Форум » Игровой архив » Делай другим добро — будешь сам без беды » Ответить
Делай другим добро — будешь сам без беды
Диана де Грамон: 1 декабря 1576 года. Франция, Париж, дом графа де Гиш на улице рю Байе. День.
Ответов - 15
Диана де Грамон: Выздоровление проходило сложно, порой Диана опять в горячке то бредила, вспоминая весь ужас ночи Святого Варфоломея, то, словно, беседуя с мужем, молила и просила сказать, где сейчас Антуан и Катрин. Все проходит. Прошла и горячка и бред тяжелобольной. Но, вот душа осталась пустой. Не было больше улыбок, а тем более смеха молодой женщины. Порой Диане казалось, что не стало и смысла жизни. Все стало вынужденно и вымучено, все подчинялось лишь необходимости. Ей говорили, что нужно принять лекарство и она послушно пила микстуры и настойки. Приносили еду и она ела, порой не чувствуя вкуса пищи. Графиню причесывали и одевали, но ей было безразлично, как она выглядит. Когда Диана впервые после обморока и болезни посмотрела на себя в зеркало, которое ей подала Ивон, то не узнала себя. Вместо Прекрасной Коризанды, которая в свое время привлекла внимание такого ценителя женской красоты, как король Наварры, на нее смотрело бледное и изможденное лицо с тусклыми глазами. Диана отвернулась от венецианского зеркала, не в силах вынести подобное зрелище. Больше она просила не приносить ей зеркало. Время лечит, тем более, когда мадам де Грамон была окружена заботой и вниманием Ивонн и Мари-Мадлен. Все чаще стала графиня заниматься делами дома на улице рю Байе, вникая в хозяйственные нужды и нужды обитателей дома. Не был забыт и Филипп де Осаж. Если его мать сейчас заботилась о детях Дианы д’Андуэн, то Диана считала своим долгом и обязанностью позаботиться о ее сыне. Вот так и случилось, что в начале декабря юноша лет четырнадцати постучал в двери дома на улице Кокийер. Юный де Осаж был снабжен письмом от графини де Гиш, адресованным графу де Гравилю с просьбой дать рекомендацию Луи де Клермону графу де Бюсси. Мадам де Грамон считала удачей, если Филиппу выпадет честь служить в доме Клермона. В письмо была вложена небольшая записка для Гравиля с просьбой нанести ей визит. Диана де Гиш не сомневалась, что Антуан и Катрин сейчас благополучно устроены в одном из имений графа. Филибер любил детей и не причинил бы им вред, но сама неизвестность не давала покоя Диане. Дети и раньше находились с мадам де Осаж в Ажетмо, пока она с мужем жила в Бордо, но в то время она регулярно получала письма, в которых подробно рассказывалось о здоровье и успехах детей. Сейчас Филибер лишил ее этого, как и возможности увидеть Антуана и Катрин. Когда графине де Гиш доложили о приходе графа де Гравиля, она спустилась в зал в сопровождение Ивонн и Мари-Мадлен. Темно-бордовое платье из рытого бархата делало лицо не таким бледным, а румяна, кармин для губ и духи делали хозяйку дома похожей на человека, а не привидение. - Добрый день, граф, я благодарю, что Вы нашли время выполнить мою просьбу, - Диана д’Андуэн сидела около камина, в кресле времен Франциска I, второе такое же кресло стояло рядом, и она жестом предложила Шарлю д'Антрагэ сесть.
Шарль д'Антрагэ: Шарль д’Антрагэ немного удивился, когда в его дом на улицу Кокийер заявился мальчишка, по фамилии де Осаж. Анжуец и думать забыл о своем мимолетном знакомстве с женой сенешаля Бордо в Лувре, поскольку при дворе ее больше не встречал, и решил, что она покинула Париж, вернувшись в милую ее сердцу провинцию. Конечно, он вспомнил и о встрече с этой дамой, и о своем обещании относительно ее пажа, когда прочел переданные отроком сопроводительное письмо и записку, вложенную в него. Записка удивила графа де Гравиль гораздо больше, поскольку Диана д’Андуэн просила его навестить ее в ее доме, куда он однажды имел счастье ее сопроводить. Бальзак-младший был не из тех молодых людей современности, которые отказывают дамам в таких пустяковых просьбах, и, быть может, именно потому он и имел репутацию любимчика представительниц слабого пола. В общем, анжуец написал письмо от себя к Бюсси, присовокупил к нему письмо графини де Гиш, собрался со всей тщательностью, которую проявлял всегда, когда собирался в гости к женщинам, и в сопровождении юнца выехал навстречу новым приключениям. Сняв мальчонку с крупа своего коня возле дворца Бюсси, он попросил Жерома дать этому постреленку возможность увидеться с Его сиятельством, и лично вручить ему те бумаги, что имеет при себе. Дело было сделано. Луи не откажет в такой пустяковой просьбе своему другу, как взять его протеже к себе в пажи.* Подмигнув на прощание будущему товарищу Орвиля, Шарль в превосходном расположении духа направил своего коня к улочке рю Байе. - Сударыня, счастлив видеть вас, - задорный взгляд голубых глаз свитского принца с любопытством скользнул по лицу госпожи де Грамон, и по обстановке вокруг, но был спрятан в изящном поклоне. А этот любимчик короля де Гиш неплохо устроился. Добротная мебель и остальная обстановка дома, которую успел отметить анжуец, пока его проводили к хозяйке особняка, лучше слов говорили о благосостоянии месье де Грамона. Конечно, этой красоте было далеко до роскоши дворца д’Амбуаза, но тоже весьма недурно. Шарль не дал в своем сердце угнездиться зависти, утешив себя тем, что им с Рибейраком неплохо перепадало последнее время от Анжу материальных благ.* Виконт даже смог себе купить нового коня и сменить гардероб (эх жаль Ливаро был в отъезде, он бы оценил!)*, а сам Бальзак, наконец начал ремонт своего дома. - Хотя признаться, я уже не чаял встречи с вами, однако, искренне рад, что все сложилось иначе, - Анрагэ опустился в предложенное кресло и поерзал там, удобно устраиваясь. На одно колено он положил свой берет, а на другое снятые с рук перчатки. О коне и плаще должны были позаботиться слуги, встретившие его. - Чем вызвано ваше желание видеть меня, сударыня? Скажу лишь, что какова бы не была причина, она дала мне возможность вновь увидеть вас, графиня, – несмотря на всю свою беспечность, молодой человек не мог не заметить, что его случайная луврская знакомая несколько изменилась с их последней встречи. Неужели эти дивные глаза пролили с тех пор еще немало слез? Но Шарль был достаточно хорошо воспитан, чтобы не задавать даме вопросов, которые могут ее смутить. Хорошее кресло. Когда закончится ремонт, надо поискать и себе в дом такие же. *согласовано
