Форум » Игровой архив » Чем со всеми спорить, лучше одного стукнуть » Ответить
Чем со всеми спорить, лучше одного стукнуть
Ги д'Арсе де Ливаро: Ночь с 8 на 9 октября 1576 года. Франция, Санс.
Ответов - 11
Ги д'Арсе де Ливаро: Выполняя поручение своего покровителя и благодетеля герцога Анжуйского, а именно, сопровождая королевских послов в Испанию, достопочтенный сеньор де Ла Бати все больше приходил к выводу, что он, продав свою душу богу Дионису, в лучшем случае сопьется к концу путешествия, а в худшем – пребывая под винными парами, скажет своему, волею Судьбы, неизменному собутыльнику одну из тех остроумных, но весьма обидных для миньона шуток, в результате чего последний отправит анжуйца к праотцам. Самое неприятное во всей этой истории для де Ла Бати было бы, конечно, то, что он оставил бы этот бренный мир, мягко сказать, нетрезвым. То есть гордость усопшей бабушки Франсуазы, ее любимый внук, предстал бы перед ней с трудом ворочающим языком. Этого д’Арсе допустить никак не мог. Поэтому в последнее время, выпивая и закусывая с Шомбергом, он до последнего старался следить за словами. Хотя, видит Бог, Гийому это давалось с большим трудом. Однако, просыпаясь на утро живым, барон хвалил себя за свою выдержку и осмотрительность. Когда прибыли в Санс и разместились на ночлег, Ливаро, недолго думая и прихватив своего временного друга и собутыльника с собой (как говорится, походная жизнь, заставляет мириться с неудобствами), направился в один из местных трактиров, где, наверняка, наливали, обирали..ну, в общем делали все, что и в каждом трактире. Благо выбор был. И этот выбор д’Арсе упал на трактир под привлекательной вывеской «Фазаний хвост». Неизвестно почему, но прочитав название, Ги бросил взгляд на миньона и хохотнул. Как всегда было много заказано, съедено и выпито. - Послушайте, месье де Шомберг, - Ливаро масляным от выпитого вина взглядом посмотрел на своего сотрапезника. – Я, конечно, понимаю, Вы – миньон, любимец короля…или возлюбленный, - д’Арсе икнул, - не суть. Но вот Вам никогда не хотелось испытать любовь женщины? Чтобы вместо мужской руки Вас ласкала женская ручка, а при поцелуе не чувствовать колючих усов. – Ливаро на мгновение задумался. Что-то сегодня следить за словами ему совсем не удавалось. Нужно было исправлять ситуацию. – Вон, посмотрите. Разве не вызывает желания потрогать? Д’Арсе неточным кивком головы указал на девушку, которая, как пчела, суетилась между столами, выполняя пожелания посетителей трактира. В этот момент она стояла к анжуйцу и миньону спиной. Поэтому Ливаро, стараясь более точно передать очертания того места, которое находилось чуть ниже поясницы девушки, очертил руками в воздухе две окружности, при этом даже прищелкнув языком. - Просто аппетитные формы. Так бы и согрешил. – д’Арсе хохотнул, как будто уже представлял как будет грешить. – И, знаете, месье де Шомберг, - Ливаро снова икнул, - я вот уверен, что эта красавица предпочла бы меня, нежели Вас. – Гийом не удержался и показал язык миньону, рискуя, конечно, что этот самый язык может быть отрезан, чтобы умолкнуть навечно.
