ринулся в атаку сослепу, по опыту зная, как легко подловить чрезмерно ретивого противника на контратаке, и обратить против него первый же неосмотрительный выпад. Поэтому он начал с методичного прощупывания своего противника, цепко следя за малейшими его движениями, и предоставляя тому право первому начать серьезную атаку.

Луи де Бюсси: Бюсси улыбнулся. Сколько раз он слышал это – только шпага. А потом выяснялось, что у противника припрятано от кинжала до пыли, которую тот мог вытащить из-за пояса, и швырнуть в лицо наступающему. И пыль эта была ядовита. Так поступали старые мужья женщин, которые побывали когда-то давно в постели бретера, и надеялись, что, если их не спасет клинок, их спасет яд. И это была еще одна из причин, по которой Клермон не отказывался от длинной шпаги. Несколько дюймов дают преимущество в расстоянии, а кисть у него достаточно натренирована. В отличие от своего соперника в сегодняшнем поединке граф отсалютовал шпагой с полным достоинством принцу, выказывая ему свое почтение, и лишь потом Астору. Клинки зазвенели, но аккуратно, можно сказать нежно, лаская друг друга. Ни одни из противников не спешил в атаку. Это могло продолжаться долго, очень долго, тем более, что убить друг друга у упражняющихся желания не было. И это могло наскучить принцу. Луи следил за ногами Астора, передвигающимися довольно технично – старая школа, быстрый вывод. Руками, которые аккуратно двигали клинком, словно боясь задеть. Вскоре добавился еще один – этот человек привык биться не для развлечения, а за свою жизнь, именно поэтому его взгляд так напряжен. Граф сделал плеяду финтов атаки, прикрываясь по привычке рукой, там, где могли пойти удары дагой. Он оценил деланно спокойный взгляд месье Астора, и не собирался подставляться. Но можно было заставить его понервничать.. Одну плеяду, сменила другая, натиск был силен, потому, как и противник не собирался сдаваться, хотя там не было намеков на хоть какую-то школу фехтования. Сражающиеся продолжали перемещаться по двору, тесня собой слуг, и вскоре первый укол шпаги капитана личной охраны принца направился в грудь Астора. Туда, где билось сердце, - Вы умерли, сударь, продолжим? – Граф, вскинул голову и бросил мимолетный взгляд на Анжу и отошел на несколько шагов возвращаясь в исходную позицию.* *согласовано с Астором

Астор: Темные глаза Астора сверкнули каким-то несовместимо с ситуацией веселым огоньком. Вот это был противник! С таким не зазеваешься, и даже если выжать из собственной руки и тела все, на что они способны - не факт, что удастся за ним угнаться. Это легкое движение, неуловимое настолько, что он не успел даже толком заметить - в какой именно момент острие шпаги Бюсси коснулось его камзола, обозначая удар - окатило его волной холода, на смену которому пришло настоящее восхищение. Возможно у любого другого человека осознание того, что не задержи противник руку в последний момент - и он уже лежал бы на земле с семью дюймами стали в сердце, вызвало бы оторопь. Но Астора, напротив, захлестнуло восторгом пополам с азартом. - Продолжим, сударь, если позволите. Теперь он действовал смелее. Уроки фехтования, полученные еще в детстве были весьма поверхностны, и главным его учителем стала война, необходимость драться не следуя каким-либо определенным приемам, а отвоевывая собственную шкуру, которая в то время была ему весьма и весьма дорога. Поэтому он был довольно неудобным противником, который мог завести в тупик человека чуть менее умелого. Только вот теперь он имел дело с такой сильной и уверенной рукой, что впору было самому ощутить себя в тупике. Пожалуй и ощутил бы, если бы не безоглядный авантюризм, который со стороны можно было бы принять за беззаветную храбрость. А растущий азарт словно бы подстегивал каждое движение. Теперь уже и он перешел в наступление, то нападая, то отскакивая, пару раз подловив Бюсси на контратаке отводил удары, грозившие повторить тот первый, пропущенный им укол, и превращал мнимое отступление в атаку, которая обернулась бы самым плачевным образом для любого другого противника. Поединок превращался в танец, стремительный, опасный танец, где звон стали заменял музыку а движения двух противников казались выверенными до дюйма, словно бы они уже давно составляли слаженную пару. Искры дождем сыпались со шпаг, заметные в начавшем угасать дневном свете. Наконец, отведя очередной удар, Астор молниеносно выбросил руку вперед, и остановил удар, едва коснувшись острием шпаги левого плеча.* - Туше**, граф? *согласовано с де Бюсси ** Туше́ (фр. toucher — касаться, дотрагиваться) —фехтовальный термин, обозначающий, укол, нанесенный в соответствии с правилами.

Луи де Бюсси: - Туше? – Клермон едва не рассмеялся, не собираясь при том оскорбить своего противника, который, надо отдать ему должное, был и ловок, и смел, и даже показывал неплохие навыки фехтования. В мгновение ока граф обмотал вокруг запястья плащ, хотя в боевом поединке ему послужила бы дага, и отбросил лезвие нападающего к низу, и приставил свой кулак к его горлу, костяшками, угрожая выбить кадык, - шпага Бюсси не только колола, но и резала, она примкнула к боку незнакомца, одно движение и у Астора брюхо будет вспорото. - Вы торопитесь, сударь, и недооцениваете своего противника, - Клермон предполагал, что в том мужчине скрыто много силы, но, в отличие от графа, который имел возможность практиковаться в фехтовании с самим королем – лучшим фехтовальщиком во всей Франции (и тут сам д’Амбуз готов был преклонить колени), у него не хватало выдержки. И знаний. Знания может заменить опыт, но опыт никогда не даст науки и умения продумывать ходы, которое называется умным каким-то там словом. Но он знал, как драться и честно, и бесчестно, он мог дать уже несколько раз эфесом своей шпаги в лицо, как некогда дал граф де Келюсу, но пока щадил его. Целью не было показать, как месье слаб, напротив, как месье силен. Тем более, что фехтуя, и иногда бросая взгляды на принца, Клермон уже придумал свою игру. - Месье, чуть меньше напора, и вас будет выходить лучше, - бретер дружелюбно улыбнулся молодому человеку, старающемуся показать свои умения перед принцем, - пару уроков у графа де Гравиля или у виконта де Рибейрака, и вы будете весьма недурны, - отражая атаки своего противника, Бюсси не спешил в атаку, ему было ни к чему выставлять этого Астора никем, тем более, что его рекомендовал Орильи – уж лучше самому нанять этого мужчину. - Очень, очень хорошо, - откомментировал граф очередное нападение, блокируя все действия противника. – А с такими приемами знакомы? – еще один блок, где клинки звенели, а испанская школа фехтования блистала, как никогда. И еще один направляющий, на этот раз в горло.



полная версия страницы