Диана де Грамон: - Мари-Мадлен, распорядитесь, чтобы принесли вина и что-нибудь из закусок. - Графиня помнила правила хорошего тона и обязанности хозяйки. Одна из ее камеристок поспешила выйти, чтобы исполнить приказание графини де Гиш. - Я в первую очередь хотела вас лично поблагодарить за участие в судьбе молодого Осажа. Но, я в некотором затруднении. - Диана замолчала, еще раз взвешивая все «за» и «против» своего решения. Попросить о помощи значить довериться этому человеку, приоткрыть для него часть того, что скрывало внешнее благополучие четы де Грамон. Если бы виконтесса де Лувиньи была игроком, то мысленно, прежде, чем продолжить разговор, она произнесла: «Была не была». - Нужно известить мадам де Осаж о перемене в судьбе её сына, а я не знаю куда ей написать. Хотя она и является, по крайней мере, еще месяц назад являлась наставницей моих детей, когда мы жили в Бордо. Мне пришлось уехать по неотложным делам на несколько дней, а по возвращении я не застала уже их там. Граф де Гиш счел уместным пребывание детей в другом месте. – Мадам де Грамон старалась говорить тихо и спокойно, когда речь коснулась детей. Ивонн со своего места с тревогой стала поглядывать на свою госпожу, но видимых причин для волнения не было. - Только не спрашивайте, почему месье де Грамон не счел нужным сообщить мне, куда он отправил детей с наставницей и няньками. Это его право. Вошел слуга, и, расставив на столике вино и засахаренные фрукты, подвинул стол к беседующим господам. Мари-Мадлен тихо заняла свое место рядом с Ивонн. - В этом году в Париж еще не отсылались вина из Бордо, но сюда посылаются одни из самых лучших вин. - По знаку графини слуга налил два серебряных кубка и поставил их на поднос из серебра. Серебро, хоть и было хорошо начищено, но знаток бы определил, что сделано оно было не вчера, и даже не в царствование Карла IX. И мебель, и ковер, что красовался на плитках пола, и серебро говорили о респектабельности хозяина, что за ним стоят его предки, и что богатство и достаток он получил не вчера. - Я могла бы разослать посыльных по имениям супруга, но боюсь, что это дело бесполезное, поскольку граф де Гиш мог запретить говорить о местонахождении мадемуазель и месье де Грамон. Так же, как и вести переписку мадам де Осаж. Она бы мне написала, но, увы, писем нет. Даже если она и писала, то письма могли перехватить. Слуги выполняют приказы графа беспрекословно, особенно, если это касается Бидаша. Вы же слышали, что еще его отец объявил себя сувереном Бидаша?* Диана де Грамон протянула руку к столику, но слуга предупредительно подал ей бокал с вином. Хозяйка, отпив глоток, оценила выбор вина, сделанный дворецким. Это вино не стыдно было подать даже на стол королю. Нежные бархатные тона отдавали едва уловимой терпкостью, оставляя приятное послевкусие. - Я так мало смыслю в придворной жизни, тогда как вы, как я поняла, являетесь приближенным герцога Анжуйского. Уверена, что у Вас найдется совет, как мне соблюсти все формальности насчет Филиппа де Осажа. Мне нужно узнать, где сейчас мадам де Осаж. – Тихо добавила графиня де Гиш, мысленно добавив: «и где мои дети». - Простите, что я вмешиваю вас в дела, почти семейные, но, поверьте, я не побеспокоила бы Вас, если для меня это не было бы так важно. – Диана постаралась, чтобы ее рассказ был полный, но не слишком длинный, не содержал всей правды, но и не был бы лживым. *Антуан I де Грамон (отец Филибера) в 1570 году решил воспользоваться анархией Религиозных войн и объявить себя суверенным правителем Бидаша. Он требовал, чтобы жители Бидаша обращались к нему «Ваше величество» и издал для них особый свод обычного права Взято тут
Шарль д'Антрагэ: Шарль было собирался беспечно махнуть рукой и сказать, что мол не стоит благодарностей, мадам. И в самом деле, среди придворных французского короля и его брата не было принято вести счет мелким услугам. Они оказывались без проблем, иногда без просьб и походя. Таким образом заключались негласные сделки о взаимопомощи и выручки, что давало возможность оставаться при дворе довольно длительное время. Сегодня ты замолвишь за кого-то слово, завтра за тебя. Но это касалось лишь дел, которые не несли большой выгоды, чинов и должностей. В этих случаях каждый был сам за себя. А оказать услугу даме, тем более, что при этом не надо было участвовать в деле ни кошельком, ни временем – и вовсе безделица. Но то, что в дальнейшем было сказано графиней де Гиш, заставило анжуйца следить за тем, чтобы его нижняя челюсть не отвалилась до колен. - «Только не спрашивайте»?, - добродушно усмехнулся молодой человек, и в его сосредоточенных во время речи госпожи де Грамон глазах вновь появился озорной блеск, а брови дрогнули в удивлении. – Милейший, вы не могли бы не стоять от меня справа, я не люблю, когда обслуга стоит именно с этой стороны, - пока слуга, подававший вино отходил, Шарль в задумчивости покачал вино в своем бокале. Красивый сочный цвет. Почти черный. Как кровь из проткнутого шпагой брюха. - Я не вижу затруднений в том, графиня, чтобы найти вашу подругу и родственницу. Конечно, мать должна знать о том, какова судьба ее детей. У моей матушки нас много, так вот она желала знать все и о каждом постоянно! – беззаботно болтая, Антрагэ вглядывался в личико сидящей напротив женщины. Уж не связана ли ее бледность с разлукой с собственными чадами. И как нестройны ее мысли – она говорит о мальчишке, которого он отвез к Клермону, о его родительнице, тут же о своем муже, о винах из Бордо, о своих детях и снова о муже. Все любопытнее и любопытнее. Сенешаль Бордо приказал не сообщать жене о местонахождении их детей и мог запретить переписку с ними? Но зачем это ему? Такое часто происходило, если супруги не были одного вероисповедания. Было бесполезно напрягать свою память, если про господина Филибера де Грамона Шарль знал, что он ныне католик (Валуа хоть и проповедовал лояльность к гугенотам, не держал их при своей особе), то он понятия не имел какую веру исповедует Диана д’Андуэн. - Мадам, вы католичка? Если да, то, как добрый католик, я, прежде всего, советую вам молиться Пресвятой Деве, - на мальчишеском лице Бальзака-младшего появилась серьезность, что бывало крайне редко. – Вероятнее всего, ваш супруг просто не хочет вас тревожить недобрыми новостями, и запретил это делать кому-то еще. Простите за эти жестокие слова, сударыня, но я не вижу иного смысла скрывать от вас ваших детей и госпожу де Осаж, если они здоровы и живы. Впрочем, связаться с последней, даже в Бидаше, - Антрагэ знал, что эта крепость суверенна, но нет такой крепости чьи ворота не раскрывались бы перед некоторыми именами, - возможность есть.