Жорж де Шомберг: И все же Шомбергу не хватало общества своих товарищей, посиделок в трактире мэтра Бономе, праздношатания по улицам Парижа. Фехтования в оружейной зале покойного короля Карла, щебета фрейлин во время приемов. Прелести жизни начинаешь ценить, только когда их лишаешься. Вот только скучать об анжуйцах королевскому миньону не приходилось, поскольку в его распоряжении был барон де Ливаро. Этот завсегдатай приемной Монсеньора отличался веселым неунывающим нравом, нескончаемым запасом рассказов о своем дедушке Антуане и бабушке Франсуазе, но самое главное отличался отменным аппетитом, жаль только, что в поединке с дарами Бахуса порой не рассчитывал свои силы. По прибытии в Санс, Шомберг с удовольствием согласился на предложение Ливаро поужинать чем Бог послал не в той гостинице, где они остановились, а пройтись по городку и выбрать заведение повеселее и не подвергаться риску каждую минуту получить какое-нибудь поручение послов короля. «Фазаний хвост» гостеприимно распахнул двери перед двумя дворянами, судя по одежде которых, у них найдется чем расплатиться за еду и вино. Стол был богат. И поросенок с кашей, и каплуны, и рыбный паштет и отменное вино были к услугам двух дворян. Шомберг не помнил после какого уже стакана, но Ливаро потянуло на любовь. И, если бы Жорж не пообещал не обнажать шпагу против Ливаро до возвращения в столицу, то город Санс уже увидел бы какого цвета у анжуйца кровь. Призвав на помощь своему терпению всех святых, Жорж лишь со снисходительной насмешкой посмотрел на своего сотрапезника. - Господин де Ла Бати, может быть среди шакалов Монсеньора и принято то, о чем вы сейчас сказали, но, если я еще раз услышу намек на подобное в отношении короля и его придворных, то я не буду обнажать шпагу, а просто утоплю вас в ближайшей бочке с водой, а королевским послам скажу, что вы просто решили утолить жажду и не рассчитали силы. Не привыкли пить из мелкой посуды, ну и… - Шомберг беспомощно развел руки, предоставив Ливаро самому сделать выводы. Похоже, что его слова заставили задуматься анжуйца, во всяком случае, он замолчал, что было очень большой редкостью. Обычно такое было, когда барон либо спал, либо ел. И тому и другому занятию он отдавал столько усердия, что непонятно как ему удавалось найти время на обязанности по службе. Проследив за взглядом де Ла Бати, Шомберг одобрительно кивнул. - У Вас хороший вкус, мой друг, - любовью сыт не будешь, поэтому Жорж оправил в рот изрядный кусок свинины и запил вином. – Грешите, грешите, как говорят святые отцы: «не согрешишь, не покаешься», - саксонец перекрестил сотоварища стаканом с вином, намереваясь присмотреть себе тоже аппетитную девицу, но анжуец не смог промолчать, явно подбивая на спор. Вина было выпито уже изрядно, но Шомберг умел сохранять трезвость мысли. Вечер мог бы перейти в банальную пьянку, а спор и азарт добиться благосклонности женщины, придавали интерес. Девица, на которую указал де Ла Бати, и впрямь была хороша. Нет, при дворе ее бы не сочли красавицей, но формы этой трактирной феи действительно вызывали волнение. - По большей части эти красавицы предпочитают тех, кто больше заплатит, месье, - засмеялся Шомберг. – Или вы будете очаровывать ее читая Ронсара или Петрарку? - Она предпочтет и вас и меня, а в воскресенье на ярмарке купит новое платье на те монеты, которыми мы ее отблагодарим за сговорчивость. Хотите спор? Давайте, а то скучно тут после Парижа, словно мы покинули столицу не пару дней назад, а года два как. Мы можем поспорить с кем она из нас первым отправится на сеновал или кого первого поцелует.
Ги д'Арсе де Ливаро: - Знаете, месье миньон. - Живительная влага, коей в данном случае являлось какое-то кислое винцо, которое подавали посетителям из погреба хозяина трактира, окончательно смыла из сознания достопочтенного сеньора де Ла Бати всякое чувство осторожности, поэтому он говорил то, что думал, а мысли, посещающие анжуйца, были, как известно, не всегда благочестивые. – Знаете, месье миньон, - снова повторил Ливаро, уже давно не опасаясь за свою жизнь, как будто их было у него девять, как у кошки, - пока дело дойдет до сеновала, слишком долго ждать. А времени у нас не воз. Хочу напомнить Вам, что мы на службе. Красная от винных паров физиономия д’Арсе претендовала на серьезность, но кроме наглости, удовлетворения собой и жизнью на ней больше ничего не читалось. На сеновал, конечно, хотелось безумно, и Монбиро уже, в принципе, было все равно с какой из дам, находившихся в трактире, но все же аппетитные формы девушки, судя по всему дочки хозяина заведения, не давали анжуйцу покоя. - Так! – Ливаро настолько сильно ударил своим здоровенным кулачищем по крышке стола, что все находившееся на нем подпрыгнуло, а содержимое одной из кружек выплеснулось в тарелку полную обглоданных костей. – Вы сидите здесь, месье де Шомберг, а я пойду попытаю счастья. – Д’Арсе поднялся со своего места. На красной физиономии глаза горели огнем желания. Только вот желанием чего трудно было определить. То ли барон действительно так сильно возжелал дочку трактирщика, то ли некая точка на его теле возжелала приключений для себя любимой. Но, тем не менее, Ливаро был хорош. Помимо красной физиономии и стеклянных горящих глаз всю эту красоту венчала улыбка, в которой вытянулись губы. – А Вы сидите здесь, - повторил Монбиро, - негоже королю изменять. Гийома слегка повело, и он оперся рукой о стол, чтобы удержать равновесие. Винцо из погреба трактирщика хоть и кислятина, но в голову ударило отменно. Причем, пока д’Арсе сидел, все было вроде ничего. Легкое головокружение, приятные мысли. Но когда сеньор де Ла Бати встал, хитрая «кислятина» так прошлась по его сознанию, что приключений захотелось много, голову обносило так, что все смешалось в каком-то водовороте, а то, что было ниже поясницы дочки трактирщика, удвоилось и стало еще привлекательнее. Поэтому Ливаро не мог упустить сей соблазнительный плод и взял курс точно на него. Д’Арсе, как мог, аккуратнее лавировал между столами и скамейками. Но то, что попадало под ноги или под руки достопочтенного сеньора де Ла Бати, падало, ломалось. В итоге, задумка Ги подобраться к девушке, не привлекая внимания, не удалась. Не успел анжуец сделать и пары шагов, как все присутствующие в трактире обратили внимание на грохот и стук, сопровождающие продвижение нетрезвого дворянина по комнате. Оказавшись возле объекта своего вожделения на сегодняшнюю ночь, Ливаро, не обременяя себя раздумьями и сомнениями, уверено приложил обе свои ладони к формам ниже поясницы девушки. Д’Арсе даже прикрыл глаза от удовольствия и предвкушая, какое наслаждение он еще сможет испытать на…сеновале. Но удовольствие длилось недолго. Не успел Гийом насладиться счастьем чувствовать под своими ладонями прекрасные формы, как вернулся на землю благодаря отменной пощечине, которой наградила его дочка трактирщика и от которой, казалось, сейчас выпадет правый глаз. Щека горела. Ливаро приложил руку к ушибленному место. - Это что, поцелуй? - Открыл глаза д'Арсе. - Горяч! – Хохотнул барон. Анжуец притянул девушку к себе и приник к ее губам страстным поцелуем, не забыв поместить свои руки опять на те же округлости, от которых у него уже кружилась голова.
Жорж де Шомберг: - Конечно на службе, - сытым голосом подтвердил Шомберг, прожевывая очередной кусок мяса. Какая-то жилка застряла между зубов, и саксонец отчаянно пытался ее выцепить при помощи языка. Отчего мимика его лица была очень многообразна. Поняв, что ничего не выходит, Шомберг не постеснялся воспользоваться для этой цели пальцами. За королевским столом он не позволил бы себе такого, в компании приближенных короля тоже, а вот Ливаро и остальных посетителей трактира, нынче стесняться не пришло ему в голову. Наконец мелкое неудобство было удалено, и Жорж почти залпом выпил половину стакана кислого, по всей видимости, еще молодого вина. А оно было ох, как коварно. Оно уже перешло из состояния сладковатого сусла, было кисловатым на вкус, пилось легко, но быстро ударяло в голову. - Хозяин! - Зычно крикнул Шомберг. - Что это? Федервайсер? – немного неверным движением руки Жорж указал на кувшин. От выпитого Шомберг уже мешал французские слова и немецкие, и совершенно не слушал, что там говорил анжуец. Когда до него наконец-то дошел смысл слов Ливаро, то Шомберг лишь небрежно махнул рукой, отправляя его на сеновал, к черту или бабушке Франсуазе. - Убери эту дрянь, - указал саксонец на кувшин с вином, - и принесите хорошее вино, иначе уже завтра весь город будет знать, что в этом «Общипанном фазане» подают из-за нищеты или дурного вкуса то, что другие хозяева считают для себя позором. Вот это мясо слишком жестко и полно жил, - Шомберг ткнул пальцем в свою тарелку с остатками своей трапезы. - Простите, месье, за недосмотр, - лепетал трактирщик, косясь на кулачищи то одного, то другого дворянина. - Вам принесли по ошибке чужой заказ. Если бы вы сразу сказали… - разливался соловьем трактирщик. Пока хозяин, кланяясь, извинялся перед взыскательным дворянином, синьор де Ла Бати от слов о своих желаниях перешел к делу. Взяв со стола ветку петрушки и жуя ее, Жорж де Шомберг стал лениво наблюдать за маневрами анжуйца. Разворачивающаяся картина была хороша! Настолько хороша, что саксонец засмеялся в голос, аплодируя строптивой красавице. Нет, ну как она одним движением руки поставила на место такого красавца, как Ливаро. Но, анжуец не упустил своего, сорвав поцелуй девицы. - Эй, эй, сударь! Что