Диана де Грамон: Слова ободрения ее гостя, что он не видит затруднений в том, чтобы найти ее родственницу заметно приободрили Диану, а слова графа де Гравиля, что его матушка желала знать все о каждом из детей, вызвали даже улыбку на ее лице. Мысленно Диана представила своего Антуана стройным и красивым юношей, а рядом красавицу Екатерину, и поняла, что они в любом возрасте останутся для нее детьми такими, как сейчас. Радующимися ее приходу, доверительно делясь с ней своими немудреными печалями и радостями. Она, как сейчас видела их детскую комнату, как ее дочка баюкает куклу, а Антуан расставляет на полу солдатиков, сосредоточенно и старательно равняя их строй. Вопрос о вероисповедании заставил Диану де Грамон удивленно посмотреть на Шарля д’Антрагэ. Неужели он будет судить о ней по тому католичка она или нет? В данную минуту она вспомнила разговор в Бордо с герцогом де Невер, и порадовалась в душе, что может утвердительно ответить на вопрос графа де Гравиля. Тогда, как следующие слова графа заставили ее сердце замереть от боли. Крепко сжав серебряный бокал с недопитым вином, так, что у нее даже заболели пальцы, она едва нашла в себе силы, чтобы не уронить его. В голове пронеслись тысяча совсем не радостных мыслей. - Неизвестность еще больше пугает, - облизнув враз пересохшие губы, только и смогла ответить молодая женщина. – Какие недобрые вести вы имеете в виду? – Сознание услужливо воспроизвело в памяти и резню Варфоломеевской ночи в Париже, отголосками прокатившуюся по всей Франции, и эпидемии болезней, порой возникающих в городах и деревнях. Достаточно было вспомнить «красную лихорадку», о которой много говорили этим летом, но которая, по счастью, не коснулась Бордо. - Я католичка, хоть и не так давно. Я чту римскую церковь и стараюсь, выполнять все ее заветы, - упавшим безучастным тихим голосом почти машинально прошептала Диана. «Пресвятая дева, помоги мне» - сложно сосчитать сколько раз эта простая короткая молитва давала ей силы и надежду в последнее время. Вот и сейчас она твердила ее про себя. - Буду рада любой возможности связаться с мадам де Осаж, если она жива, - сделанный ею глоток вина немного придал ей сил, хоть и не унял тревоги в душе. Диана де Грамон, в отличии о Шарля д’Антрагэ причину, по которой граф де Гиш скрывал от нее детей. И причиной, как ни горько было это осознавать, была она сама. Графиня так была захвачена, созданными в своем воображении, ужасами, что только сейчас заметила как переглядываются между собой Ивонн и Мари-Мадлен.
Шарль д'Антрагэ: - Я имею ввиду, что дети – это дети, мадам. Они имеют свойство болеть и вляпываться в различного рода неприятности, я уж не говорю…, - Шарль осекся. Он чуть было не сказал о детской смертности, которая была достаточно велика в современности. – Не говорю о войнах. Вы знаете, что на юге Франции сейчас идут ожесточенные сражения? Гугеноты отвоевывают крепость за крепостью. Напрасно графиня села против света, так, что ее лицо было ему плохо видно, и приходилось в него всматриваться, чтоб увидеть на нем те или иные эмоции. Вот и бледность заметил не сразу, хотя в общем-то, понятно, что не одной матери не принесут радости слова, которые он уже сказал, и которые оставил при себе. С другой стороны, его позвали, как он понимал, просить о помощи, а не играть с ним в кошки-мышки, тем более используя настолько наивные женские ухищрения, что они вызывали улыбку у бывшего приближенного одного Валуа и нынешнего приближенного другого. Кроме того, в комнате были две камеристки. Госпожа де Лувиньи либо боялась себя скомпрометировать обществом мужчины, либо ей нужно было, чтобы при ее разговоре с графом де Гравилем были еще уши, кроме ее собственных, как свидетели того, что он скажет, что она будет говорить, либо для того и другого одновременно. Д’Антрагэ всегда был обходителен с женщинами, не составило труда ему улыбнуться и двум переглядывающимся служанкам, но глупцом он себя не считал. - Всегда стоит надеяться на лучшее, сударыня, но исходить из худшего. И надежду свою католики черпают в молитвах Деве Марии. Посему, я присоединю свои молитвы к вашим, Ваше сиятельство. Тем более, что материнское сердце уже бы подсказало вам, если с вашими отпрысками случилась беда, - беспечно потягивая вино, которое было превосходным, стоило отдать ему должное, анжуец добродушно улыбнулся даме. – Что же касается возможности связаться с мадам де Осаж, то для этого, всего лишь, стоит попросить моего друга Бюсси поставить под письмом к ней свою подпись и печать, и отправить по вашим поместьям слугу в ливреи дома Клермонов. И то, в чем будет отказано вашему посланцу, или любому неизвестному, станет возможным для него. Имя командира личной гвардии герцога Анжуйского способно открыть почти любые ворота, тем более, что не будет причин отказать ему в такой малости, чтобы сообщить вашей подруге о том, что ее сын теперь в штате пажей графа, - Бальзак не торопился сказать, что так и поступит немедленно. – Скажите, графиня, ваш супруг любит своих детей? Если он спрятал детей своих в Бидаше, то в свете того, что очаги войны вспыхивают то тут, то там, неудивительно, что он постарался обезопасить их. Так поступил бы любой отец, - «Но не любящий муж», пронеслось в голове у Шарля. Любящий мужчина не заставит свою женщину страдать и лить слезы. Или же у него были причины не доверять своей жене. Не доверять настолько, что не сообщить ей о месте пребывания юного де Грамона и его сестры. Интересно, но Диана д'Андуэн не производила впечатления фурии, способной навредить своим чадам.