вы себе позволяете! – окрикнул Ливаро трактирщик, судя по всему, ее отец или кто из родственников. – Мария! Иди на кухню, немедленно! – скомандовал он девице, отчаянно пытающейся наградить достопочтенного барона еще одной пощечиной. Шомберг встал, и, отстранив с пути хозяина трактира, нетвердой походкой направился к Ливаро. - Баро-о-он, где ваши манеры, всего два дня как отъехали от столицы, а вы одичали, словно никогда в Париже и не были. - Ма-а-а-д-мазе-е-ль, па-а-звольте, - Шомберг силой отцепил ее от Ливаро, но отпускать не торопился, крепко обнимая одной рукой. - Мой товарищ был груб, он кроме собак в приемной своего хозяина да лошадей в конюшне и не видел, но вот я, - саксонец смачно икнул, пытаясь изобразить поклон, что плохо выходило, поскольку он одной рукой обнимал Мари, а второй отстранял анжуйца. - Посидите со мной за компанию, ма-а-адмазель, - Жорж хотел поцеловать ей руку, но очередной раз икнул и уткнулся носом в соблазнительное декольте. Шомберг уже было подумал, что нашел смысл всей своей жизни на этот вечер, но девица наградила и его весомой оплеухой, отталкивая от себя. Хватка у саксонца была крепкая, поэтому, не удержавшись на ногах он упал, но упал очень удачно, увлекая на себя Мари, а падая изрядно толкнул и Ливаро. *федервайсер (нем. Federweißer) – молодое вино
Ги д'Арсе де Ливаро: Когда Шомберг завалился, как подстреленный кабан, на грязный пол трактира, Ливаро уже был готов разразиться громким, с пьяным прихлюпыванием, смехом. Но не успел он запрокинуть голову, как почувствовал, что и сам теряет равновесие от сильного толчка. У недалекого немца хватило ума толкнуть и своего собутыльника. Д’Арсе уже твердо решил, что сейчас больно укусит саксонца за один из его толстых пальцев (почему толстых, Ги не уточнял, просто потому что они всегда казались ему толстыми, особенно в минуты сильного голода). Но кусаться Монбиро передумал, потому что, свалившись с грохотом на пол, оказался сверху той самой девицы с аппетитными формами, причем эти самые формы упирались прямо в живот анжуйцу. Д’Арсе вообще всегда знал одну простую истину – если Судьба что-то преподносит тебе в дар, не отказывайся. Повторного предложения не будет. Поэтому, недолго думая, Ливро снова опустил свои ладони на округлости девушки, на которых, казалось, не остыли следы его предыдущих прикосновений. То, что дама лежала на миньоне, миньон на полу, а поверх всего этого расположился он сам, свитского монсеньора герцога Анжуйского ничуть не смущало. Он, высунув от удовольствия язык, со сладострастным вожделением поглаживал то, что уже манило к себе, причем призывая не только погладить. Кстати, никто бы и не посмел упрекнуть де Ла Бати в эгоизме. Все было поровну и по-честному. Одни округлости он приберег для себя, вторые же оставались в распоряжении Шомберга. Девушка, конечно, сначала пыталась сопротивляться, но что может сделать хрупкая дама (хоть и с аппетитными формами) против двух крупных представителей своей породы. Сколько бы продолжалось это удовольствие для Ливаро, неизвестно. Потому что руки, насладившись одним формами, попытались нащупать другие. А они у анжуйца были ненасытные, как и все остальное. Но крики, которые, наконец, донеслись до слуха Монбиро, заставили руки остановиться. - Тащи кипяток и что-нибудь потяжелее. Сейчас мы научим мявкать этих котов по-другому. Приподняв голову, достопочтенный сеньор де Ла Бати увидел, помимо всех прочих завсегдатаев заведения, грозное лицо трактирщика. Но это было полбеды. Отец пошумит, пошумит, да успокоится, оправдывая свою совесть чувством гордости за то, какая дочь у него. Загляденье. Два дворянина засмотрелись. Но вот за трактирщиком д’Арсе заметил лица, искаженные гневом. И их было пятеро. Братцы, мелькнуло в голове анжуйца. И при этой мысли барон судорожно сглотнул. - Месье, де Шомберг, - зашептал анжуец, чтобы его слышал только собутыльник. – Их много, нас сейчас будут бить и, возможно, больно. Нет, конечно, Ливаро был дворянином до кончиков ногтей. Но, знаете ли, господа, когда дело доходит до выбора между жизнью и смертью, то, выбирая жизнь, чтобы спасти ее все средства хороши. Сначала д’Арсе хотел бросить миньона и дать деру. Но, верно рассудив, что в подпитом состоянии далеко не убежит, решил искать другой выход. Но вот времени для раздумий не было. К тому же младший из братцев красотки с аппетитными формами уже бросился за кипятком. - Месье де Шомберг, - снова зашептал Ливаро, - если меня сейчас заживо сварят, я клянусь Вам, что найду Вас в преисподней и откушу Ваш толстый палец. Думайте быстрее, как нам выкрутиться из этой ситуации. – Гийом, конечно, понимал, что про «думайте быстрее» это не к саксонцу, но он хватался за этот шанс, как утопающий за соломинку.
Жорж де Шомберг: Шомберг захохотал в голос, когда образовалась такая «куча мала». И если Ливаро мог лицезреть и ощупывать аппетитный тыл девицы, то Жорж мог любоваться ее сердитым и возмущенным личиком, кроме того пышный бюст Мари был соблазнительно доступен. Сжав одной рукой грудь девицы, саксонец пытался ее поцеловать. Чертов анжуец явно был лишний в их несвятой троице и портил всю обедню. Посетители трактира не оставили без внимания сие пикантное зрелище. Кто подбадривал девицу, советуя ей не упускать шанса, кто просил господ дворян не слишком мять свою добычу, а то другим ничего не останется, а кто-то невозмутимо продолжал свою трапезу. На крики хозяина трактира тем временем подоспела весьма внушительная подмога. Ну, вот кто бы мог подумать, что у этого «фазана» целый выводок сыновей. Уж лучше бы дочек делал, чем таких молодцов, которые грозили оставить послов Франции в Испанию без части сопровождающих, и, причем самых лучших. Быть просто напросто поколоченным, да еще ошпаренным кипятком саксонец вовсе не хотел. - В другой момент, я бы двинул Вам кулаком за такие слова, но сейчас, барон, Вы нужнее мне целым, - похоже, что синьор де Ла Бати, даже в минуты опасности не забывал думать о съестном, но вот с каких пор он решил стать людоедом на том свете, оставалось загадкой. Спихнув с себя и сопротивляющуюся Мари и не упускающего своего Ливаро, Шомберг оценил создавшуюся обстановку. Она была явно не в их пользу. Драки было не избежать. Сдвинув резко стол в их сторону, а потом и второй, он создал своеобразную баррикаду. - Ливаро, кончайте свои амурные похождения, оставьте эту аппетитную Венеру, тут Марс требует внимания. – Будь против них люди благородного сословия, Шомберг обнажил бы шпагу, а так с простонародьем нужно разбираться их же способами. На крайний случай сойдет и дага. Сделав шаг назад, Жорж понял, что уперся в скамью, что была около сдвинутого теперь стола. Скамья? Хорошо, сгодиться и скамья. Мебель жалеть он точно не будет. Силы у саксонца было достаточно, поднять и бросить в сторону «фазанят» скамью. Прибьет кого из них – не жалко, сломается скамейка - тем более. Сзади его кто-то попытался схватить за руки, но Жорж, перехватив наглеца за руку, швырнул того вслед за скамьей. Похоже, что вечер не будет томным и скучным. По крайней мере, не перейдет в банальную пьянку. Брошенная Шомбергом скамья задела не только пришедших на подмогу своему отцу и сестре сынков трактирщика, в сторону Ливаро и Шомберга направлялось еще компания, которой помешали закончить ужин. - Господин барон, а становится все веселее, - рассмеялся Жорж, наблюдая, как весьма сметливая девица оказывала сопротивления его благородному другу, сочтя его ухаживания весьма грубыми. – Я же советовал Вам читать даме Ронсара! Если мы в постель пойдем, Ночь мы в играх проведем, В ласках неги сокровенной, Ибо так велит закон Всем, кто молод и влюблен, Проводить досуг блаженный.* Смеясь Шомберг нараспев прочел одни из первых попавшихся на память строчек Ронсара, не забыв швырнуть попавшимся под руку кувшином в тех, кто жаждал справедливой мести за честь пышногрудой девицы. *Пьер де Ронсар. Стансы.
Ги д'Арсе де Ливаро: Все же угроза возымела действие. Видимо Жорж де Шомберг очень дорожил своими пальцами, потому что, стоило анжуйцу пригрозить откусить миньону все, что откусывалось, как последний скинул с себя всех, возлежащих на нем, ничуть не смущаясь грубостью своего обхождения. - Нет, право, саксонцы такие грубияны, - д’Арсе, стоя на коленях, пытался помочь даме с аппетитными формами разобраться во всех ее юбках и подняться на ноги. – А я совсем другой, сударыня. Жениться не обещаю, но обласкать так, что во век не забудете, клятвенно обязуюсь. Звонкая пощечина возвестила о том, что дама от ласк отказывается. Причем, в этот раз удар пришелся по левой щеке. Таким образом, достопочтенный сеньор де Ла Бати стал обладателем красной физиономии с прекрасными отпечатками ладоней на ней. Дочка трактирщика, наконец, вскочила на ноги и, смачно плюнув в сторону анжуйца, юркнула за спину здоровенного детины. - Чуть не попала же. Что за нравы пошли? Мы к ней со всей нежностью, а она. – Ливаро, наконец, поднялся на ноги, но во время успел наклониться, поскольку метко брошенный кем-то кувшин летел прямо ему в голову. В трактире началась нешуточная потасовка. Шомберг, дрался, как лев, бросая в сторону противника все, что попадало ему под руку. Но Монбиро не был сторонником драк, к тому же драк, где численное преимущество было явно на стороне противника. Всегда проще незаметно уйти. Как говорится, не привлекая внимания и не прощаясь. Попытавшись пару раз окликнуть миньона и предложить ему отступление (а если быть более точными, побег), Гийом решил отступать один. Саксонец так увлекся дракой, да и Ронсара читал громко, что отвлечь его от всего этого не представлялось возможным. Ливаро же заметил, что выход из трактира был прегражден лишь худощавым парнем с копной рыжих волос. Разве это преграда для анжуйца крепкого телосложения? Конечно же, нет. Д’Арсе решил, сбив с ног дохляка, вырваться из трактира на улицу. Конечно, придется бросить миньона. Но, с