Диана де Грамон: Да, дети это дети, они и болеют и шалят, навлекая на себя неприятности, но как же несовместимо и жестоко сочетание слов «дети» и «война». - Возьмите бокал, - Диана почти машинально протянула его стоящему неподалеку слуге, и разжала пальцы, даже не глядя, взял тот бокал или нет. - И где сейчас идут сражения? – голос графини дрогнул. Сейчас она отдала бы все, лишь бы знать, что ожесточенные сражения идут как можно дальше от Гиша, Грамона, Бидаша, Ажетмо, Лувиньи и других земель, принадлежавших им с мужем. – Я была долго больна, поэтому ничего не знаю, - сжав пальцами виски, Диана пыталась остановить самые ужасные мысли, возникшие у нее при слове «война». Ей хватило ночи Святого Варфоломея в Париже, чтобы сейчас живо представить выстрелы, крики, пожары, груды мертвых тел, среди которых и женщины и дети. - Вы правы, Дева Мария не оставит тех, кто просит ее о заступничестве, - ответила графиня де Гиш Шарлю д’Антрагэ, осеняя себя крестным знамением, стараясь не думать сейчас о том, что стоит за словами о взятии гугенотами крепостей. Вернее кто стоит. Потом. Она обо всем подумает потом. Сейчас, как сказал ее гость, хотелось верить в лучшее. Верить, потому, как иного выхода у нее не было. Открыть почти любые ворота замков могло не только имя командира личной гвардии герцога Анжуйского. Это могло быть имя и королевы-матери, решись Диана доверить Медичи, что между супругами де Гиш нет согласия, но это по убеждению мадам де Грамон могло повредить ее мужу, а, значит, косвенно и детям. Это могло быть имя герцога де Невер, который в свое время говорил ей, что не откажет в помощи сестре по вере, но герцога, как узнала виконтесса де Лувиньи еще до своей болезни, не было в Париже. Поэтому вариант, предложенный Шарлем д’Антрагэ был самым логичным и уместным, раз Филипп де Осаж числится в свите де Бюсси. - Месье д’Антрагэ, я, к сожалению, не знакома с Вашим другом де Бюсси, но готова обратиться к нему с просьбой подписать нужное письмо. – Благодарная улыбка коснулась губ графини де Гиш. Беседа с графом де Гравилем давалась графине де Гиш гораздо легче, чем она предполагала. Он умел быть убедительным, в его словах чувствовалась уверенность в своих силах и возможностях. Все его вопросы были тактичны и уместны. - Вы считаете, что Бидаш это безопасное место? – вместо ответа Диана сама задала вопрос. Она ничего не понимала в фортификации, укреплениях, оружии, ей лишь хотелось надеяться, что суверенный Бидаш не заинтересует протестантов и тех мест не коснутся бои. - Муж всегда хорошо относился к детям. Не мне Вам говорить, что мужчины, порой, не склонны проявлять свои чувства публично, но граф, как глава семьи всегда проявлял заботу о своих наследниках.
Шарль д'Антрагэ: - В Лангедоке, мадам, - Диана отдала свой бокал слуге, в то время как Шарль, протянул ему свой, чтобы тот наполнил его вином снова. – Монпелье, Безье, Нарбонн, Кастр уже принадлежат протестантам, власть наместника Монморанси там свелась к нулю, и гугеноты движутся все западнее. Им оставлен Каркассон, Монтобан всегда принадлежал кальвинистам, и сейчас более, чем когда-либо. Полагаю, что следующими внимания Генриха Наваррского удостоятся Тулуза и Бордо, - как все молодые люди, Бальзак-младший с интересом и не без удовольствия следил по карте за сменой цветов городов и границ. – Если ваши дети в Бидаше, я не думаю, что им что-то угрожает, тем более, что там неподалеку Байонна и выход в море. С другой стороны, все зависит от того, насколько далеко простираются амбиции молодого Бурбона. Если он выйдет в открытое противостояние с Валуа, а пока его действия совершаются под эгидой помощи собратьям по вере, чьи права ущемлены. Так вот в этом случае, объявление в Бидаше суверенитета вашим свекром будет не более, чем пустым звуком. Сила армии Наваррского, тот штат полководцев, которых он вокруг себя собрал, позволят ему без труда завладеть этой крепостью, и чуть увеличить свое маленькое королевство. Вопрос только в том, насколько это ему надо, и насколько он не любит вашего супруга. Поэтому, я не считаю Бидаш достаточно безопасным местом, - взглядом поблагодарив слугу, подлившего рубина в кубок, анжуец промочил горло вином. - Поэтому, лучший совет, который я могу вам сейчас дать, я уже дал – молитесь, графиня. д’Антрагэ дернул незаметно коленом, и берет, что лежал на нем, соскользнул на пол. У лакея, стоящего с подносом, не было возможности поднять его незамедлительно, но Шарлю это и не требовалось. Он сделал жест, означающий, что не стоит беспокойства, подался сам вперед и, наклонившись, поднял головной убор. На мгновение лицо госпожи д’Андуэн стало ближе, и опытный взгляд придворного смог увидеть, что лицо ее покрыто пудрой и румянами, как маской. - Что за недуг досаждал вам, графиня? – в голосе свитского герцога Анжуйского послышались ноты недоумения. О том, что королевский фаворит де Грамон был недавно в Париже, знали не только в Лувре, но и в Сен-Жермене. В «ставках» короля и Монсеньора предпочитали знать такие новости, чтобы правильным образом быть осведомленными о количестве противников. Так, какого ж дьявола де Гиш снова покинул столицу, если супруга его была больна? Не иначе, как по приказу короля. Надо будет поспрашивать на его счет фрейлин из «эскадрона» Медичи, некоторые из которых числились в любовницах Антрагэ -младшего. Это может быть интересно. - Мое предложение представить вас ко двору Его высочества, все еще в силе, сударыня, - улыбнулся Шарль, чуть понизив голос. – Там вы сможете познакомиться и с Луи де Клермоном. Уверяю вас, и принц, и граф де Бюсси не останутся равнодушными к вашей красоте, - озорной взгляд блеснул над бокалом. – Но, если вы пока не выходите из дома, то можете написать графу письмо. Останется только найти почтового голубя, - рассмеялся беззаботно молодой человек. Он хотел бы ободрить эту женщину, но не видел смысла скрывать от нее истинное положение дел на юге Франции.