другой стороны, Ливаро предлагал дать деру вместе. Кто же виноват, что Шомберг его не расслышал. Убедившись, что в данную минуту в его сторону пока больше не летит ничего тяжелого, де Ла Бати бросился к двери. И вот когда, казалось, он уже чувствовал себя спасенным, из двери кухни, которая находилась рядом, выскочил младший сын трактирщика, которого послали за кипятком. И этот несчастный исполнительный (на свою голову) паренек вприпрыжку возвращался с котелком, из которого шел пар и все еще бурлила вода. Монбиро же, забыв обо всем на свете и видя впереди лишь дверь, летел сломя голову. Случилось то, что должно было случиться. Сбив с ног сына трактирщика, д’Арсе, разумеется, опрокинул и котелок с кипятком, ошпарив брата красотки с аппетитными формами, худощавого паренька и какую-то блохастую собачонку, которая непонятно какими судьбами оказалась в этот момент здесь же. На самого барона попало лишь пара капель, зато в общем гомоне голосов громче всех слышались ругательства анжуйца, проклинающего на чем свет стоит и этот город, и этот трактир, и аппетитные формы красавицы, из-за которых его только что облили кипятком. Наконец, призвав к ответу свою совесть и признавая, что пострадал меньше всех, Ливаро вернулся к Шомбергу. - Месье, меня ранили. И кажется смертельно. Я теряю силы. Вся надежда только на Вас. Что-то подсказывало Ги, что быть этой ночью им с Шомбергом битыми. Причем, битыми с позором и, самое главное, больно.
Жорж де Шомберг: Где-то в районе входа раздались вопли, сравнимые лишь с визгом ошпаренного поросенка. Шомберг, потеряв бдительность, обернулся, чтобы убедиться, что был недалек от истины. Рыжий паренек и дворовая шавка соревнуясь друг с другом голосили что было сил. Ливаро ругался так, что у чертей бы уши заложило от его красноречия. Все было бы весело, и Шомберг уже хотел двинуться в сторону той славной компании, но вот остальные так не считали. Стоило только отвлечься, и саксонец получил удар по спине чем-то тяжелым. К счастью это оказался большой кухонный черпак, но и реакция саксонца была неплохой - удар дагой в живот. Одним из братцев у Елены Трактирской стало меньше. А может еще очухается, кто этих простолюдинов знает, в любом случае Жорж не собирался заботиться ни о спасении души, ни тела того кому нанес удар клинком даги. К сожалению, остальные братцы не замерли в благоговейной скорби над упавшим. Баррикады из столов их не остановили, как и не напугало оружие в руке дворянина. Парни были крепкие, не чета ошпаренному рыжему замухрышке, драться, судя по всему умели на славу. Саксонец просто так не смог оставить слова анжуйца. На смертельно раненного человека он не был похож. Пока не был. Но у него и у самого все впереди. Пока один из них догадался взять лишь черпак, а ведь это могла быть и кочерга и вертел или вилы с конюшни. - Господин барон, силы Вам понадобятся, если только не хотите раньше времени присоединиться к Вашему деду Антуану. Ах, как пригодились бы его доспехи. Я говорю о тех доспехах, что Вы под покровом ночи перевозили в Сен-Жерме. – Сейчас, стоя плечом к плечу с анжуйцем, Шомберг не упустил возможности подтрунить над ним, хотя, черт побери, вдруг этот плут обмолвится, что именно было на тех телегах ночью. Их окружили плотным кольцом, рассчитывать на то, чтобы достать шпагу - было поздно. Нет, в ближнем бою эффектнее кинжал, да собственные кулаки, благо и он сам и почтенный де Ла Бати не были обижены богом силой. - Давай, братцы, насадим этих дворянчиков на вертел, - гоготал один из сыновей трактирщика. - Сделаем из них отбивную! – Хохотал другой. Сама же девица, взяв корзину с луком, взобралась на стол и ловко швыряла в кучу дерущихся луковицы, вовсе уже не переживая за свою честь. Попадала она, правда порой и в своих братьев, а не только решивших оказать ей внимание дворян. - Жан! – замахала она вошедшему в трактир широкоплечему мужчине. – Жан! Помоги! – закричала она, не уточнив в чем нужна помощь. То ли ей самой надо было помочь кидаться луком, то ли братьям. А может быть еще группе дерущихся посетителей. - А ну слезай и ступай наверх, - кричал папаша своей бойкой дочери, опасаясь, что она сейчас опять привлечет внимание кого-нибудь из посетителей. Начатая драка, что лесной пожар, всегда найдутся те, кто загорится азартом и двинет от души соседу за почти забытую обиду или припомнит трактирщику о том, что тот на прошлой неделе не дал сдачу, или рыба была сыровата, или вино кисловато, или просто кулаки чесались, а тут повод нашелся. Шомберг уже и не осознавал, кому и как раздает удары, или пытается, далеко не всегда успешно, увернуться от наносимых им с Ливаро ударов со всех сторон. Он уже чувствовал, как из разбитого носа начинает капать кровь. - Похоже, если мы сейчас не выберемся отсюда, то не видать нам Испании, как своих ушей, и предстоит нам встреча с нашими усопшими родственничками. Неизвестно на чьей стороне был бы перевес в этой схватке, но со стороны заднего двора потянуло гарью и раздались крики: «Пожар!» - Черт побери, Ливаро, а ведь это наш шанс! – крикнул Шомберг анжуйцу. – Сейчас половина побежит спасать свое добро, а мы спасем свои шкуры.
Ги д'Арсе де Ливаро: - Да, месье, Вы правы, те камушки, сейчас, ох как, сгодились бы. – Ливаро даже не сразу сообразил, что сболтнул лишнее, отвечая миньону на слова о телегах, которые анжуец с таким трудом отстоял у ворот Сен-Жермена. Но неунывающий д’Арсе уповал на то, что один из ударом, которые градом сыпались на них, придется по голове саксонца, поэтому последний вряд ли позже вспомнит о болтовне барона. Ну и, на худой конец, де Ла Бати всегда может отвертеться от своих слов, сославшись на то, что Шомберга сильно стукнули и ему померещилось. Сейчас нужно было думать не о том, что сказал, а о том, как бы унести ноги из этого трактира, который мог стать не только полем боя, но и могилой для обоих. - Слыхали, месье, из нас уже и отбивную грозятся сделать? – Хохотнул Ги. - Как вернусь в Париж, непременно доложу Монсеньору, что в провинциях голодают, да так, что не брезгуют и человеческим мясом. – При этих словах Монбиро швырнул табурет в одного из братьев красотки с пышными формами, в ответ получив отменный удар глиняным горшком, который угодил точно в плечо анжуйца. – Вот дьявол! Если выберемся живыми, на мне ни одного места завтра целого не будет. – Ливаро потер ушибленное место, с нескрываемым удовольствием определив, что плечо, хоть и жутко ныло от ушиба, все же кость была целой. Ожог на руке уже покрылся волдырями. Лицо горело от пощечин, а каждый участок на теле отзывался ноющей болью от ударов, ссадин и ушибов. Д’Арсе с размаху так двинул по челюсти одного из нападавших, что помимо этой самой челюсти противника выбил еще и себе мизинец. Но не время было огорчаться. Гийом вошел в раж. Он уже не ощущал боли от сыпавшихся на него ударов, а лишь с яростью отвечал не менее сильными ударами и оплеухами. Если быть искренними, то д’Арсе даже уже прочел про себя молитву, покаялся в пригрешениях и простился с жизнью, которую любил больше всего на свете и получал от нее несказанное удовольствие. Но выбраться из этого вертепа уже не представлялось возможным. Тело начинало уставать от борьбы, а полученные побои напоминали о себе все больше. Услышав о пожаре, Ливаро сначала даже вздрогнул. Что же это получалось: их убьют, да еще и бренные тела сгорят вместе с этим трактиром. Вот уж, право, незавидная смерть. Но лучше уж сгореть после того, когда испустишь дух, чем наоборот. Д’Арсе уже даже готов был перестать сопротивляться, чтобы какой-нибудь отменный удар добил его, как услышал слова своего товарища по оружию и по несчастью. - Вы, как ни странно, правы, месье де Шомберг. – Д’Арсе глубоко вздохнул. – И мне кажется, сейчас самое время дать деру. – Ливаро схватил миньона за руку, и, не обращая внимания на кровь, которая капала из носа саксонца прямо на рукав де Ла Бати, бросил к выходу, увлекая товарища за собой. И не дай Бог, если кто-нибудь попробует встать у него на пути.