Диана де Грамон: Перечисление городов, перешедших к протестантам, вызывало смешанные чувства у мадам де Грамон. С одной стороны это означало, что последователям учения Кальвина никто теперь не запретит проводить свои службы, но с другой стороны, это означало бои, в которых всегда неминуемы потери. Ее сердце сжалось, когда среди других названий, прозвучало Бордо. Этого просто не могло быть. Там же ее дом, ее люди, ее виноградники. Неужели набережная Гаронны, некогда усеянная цветами, будет залита кровью и усеяна трупами погибших? К протестантам в Бордо относились терпимо, но отцы города не отдадут просто так Бордо. Не поэтому ли Филибер так спешно забрал детей из Бордо? Но, почему он не предупредил других об опасности? - Спасибо за откровенность. Я сегодня же напишу своему управляющему и поверенному в Бордо, о возможной опасности, пусть будут готовы. Возможно, зная, что им грозит, спасется больше людей. – Оставалась лишь горечь от того, что обо всем она узнала сейчас не от Филибера. Что стало бы с ней, останься она в Бордо после возвращения из Нерака? Диана де Гиш не сомневалась ни в амбициях короля Наварры, ни в его стремлении расширить границы своего королевства, в умении собирать вокруг себя умных и талантливых людей, таких же жадных до жизни и побед, как и он сам. Она видела, как преобразился Нерак за несколько месяцев, какая там кипела жизнь по сравнению с весной, когда она торопилась предупредить Генриха о выдвижении королевских войск под командованием герцога де Гиза к югу. В Нераке, на празднике Святого Луки, все были веселы, любовались картинами, а Генрих Наваррский спрашивал ее лишь про брошь и мадемуазель Монтгомери, и, даже не намекнул ей, что в Бордо в скором времени может быть опасно. - Вы правы, мне остается лишь молиться, - вздохнула Диана, стараясь не думать о судьбе Бидаша и о судьбе ее детей, если они там. - Граф мог снять для детей любой дом в предместьях Парижа, - добавила, скорее успокаивая себя, чем добавляя волнения от неизвестности. Ведь не зря Люшон намекал ей о поездке в Париж. Этот слуга мог что-то знать, но бояться сказать. - Похоже, что воздух Парижа вреден для меня, - улыбнулась графиня, стараясь все обратить в шутку. Не могла же она сказать, что у нее началась горячка после не очень мирной беседы с супругом. Да и вопрос она сочла просто светской вежливостью. Она и сама бы так поступила, упомяни кто в разговоре с ней о болезни. Взяв с подноса несколько цукатов, скорее из желания занять чем-нибудь руки, чем попробовать сладости, Диана раздумывала над словами, сказанными Антрагэ о Сен-Жермене. Еще совсем недавно, она бы не увидела ничего предосудительного в словах де Гравиля, а наоборот, не упустила бы возможности познакомиться с таким влиятельным лицом, как граф де Бюсси, но сейчас Диана боялась даже собственной тени. Филибер сказал покинуть ей Париж, а она все еще тут. Забыл ли об этих словах он или ей позволено остаться в столице, мадам де Грамон не могла сказать. Она даже не знала в Париже ли сейчас ее муж. - Я ценю это предложение, граф, поверьте, но я очень боюсь, что граф де Гиш не одобрит мой визит в Сен-Жерме. Уверена, что при дворе герцога Анжуйского достаточно дам, чья красота не оставит равнодушным никого. – Чувствуя, что еще чуть-чуть, и в разговоре она не сможет сохранять спокойный тон разговора, Диана встала, и небрежно вернув цукаты на блюдо, подошла к секретеру. Пары минут хватило, чтобы ее волнение прошло. - Лучше я последую Вашему предложению написать графу де Бюсси письмо. – Секретер оказался заперт, а шатлен с ключами графиня де Гиш оставила в своей комнате. - Мари, принесите все, что нужно для письма, - попросила Диана одну из своих служанок. - Не знаю, стоит ли доверять голубиной почте, но Вам я бы доверила письмо, граф. – У нее сейчас не было иного выхода, как надеяться и верить в успешный исход того, что предложил граф де Гравиль. Возможно, судьбы посылает не только неприятности, она посылает нужных людей в нужное время. - Кстати о голубях, может быть, хотите остаться на обед? Это самое малое, чем я могу сейчас Вас отблагодарить за участие в судьбе юного шевалье де Осажа. Если я не ошибаюсь, то сегодня должны подавать тушеных голубей с овощами. – Проявлять гостеприимство в доме, который еще может считать своим, она вправе.
Шарль д'Антрагэ: Мадам де Грамон благодарила анжуйца за откровенность относительно дел на юге Франции, но он не считал, что именно эти слова его заслуживают ее признательности. Он сказал ей то, что думал, не особо смягчая смысл фраз, не слишком считаясь с ее чувствами, и теперь наблюдал ее растерянность в движениях и жестах. - Не думаю, мадам, что ваш поступок будет правильным, хотя он и продиктован благими намерениями, - мягко возразил он разволновавшейся женщине. – В любом случае, если в Бордо разразится война, и загремят пушки под его стенами, ваш замок займут либо военные короля Франции, либо армия короля Наварры. И, если там не будет слуг и ваших людей, то вы можете вернуться туда когда-нибудь к руинам, - Шарль не давал советы, он излагал свои мысли. А прислушаться к ним и сделать свои выводы – это уже право графини де Гиш. Ему самому было абсолютно безразлично, что станется с замком сенешаля Бордо. Антрагэ был младшим в своей семье, и не имел ничего, кроме своей шпаги, навыков придворной жизни, жалования принца и небольшого домика на улочке Кокиер. Когда самому терять нечего, то не слишком волнуешься и благосостоянии других. - Вполне возможно, что действительно ваши детки где-то поблизости от вас, - молодой человек окинул женщину доброжелательным взглядом, - но, право же, тогда позвольте мне выразить свое удивление, что ваш супруг не позаботился о том, чтобы вас отправить туда же. Тем более, что, по вашим словам, воздух столицы для вас неблагоприятен, - Диана определенно не хотела вдаваться в подробности своей семейной жизни, но это не умаляло ни коим образом любопытства графа де Гравиль в отношении поступков свитского Генриха Валуа. - Все-все! – поднятые руки, в одной из которых был бокал с вином, и легкий смешок, сорвавшийся с губ, сопроводили этот жест притворной капитуляции. – Я принимаю ваш отказ, сударыня, тем более, что вы так не желаете досаждать своему супругу, - поднявшись вслед за Дианой д'Андуэн, анжуец подошел к ней, отставив по пути бокал на поднос, что угодливо подставил слуга. – Такая верность интересам мужа заслуживает восхищения. Но позвольте вам возразить, графиня, в другом. При дворе Монсеньора немало красавиц, но равных вам… - оказавшись совсем близко от виконтессы Лувиньи, Бальзак-младший покачал головой, отрицая высказанное ей предположение. Она отправила одну из служанок за письменными принадлежностями, а Шарль стоял и вблизи изучал ее лицо. Оно и правда было красивым. Жаль, что ему отказано в возможности представить ее принцу, это произвело бы фурор в Сен-Жерме, а Рибейрак изошелся на зависть. - На обед? Да, хочу, - просто ответил он на ни к чему не обязывающее предложение графини де Гиш. – И я отнесу сам ваше послание к Бюсси, но только при одном условии. Вы напишите его после трапезы. Месье де Клермон предпочитает читать письма от женщин, которые не голодны, а не смогу его уверить в обратном, если не буду сам уверен, что вы отобедали. Тем более, что обед позволит мне побыть еще некоторое время в вашем обществе, - волнение не лучший советчик при составлении писем, а Диана, хоть и пыталась совладать с собой, была встревожена и расстроена. У д’Антрагэ будет еще пара часов, чтобы попробовать вызвать улыбку на ее устах.
Диана де Грамон: - А разве я говорила, что слуги покинут замок? – Удивленно спросила Диана де Грамон своего собеседника. - Займут ли мой замок войска Генриха Наваррского или армия короля Франции, пусть лучше обитатели замка будут готовы к таким событиям, чем это для них будет неожиданностью. – Диана подумала, что нужно еще написать письмо мэтру Бернандито, чтобы тот позаботился о ее ценных бумагах, а еще лучше, пусть управляющий отправит пока не поздно в Париж ее драгоценности и шкатулку с документами. Хорошо, что она взяла с собой любимую свою собаку. Ей было бы горько узнать, что Счастливая погибла или стала бездомной. Люди всегда переживают за тех, кто им дорог. Граф де Гиш уже позаботился о детях. Мадам де Осаж сейчас с детьми, Ивонн и Мари-Мадлен с ней, в Париже. Среди оставшихся в замке слуг были и католики и протестанты, так пусть ее люди попробуют защитить себя. – Кроме того, королю Наварры не впервой раз осаждать замок графа де Гиша. – графиня помнила и те дни, когда ворота замка всегда были открыты для Генриха, помнила она и ту летнюю ночь, когда он перебудил весь замок, включая двух королев. – Он не мог дождаться пока королева Маргарита прибудет в Нерак и, приехав в Бордо, среди ночи требовал встречи с супругой, в ином случае, грозя взять замок штурмом. - Как Диана сейчас жалела, что после того, как закончился прием королев в Бордо, после того как граф де Гиш уехал в Нерак, она не отправила мадам де Осаж с детьми обратно в Ажетмо и сама не уехала в тот замок где родилась. Графиня де Гиш не могла ответить на слова графа де Гравиля о том, почему муж не отправил ее к детям. - Не спрашивайте меня об этом, месье, - вздохнула Диана, - я не смогу сказать Вам правды, а лгать не хочу. – Она и сама не хотела об этом думать. Для нее все было очевидно. Приехав в Бордо, Филибер не застал ее там, а она не скрывала своего отъезда в Нерак, предполагая, что граф де Гиш еще там, как полномочный представитель короля Франции при королеве Маргарите Наваррской. Но, никто, кроме маркизы де Сабле и виконта де Тюренна не знал истиной причины поездки в Нерак. Не знал и Филибер, и в Париже ее слов слушать не стал. - В первую очередь, граф, я сохраняю верность своим интересам, а, соблюдая интересы графа де Гиш, я тем самым соблюдаю интересы наших детей. – Она помнила угрозу мужа лишить детей своего имени и наследства и не могла допустить, что Антуан и Катрин лишаться всего. Сейчас де Гиш выполнил одну из своих угроз, он разлучил ее с детьми, а что будет дальше, известно лишь одному Богу. - Никогда бы не подумала о таких предпочтениях графа де Бюсси, я даже не знала, что можно узнать по почерку сыт человек или голоден, - невольно рассмеялась Диана в ответ на небольшое условие, поставленное де Гравилем. – Не буду спорить, займемся корреспонденцией после обеда, хотя могу сказать, что и сейчас не голодна. – Если бы не это спонтанное предложение графу остаться на обед, то она сама не скоро села бы за стол, и Ивонн несколько раз пришлось бы мягко уговаривать свою госпожу поесть. Наверное, с того дня, как она попрощалась с Изабель де Лаваль, никто не составлял Диане компании за столом, и сейчас она поняла, как давно не была в этой столовой. Обычно еду подавали в ее комнату, тем более, когда была больна, и сейчас она сама чувствовала себя тут в гостях. Мадам де Грамон даже не помнила убранство этой комнаты. Висел ли этот гобелен на стене, когда они были с графом тут несколько дней летом, или так же была расставлена мебель, хозяйка дома не могла сказать. Сервирован стол был просто, но изящно. Фамильное серебро было вычищено, и тушеные голуби в винном соусе, печеные яблоки, как и заказывала графиня, были изящно оформлены при подаче. Учитывая, что хозяйка дома принимала гостя, то к ранее заказанным блюдам были поданы и запеченный окорок и сыр, спешно зажарена рыба, словом челядь не хотела ударить в грязь лицом перед господами, и постаралась, чтобы стол не пустовал. - Давно ли вы служите герцогу Анжуйскому? – спросила Диана де Грамон для поддержания разговора. - Расскажите мне немного о жизни двора, а то я чувствую себя совершенной провинциалкой. – Пусть она никогда теперь уже не станет частью французского двора, но хотя бы послушает о праздниках и приемах, устраиваемых там. Хотя она и была представлена мужем ко двору, но сейчас боялась сделать даже лишний шаг, чтобы не вызвать гнев графа и не усугубить свое положение.