Жорж де Шомберг: Похоже, что нужно было начаться уж если не всемирному потопу, то пожару в провинциальном трактире, чтобы анжуец согласился с миньоном короля. И они, сплотившись, словно два тарана, с криками "туши пожар" пронеслись к выходу, отшвыривая попадавшихся на пути людей. К счастью пожар интересовал собравшихся в трактире больше, чем два дворяна, решивших улучшить породу местного населения. Хозяин "Фазаньего хвоста" и весь его выводок "фазанят" ринулись спасать свое добро, остальные посетители спасали кто свои жизни, кто ринулся на конюшню за лошадьми, поэтому и Ливаро и Шомбергу, пользуясь сумятицей, удалось оказаться на улице раньше, чем на вертеле у трактирщика или сгореть заживо. К большой удаче их лошади стояли в конюшне дома, где остановились послы Франции и были размещены сопровождающие их дворяне, гвардейцы и слуги. Шомбергу с Ливаро оставалось лишь пересечь рыночную площадь, чтобы оказаться там, где их ждал ночлег. - Господин барон, кажется, сейчас «Фазаний хвост» будет основательно поджарен, - Жорж засмеялся, глядя на зарево, которое занималось позади трактира. Со всех сторон площади туда стекались на подмогу люди. К небольшому фонтану посреди рыночной площади то и дело подбегали с ведрами за водой. - А что случилось, милейший? – обратился саксонец к одному из горожан, облокачиваясь на бортик фонтана, словно любопытствующий праздношатающийся. - Похоже, у почтенного Фабрье из трубы выкинуло, сажа вспыхнула. Хорошо, что крыша черепичная, да вот искры попали на сарай, что рядом с конюшней. Никому из соседей пожара не хочется, вот и помогаем все. - Зачерпнув воды, словоохотливый горожанин поспешил на помощь своему соседу. Шомберг зачерпнул в горсть воды и умылся. Можно было лишь поблагодарить нерадивых трубочистов или нерадивого хозяина, а может и тех и других. - Этот день папаша Фарбье или как его там, запомнит надолго, - засмеялся Жорж. - Кроме того, мы сегодня с Вами поели и попили за счет его гостеприимства. Или Вы заранее оплатили ему счет за ужин? – Продолжал веселиться от души Шомберг, глядя на де Ла Бати.
Ги д'Арсе де Ливаро: Д’Арсе с трудом понимал, как они с Шомбергом прорывались к выходу из трактира. Побег, конечно, был позорный. Но, знаете ли, господа, когда спасаешь собственную шкуру, все средства хороши. Миньон и анжуец бежали, поддерживая друг друга. Сначала Ливаро обгонял саксонца, поэтому ему приходилось тащить за собой последнего. Затем они поменялись ролями. Оказавшись на безопасном расстоянии от трактира, который чуть было не стал для них местом захоронения, дворяне остановились у фонтана. А к месту ночлега уже плелись, как побитые псы. Молчал даже де Ла Бати, потому что барону казалось, что у него, в том числе, и язык распух от побоев. - Эх ты, дьявол и вся его преисподняя. Лучше бы Вы не давали мне эту Вашу побрякушку. – Ливаро с любопытством разглядывал свою физиономию в небольшое зеркальце, любезно предложенном Шомбергом. Любопытство иногда сменялось отчаянием, когда свитский герцога Анжуйского обнаруживал новые следы побоев, которые уже проступали на его лице. Итак, что имелось. Не хватало двух зубов, благо дальних и не таких заметных. Правда д’Арсе, сколько не вспоминал, никак не мог припомнить, когда ему успели их выбить. Иначе бы, не поленился, поискал в трактире. Затем была огромная шишка на затылке. Ливаро даже казалось, что она с каждой минутой становилась все больше. Многочисленные ссадины и синяки по всему телу, которые болели и ныли. Но более всего привлекал внимание здоровенный синяк под правым глазом, который так сиял, что, казалось, мог освещать дорогу ночью лучше всякого факела. Одно успокаивало достопочтенного сеньора де Ла Бати – Шомберг был также «прекрасен». С разбитым носом, губами и такими же ссадинами и синяками по всему телу. - Позорно нас как-то побили, месье де Шомберг. Как на глаза герцогу показаться сейчас, даже ума не приложу. Вот когда пожалеешь, что не дама. Вуаль - и всех делов. – Ливаро, поморщившись, вернул зеркальце миньону. – Кстати, месье де Шомберг, у меня появилась отличная идея. – Ги даже прищелкнул языком, но тут же пожалел о своем порыве, потому что любое движение доставляло боль. – У Вас наверняка с собой пудра имеется. И не отпирайтесь. Давайте. Пудру пришлось накладывать толстым слоем, так как синяк никак не хотел сдаваться. Завершив свою «ювелирную» работу, барон снова потребовал зеркальце. - О, Бог мой! – Монбиро даже на мгновение испугался собственного отражения. На него смотрело лицо настолько бледное, что, казалось, его в трактире все же убили. Но выбора не было. Либо так, либо с позором признаться Гонзага, что его сопровождающих хорошенько отделала чернь в трактире, причем по их же вине. Ложиться спать уже не было смысла, поскольку первые утренние лучи уже пробивались в комнату, где д’Арсе «прихорашивался» с таким усердием. Ночка выдалась тяжелая. А оставленные на память ушибы обещали болеть еще очень долго. * Все действия согласованы Эпизод завершен
полная версия страницы