Шарль д'Антрагэ: Любуясь вблизи графиней де Гиш, и выслушав ее рассказ о приключениях Генриха Наваррского в Бордо, Бальзак-младший рассмеялся. - Ну вот, мадам, я уже жалею, что, когда Его высочество направил нас с господином де Рибейраком в Нерак приветствовать там от его имени королеву Маргариту и ее супруга, мы не заехали в Бордо, а прямиком направились в замок Альбре, - на мальчишеском лице графа де Гравиль мелькнула искренняя досада. Как истинному придворному ему желалось принимать участие во всех развлечениях, о которых потом ходили слухи разного толка. А историю со штурмом Беарнцем замка Грамонов он уже слышал, как в Нераке, так и в Париже, и даже бы сгрыз уже себе ногти, жалея, что не был ее участником или свидетелем, если бы у них с д’Оди не было своего, не менее забавного происшествия в пути и в Альбре, о котором, наверняка, тоже не скоро забудут. - Зато мы с виконтом привезли в Нерак одного толстого монаха, которому явился глас Господа на одном постоялом дворе, убедивший его в том, что именно он должен обратить супруга Жемчужины Франции в истинную веру и заставить отречься от ереси. Скажу вам, сударыня, я слышал эту проповедь, она впечатляла. Хотя еще большее впечатление произвело то, сколько Его величество под нее выпил вина. Диана рассмеялась на шутку относительно способностей графа де Бюсси, и в комнате словно бы стало светлее. - О, графиня, у Луи де Клермона множество талантов, за них его и ценит бесконечно наш принц, - ну что ж, пусть госпожа де Грамон отказалась быть представленной в Сен-Жермене, зато у Шарля еще было время побыть немного в ее обществе. Он отметил про себя, что она вновь ушла от разговора о муже, но галантно сделал вид, что не придал этому значения. - Я служу герцогу не многим больше двух лет, и нахожу его очень неприхотливым господином, - уже за столом, который нес на себе обед, если не роскошный, то изысканный, д’Антрагэ обратил внимание, что слуги в доме молчаливы и, как и их госпожа, не отличаются жизнерадостностью. Словно чувствовалось незримое присутствие сенешаля Бордо. Шарль был несколько озадачен таким положением вещей. Он помнил Филибера де Грамона еще с тех пор, когда они оба служили Генриху Валуа. Обычный придворный, ничем не выделяющийся среди множества таких же, де Гиш не производил впечатления мрачной и угрюмой личности. Но именно так о нем можно было подумать по той обстановке, что царила в его парижском особняке. - О жизни двора можно рассказывать много, сударыня, но что толку в рассказах, если вы вправе вкусить все его прелести. Скоро Рождество, и я уверен Париж будет праздновать его с размахом. Король любит большие праздники, мистерии и фейерверки. Надеюсь, вы еще не покинете к той поре столицу, и все увидите своими глазами. Обещают бал-маскарад, который будет проходить не только в Лувре, но и выльется вместе с музыкой на улицы города и в Тюильри. Если пожелаете, то я могу вам показать Париж в эти вечера. Плащ, маска, и вас не узнает даже муж, - отдавая должное яствам на столе сам, граф де Гравиль взял на себя труд поухаживать за своей сотрапезницей, и положил ей на тарелку понемногу от каждого блюда, выразительно посмотрев, с намеком, что ей придется все это съесть.
Диана де Грамон: - Неужели действительно монаху явился глас Господа? – удивилась графиня де Гиш, и положила новомодную венецианскую двузубую вилку на край тарелки. Она, конечно, читала жития святых, где Господь являл чудеса через своих святых и простых праведников, живущих среди людей. И вот, по словам ее гостя, такое чудо произошло на одном из постоялых дворов. Сам Господь повелел монаху заставить отречься короля Наварры от ереси. Если это не шутка, то должно быть Господь плохо читает сердца тех, кто был создан по Его же образу и подобию. Заставить отречься Генриха Наваррского от идей протестантства, означало, по мнению Дианы, заставить отречься от себя самого. А в себя, Анрио верил прежде всего. Конечно же, графиня де Гиш не высказала этой мысли вслух. Ей, которая считается теперь католичкой, следовало бы осуждать ересь, от которой она отреклась в соборе Сен-Андре. - Так проповедь читалась, когда Его величество был за столом? – еще больше удивилась Диана, плохо представляя себе монаха, избранного Господом, читавшего проповедь, когда помазанник Божий был занят едой. - Осмелюсь предположить, что миссию, возложенную на него свыше, упомянутый вами монах не выполнил, - графиня спрятала улыбку, отпивая из бокала вино. – И теперь Его величество еще тверже в своем стремлении помочь своим братьям по вере, все еще терпящих притеснения последователей Рима. - Да, покажите мне Париж на Рождество. Я видела празднества в Фонтенбло летом, но никогда не была в столице во время празднования Рождества. – Граф де Гравиль так красочно описывал предстоящие торжества, говоря о мистериях, фейерверках и грандиозном маскараде, который даже будет за пределами Лувра, что Диане захотелось стать частью этого праздника. - Вы просто талантливый рассказчик, - мягко улыбнулась графиня де Гиш, - Ваши описания предстоящих празднеств настолько живы, что я, пожалуй, рискну увидеть все воочию. - Пусть у нее, хоть в мечтах, будет впереди праздник. А ведь у нее было даже разрешение мужа приехать в Париж ко двору на Рождество, кроме того королева Екатерина Медичи была любезна с ней и предложила бывать на вечерах, устраиваемых и ею, и королем Франции. Хорошо, если к этому времени у нее будут сведения от мадам де Осаж. Если так случится, то она не пожалеет о своем переходе в католичество и закажет благодарственную мессу в Соборе Нотр Дам де Пари. Все, что ей сейчас остается, так это верить в покровительство Девы Марии и молиться. Декабрьские дни коротки. Когда начало немного смеркаться, слуги зажгли свечи в тяжелых серебряных подсвечниках. Казалось бы - мелочь, но трепещущие огоньки свечей создавали уют, словно охраняя комнату от холодного зимнего дня за окном. - Чтобы попасть на бал-маскарад в Лувр необходимо приглашение или участие может принять любой желающий? – уточнила Диана, подумавшая, что три недели это и много и одновременно мало чтобы позаботиться о наряде и маске. Она бывала на обычных маскарадах в Ратуше в Бордо, где достаточно было маски, но слышала о грандиозных маскарадах, где приглашенным предписывалась та или иная роль, а соответственно нужен был определенный костюм, помимо маски. Как бы ни ухаживал за ней граф де Гравиль, кладя на тарелку то одно, то другое блюдо, она не могла всего съесть, поэтому большая часть еды осталась нетронутой, когда Диана попросила слугу сменить ей тарелку. В последнюю перемену блюд был подан пирог с яблоками, изюмом и тыквой. Яркая мякоть тыквы делала пирог не только вкусным, но и нарядным. Легкий запах корицы дразнил обоняние, и Диана попросила слугу положить ей небольшой кусочек. К сладкому было подано и вино, сдобренное специями. Графиня не могла не отметить, что слуги в Париже, как и в Бордо, хорошо знают свое дело.
Шарль д'Антрагэ: - Конечно явился, графиня, - голубые глаза анжуйца весело заблестели. – Католическим монахам еще и не такие чудеса являются, можете мне поверить, - посмеиваясь, Шарль наблюдал, как Диана вяло ковыряется в своей тарелке. – Оттого они имеют смелость являться к королям и читать им проповеди на конюшнях, но, должен признать, вы правы, миссию свою он не выполнил. То ли Генрих Наваррский действительно силен в своей вере, то ли так подействовали на него винные пары и запахи конюшни, где Его величество изволил распивать вино с братом нашим. Впрочем, это не имело значения, но, чтобы не расстраивать посланца Господа, его постарались уверить в том, что у него все получилось. Надеюсь, тем, кто это сделал, проститься маленькая ложь во имя доброты. Обед подходил к концу, и пусть графиня де Гиш почти совсем ничего не ела, что совсем не радовало Гравиля, у него все же получилось заставить ее улыбнуться. - С удовольствием покажу вам праздники в городе, сударыня, и вы сами сможете отметить, как разняться развлечения королевского двора в летнее и зимнее время, - последним на стол подали пирог с изюмом, тыквой и яблоками, и приближенному герцога Анжуйского пришлось подавить глубокий вздох. Чтобы не испортить репутацию галантного кавалера, он мужественно съел положенный ему кусок, хотя не любил с детства сушеный виноград, и выковыривал его ото всюду, куда бы его не положили повара-затейники, находившие его уместным как в пирогах, так и в мясе. - Чтобы принять участие в праздниках на улице, не требуется никаких приглашений, там дворянство будет смешиваться с простым людом, и никто не разберет, кто где. В Тюильри будут пускать тех, кто хорошо и дорого одет. Костюмы там, обыкновенно, должны быть богаты, но не привязаны ни к какой тематике, если, конечно, Его величество не задумает что-то новенькое в этом году. А в Лувр, в большие залы, где будет праздник и маскарад, да, туда можно будет попасть только по приглашениям, - запив трапезу вином, Антрагэ должен был признать, что пришло время прощаться с прелестной графиней. Он подождал, пока она напишет письмо к Бюсси, и уже прощаясь, поклонился, держа в руках плащ и берет, поданные слугой. - Я благодарю вас за обед, и за ваше общество, мадам, и дам вам знать, как только месье де Клермон отправит своего посла в ваши именья, - чуть замешкавшись, молодой человек добавил: - И я могу достать для вас приглашение в Лувр на Рождество. Его высочество выдает их нам без проставленных имен, так, что вписать в одно из них ваше не составит труда. Пошлите мне записку, если решитесь, - поклонившись, анжуец покинул дом приближенного короля и его супруги. Можно было отправиться прямиком к Бюсси, а можно в Сен-Жермен, и Шарль выбрал второе. В конце концов, граф мог быть и там, а если нет, то они увидятся завтра.
Диана де Грамон: Рождественские праздники казались такими далекими и такими призрачными, что Диана де Гиш позволила себе помечтать о том, что и она примет в них участие. Она уже представляла большие залы Лувра, украшенные к празднеству и освещенные сотней свечей, нарядную толпу, музыку, смех и веселье. Кроме того, Диана могла, взяв с собой Ивонн, Мари-Мадлен и несколько слуг для охраны, просто пойти в Тюильри. Ради Рождества она найдет для всех слуг нарядные костюмы. - Вы умеете искушать не хуже библейского змея, граф, - пошутила Диана, вручая Шарлю д’Антрагэ письмо для графа де Бюсси. От волнения у нее немного дрожали руки, ведь это письмо могло стать ключом к разгадке того, куда Филибер увез Катрин и Антуана. - Многое зависит не от меня, но я пришлю Вам записку, если у меня будет возможность воспользоваться Вашим великодушным приглашением. – Графиня де Гиш могла мечтать о празднике, но в то же время она помнила и о том, что в столице нужно быть осторожной в каждом своем поступке, тем более учитывая, что расстались они с мужем совсем не друзьями. - Поблагодарите от моего имени графа де Бюсси за его участие в судьбе месье де Осажа и за труд известить мадам де Осаж о переменах в судьбе ее сына. От Вас же я буду ждать вестей с надеждой на лучшее, но буду готова принять и дурные вести. Проводив Шарля д’Антрагэ, хозяйка дома вернулась в столовую. Слуги деловито наводили порядок в комнате, убирая со стола. Диана села на свое прежнее место. Еще стоял на столе письменный прибор, лежали ненужные листы бумаги, тут же лежал оплавленный сургуч. Графиня попросила оставить письменные принадлежности и свечи. Подождав, когда слуги уйдут, закончив свои дела, Диана стала писать письма в Бордо. Это были деловые и короткие письма управляющему и ее поверенному мэтру Бернандито. Более пространное письмо она написала Изабель де Лаваль. Диана писала о тех немногих новостях Парижа, что сама знала, о том, что пока остается в столице и не может предположить, когда окажется снова в Бордо. Свечи почти уже догорели, когда мадам де Грамон вышла из столовой залы. Не желая беспокоить слуг, она сама отдала письма дворецкому, поручив отправить в Бордо курьера рано утром. Она волновалась за тех, кто остался в Бордо. Возможно, их и минуют волнения, которые, по словам графа де Гравиля, охватили юг Франции. Ей же оставалось, как не раз говорил за этот вечер Шарль д’Антрагэ, только молиться. Сегодня в свой молитвенник она впишет еще два имени людей для кого она будет просить здравия и благополучия у Девы Марии и ее Сына. Эпизод завершен
полная версия страницы